На первый взгляд кажется необычным то, что веер, – далеко не боевой предмет, скорее даже наоборот, – являлся одним из видов оружия, бывшем на вооружении самураев. Тем не мене, это так, и я попытаюсь пролить свет на способы и сферы применения этого необычного оружия в данной статье.
Как известно, веера самых разнообразных форм и размеров, изготовленные из любых мыслимых материалов, широко использовались представителями всех классов и сословий феодальной Японии. Цели были столь же различны: веер употребляли для просеивания риса, пшеницы и других сельскохозяйственных культур. Он был в ходу в качестве неотъемлемого элемента театральных представлений, танцевальных и поэтических мероприятий, спортивных соревнований (как, например, судейство борьбы сумо). Не реже встречался веер в общественных (ритуальные приветствия), деловых и торговых отношениях (в сфере рекламы). Видимо, поэтому самураи, не желая расставаться даже на поле боя с любимой и столь привычной вещью, превратили веер в потенциальное оружие, причем, как будет показано ниже, весьма эффективное.
Японские веера, особенно больших размеров, используемые в различных церемониях в качестве украшений, получили широкое распространение с самых ранних исторических периодов не только в этой стране, – они высоко ценились по всей континентальной Азии. Первое упоминание церемониального веера, пышного сашиба в форме листа, закрепленного на конце длинного шеста, содержится в летописях, относящихся к временам правления императора Юряку (457 – 479 гг.). Древние хроники китайской династии Сунг также часто рассказывают об импортировании японских вееров, красочных и элегантно оформленных, считавшихся всегда имевшем повышенный спрос предметом торговли. Такие сашиба (как следует из их реконструкций, основанных на ритуальных глиняных фигурках из могильников) «были довольно большими круглыми опахалами, сплетенными из осоки, с большим числом радиальных распорок и закрепленной в центре удлиненной ручкой, являвшейся продолжением одного из радиусов… ручка снабжалась длинными дополнительными рукоятками для носильщиков» – пишет Касал в своем бесценном труде «The Lore of the Japanese Fan» («Учение о японском веере»), 64.
Сама история происхождения веера теряется во тьме веков. Уже японские средневековые исследователи попытались обнаружить истоки в национальных обычаях, фольклоре и истории, однако их выводы представляются во многом сомнительными. Действительно, «столько воды утекло с момента возникновения отдельных предметов, и отношение исследователей к интересующему их вопросу часто бывало настолько односторонне прояпонским или прокитайским, что заключения, к которым они приходили, зачастую оказывались весьма противоречивыми. К японским источникам следует относиться с особой, очень большой осторожностью, а других мы не знаем» (там же, 72).
Однако известно наверняка, что, как отмечалось выше, уже на самой заре азиатской цивилизации веера любых размеров и форм (с доминированием очертаний разнообразных листьев) применялись для всех мыслимых целей. Церемониальные и в высшей степени роскошные веера, представлявшие собой полудиски, закрепленные на конце длинного шеста (сам веер обычно делался из перьев, шелка или негнущихся материалов, таких как пергамент, на деревянной раме), широко использовались на придворных и религиозных церемониях как вдоль континентального побережья, так и на материковой Азии, вплоть до Персии. Внедрению вееров во все сферы жизни во многом способствовало распространение восточного анимистического шаманизма, представленного в Японии родовым пантеизмом верований Синто. Эволюционными наследниками церемониальных вееров стали огромные шелковые веера на сто пятидесяти сантиметровых шестах, называвшиеся «ума-ши-руши» («лошадиный вымпел»), которые сёгуны клана Токугава использовали наряду с «символическими копьями», «алебардами» и другими «принадлежностями процессий». Эти громадные веера «украшались огромными пучками конского волоса или растительных волокон самых ярких раскрасок» (там же, 60) в чем явно прослеживается военная традиция страны, управляемой «аристократией в седлах». Сёгуны клана Токугава использовали веера в качестве боевых знамен, которые несли следом за ними, как знаки их присутствия на поле битвы. Такие веерные знамена делались из двух половин, по девять слоев бумаги в каждой, склеенных между собой, обтянутых шелком и покрытых яркой позолотой. Они надевались на шест (ок. 457 см. в длину) таким образом, что на ветру знамя вращалось вокруг своей оси.
Как отмечали многие исследователи, элементы украшений из органических материалов, таких как перья и кожа, «особенно не прижились в Японии». Согласно Касалу, «это совсем не удивительно, так как частично объясняется отношением к убийству птиц. Не только принципам буддизма противоречило убийство, но и в религии Синто все мертвое находилось под запретом, а потому в любые времена строжайше запрещалось в любых формах» (там же, 61).
Этим также объясняется, почему маленькая мухобойка из конского волоса, служившая китайским военачальникам отличительным знаком их ранга, претерпела такие кардинальные изменения в Японии. В этой стране «военные лидеры пользовались кисточками из кожи или плотных бумажных лент, иногда покрытых золотом или серебром, закрепленными на короткой рукоятке. Эти предметы, известные как саихаи, применялись в качестве жезлов, дублировавших команду. Веера тоже выполняли подобную функцию» (Салви Ш. «0n Japanese fan», 17).
Маленькие веера для личного пользования, являвшиеся неотъемлемой частью национального японского костюма, имеют столь же древнюю историю. Их можно условно разделить на два основных типа: «негнущийся, обычно закругленной формы веер с продолговатой рукояткой, который называется по-японски “учива” или “дансен”, и складывающийся веер, по форме напоминающий сектор или диск, называемый “оги” или “сенсу”» (Ю. Касал «The Lore of the Japanese Fan», 65). Тот же источник, в частности, рассказывает о разрешении, дарованном в 763 г. мудрому и немощному старцу Джозо императором Джуннин и императрицей Кокен являться при дворе «не только с посохом, но и с учива. Из этого мы можем сделать вывод, что к тому времени веера уже нашли свое широкое применение, по крайней мере, в среде ученых, что, возможно, было подражанием китайской моде» (там же, 65). И действительно, при дворе с незапамятных времен, с целью выработки у придворных вельмож и дам определенной величественной осанки традицией предписывалось носить маленький плоский посох из дерева или слоновой кости, который назывался шаку. Его носили вертикально, расположив напротив нижней части груди под небольшим углом, что придавало фигуре грациозное положение. Впоследствии «специально разработанный для двора веер сделал шаку ненужным и полностью заменил его» (Салви Ш. «0n Japanese fan», 36).
Складывающийся веер подавляющим большинством исследователей признан чисто японским изобретением, несмотря на неясность вопроса его возникновения. Согласно Касалу, «поздние японские конфуциисты в своем обожании китайской культуры, пытались представить его заимствованием из Китая. Но в Китае не было складывающихся вееров до тех пор, пока первые образцы их не были преподнесены в подарок послам и другим гостям страны, а случилось это довольно поздно: ранние хроники династии Сунь (960–1279 гг.) используют термин “японские веера”» (Ю. Касал «The Lore of the Japanese Fan», 83). А затем еще долгие годы летописцы продолжают рассказывать об импортировании складных вееров из Японии. Что бы узнать о происхождения оги, мы должны снова обратиться к богатым, однако не слишком достоверным источникам японских легенд, которые, среди прочих, повествуют и о веерных дел мастере из Тамба, недалеко от Киото, жившем в эпоху Тенджи (661 – 671 гг.). Он, якобы, изобрел складывающийся веер, способный поместиться в рукаве, изучив крылья упавшей ему под ноги летучей мыши. Эта легенда может объяснить происхождение специфического типа веера оги, которым пользовались и императоры Японии и сёгуны, сконструированного таким образом, что «в закрытом виде он казался частично открытым. Этот эффект достигался благодаря сочленениям, или вырезам, на внешней раме» (Салви Ш. «0n Japanese fan», 37). Известно, что подобные веера были чрезвычайно популярны при дворе, где они служили частью личных отличительных знаков, указывая на ранг и положение их владельцев, а так же являлись церемониальными символами, схожими по функциям с королевским скипетром или камергерским жезлом в западных государствах. Из содержащейся в летописях информации можно заключить, что они были очень разнообразными по структуре, материалу и отделке, так как «с образованием военного правительства Минамото-Но-Ёритомо в Камакуре в конце XII столетия веера стали использоваться по новому назначению. Военные взяли на себя функции аристократии, и элегантный хи-оги знати усилиями самураев стал преображаться в оружие, меняя свои деревянные ребра на железные и приобретя укрепленные лаком сочленения» (Ю. Касал «The Lore of the Japanese Fan», 80).


Военный класс древней Японии к тому времени уже знал и использовал боевой веер нескладного закругленного типа учива, ставший известным как гумбаи. «Дата, когда мухобойка военного командования стала заменяться на жесткий и прочный боевой веер, – пишет Касал, – остается неясной. Можно предположить, что боевой веер появился как вид оружия во время правления в Камакуре Минамото и Ходжо между 1192 и 1333 гг. Известно, что Уесуги Кеншин пользовался таким веером в битве при Каванакаджима в 1563 г., а высший пик популярности гумбаи пришелся на середину XVI столетия» (там же, 72). Далее Касал пишет, что гумбаи, так же, как и мухобойка-саихаи, «должно быть, возник как магическое воплощение власти и могущества, защиты и справедливости, которые являлись прерогативными атрибутами племенных вождей. Его жесткую конструкцию можно объяснить дополнительным использованием веера как щита против внезапной атаки. Особенно это справедливо в отношении таких вееров, которые делались из железа или стали» (там же, 73–74). Изначально имевшийся в бою у каждого командира сколь угодно небольшого соединения, гумбаи превратился в исключительную прерогативу высшего генералитета только в «мирный» период Токугава, когда военные веера, «изысканные и разукрашенные, со шнурами и тяжелыми кисточками всевозможных комбинаций различных цветов стали применяться для обозначения ранга или клана его владельца» (там же, 75). Такие веера изначально украшались изображениями главных символов китайской космогонии: солнца и луны, как эквивалентов активного и пассивного начал бытия (ин и янь), а так же созвездия Большой Медведицы как центра Вселенной. Не редко можно было увидеть на веерах яркие изображения драконов, разрушительных штормов, пейзажей и так далее. Позже доминирующим мотивом стали эмблема клана или герб семьи. На изображающих батальные сцены иллюстрациях, содержащихся во многих свитках, «то тут, то там в гуще рукопашной схватки… видна рука, высоко держащая маленький веер из черной бумаги с красным круглым пятном в центре, или железный веер типа учива, которым военачальник подавал своим офицерам команды…» (Салви Ш. «0n Japanese fan», 33).


Веер также мог использоваться для вызова противника на поединок: на картинах битвы при Ичи-но-Тани (XII в.) Кумагаи-но-Джиро Наозане, один из генералов армии Минамото, часто изображается машущим веером молодому Тайра-Но-Атсумори (собирающемуся плыть на коне к кораблю), делая ему тем самым знак вернуться и вступить с ним в смертельный бой. В ответ на вызов Атсумори вернулся и принял смерть от рук своего врага (там же, 33).
Гумбаи находит свое применение и сегодня в руках рефери (гьоджи), судящих поединки борцов сумо. Согласно преданию, победитель первого турнира борцов в Наре, Кийобаяши, был награжден боевым веером и, вследствие этого, был назначен императорским указом первым судьей. Из описания этого события остается неясно, был ли боевой веер взят на вооружение военными лидерами после этого случая, или же чемпион был награжден за проявленное мастерство веером, уже служившим неотъемлемой частью боевой экипировки. Лично я, вторя признанным авторитетам, склоняюсь ко второму варианту. В Японии «вручить веер» эквивалентно европейскому «наградить пальмовой ветвью», – и оба этих символических жеста уходят корнями в древние времена.


Возможно, менее впечатляющим, чем гумбаи, однако значительно более смертоносным был складной веер, ставший боевым (гунсен), который носили самураи, облаченные в доспехи, и веер тетсу-сен (или тессен), который соответствовал бытовому костюму. Эти веера, обычно имевшие от восьми до десяти железных ребер, «были удобным оружием для атаки и обороны» (Ю. Касал «The Lore of the Japanese Fan», 81). Как можно было ожидать, множество легенд окружает возникновение метода боя с применением железного веера. Одна из них, например, рассказывает, как Ёшитсуне, герой многих японских легенд, победил великана Бенкея (ставшего позже его преданным последователем), отразив удары копья соперника своим железным веером, а потом, зажав древко между жесткими ребрами веера, вырвавшего копье из рук Бенкея. Секреты ведения боя веером ему, по легенде, открыло лесное божество тенгу (нечто вроде лешего русских народных сказок или древнегреческого сатира), ранее уже обучившее его искусству владения мечом.


Под покровительством многих кланов по всей стране возникали школы, в которых разрабатывались, проверялись на практике и постоянно улучшались различные стили ведения боя с помощью гунсен или тессен. Заслуженной славой мастеров боевого веера пользовались инструкторы, преподававшие владение мечом из школы Ягю. В посвященной боевым искусствам литературе содержится «несколько упоминаний о победах, одержанных “боевым веером” против меча, а также множество примеров его смертоносных возможностей как метательного орудия» (Бринкли С. Ф., «Japan: Described and Illustrated by the Japanese», 139). Один из способов применения жесткофиксируемого веера в качестве метательного орудия (в раскрытом виде полукруглой формы со стальными ребрами) можно посмотреть в видео-реконструкции, где показано, как гейша отражает нападение ниндзи. Действительно, искусство боевого веера стало настолько сложным и многосторонним (особенно среди самураев высших рангов), что «убежденные в своем превосходстве бойцы не удосуживались применять в поединках меч и защищались лишь таким веером» (Ю. Касал «The Lore of the Japanese Fan», 81). Знаменитый мастер фехтования конца XVI столетия, Ганн-рю, вышел без единой царапины из схватки с десятью противниками, которых одолел одним лишь железным веером. Этот факт зафиксирован в хрониках, и с тех пор постоянно служил самураям примером для подражания.
Благодаря более чем широкому распространению вееров, искусство использования их в бою стало популярным среди представителей всех классов Японии феодальной эпохи. Этому косвенно способствовали знаменитые указы Эдо (XVIII в.), по которым запрещалось носить мечи. В ответ люди «вооружались окованными железом посохами и большими, тяжелыми железными веерами. Их веера показали себя настолько опасным оружием, что позже были также запрещены» (там же, 82).
Иллюстрацией к широте и многообразию применения вееров может послужить известная история об Араки Мурашиге, которого посчитали главным зачинщиком одного из многочисленных заговоров, ставших для Японии конца XVI века настоящим бедствием. Призванный явиться ко двору Ода Нобунага, Мурашиге отдавал себе отчет, что жизнь его висит на волоске и только тессен может помочь ему избежать мучительной смерти (все мечи отбирались стражниками, охранявшими главный вход в жилые помещения дворца). «Следует помнить, что в те времена подлые методы решения проблем приравнивались к стратегии», – пишет Касал (там же, 87), и потому способ, которым Нобунага решил избавиться от Мурашиге, состоял в том, чтобы перерубить ему шею двумя створками тяжелых деревянных дверей, отделявших передний холл от приемного зала, когда он будет, стоять на пороге, отвешивая предписанный ритуалом приветственный поклон. Кланяясь, Мурашиге интуитивно положил свой тессен в паз, по которому скользили створки дверей, и «раздался оглушительный звон, когда двери ударились о стальной стержень, но кровь не пролилась. Говорят, что Араки повел себя, как будто ничего не произошло, и такое самообладание пришлось по вкусу быстрому на решения Нобунага, который тут же простил Араки все его прегрешения» (там же, 88). Трудно сказать, было ли это первым подобным применением железного веера, как утверждают многие авторы. Мне лично представляется более вероятным, что Араки Мурашиге просто воспользовался военной хитростью, основанной на знании подобных этому инцидентов.
Подводя итог вышесказанному, можно с уверенностью утверждать, что боевой веер тессен обладал неисчислимым количеством назначений, прямо связанных с профессиональной обязанностью самурая – ведением боевых действий. Воин мог фехтовать им, вырывая меч из рук противника, зажимая лезвие между стальными ребрами веера и резко дергая на себя. Мог отражать пущенные в него ножи и отравленные дротики, как это проиллюстрировано на эстампах Хокусаи. Мог сбивать летящие мишени, как в игре под названием оги-отоши, в которую с удовольствием играют и сегодня, использовать веер как средство для развития общей координации, применимой к любым стратегическим обстоятельствам, и во многих других целях. Более того, веер служил важной частью обучения определенным техникам плавания, преподаваемых во многих школах боевых искусств.
Сегодня искусством боевого веера по-прежнему занимаются несколько специалистов в Японии, так что древний, тяжелый гумбаи, наряду с другим специализированным оружием феодальной эры, появляется время от времени в тренировочных методиках современных дисциплин координации, таких как каратэ, айкидо и кендо.