Я протянул Джуффину руку, в которую он намертво вцепился, и его понесло:
- Ночью, попозже, выйдешь на... да, это называется: "Зеленая улица". Не стой на одном месте, ходи. Ходи час, другой, сколько будет надо. Ты увидишь... у вас это называется "трамвай". Пустой трамвай. Он подъедет, остановится. Заходи, садись. Трамвай поедет. Делай, что хочешь, но не заходи туда, где должен сидеть возница. Ничего страшного не случится, но лучше не надо, с такими вещами никогда заранее не знаешь.... Не волнуйся, не торопись. Это может занять много времени, так что возьми с собой бутерброды, или еще что-нибудь... Рассчитывай на несколько дней. Вообще, я не думаю, что так долго, но... Всякое бывает. И не надо никому ничего рассказывать: тебе не поверят, а чужие сомнения всегда мешают любой магии. - Он отпустил мою руку, открыл глаза и улыбнулся. - Последний совет запомни хорошенько, в будущем пригодится. Ты все понял?
- Да, - растерянно кивнул я, массируя пострадавшую лапу.
- Ты сделаешь это, Макс?
- Да, конечно! - Неуверенно сказал я. Я почему-то немного испугался. - Но по Зеленой улице не ходят трамваи.
- Думаю, что так, - важно кивнул сэр Джуффин, - а ты что, хотел путешествовать между мирами на обыкновенном трамвае? Кстати, а что такое: "трамвай"?
Проснувшись, я даже не предпринимал никаких усилий, чтобы вспомнить сон. Понять, где я нахожусь, оказалось немного труднее, но я справился и с этим. Было три часа дня. Я сварил себе кофе. Потом сел в кресло с чашкой и первой, самой сладкой, сигаретой и решил, что надо подумать. Сделав последний глоток, я решил, что думать тут не о чем. Даже если это был обыкновенный сон, что я теряю? Ну, прогуляюсь до Зеленой улицы, можно подумать! Гулять я люблю, ночь у меня свободна, так что... Зато, если "сон в руку..." Ну тогда, парень, это шанс! И еще какой!
Меня и правда ничего здесь не держало. Жизнь моя представляла собой большую неинтересную глупость. Мне даже некому было позвонить, чтобы попрощаться. То есть было, конечно, кому позвонить, но не хотелось. Ничего мне не хотелось. Возможно, у меня просто была депрессия. В таком случае, да здравствует депрессия! Потому что никаких проблем из числа беспокоивших сэра Джуффина у меня так и не возникло.
Вечер я провел не в мучительных раздумьях, а с бесконечными чашками чая у телевизора. Последняя серия телесериала "Твин Пикс" не показалась мне дурным предзнаменованием: на месте агента Купера я бы так и остался бродить по "Черному Вигваму": все лучше, чем вовзвращаться к дурацкой реальности и начинать вовсю портить жизнь себе и другим!... Даже выпить "на дорожку" меня не потянуло. Вообще, мною овладела какая-то странная рассеянность. Ни улаживать "напоследок" дела, ни делиться своими планами мне тоже не пришло в голову. В общем, я вел себя так, словно самым интригующим событием вечера должен был стать торжественный вынос мусорного пакета за порог дома. Только укладывая в рюкзак термос с кофе и трехдневный запас бутербродов, я почувствовал себя идиотом. Но решил, что для разнообразия можно побыть и идиотом. До сих пор я был просто образцом рассудительности, результаты совершенно не впечатляли!
Прощаться со знакомыми я не стал еще и по той причине, что сказав им "прощайте", я не мог быть полностью уверен, что наутро мне не придется с идиотским видом говорить им "здравствуйте". Чтобы они подумали, что Макс глупо пошутил!? Нет, это не по мне! До сих пор за мной водилось единственное неоспоримое достоинство: мои шутки были безупречны. Если кто-то из прежних приятелей вспоминает меня до сих пор, что в первую очередь приходит им в голову? Только мои знаменитые шуточки! Но я доволен. Хорошие шутки - это единственное, что следует оставлять после себя, покидая любой из миров!
Болтаться по Зеленой улице мне пришлось довольно долго. Вышел я из дома около часу ночи. А одним из последних событий, произошедших при мне в этом мире, было появление на табло электронных часов, сияющих над зданием телефонной компании, огромных цифр: 02 - 02. Такая симметрия всегда казалась мне хорошей приметой, уж не знаю, с какой стати.
От созерцания этого захватывающего зрелища меня отвлек звон трамвая, пронзительно громкий в тишине ночи. Я не испугался, но у меня закружилась голова, в глазах двоилось, и я никак не мог понять, появились ли трамвайные рельсы посреди узкой булыжной мостовой. Что я разглядел, так это табличку, оповещающую, что я нахожусь на остановке трамвая, следующего по маршруту N432. Почему-то номер трамвайного маршрута потряс меня больше всего, это оказалось последней нелепой каплей, подточившей камень моего здравого смысла. Я нервно хихикнул. Звук собственного смеха показался мне настолько жутким, что я немедленно заткнулся. И тут трамвай показался из-за угла. Кажется, он мчался со скоростью экспресса.
Мне очень не хотелось смотреть на водительскую кабинку, ей-богу, не хотелось! Но человек устроен так, что... В общем, я посмотрел. И увидел широченную рожу, скупо украшенную тоненькими усиками. Маленькие глазки, утопавшие в изобилии плоти, горели каким-то уж слишком неземным восторгом.
Трамвай начал тормозить, приближаясь к импровизированной остановке. Тут я понял, что мне - конец. Если я зайду туда, мне конец, а если повернусь и убегу... Тогда тем более! Я снова поднял глаза на кабинку: она была пуста. Мне стало полегче. Трамвай без водителя, на улице, где не ходят трамваи, маршрут N 432, из неоткуда в никуда, - это было чудовищно, но по-своему логично. Усатая же рожа на пике экстаза - это, простите, не лезло ни в какие ворота!
Трамвай остановился. Ничем не примечательный пожилой экземпляр с корявыми надписями "Sex Pistols" и "Майкл - козел" на исцарапанном боку. Я бесконечно благодарен гипотетическому Майклу: он спас мне жизнь, или рассудок, или все вместе.
Выяснив зоологическое происхождение ни в чем не повинного парня, я немного успокоился и зашел в пустой полутемный салон. Уселся у окна, пристроил рюкзак на соседнем сидении. Дверь закрылась, очень уютно закрылась, ничего пугающего в этом не было. Мы поехали. Даже скорость была (или казалась) самой обычной. И ночной пейзаж за окном не представлял собой ничего особенного. Мне было хорошо и спокойно, словно я еду в свой любимый лесной домик, где я не был с тех пор, когда мне было четырнадцать лет, а потом домик продали, и я больше никогда не был так счастлив и свободен, как там... Я увидел в стекле свое отражение: счастливое, изумленное, помолодевшее. Экий я симпатяга, однако, если постараюсь!
На одном из сидений впереди я обнаружил какой-то журнал и радостно в него вцепился. Журнал оказался из породы любимых мною дайджестов. (Некоторые любят погорячее, а Макс предпочитает засорять мозги дайджестами - экологически чистый наркотик!) Время полетело именно так, как я люблю: незаметно.
Наверное это очень пошло - попасть в такую переделку и сразу же вцепиться в старый журнал, заедая позавчерашнюю прессу свежими бутербродами! Но такой уж я парень: когда не понимаю, что со мной происходит, то просто нахожу себе другое занятие. Я очень неромантичный, зато психически уравновешенный зануда. Тем не менее, чудеса предпочитают происходить именно с нами, занудами: факт, сэром Джуффином Халли доказанный.
В какой-то момент, оторвавшись от журнала, я заметил, что за окном светает. Вернее, за окнами. Какая-то струнка внутри меня задрожала, готовясь порваться: справа от меня светало, как-то уж очень оранжево, зато слева - вполне приемлемым образом! Два симпатичных солнышка бодро вскарабкивались на темное небо. Нужно было срочно брать себя в руки, поэтому вместо того, чтобы нырять в объятия шока, я отвернулся от обоих окон, зажмурился, зевнул и попытался поудобнее устроиться на жестком сидении. Как ни странно, мне это удалось. Сидение словно стало мягче и больше. Я опустил голову на набитый бутербродами рюкзак и заснул. Никаких "кинопросмотров" мне во сне не устраивали: видимо ответственные за сновидения ангелы сжалились над маленьким истерзанным чудесами Максом и решили, что хватит с него и суровой действительности.
В какой-то момент я проснулся от того, что мне стало гораздо комфортнее и обнаружил себя лежащим на коротком, но мягком кожаном диванчике. Подтянув колени к подбородку, на нем можно было поместиться целиком. Кроме того, откуда-то появился милейший клетчатый плед. "Как это мило с вашей стороны", - пробормотал я и заснул еще крепче.
К тому моменту, как я проснулся, салон трамвая стал похож на общежитие для гномов: все сидения превратились в короткие кожаные диванчики, что меня вполне устраивало. И вообще, перед лицом неизвестности таким замечательным отпуском грех было не воспользоваться! Я много спал, жевал свои запасы, время от времени обнаруживал новые журналы, порой в довольно неожиданных местах: например у себя за пазухой...
После того, как я решительно отвернулся от нечеловеческой прелести двойного рассвета, за окном установилась стабильная темнота. Тем легче было сохранять мое фирменное душевное равновесие!
Кажется, эта "идиллия" продолжалась дня четыре. (Хотя, кто знает, как текло время в этом удивительнейшем образчике муниципального транспорта!) Главным доказательством того, что мое существование подчинялось исключительно законам метафизики, является, пожалуй, тот факт, что меня совершенно не тяготило отсутствие уборной, а это, извините за откровенность, несколько не вяжется с моими представлениями о собственных возможностях!
Одно из моих пробуждений сильно отличалось от предыдущих. Начать с того, что я был укрыт не уютным пледом, а еще более уютным меховым одеялом. И наконец-то вытянул свои многострадальные ноги. От удивления я потрудился открыть глаза. Я лежал, можно сказать, на полу, вернее, на очень мягкой части пола, в огромной полутемной и почти пустой комнате. В дальнем конце комнаты кто-то сопел. Я открыл глаза еще шире, потом неловко повернулся и встал на четвереньки. Сопение прекратилось, но через несколько секунд что-то мягко толкнуло меня в пятки. Тогда я совершил свой первый (и самый великий) подвиг в этом Мире: не заорал.