ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Фюрер, фюрер
Сырой воздух только к лучшему, когда безнадежно похоронил легкие в никотиновой смоле от дешевых сигарет, тусклый свет одинокой лампочки у самого потолка, на которой мог бы повеситься кто-то – почему до сих пор этого не случилось? Я плохо работаю? – тоже к лучшему за долгое время я отвык от яркого света, что тут еще к лучшему? Темно-серые стены, холодные, покрытые плесенью и паутиной? Ну да, почему бы и нет. В конце концов обои в цветочек были бы здесь едва ли кстати! Что там еще? Скрипучая решетчатая дверь? О да, это точно к лучшему, атмосферно так, чудно, я бы сказал, черт побери. А еще к лучшему этот стул, вкрученный в пол, цельный и очень крепкий – кто-то мог бы разбить об него дурную голову - аккурат под лампочкой, единственный предмет мебели. И уж точно к лучшему ошейник с малым зарядом, которого вполне будет достаточно, если что, только кнопку нажать, так просто. Нововведение с момента окончания последнего мятежа. Только… это так скучно. И как-то гуманно, мне кажется. У меня другие методы, куда интереснее. К тому же в самый раз для таких вот ничтожеств, для которых лично мне и воздуха жалко, а этих, черт побери, еще и кормят… Непорядок. Я пнул ногой наполовину полную – да вы посмотрите только! Я, оказывается, оптимист! – жестяную миску с отвратительного цвета похлебкой. Разлилась, смешалась с грязью и кровью. Теперь цвет куда симпатичнее. Серо-буро-малиновый.
- А еще у тебя вопросы есть? – полюбопытствовал я, сунув руки в карманы форменных брюк и наклонившись поближе к этому ничтожеству, которое теперь мало напоминало человека… Впрочем, что там?! Он и раньше человеком не был, а теперь просто немного сложнее найти на сине-красном заплывшем лице глаза, в которые мне напоследок, прежде, чем продолжить обход – к великому сожалению этих дежурный этой ночью именно я - хотелось заглянуть. Он только промычал что-то в ответ, я не разобрал ни слова, да и зачем? Едва ли после того, как я… провел с ним разъяснительные работы, у него будут какие-то возражения или претензии. По крайней мере еще… кхм… неделю, две.
Под стулом растекалась по полу темно-красная кровь, подступала к моим ботинкам, я отступил, тяжело вздохнул и открыл скрипучую дверь.
- Приятных снов, поросеночек, - улыбнулся, обернувшись, и вышел прочь, в коридор, неторопливо закрывая скрипучую дверь, проворачивая ключ в замке. Классическая такая связка на большом кольце, обычно вешаю на ремень, но мне еще нужно навестить моего нового подопечного. Как там его? Я достал блокнот из кармана форменной рубашки и прочитал его имя. Адриан. Фамилии у него больше нет. Да и по имени его едва ли кто-то назовет. Лучшее, на что он может рассчитывать, кличка. В худшем случае безликий порядковый номер. Думаю, как раз по номерам и следует звать этих придурков, черт бы их всех скорее побрал. Терпеть не могу зэков.
Я остановился в мрачном коридоре, кажется, выбрал самый темный участок. Лампочка здесь перегорела еще прошлой весной, но это тоже к лучшему. Смотрите-ка, я и впрямь отъявленный оптимист. Все у меня, черт побери, к лучшему. Достал пачку сигарет, закурил и в призрачном свете луны, разбитом решетками узкого бесполезного окна где-то очень высоко, впрочем, всего немного выше уровня моих глаз, на полосы, посмотрел на свои руки. Я не знаю, сколько шрамов на этих руках, я не считал, но я знаю, что их число равно числу тех, кого я убил. Простая такая арифметика.
Я зажал сигарету в зубах и зашагал дальше. На их счастье, остальные зэки уже спали, послушные, наученные горьким опытом. Жаль, я надеялся еще немного повеселиться. Ну, в смысле… провести воспитательные – или как я там это называл? – работы. Может, мой новый подопечный нарушает режим? Может, так и начать знакомство?
Я остановился у очередной решетчатой двери и заглянул в камеру. Вот он, родимый… Даже в тусклом свете лампочки его очень длинные волосы казались белыми, интересно, какого цвета они были на самом деле? Впрочем, нет, не интересно. Он, худой, какой-то щуплый, совсем еще мальчишка, сидел на стуле, опустив голову и закинув ногу на ногу. Спит? В таком положении? А вот и проверим. Я открыл дверь, закрыл за собой – мало ли какой характер у новенького? – и неторопливо подошел ближе, присел на корточки рядом и улыбнулся по привычке дружелюбно. Я выдохнул сигаретный дым ему в лицо – он поморщился - схватил за волосы резко и приподнял, чтобы хоть посмотреть на него.
Он красив.
Мальчик распахнул глаза и посмотрел на меня как-то недовольно. Я только шире улыбнулся и посмотрел на свое отражение в его слегка расширенных зрачках.
Какие большие глаза. Какие большие наивные глаза. И цвет, черт его побери, холодный голубой…
- Добро пожаловать в тюрьму, - полушепотом сказал я, внимательно изучая его взглядом. – Меня зовут Гордон, и я твой личный надзиратель, - нет, ну это просто невыносимо быть таким приторно-вежливым. Может, сразу вмазать по этому красивому личику сапогом, а?..
Он чертовски красив для мальчика. Никогда не видел таких красивых мальчиков, никогда к мальчикам не приглядывался. И сейчас не следует.
А ему очень повезло, что он сидит в одиночной камере, ведь таким, как он лучше вообще не попадать в подобные заведения, или по крайней мере спать в одиночестве, или хотя бы вообще не спать, прислушиваться к шорохам и ждать, когда один из этих ничтожеств… Да, ему очень повезло оказаться в одиночке, но совсем не повезло, что именно меня назначили его надзирателем. Ведь мог же ему достаться кто-то другой. К примеру, тот парень, которому пару дней назад один из зэков воткнул заточку в почку. Рифма.
На тонкой изящной шее поблескивает ошейник. Одно нажатие на кнопку и… Нет, мы же даже не знакомы толком! И все же это было бы скучно.
- Знаешь… - протянул я, не отпуская его волосы. – Тот парень, что сидел здесь до тебя… - я многозначительно замолчал, глядя на кровавые подтеки на стене. Да, в тот раз я погорячился, к тому же перебрал спиртного, но он все равно не заслуживал ничего, кроме смерти… Правда, мне за это еще и влетело от начальства, еще бы! Если я убью их всех, то работать на Острове будет некому, а это не лучший вариант, не так ли? - …тоже не спал после отбоя… - и снова в лицо ему сигаретным дымом. Привыкай, дорогой Артур или как там тебя?! Да какая разница, привыкай… Другой жизни ты уже не узнаешь, о ней придется забыть…

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4, разумеется)
А это что было? Черт побери, что за… сюрпризы?! Да, я хотел, конечно, безусловно. Только… А что только?! Почему нет?! Если она сама просит! Я же должен исполнять ее капризы, черт подери. Только… Слишком резкая смена настроений. Так не бывает. Впрочем, женщины… Кто их поймет?! Тут и трех столетий, и этой проклятой вечности не хватит, чтобы ответить на этот извечный вопрос.
Так какого дьявола я медлю?! Сам же мечтал, представлял себе, как это замечательно сорвать с нее платье и прямо на столе, на чертовых скатертях. Представлял не раз. И вот, пожалуйста. «Возьми меня, Джеймс, прямо здесь». Глупо отказываться, черт побери. Да и была бы причина. К чертям собачьим приличия. Будто когда-то меня это волновало, к чертям собачьим весь мир, она же сама сказала. Сама…
«Возьмите меня прямо здесь». Я-то возьму, что не взять-то, но… А какие «но»?! Вот она, моя любимая женщина, вот он стол, что мешает?! Только мысли, сомнения, новые поиски подводных камней, черт побери. Да как это вообще может мешать?! Да что вообще может мешать?.. ничто. Я хочу тебя, моя дорогая, я же всегда хотел тебя. Мечты сбываются.
Опрокинул ее одним движением на стол, как-то приятно, мелодично зазвенела на нем посуда. Впился губами в ее губы. Ее ответ – какой-то слишком жаркий, непривычно обжигающий. Ее руки тут же прижали меня к себе, с каких это пор ты владеешь инициативой?! Нет, что-то здесь не… Мысли прерываются ее новым поцелуем, она раздевает меня. Остаться в долгу? Нет, вряд ли. Раздеваю ее тоже, как-то спешно. Нет, ну к чему эта спешка? Мне казалось, эта ночь понравилась тебе больше той, мне казалось, ты предпочитаешь страсти нежность. Мне казалось? В голове снова тысячи мыслей, ураганы сомнений. Странно. Чертовски странно. Не узнаю ее. Не узнаю, не значит, не хочу, черт побери. Хочу, еще как. Да и кто бы устоял на моем месте. И зачем? Она хочет этого, я хочу. Откуда тогда столько сомнений?! Это совсем не похоже на… на нас. Что-то не так, и ее внезапные слезы, внезапный порыв, и тот нож, черт побери. Не понимаю, отказываюсь понимать, впрочем, кто сказал, что понимание и страсть как-то связаны! Чтобы овладеть ей прямо сейчас, не обязательно ее понимать. Зачем ты искушаешь меня, черт побери?! Откуда на этом платье столько пуговиц?! Дьявол! Это слово почему-то кажется весьма уместным. Какие-то предчувствия снова! Чтоб их! Хельга – и это моя маленькая девочка, которая вчера вздрагивала от каждого прикосновения?! – своими тонкими пальцами как-то грубо, резко подняла подол своего платья… Что прямо так? Не снимая его? А как же все эти чертовы прелюдии, телячьи нежности?! Что за черт? Нет, не понимаю, все равно не понимаю. Все как-то странно, не так… Будто это она и в то же время вовсе не она. Хельга улыбнулась – это ведь не ее улыбка! Она не улыбалась так прежде, нет… или просто не была прежде настолько ослеплена желанием? – и развела ноги, будто… приглашая? Пошло как-то звучит. Да и вообще… Нет, ну какого черта я медлю?! Ну взять ее прямо сейчас, прямо здесь, ведь чертовски хочется, ведь сам сгораю и догорю дотла, если не сделаю этого, так почему же? Целовать, ласкать ее, все еще медлить. Будто… будто делаю что-то… страшное, непростительное. Так ведь нет ничего более непростительного, чем та ночь на кладбище, почему тогда?! Как-то глупо. Или все-таки…
Не так. Не так это должно было быть. Да неужели?! Все правильно. Все отлично. Все просто замечательно. Нет. Как бы я не хотел этого сейчас, как бы не хотела она… Нет. Что-то в ее глазах кажется мне… Кажется, черт побери, кажется, всего лишь кажется. Старый идиот. Упускать такую возможность! Да еще и обидеть ее своим отказом?! Браво, таких колоссальных глупостей ты еще никогда не совершал! Может, не стоит начинать? Взять ее. И все. «И все». Дурацкая привычка – цепляться за слова. Утонуть в новом поцелуе и остановиться в самый последний момент. Черт, черт, черт! Каким же надо быть кретином! Отстраниться, отвернуться, застегнуть брюки в конце концов, обернуться как-то неловко.
- Прости, - какое непривычное слово. Я тяжело вздохнул и направился к дверям. Да нет, все правильно. Ее душа важнее ее тела. Будто душе бы это повредило! Кретин! Старый маразматик!

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Anna Varney - On Saturdays
Незадолго до...

Я неторопливо раздвинул тяжелые бархатные шторы и через открытую форточку мне в лицо подул ветер с улицы – отрезвляющее дыхание ночи. Она смотрела в мое окно своими слепыми глазами, и кажется, улыбаясь, погрузив беспокойный город в холодное сонное оцепенение.
Я поднес к губам старинный мундштук ручной работы и затянулся сладковатым дурманящим дымом, выпустил его в открытую форточку и ветер легко смешал аромат опиума с тысячами других ночных запахов.
Когда я услышал шаги в коридоре, я положил мундштук на подоконник, поправил кружевные манжеты белоснежной рубашки, и протянул ей руку, подведя к уже накрытому столу, такому же старинному, как любая вещь в этой квартире.
Худенькая и невесомая ладонь девочки была теплой, грея мои холодные пальцы, но я не чувствовал в ней и тени страха, когда обычно мои очаровательные гостьи пытались бороться с ним. До последнего...
Она осторожно присела на стул, как-то неловко вырвала свою руку. В слабом мерцающем свете двух высоких белых свечей ее лицо казалось произведением искусства. Но если сейчас включить свет сразу станут, заметны все ее недостатки, сейчас скрытые и сглаженные мягким сумраком.
- Ваше здоровье, прекрасная леди, - прошептал я, медленно поднимая бокал с пурпурной жидкостью, которую это освящение из вина превратило в кровь. Я любовался бликами на хрустальных гранях, украдкой наблюдая, как моя гостья тянется к своему, резко и слишком порывисто сжимает его в руке. А потом она оторвала его от стола и с силой плеснула на меня, к счастью, я вовремя успел увернуться, и на белоснежную ткань моей рубашки попала самая малая часть темно-бордовых капель.
- Я знаю, кто ты! – закричала она, вскочив из-за стола, - прекрати играть со мной в эти игры! Это яд, да? Да!? – я устало посмотрел на опустевший бокал в ее руках. А я всего лишь хотел приятно провести вечер в компании приятной особы... Приятной мертвой особы.
- Теперь ты этого не узнаешь, дорогуша, - спокойно, но слегка рассержено сказал я.
- Я знаю это и так! – закричала она, с силой швырнула бокал об стену, чем он только ей не угодил? Осколки осыпались сверкающим дождем на старинный паркет, и мне захотелось курить.
- Ты тот урод, который убил мою подругу, - чуть тише добавила она, и теперь все ее эмоции легко читались на ее лице и теле – пальцы отчаянно сжимали скатерть, глаза блестели.
- Прощу прощения, - свой, все еще целый бокал я поднес к губам, сделал маленький осторожный глоток, потом еще один. Хорошее вино – хороший яд, золотое правило, и жаль тот замечательный симбиоз этих напитков, что оставил темные следы на моей рубашке. Какая жалость! Впрочем, я должен был подумать об этом, когда понял, что эта девочка совсем не та, кем хочет казаться.
Я пожал плечами, неторопливо поднялся из-за стола, подошел к окну и взял с подоконника мундштук.
- Я убью тебя! – крикнула она, захлебываясь своими слезами. Нет, девочка моя, не вздумай плакать, ведь потеки туши совсем не скрасят твоего прелестного личика. Она чуть не опрокинула стол, оказалась у меня за спиной, уперла в затылок пистолет, и откуда только он у нее взялся?
- Стреляй, дорогуша, - приказал я, но девочка медлила. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что у нее дрожат руки и побелели от страха губы. Еще немного и она выронила пистолет и обрушилась на пол, сжав голову тоненькими пальцами.
Где-то играла музыка, но в остальном было так тихо, словно весь мир умер. Эту тишину прерывали разве что редкие и тихие всхлипывания моей гостьи.
- Не расстраивайся, моя принцесса, - проговорил я нежно, опускаясь рядом с ней на колени, приобнял ее слегка, сжимая в пальцах свободной руки мундштук. Но мои слова ее ничуть не успокоили, она продолжала всхлипывать и бороться с душившими ее злыми слезами.
- Все хорошо, моя прекрасная девочка, - я еще крепче прижал ее к себе, и, кажется, при всей ненависти ко мне ей это нравилось.
Одно аккуратное движение и мундштук своей удивительно острой частью глубоко и резко вонзился в ее горло. Ее глаза расширились от боли, а изо рта вырвался хриплый мучительный стон, она обмякла и замолчала, перестав плакать.
Я вынул мундштук, вытер о свою ладонь, и легко толкнул ее ставшее таким тяжелым тело на старинный паркет. Кровь еще некоторое время сочилась из свежей раны, покрывая ее светло-лавандовое платье некрасивыми бурыми пятнами, аналогичными тем, что теперь покрывали мою рубашку.
Я разложил ее руки на паркете, накрасил ей губы ее же кровью – как у куклы, алым, глаза пусть остаются открытыми, они слишком красивые, чтобы прятать их под отяжелевшими веками. Локоны разложить, расправить, чтобы не спутались и переливались матовым золотом в мерцающем сиянии свечей.
В ее застывших зрачках отражался пугающий взгляд слепой ночи. В их небывалой глубине и яркости – неслышное дыхание Вечности. Мне хотелось бы целовать эти мертвые идеально-прекрасные губы, но не хочу смазывать с них этот пурпурный цвет со сладковато-железным привкусом.
Сняв с кружевного воротника брошь, и расстегнув рубашку, я просидел много времени за столом, потягивая вино из единственного уцелевшего хрустального бокала.
Дурманящий дым опиума клубами вился по комнате, окутывал меня, погружая в сладкое забытье, нашептывая на уши самые неизведанные секреты...
Так я провел время до того момента, когда кто-то позвонил в дверь.
Они искали ее, мою очаровательную мертвую леди. Они пришли именно за ней.
И за мной.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Diorama - Truth And Movement
- Я... - все-таки попыталась заставить себя говорить с трудом, охрипшим от слез голосом. Но что я могу сказать? Как все объяснить... Все слишком сложно, чтобы ограничиться парой слов, и нужно будет подходить к этому из далека - понимаешь, дорогой, у меня раздвоение личности, и... и что-то в этом духе. Или лучше ты все-таки скажешь правду? Дорогой я вовсе не та милая белая и пушистая маленькая девочка, которой хочу казаться. Я отвратительная бездушная тварь, просто боюсь своего естества и отрицаю его, вдруг если ты увидишь, какая я на самом деле ты меня разлюбишь? Ха-ха. Заткнись. Или не говорить этого, только про сделку... про эту страшную плату... может быть он сможет мне помочь, остановить уже запущенную машину смерти... или хотя бы остановить то, что скоро станет мной, не дать причинить вреда никому, кто мне дорог...
Эй! Хельга, ты что собираешься нарушить наш договор? А как же честь, а как же цена твоих слов?!
Я не позволю тебе...
Ты уже позволила, своих слов обратно не вернешь. Я буду делать, что захочу, через месяц я наконец-то получу, черт побери, полную власть над твоим сознанием, твоим телом... Ты сама обещала мне это в обмен за вашу встречу. Или ты уже забыла об этом? Конечно, ведь ты только хочешь казаться хорошей, а на самом деле не хочешь отвечать даже за данные тобой обещания... Какая низость, не правда ли? Я и не знала, что ты способна пасть ТАК низко...
Замолчи!
- Я... - новая попытка, я видела тревогу в его взгляде, верила что он и в правду сможет мне помочь. Как?... Это вообще возможно?! Сначала нужно подобрать слова, как-то объяснить все... Пока ничего лучшего, чем - спаси меня от себя собой - мне в голову не приходило, да и вряд ли что-то могло быть точнее этих слов. Я - одержима? Отлично звучит, но слишком поздно осознавать это... Я заключила сделку с дьяволом, ах простите, своей темной - темной ли? - стороной, и должна выполнить свою часть... всего через месяц. Простите, меньше чем через месяц. Это самое подходящее, осталось только озвучить это в слух... И конечно же - помоги мне, пожалуйста, иначе она убьет тебя, убьет Ингу, и вряд ли остановится на этом... Или убей меня, чтобы убить и ее заодно? Только сказать в слух...
Не посмеешь! Ты не посмеешь, черт побери, дряная девчонка! Ты хотела меня обмануть? ! Не получится, дорогая Хельга, дорогой мой нежный цветочек. Обмануть того, кто живет в твоей голове, в твоем теле и слышит все твои мысли, знает все твои помыслы!?
Я не позволю тебе этого сделать...
Но я это сделаю!
- Джеймс, я... - начала я, как-то странно и чертовски непривычно называть его по имени, - я... - ты? Я не позволю тебе открыть нашу маленькую страшную тайну. Или я открою другую тайну, твой секрет, покажу кто ты на самом деле... Чтобы ты не забывала и не забывалась. Будешь ли ты кому-то нужна после этого?! Подумай над этим, - я... - еще одна попытка, и я поняла, что ничего не могу сказать, что она просто не даст мне ничего сказать.
Конечно не дам, не позволю. Потому что ты сама пообещала мне, и нужно было раньше думать о последствиях. Я всего лишь заберу то, что принадлежит мне по праву... праву сделки.
- Я в порядке, - закончила она за меня, и я даже не узнала свой голос вдруг ставший таким уверенным и резким, в нем не осталось и тени слез, - я в полном порядке, - зачем-то повторила для точности, рассмеялась. Мне стало не по себе от этого смеха, холодного, дьявольского, леденящего кровь, но я ничего не могла поделать... И скоро вообще ничего не смогу поделать, не смогу больше сдерживать ее, - нервы шалят, - заявила она, все также лучезарно улыбаясь, снова обвила его шею руками, - вот и все, - как много в этом чертовом все! Слишком много смысла в одном только коротком слове. Конечно, я ведь не собираюсь открывать ему всех наших тайн? Просто немного приоткрою завесу тайны на то... какая ты на самом деле. Не больше. Как наказание за то, что ты хотела меня обмануть.
Нет, черт побери...
Не беспокойся, Хельга, я не буду его убивать, я не причиню ему вреда, всего лишь развлекусь немного. Самое интересное я оставлю на потом, на десерт, потерплю еще немного, пока не закончится твое время... а потом... этими нежными пальчиками... этими острыми клыками. Ты и сама все увидишь, когда настанет время. Увидишь, и ничего не сможешь поделать. Как сейчас...
- Я... - пародируя мою нерешительность в голосе и манеру говорить начала она, совсем приблизившись к нему, коротко поцеловав в губы, отстранившись, внимательно посмотрев в глаза, испепеляющим взглядом, - хочу тебя, - и снова поцелуй страстный и жаркий. Это еще не все, на что я, то есть ты способна, не все, что ты себе запрещаешь, прячась под маской нерешительности и невинности... Продолжить расстегивать пуговицы сначала рубашки, потом взяться уже за старомодный костюм этими чертовски нежными пальцами, которым так и хочется разорвать ткань, а может быть и кожу под ней. Но я же сказала что только немного приоткрою завесу тайны и пролью свет на твое естество, а не... продемонстрирую его полностью? У меня еще будет такая возможность, и я обязательно воспользуюсь ей. Не хочу торопить события... Лучше насладиться моментом. Да, действительно насладиться. Наслаждайся, Хельга.
- Возьмите меня... прямо здесь... - сладко растягивая слова потребовала она, снова отстранившись, с трудом сдержала свой проклятый смех, все-таки стараясь не выходить за рамки роли... играя меня?! Что черт побери за театр абсурда!?
Да, ты права, моя дорогая, это действительно театр абсурда. Какая проницательная девочка, ты это наконец-то признала. И... знаешь, из тебя тоже получилась очень даже не плохая актриса...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4. эта музыка вечна
И что это было? Сейчас не время для этих опасных игр с ножом, моя дорогая. Год, чуть больше года назад я был бы чертовски рад этому, но сейчас… Почему? Зачем? И что ты хотела этим доказать? Нет, детка, так не пойдет. Либо ты расскажешь мне все, как есть, либо… Либо что?
- Хельга, мне кажется, нам стоит поговорить, - спокойным, ровным тоном сказал я. Вот они все подводные камни, вот он тот подвох, который так настойчиво искал, не веря в собственное счастье. Да и не мог верить в то, чего, черт побери, заслуживаю меньше всего. Вот ад, бесконечные агонии, проклятая вечность с ее муками и страданиями – дело другое, это я заслужил.
- Прости… - повторила она. Снова заплакала? Нет, умоляю, только не нужно слез! Если хочешь потыкать в меня этим ножиком, тыкай на здоровье, я вынесу любую боль, только не плачь. Я вообще находка для садиста, меня ведь можно мучить вечность, а я, черт побери, никогда не умру, правда, не замечал в тебе этих склонностей, моя дорогая. Нет, первая часть этой сцены мне понравилась куда больше, этот твой порыв, поцелуй, и то, как ловко ты теперь расправляешься с пуговицами на моей рубашке, хотя это и раньше не было для тебя проблемой, не так ли? Черт побери, что же это было?..
Схватил ее за руку – прости за резкость, моя дорогая – снова усадил к себе на колени, заглянул в глаза. По ним же так легко читать тебя. Впрочем, сейчас это, кажется бесполезно. Крепко прижать ее к себе, положив одну ладонь – как приятно, все же - на талию, другую – на макушку, да, гладил ее по волосам, снова, как маленькую девочку утешал, впрочем, она ведь и есть маленькая девочка.
- Хельга, дорогая моя, расскажи мне… - шептал ей на ухо. Черт побери, она же первая начала. Так что мешает мне сейчас опрокинуть ее на эти белые скатерти, сорвать с нее одежду, наслаждаться ее чертовски пленительным телом и... Приличия? А с каких это пор Джеймса Моргана останавливают приличия?! Впрочем, я ведь Монти Смит. Тем более! Нет, правда, что мне мешает? Даже Вилли оставил нас наедине, и едва ли он появится здесь раньше положенного. Прижать ее спиной к этим чертовым скатертям, сжать ее тонкие запястья, нет. Я не могу. Только потому что ей сейчас так плохо? А ничего, что она только что хотела сделать? А ничего что она в самом деле первая начала, что она искушает меня всякий раз? Ничего. Просто утешать ее снова. Старый влюбленный маразматик, идиот. – Расскажи мне, что происходит, что происходит с тобой… - неужели ты думала, что я не почувствую, что что-то не так? Ее маленькое сердце в клетке так тревожно стучит, я могу слышать, как часто оно бьется. Страшно? Да, разумеется, я боюсь за нее, это правда. И если твое сердце вдруг остановится, я отдам тебе свое, хочешь? Да, с радостью отдам, я своими руками вырву его из своей груди и отдам тебе. А в моей груди будет пусто. Это не страшно. Страшно потерять тебя. Единственное – что страшно. – Расскажи мне, Хельга, иначе я не смогу тебе помочь? – а я смогу? Я должен. Я должен помочь ей. Потому что если я не смогу помочь единственному человеку, которого люблю, то все напрасно, то напрасно прошли эти чертовы три столетия, то мне не стоило и рождаться на свет, не говоря ужен о том, что не стоило так задерживаться на этой бренной земле. Я сделаю все, чтобы помочь. Только скажи, в чем дело? Если можно победить смерть, если можно победить жизнь, если можно победить естественный ход вещей, время, природу, то можно победить все, разве нет? И для того, чтобы победить не нужно быть даже алхимиком, нужно просто любить, так горячо, сильно, любить до невозможности. – Расскажи, я прошу тебя. Я боюсь за тебя. Мне страшно. Я хочу тебе помочь. Я люблю тебя, Хельга, так расскажи мне. Мы вместе найдем выход, мы сможем, Хельга. Расскажи мне, расскажи, расскажи… - шептать это слово, повторять его снова и снова, будто бы это ее убедит. Будто бы что-то убедит ее, если не убедит моя любовь. И прикоснуться к ее щеке губами. Глупо, конечно, когда можно было бы прямо здесь и сейчас на столе, в рассеянном солнечном свете, запутавшемся в тонких прозрачных занавесок, из этих больших окон, но, черт побери, твоя душа, Хельга, важнее твоего тела. И это говорю я, черт побери?! Старый маразматик. Не хватало еще задуматься о просветлении и отказаться от мирских благ. Нет, это уже крайности. Просто я должен знать, что происходит с моей женой, вдовой, хозяйкой.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Sopor Aeternus - Saturn-Impressionen
Семейная идиллия, черт подери. Как банально, не правда ли? Ты не думала об этом, или опять же старалась не думать?
Заткнись, заткнись, заткнись...
Я растерянно, словно ища защиты, подняла глаза на Джеймса, выдавила из себя улыбку и тыльной стороной ладони вытерла последние капли слез, остававшиеся в глазах. Нужно научиться быть сдержаннее наконец, нужно... Или уже ничего не нужно? Что там осталось... чуть меньше месяца не корчить из себя кого-то кем я не являюсь, уже не стесняться этого постоянного душевного стриптиза. Все равно меня всегда выдают глаза, в них всегда можно прочитать все... к счастью не все. Вы не знаете, мой дорогой супруг, и вам лучше не знать о том, что я сделала, чем заплатила за нашу встречу. Не знать о причине моих слез и страхов, пусть хотя бы ваше счастье не омрачают никакие зловещие тени обстоятельств. Или рассказать, как крик о помощи, как... может быть он сможет мне помочь, что-то изменить?
Эй! Я и не знала что ты настолько... отвратительное низко павшее создание, что не хочешь даже отвечать за свои слова? Я выполнила свою половину сделки, а ты от своей хочешь убежать? Думаешь мне нравится делать добрые дела? Я то в отличии от тебя не пытаюсь корчить из себя невинного агнца. Думаешь тебе удастся убежать от того, что ты обещала мне? Ты не думала, что это подло?...Это не приходило в твою белокурую ангельскую головку? И забавно прятать такое... чудовище... под такой внешностью, очень даже хитро с твоей стороны. Кто догадается что эта хрупкая девочка на самом деле...
Замолчи.
Ты не знаешь меня, ты пытаешься толкнуть меня на...
Хельга, беда в том, что я как раз знаю тебя, потому что вижу изнутри. Меня ты не обманешь, даже если очень захочешь. И не пытайся даже обмануть...
Пальцы безвольно сжали на столе рукоятку ножа, словно готовые нанести удар. Если... если это случиться, я лучше умру... я...
Умереть? Как скучно. Ну уж нет... Долги нужно отдавать, а ты в огромном долгу передо мной. Может быть тебе напомнить? А может... указать тебе на твое место?! Я все равно получу свое... Я брезгливо отшвырнула нож, и уверенно встала из-за стола, чувствуя присутствие вездесущего Вилли.
- Будь добр, - сказала я дворецкому, поймав его недоуменный взгляд, - оставь нас ненадолго... проведайте мою сестру, - и улыбка совсем не моя, ее, черт побери. Вилли послушно кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь. Я победно обернулась е Джеймсу, отметив что он тоже сильно удивлен моим поведением... Но это еще ерунда, это почти ничего не значит. Подойти к столу, взять бокал с вином, осушить его несколькими глотками, провести рукой по губам, словно вытирая с них кровь... Как ты думаешь, Хельга, понравишься ли ты своему ненаглядному супругу, если продемонстрируешь свое... истинное лицо? То, что ты скрываешь под маской невинности и доброты, мягкости и слабости... Интересно, и кто из нас с тобой хуже, мне кажется, что все-таки ты, потому что я хотя бы не отрицаю свое естество, не играю какие-то нелепые роли. Увлеченно и нелепо. Постыдно и напрасно. Ты все равно никуда не убежишь от того, кто ты. Преодолеть короткий разделяющий нас шаг, сесть к нему на колени, обвив шею руками, с трудом сдерживаясь от того, чтобы порвать этими - нежными и хрупкими черт побери - пальцами рубашку у него на груди, вырвать сердце, отыграться за все... И просто насладиться болью, кровью стекающей по пальцем... Чтобы удержать это проклятое желание страстно поцеловать в губы. Тебе сложно себя контролировать, не правда ли? Тебе сложно меня контролировать? Представь, что рано или поздно... ты станешь... только голосом в моей голове... и тогда я буду делать, что хочу... Уверенно расстегивать этими изящными пальцами его рубашку, когда так хочется просто разорвать ее, не прерывая поцелуя... И наконец-то отстраниться, схватить со стола нож, замахнуться, и... Нет. Я задержала свою - свою ли - руку в воздухе, с трудом заставила онемевшие пальцы разжаться, швырнула нож на пол.
Да, действительно, поиграли и хватит. Скоро у меня будет больше времени на то, чтобы насладиться своей властью, у тебя же осталось еще немного времени... Будь собой, проклятой доброй девочкой, которая в жизни и мухи - и паука и любой другой твари - не обидит, не посмеет. Занести нож, выстрелить, или ударить - это целое преступление, мы же это проходили уже, ты помнишь. Лучше убить себя, чем кого-то. Полнейший абсурд, не правда ли? И все потому, что ты боишься... дать волю тому, что таиться в тебе. Если ты ударишь, ты захочешь еще, пока не выльешь всю кровь, если ты выстрелишь, разве ты ограничишься, если ты убьешь, вряд ли одной смерти тебе будет мало... Это мы тоже проходили. Визг тормозов, мокрый асфальт, перекувырнувшееся через капот тело. Кровавые пятна на дороге. Ступеньки на которых так легко поскользнуться, сломать хрупкие шейные позвонки. Вокруг шеи легко можно обмотать веревку, завязать узел. Шторм, много воды, море, океан, в своей ванне тоже можно легко утонуть... Азбука смертей, смертей, которые принесла ты.
И сколько еще принесешь? А может быть ты лучше перестанешь притворяться, возьмешь этот нож и убьешь их... и Ингу, и Джеймса, сама, чтобы не дать воли несчастному случаю, чтобы потом уже знать наверняка, что им больше ничего не грозит...
Нет... Если ты... только пальцем тронешь его, или ее... если ты... что ты сделаешь? Помешаешь мне? Каким образом? Наша сделка, не забывай о ней. У тебя всего месяц, а потом... ты больше не сможешь меня остановить. И тебе никуда не деться от выполнения своей ее части, я свою уже выполнила. Впрочем, к чему это я? У тебя месяц. Наслаждайся... Ведь мир так хорош за секунду до взрыва?
- Прости, - пробормотала я отчаянно, закрыла лицо руками. На меня со всей силой навалилось ощущение того, что я чуть не сделала, собиралась сделать... точнее того, что она чуть не сделала, собиралась сделать. И сделает... И я не смогу ее остановить.
Уже не смогу.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Агата Кристи - Я буду там
- Что за… - голова разрывалась на части, такое чувство, что по ней вдарили со всей дури… кхм… обухом моего же топора?! Было бы дерзко. Впрочем, и так дерзко! Кто меня вообще посмел ударить?! Эй! Узнаю, мало не покажется! Мысленные угрозы едва ли могли привести меня хоть к какому-то мало-мальски дельному решению! Я открыл глаза – тут же ослепил яркий свет, хотелось зажмуриться – и огляделся по сторонам. Что за черт?! Я засыпал дома! Я же помню. Помню? Да, помню все до мелочей. Так… Я пришел из леса, побренчал на гитаре, пощелкал семки на лавке - и на боковую. Так как же я оказался здесь?! Да и где это самое здесь?! Что за место? Мда…
По щеке побежала слеза – эй, это не то! Пацаны ж не плачут - просто глупый свет раздражал слизистые. Хотелось смахнуть. Дернул рукой, но что-то помешало. Звон цепей, лязг железа – а вот это уже знакомый звук – боль в запястье. Я глянул на руку. Ни хрена себе подстава-то, а! Какой кретин приковал меня наручниками к батарее?! Приковал, ударил, притащил… Сколько раз я должен буду ему наподдать, черт возьми?! Беспредел. Да, это полный беспредел. Ну ничего, выберусь отсюда, кто-то огребет по полной. Выберусь?.. Я не так силен, чтобы порвать наручник, как Тузик грелку, впрочем, я не так силен, чтобы даже грелку порвать. Мда… Железный, пришел твой час. Видимо, все те люди из переулков, у кого я отнимал мобильники и деньги, ну или что придется, встретились, выпили за знакомство и разговорились, слово за слово, все дела, подружились в итоге и... Клуб анонимных жертв Железного. Или даже секта. Отлично начинается день, просто зашибись. Даже круче, чем тот, что начался с фразы «Вы приговариваетесь к 800 часов общественных работ». Тогда мне хотя бы топор вручили. А теперь что? Батарея, наручники, частичная амнезия. Как в плохом фильме.
Подергал еще наручником о батарею, бесполезно. Глупое тело, только набил синяков на запястьях, черт побери. И кому я только понадобился?! Черт… А вдруг кто-то узнал, что я… Да нет! Да ну! Да кто?! Для этого нужно либо найти мой чертов паспорт, либо найти щелку в двери душевой комнаты. Нет, нет, это бред. Кому вообще нужно под меня копать?! Я простой… кхм… пацан со двора. Кому я сдался? Вот копать под Гудвина дело другое. А я зачем? Да и потом… что-то не замечал я такого внимания к своей персоне. Мной разве что милиция интересовалась. А это… Это как-то не похоже на милицию. Впрочем… Наручники, батарея… Нет, батарея здесь лишняя. К тому же ни тебе решеток, ни тебе надзирателя, только свет из окна и легкий ветер из него же, играющий белыми прозрачными занавесками прямо у моего носа. Или все-таки это сон? И на самом деле я сплю в своей мягкой кроватке, обнимая подушку? Да нет, я не сплю. Да и потом… чтобы снились такие сны, нужно явно что-то скурить или выпить, а с выпивкой я завязал. Так что вряд ли. Все это бред.
Впрочем, гораздо больший бред – это сидеть прикованным к батарее и думать черти о чем. Вместо того, чтобы… чтобы что?! Что может сделать прикованный к батарее дровосек? Ни черта. Разве что и дальше рассуждать о прелестях собственного бытия. Бесполезно, бессмысленно. Мне кажется, я только время теряю, но в моем положении это вообще единственное, что можно сделать – терять время. Выжидать. Да, ждать, когда появится этот кретин, которому взбрело в башку связаться со мной!
Одна пылинка в воздухе кружится, две пылинки в воздухе кружатся, три пылинки в воздухе кружатся…
Черт, я слишком долго жду уже! Да и вообще, что за беспредел?! С чего бы это я должен сидеть тут и ждать, когда явится этот дебил?! Мало того, что меня приволокли сюда, приковали, так я еще и ждать должен?! Нет у людей этой… как ее… пунктильность… пунктность… пунктуальность! Да.
Одна пылинка в воздухе кружится, две пылинки в воздухе кружатся…
Да где этот чертов идиот?!?!?!?!?!!
Черт.
Идиотка.
В чертову комнату вошла девушка. Кра-си-ва-я. Высокая, стройная… На ней были брюки, легкая блуза в горошек и сверху пиджак. В руке пистолет. Она подошла ближе, присела рядом, с интересом глядя на меня, и я смог рассмотреть ее получше. Да, чертовски красивая… Светлые волосы немногим ниже плеча с единственной ярко-красной прядью, большие глаза холодного голубого цвета, на щеке – небольшой шрам, но не портил ничуть. Впрочем, что-то я увлекся живописанием. Будто забыл, что… Я вообще-то прикован к батарее, у меня разрывается голова, и я понятия не имею, почему я здесь, да и где я здесь тоже!
- Какого… - продолжить свой предсказуемый вопрос я не успел.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора Предлог.
- И ночами лунными
обнимал шестиструнную,
жил-был пацанчик один,
по понятиям жил…

- Кончай бренчать, иди работать! – грубый слог прервал песню, и струны недовольно задребезжали. Небо сгущало краски, а в свете керосиновой лампы блестел золотом топор, воткнутый ловко так в старый пень. Кажется, в Изумрудном собирался дождь. Впрочем, он всякий раз собирался, но шел редко, необязательный тип. Тишина окутала на мгновение, руки сжали обух. Деревьев больше, чем дровосеков, странно было бы, если б наоборот.
- Тук-тук-тук… - никто не откроет, это не дверь. Не заперто, это ведь не сердце. Стучит топор по стволу…
- Тук-тук-тук… - отзывается где-то на стук другим стуком тонкая венка под кожей у виска, играют в гонки друг с другом кровяные тельца…
- Тук-тук-тук… - по клавишам бьют пальцы, ездит туда-сюда механизм печатной машинки, за словами скрывается нечто, напоминающее правду…
- Тук-тук-тук… - отбивает ритм каблуками некая особа, вышагивая по кафельному полу в бледных коридорах…
- Тук-тук-тук… - вечный двигатель на дорогом столе из красного дерева, у которого стоит-качается представительное кресло…
Вечер приходит нежданно-негаданно, темнеет быстро, и в переулках становится жутко, озираются по сторонам с опаской редкие прохожие, перестанут озираться, как пропоют петухи, не раньше. Шкура своя дороже всего, берегут.
- Тук-тук-тук… - устало стучит топор по стволу, крепко сжат пальцами обух, в голове мысли разные, дотянуться бы до гитары, а в заднем кармане потертых джинсов притаился нож. Топор – это ведь так, для души, а нож – для дела, не иначе.
- Тук-тук-тук… - бьется неспешно тонкая венка под кожей у виска, сердце спокойно, а чье-то только-только отстучало свой последний марш, земля пухом, закон жизни, закон смерти. Бывает. В карман пиджака – пистолет. Пистолет – это ведь так, для дела, а что для души?
Кто были эти люди? Кем были они? И почему судьба свела их в маленьком провинциальном не то поселке, не то городке? Кто знает. Никто.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - Фуга
Той ночью… Дождь хлестал по щекам, как плети, оставлял красные следы… Или это и впрямь была кровь? Она лежала на мокрой земле, и ее глаза застыли, в них отражалось как в стекле черное, низкое, тяжелое небо, мне казалось, что оно упадет... И раскаты грома как чей-то хохот над моим страшным горем… Я сжимал ее плечи руками, я прижимал ее бездыханное, покрытое воспаленными язвами тело к себе, и кричал. Это было похоже на страшный сон, только нельзя проснуться… Она не дышала, и ее сердце замолчало. Она жаловалась так недавно на головную боль, ее знобило, недавно… А они хотели отнять ее у меня… Мою дорогую жену, моего единственного друга… Они хотели отнять ее у меня и сжечь, как сжигали тех, кто умирал от «черной смерти»… Они отступали и крестились. Никчемные создания! Где был Ваш чертов Господь Бог, когда ее бил озноб, когда она задыхалась, когда ее сильное сердце перестало биться?! Где он был, черт побери?! Чем он был так занят, что не помог ей?!! Или он сам послал ей болезнь, как там они говорят… «Господь посылает нам испытания»?! Так какого черта он не позаботился о том, чтобы ее тело справилось с этим испытанием?! Ваш чертов Господь Бог плевал на Вас!.. И на нее. Ну ничего… Я… Я сам все исправлю…
- Дон Диас Дель Кастильо, я прошу Вас… - один из тех людей дотронулся тогда до моего плеча, я дернулся прочь, будто прикосновение ошпарило меня, на его толстой шее висел массивный крест, кичился своей чертовой набожностью, глупец. – Побойтесь Бога… Ваша жена умерла, ее душа вознеслась на небеса, ее не вернуть… И поверьте, дон Диас Дель Кастильо, она в лучшем мире…
- Замолчи! – я сорвал голос, тряхнул мокрыми волосами и осторожно коснулся дрожащими пальцами ее щеки. Холодная... Еще недавно я любил это ощущение ее теплой кожи на кончиках своих пальцев, а теперь… Разве это справедливо?! Ответь, Бог! Если ты есть. Если ты такой, как о тебе думают эти чертовы людишки…
- Дон, я прошу Вас… Это безнадежно, Вы должны смириться… И подумать о себе. И о других. Ее тело нужно сжечь, иначе… - он не унимался, глупый христианин… Как там его звали? Не важно, его имя теперь навеки останется на его могиле…
- Пошел прочь! – последний раз закричал прежде, чем окончательно охрипнуть. – Все пошли прочь… - они стояли и смотрели, как я теряю своего единственного друга, свою прекрасную жену… Они стояли и смотрели, шептались, снова крестились… Мерзкие людишки… Я закрывал глаза, надеясь, что, открыв их вновь, увижу ее улыбку снова… Но нет, не видел, а они продолжали глазеть и шептаться… И гроза хохотала надо мной… Не знаю, сколько я еще сидел на земле под проливным дождем прежде, чем поднял ее на руки и понес домой… Сейчас я все исправлю…
- Я никогда не забуду ту ночь, когда… - я посмотрел на ее лицо, на ее руки, она лежала на алтаре, и ее одежды, некогда белые, нарядные, теперь рваные, перепачканные землей и травой, спускались вниз, до самого пола. Я ходил кругами вокруг, зажигая свечи одну за другой, пламя дрожало, и на стенах подвала плясали причудливые длинные тени… Они уже здесь. - …когда ты умерла, моя дорогая Андреа… - я остановился, провел пальцами по ее синей коже. – Не волнуйся… Сейчас я исправлю все… Сейчас… - взял за руку, ее пальцы почернели, начали гнить. Разве Бог, если бы был таким хорошим, как говорит церковь, если бы вообще был, допустил бы это?! Или… Я метнулся в сторону, взял старую как мир книгу в черном кожаном переплете, сдунул пыль с пожелтевших страниц и воздел руку вверх. Или это наказание мне за мои грехи?! Смешно! И едва ли справедливо! Если бы он был, он бы наказал не ее, а меня, но он молчит, он позволяет мне продолжать то, что я делаю, он позволяет мне продолжить и этот ритуал, значит, Бога нет! Или он не против. Ха.
- Андреа… - я обратился к ней просто, будто она была еще жива. Впрочем, будет. Непременно будет. Да… - Андреа, помнишь, ты пела мне, когда было особенно тяжело? Ты всегда пела мне, у тебя ведь такой прекрасный голос… - я замолчал на мгновение, потом закрыл глаза и произнес слова, одно за другим, слова, куда древнее бесполезных молитв этих… праведников, куда древнее самого мира. Пламя поднималось все выше и выше, казалось, вот-вот достанет до потолка. Я замолчал. Захлопнул книгу. Взял нож с пола. Острое лезвие… Я подошел к алтарю и занес нож над запястьем. Последняя часть ритуала. Самая главная…
- Пусть станет мертвое живым, - зашептал я, когда лезвие коснулось кожи, когда входило все глубже, и по нему стекала вниз на грудь моей Андреа кровь, горячая, живая. - Пусть бездыханные легкие наполнит воздух, пусть кровь проносится по высохшим венам, пусть смерть уступит место жизни, как уступила жизнь ей место… - лезвием я рисовал перевернутый крест на коже, боли больше нет. И смерти тоже, не так ли?.. - A morte in vitam revocare!.. – закричал я, и мой голос эхом отразился от толстых стен. Пальцы сжимали нож, стекала кровь, ускользала жизнь… Или напротив?..
Меня качнуло в сторону, погасли разом свечи, и я опустился во мрак, едва держась на ногах. Неужели не вышло?.. Но… Разве что-то сделал не так?.. Взял со стола белую полоску ткани. Нужно остановить кровь. Перевязал запястье. Так-то лучше… Обернулся, в темноте ее бледно-синее тело казалось почти прозрачным… Неужели не вышло… Но почему же?! Почему, почему…
- Дон Сантьяго, Ваш ужин… - слуги, всегда не вовремя. Голос одного из них за тяжелой дверью.
- Мой ужин можешь отдать собакам! Оставь меня в покое!..
Послышались поспешные шаги, разумеется, кто же хочет заслужить гнев своего хозяина? Тем лучше. Черт… Почему же не вышло?.. Неужели я теряю силу?! Глупая жизнь в этом глупом… Что за черт?!
Вспышка света на мгновение ослепила меня, я резко обернулся, одна из свечей горела вновь. То есть… Вторая, третья… Весь круг снова… И причудливые тени на стенах… Я поспешно подошел к Андреа, тени отплясывали на ее бледно-синем лице. Нет… Нет, это не просто тени… Под ее кожей в этих ужасных сине-фиолетовых пятнах течет кровь. Снова… Ее начавшие гнить черные пальцы шевельнулись… И сухие желто-бурые губы разомкнулись.
- Андреа!.. – восторженно прошептал я. Она жива!.. Андреа шевельнула рукой, села и, вдруг распахнув широко глаза, повернулась ко мне. – Андреа, моя дорогая Андреа… Ты снова со мной…
Она ничего не ответила, она смотрела на меня так же молча, без выражения, или попросту смотрела сквозь меня… но… она же дышит, она двигается, она живая!..
- Пойдем, Андреа, пойдем… Ты споешь мне, как раньше…
Я взял ее за руку… Ее кожа была нежной, а что теперь?!
- Пойдем…
Она подалась вперед, все так же устремив на меня неподвижные, невидящие глаза, и… рухнула на каменный пол.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора ....

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Император
Какого черта… Почему…
До автоматизма отработанный алгоритм действий. Цель, курок, выстрел – и в офис, заполнять чертовы формуляры.
Цель… Вот ведь она, чертова цель. Замирает. Ждет выстрела… Чего жду я?!
Почему так тяжело?! Какого черта так тяжело впервые в жизни спустить курок?! Это всего лишь чья-то жизнь, это всего лишь моя работа.
…но я ведь люблю свою работу…
У меня есть приказ. У меня есть оружие, чтобы выполнить его. Впрочем, я бы мог сделать это и без оружия, голыми руками, однажды так и пришлось… но почему сейчас… почему сейчас я просто стою, глядя ему в затылок, дышу ему в затылок, держу его никчемную…
…жизнь врагов мэра ничего не стоит…
Держу его никчемную жизнь на тонкой нитке, которую так просто оборвать. Так же, как было просто до этого момента. Но, черт возьми…
…враг мэра – враг Города…
До этого момента я не медлил. Вчера я не медлил. Вчера, лишая жизни очередного врага…
…враг мэра – враг народа…
Вчера, когда я без сожаления пристрелил того типа – как там его звали? Я не запоминаю имена ему подобных, ни к чему, они внесены в базу данных и удалены из жизни – я даже не задумывался, чем он мог навредить мэру Пчеловодову, а сейчас… Какое мне дело, черт побери?! Не я составляю приказы, мое дело – только исполнять их. Беспрекословно. Безупречно. Быстро. Это мое… призвание.
…ведь я так люблю свою работу…
- Ты передумал? – живо поинтересовался Вольф, резко обернулся, я не выстрелил, но без проблем снова развернул его к себе спиной, прижал к себе – едва ли так ему удастся хоть с места двинуться, ствол уперся в висок, а я для надежности схватил его за плечи, сжал крепко пальцами ткань белого халата, слушал только, как он дышит, нет, не так, чувствовал, как он дышит, чувствовал, как стучит его сердце, то ускоряясь, то замирая. Но не слышал вовсе… Тихо… Тихо как-то. Нужно разорвать тишину… И я знаю лучший способ сделать это…
Только вот… почему именно этот человек? Вольфганг Мельников… Производит впечатление напрочь чокнутого человека… Почему бы тогда не вылечить его?.. Нет!
…я не должен обсуждать приказы…
Что за проклятые мысли?! Болит, разрывается на части голова, будто стучит внутри стальной молоточек… По нервам, по нервам, по нервам…
…мэр всегда принимает…
Давай, Гектор, давай, черт тебя дери! Неужели Стелла была права, и мне следовало взять положенные три дня отпуска? Но я же… не устал! Я вообще не помню, когда уставал. Я не устаю. Разве можно устать от призвания?! Нет… Это же… удовольствие. И я мог бы заниматься своим делом 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году с погрешностью в один день. Я всегда выполнял свою работу с улыбкой на губах.
…верные…
И сейчас… Да, сейчас я обязательно…
…решения…
Губы растянулись в улыбке. Ну вот… другое дело. Остается только одна мелочь – спустить курок. И никаких предварительных исповедей, никаких посмертных слов, просто спустить курок. Робокот трется о ноги, мяукает. Черт с ним. Я умею концентрировать внимание на работе. Я умею убивать, как никто другой. Я создан для этого. Это мое призвание. И Город станет только чище.
…для общего блага можно пожертвовать одной жизнью, не важно, кто это будет, твой друг, твой брат, твоя жена, выполнить приказ ради блага Города…
Да… Город станет чище. В Городе не должно остаться врагов. И я об этом позабочусь. Смотри, Вольф, твоей кровью, твоей, черт побери, кровью мы напишем новую страницу в истории, всего пару строк, твоей кровью мы смоем грязь из этих отсталых районов, чтобы на месте трущоб возвести новые небоскребы, сияющие и величественные. Твоей кровью. Это честь для тебя. И для меня. И я спущу курок. Да, именно так, улыбаясь, и…
…верные решения…
Чертов робокот. Что он ко мне привязался?! Глупая машина.
- Ненавижу роботов, - пробормотал я, Вольф странно усмехнулся. Какого черта?! Он точно чокнутый. Ну и черт с ним. Одним психом в Городе меньше. Это ли не повод…
А зачем мне повод?! Какого черта я ищу повод?! Я должен убить, не задавая вопросов, не дожидаясь ответов, убить только потому что должен… А если… Если он… не заслуживает смерти? Если он…
Не мне это решать! Это уже решено, это решил мэр Пчеловодов и…
…мэр всегда принимает верные решения…
Только… Разве не мои руки уверенно сжимают оружие сейчас?.. Тогда почему… решаю не я?.. Разве не в моих руках все-таки жизнь этого Вольфа?.. Нить, которую я могу легко оборвать. Или… не обрывать. Могу?..
…верные решения…
Если я могу убить… значит, я могу и не убивать… Разве нет? Разве не так?.. Но я… должен. Один выстрел. Я профессиональный менеджер, я сделаю это. Но… хочу ли я?.. Хочу ли… хочу… должен.
Должен! Итак, слишком много лишнего кислорода потребил этот человек за несколько минут. Минут?! Короткий взгляд на браслет-передатчик на запястье. Черт побери, я слишком затянул. Значит… Сейчас…
Дверь распахнулась, в комнату – если так вообще можно назвать это помещение – вбежали двое. Мы пили вместе кофе, идентичный натуральному, в столовой и обсуждали что-то, кажется, результаты какого-то матча. Мы беззаботно сидели за одним столом в перерыве, который длился целых 10 минут, говорили, кто-то даже шутил, одному из них я должен «десятку», щедрый он человек. Имен я не помню. 13-2030 и 13-2031. Впрочем… Их номера тоже не имеют значения.
…верные решения…
Теперь не имеют.
Я оттолкнул Вольфа, он едва удержался на ногах, робокот зашипел. Сколько там долей секунды мне нужно, чтобы сделать то, что собрался? Мало. Моя скорость – высший показатель в отделе, глупо со мной соревноваться. Два выстрела, два трупа. Их сердца перестали биться, потеря сознания через 4 секунды. Через пять минут мозг умрет. Необратимо. Зато… теперь я никому ничего не должен, к тому же мне эти двое никогда не нравились, и потом…
Что я только что сделал?! Я оглянулся на Вольфа, не знаю, о чем он думал в этот момент, но в его глазах, по крайней мере, в одном из них, читалось… восхищение?! Да он точно чокнутый. А я… спас его?! Я что спас врага мэра?! Какого черта?! Что теперь будет?! Как я мог?! Идиот… Я опустился на корточки перед телами бывших коллег, из кармана куртки 13-2031-ого выглядывал аккуратно сложенный листок бумаги.
…….
Нет! Только не сейчас! Не хватало еще снова отключиться! Что со мной?.. Я осторожно развернул лист: с него смотрел на меня угрожающе фоторобот. Мой собственный. Гектор Францев, 25 лет. Что теперь?.. Я… предатель? Изменник? Или же… свободный человек?..
…враг мэра – враг народа…
Или все-таки враг?.. Самому себе? Это смешно. Нет. Нет, нет ничего смешного в этом. Я…
Сломал свою жизнь? Или…
Робокот прыгнул мне на колени, замурчал, будто… будто что? Он не живой! Он машина! Всего лишь! И глупо, очень глупо… погладить его? Почесать за железным ухом? Что за бредовые мысли?! Я резко поднялся, бедняга - ?! – робокот приземлился на четыре лапы и все-таки никуда не убежал. Я снял браслет с запястья, подкинул в воздух – еще один выстрел, на атомы.
- Слушай… - обратился я к Вольфу, он посмотрел на меня с интересом, невзначай потирая руки в резиновых перчатках. Это… напрягает как-то. – Здесь нельзя оставаться. Нужно уходить, - очевидные вещи. Впрочем, кто знает этих чокнутых?! То, что очевидно для меня, для него, может, открытие. Но…
Почему я сделал это? Почему спас его? И продолжаю спасать? Я мог бы… убить его сейчас, потом написать рапорт, изложить ситуацию, надеяться на амнистию или принять наказание. Но вернуться все-таки на работу. Продолжать… что? Заниматься любимым делом?.. Или все-таки выполнять чужие приказы… плясать под чужую дудку… Что я делаю? И почему? Запищали часы 13-2030-ого, нужно торопиться, черт побери.
- Ты что глухой?! Уходим! – нахмурился я, направился прочь, у порога меня нагнал робокот. – Я могу и передумать, черт тебя дери!
…верные решения…
А почему, как и что… Я оставлю на потом. Когда наконец приду в себя. Когда наконец… захочу убить этого типа. И тогда я вернусь, да.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Sopor Aeternus - Totes Kind
- Ave Maria, gratia plena; Dominus tecum, - мой голос эхом отражался от тесных каменных стен темной комнаты, свет в которую пробивался только из небольшого плотно занавешенного окна, откуда слабо доносились голоса с оживленной улицы. Самый центр Рима, здесь кипит жизнь, только… за этими плотными стенами она словно остановилась на века, на столетия.
Я продолжал читать молитву – медленно и внимательно, сложив руки и устремив полный покорности взгляд на деревянную статуэтку девы Марии на моем столе. Складки одежды в слабом свете создавали причудливые тени, делая аккуратно вырезанные черты реальными, словно ожившими, и ее одухотворенное лицо словно внимало моим словам.
- Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae, - я опустил глаза на молитвенник, который был закрыт, ведь надобности в нем не было и быстро, как-то торопливо перекрестился, - Amen, - прижал к губам серебряный крест, висевший на мне поверх одежды, подарок самого кардинала, и только после окончания этой процедуры позволил себе подойти к окну, и слегка отодвинуть пыльную занавеску. Все эти люди, нарушители моей тишины, глубоко погрузнувшие в мещанской грязи, в мирской бесполезной и бессмысленной жизни, словно и не задумывались о том, что однажды их грязные души предстанут перед судом Господа Нашего, и тогда все телеги, которыми они гремят на улице, все монеты, которые готовы собирать с древней каменной мостовой Вечного Города не помогут им в оправдании своих грехов.
Некоторые лица казались мне знакомыми – я видел их в церквях, стоящих с опущенной головой, словно смиренных, когда на самом деле, скорее всего их мысли были заняты другими мелкими делами, а уста не шептали спасительных слов молитвы. Но в отличие от меня мое лицо едва ли было знакомо кому-то из них, поскольку обычно никому не доводилось встретить меня во второй раз.
… Я отходил от окна. Я закрывал дверь своей темной тесной комнаты, в которой не было почти никакой мебели, кроме разве что статуи Девы Марии, дубового стола и жесткой кровати, я спускался по темным бесконечным коридорам в подвал, где меня уже поджидал брат Доминик, и в царившем здесь полумраке его темно-коричневые одеяния казались черными, и если бы не смиренные черты его уже далеко не молодого лица, я бы принял его самого за одного из таких людей, которых приводили в эти подземелья, чтобы обличить в их преступлениях против Священной Римской Католической Церкви, Господа Бога Нашего и его Святейшества Папы Александра.
- Падре, - завидев меня, воскликнул брат Доминик, - Марко Лоренцо признался во всех своих преступлениях… - и он уже шел впереди меня по темному коридору, до узкой двери, обитой железом, потом по лестнице вниз.
Марко Лоренцо грязный крестьянин, обвиняемый в еврействе, еще совсем недавно напоминавший человека сейчас больше походил на измученное и загнанное в угол животное. На его теле всюду виднелись следы от железных оков «аиста», ожогов и узких красных полосок, что оставила плеть. Увидев меня его потухшие глаза, дьявольски блеснули, в очередной раз, обличая его преступную натуру, он рванулся ко мне на встречу, но пытками приученный к покорности всего лишь припал к руке, касаясь ее липкими от спекшейся крови обветренными губами.
- Довольно, сын мой, - мягко произнес я, и звук моего голоса заставил его вздрогнуть, отстраниться и броситься в угол к холодной каменной стене. В его еще живых глазах блестела ненависть, страх и какое-то смутное ожидание конца. Глаза были единственным в нем, что еще оставалось живым, удивительно, что их не выкололи.
- Признаешь ли ты, сын мой, свою вину? – спросил я, чуть приблизившись к нему, и наклонившись над трясущимся грязным телом. Марко судорожно сглотнул, скользнул взглядом по подземелью, из которого, похоже, уже мечтал скорее выбраться, и не важно куда, на тот или этот свет, и что-то сипло пробормотал.
- Признаешь ли ты, сын мой, свою вину, - громче и холоднее повторил я и протянул к нему руку, касаясь мокрых от крови взъерошенных волос, положил ему на голову, словно благословляя, - признаешься ли ты в ереси, в отступничестве, во всех твоих преступлениях против Господа Бога Нашего, против Священной Римской Католической Церкви, единой и праведной веры, каноны которой ты нарушил поддавшись на обманы еретического учения, против Его Святейшества Папы Александра Четвертого?
- Признаю… - хрипло выдавил Марко, похоже, позволив наконец-то светлым порывам в себе заглушить громкий и уверенный голос сатаны, толкнувший его на этот ошибочный путь. Но при этом в его измученном голосе читался какой-то напор, какая-то насмешка, словно нечистый устами этого презренного отступника бросал мне вызов.
- Признаешь ли ты, сын мой, свою вину? – сказал я в третий раз, и только после этого он ответил поникшим и усталым смиренным голосом, как подобает отвечать кающемуся грешнику:
- Признаю, падре…
- Наш Господь Милосерден, а Святая Римская Католическая Церковь справедлива, - улыбнулся я ему одобряюще, и его глаза уже совсем не блестели, потухнув, казалось бы навсегда, - и дает тебе возможность умереть смертью христианина. Сегодня вечером? – я оглянулся на брата Доминика, и он одобрительно кивнул, - ты будешь предан сожжению.
Марко что-то совсем тихо прошептал, зашевелился, отпрянул к стене и, завыв, как животное сжал голову пальцами, сбросив мою руку, чуть ли не с отвращением.
- Pater noster, qui es in caelis, - пока я произносил молитву он то сидел неподвижно, то тихо всхлипывал, ударяя ослабевшим кулаком в каменную стену, не поворачивая головы в нашу сторону, словно с каждым священным словом, дьявол, осквернивший его христианскую душу, наносил изнутри ему новый удар, гораздо больнее тех, которыми судьи Святой Инквизиции пытались добиться от него правды и признания в его грехах.
- … sed libera nos a malo, - к последним словам молитвы он затих, перестал даже шевелиться, - Amen, - я осенил Марко крестным знамением, развернулся и быстро вышел прочь, больше никогда я не видел этого человека – его сожгли на закате, но он должен был быть благодарен нам за дарованную ему смерть, и возможность предстать перед судом Божием.
- Падре, - обратился ко мне брат Доминик, догнав в темном коридоре, - вас желает видеть его Святейшество кардинал… - я смотрел ему в след, как он возвращается обратно в подземелья, а сам поднялся в светлый просторный кабинет его святейшества, робко остановившись у двери. Кардинал сидел за своим столом над толстой пыльной древней книгой, тяжелые страницы которой впитали в себя прах времени.
- Здравствуй, Чезаре, - как стоящий выше званием он не обязан был называть меня святым отцом, и мог озвучивать мое мирское имя, от которого я уже начинал отвыкать за долгие годы служения Святой Римской Католической Церкви. Я поцеловал его морщинистую жилистую руку и присел возле его стола.
- Я должен дать тебе одно важное поручение, - сразу начал кардинал, но вдруг передумал, и решил немного объяснить мне то, о чем собирался говорить, - ты наверное слышал об убийстве Педро Арбуэса? – я коротко кивнул и он продолжил, - и это не единственный случай в Испании, недовольство против Святой Инквизиции растет, масла в него подвивают уцелевшие евреи, мавры и еретики. Испанские инквизиторы очень надеяться на помощь Папы Александра, и он принял решение, отправить некоторое количество приближенных к Господу в Испанию, чтобы помочь нашим собратьям в борьбе с неверными.
- И ты… как один из самых преданных борцов с ересью в их числе отправишься в Испанию… - заключил он. Я снова кивнул, и даже не подумал о том, чтобы возражать, спорить или упрашивать, только уточнил:
- Как скоро мы покинем Рим?
- После завтра ты, и еще некоторые верные Святой Римской Католической Церкви люди отправитесь в Мадрид.
Не смею возражать, только благодарить Господа за возможность нести его имя отступникам, обращать в праведную веру и наставлять на праведный путь. Напоминать погрязшим в незначительных делах мирянам о быстротечности и тленности этой жизни, о быстром приближении страшного суда, с которым не сравнятся даже любые самые жестокие методы Инквизиции.
Наш Господь Милосерден, и на все воля его.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Otto Dix - Усталость металла
Пластичные пальцы в черной кожаных перчатке без пальцев онемели и скользнули с моего плеча, а сам нежданный - или все-таки? – гость осел на пол, я успел ухватить его в полете и смягчить падение, усадив на истертый паркет спиной к сто лет не крашеной батарее.
Если бы мои руки были простыми человеческими руками, они бы не только не сделали бы этого с такой легкостью, да и тряслись бы, наверное, от волнения, но титановые кости и псевдоорганическая плоть не были подвержены человеческим эмоциям, реагируя только на приказы мозга. Но в отличие от рук, все остальное тело – все еще человеческое, била сильная дрожь, и разум отказывался слушаться, запутавшись в тысячах разных пролетавших там в это мгновение мыслей.
Я ждал отряд вооруженных солдат, я знал методы мэтра Пчеловодова и его жалкой шайки, олицетворявшей собой правосудие и закон в городе, и не думал, что чтобы убить меня понадобиться всего один человек... Если бы это был человек, я бы свернул ему шею этими сильными ненастоящими руками, я бы легко переломил его как соломинку, но... Это не человек, и я не верю своим глазам. Ни человеческому, ни другому, который сконструировал сам по образу тех, что используют для киборгов в секретных лабораториях Пчеловодова. Потому что...
Неужели он... Этот очаровательный мальчик он... киборг? Божественно! Превосходно... Совершенное, черт возьми, создание. Эта матовая смуглая бархатистая кожа, такая приятная на ощупь, несомненно, заменитель, но как он похож на оригинал, как он превосходит его. Какая кошачья ловкость, тонкость черт и завершенность в каждой детали. Может быть, человеческий род и изжил себя, но он не зря вознес свою жертву на алтарь мироздания, раз такое низкое существо, как человек смогло создать такое идеальное, как он... Но тем не менее! Его, несомненно, прислали, чтобы меня убить. Вспомнив об этом, я вырвал из обездвиженных, но не разжавшихся пальцев оружие, положил на подоконник, и глубоко задумался о том, что я буду делать, украдкой любуясь этим торжеством чьего-то разума.
Может быть я ошибся? Нет, сомнений быть не может, меня не обманешь, я легко отличу обычного человека от... идентичной человеку машины.
Очень давно, когда я был молод и глуп, и не покладая рук, трудился в лабораториях Пчеловодова, ведь я был таким перспективным ученым, черт возьми, я и мои коллеги разрабатывали проект по созданию машин, равных людям. Нас считали сумасшедшими, над нами смеялись, но Пчеловодов лично спонсировал наши эксперименты... Пока мы не осознали, что не хотим отдавать созданное нами существо, пожалуй, так, в его мерзкие лапы и не уничтожили все свои чертежи, расчеты. Значит... спустя столько лет кто-то снова возродил работу над этим проектом, кто-то закончил наши начинания? Смотреть на этого мальчика сейчас, тоже самое, что смотреть на чужое исполнение твоей мечты, пожалуй, так, ведь это я, - я!- мог быть его создателем.
И все же... Инстинкт самосохранения поспешил напомнить мне, что его прислали, чтобы меня убить, и как только он очнется, он обязательно выполнит отданный ему приказ. И тогда он будет последним, что я увижу в своей жизни... Черт возьми. Я, словно опомнившись, отыскал в глубине квартиры стул, сбросил с него наваленный сверху хлам, притащил сюда, посадил на него до сих пор еще не очнувшегося киборга, стал искать что-то прочное. Тонкие стальные канаты, где-то здесь... Я поспешно привязал его к стулу, и задумался, что делать дальше.
А что с ним случилось, интересно? Почему он отключился? Какой-то сбой в программе? Может быть его перезагрузить, да и вообще, не мешало бы почистить его сознание от вредоносных установок, которыми его, скорее всего, наделили в лаборатории верные крысы Пчеловодова. Я закатал рукава халата и рубашки заодно, натянул резиновые перчатки и быстро окинул комнату взглядом в поисках отвертки и кабеля.
Нежно и бережно ощупал пальцами голову юного киборга, пытаясь под густыми темными волосами отыскать маленькое отверстие порта. И где оно, черт возьми? В тех моделях, которые конструировали мы, должен находиться за левым ухом, чуть выше... но? Я так и не успел найти тот самый порт, потому что мальчик зашевелился, похоже, приходя в себя, тряхнул головой, и я отпрянул от неожиданности.
- Что, черт возьми... – хрипло пробормотал он, заметил связывавшие его канаты и в следующие же мгновение легко разорвал их одним движением. И я еще сомневался в своих догадках, думал, что это человек? Глупость!... Он также быстро оказался у меня за спиной у подоконника, схватил оттуда свою «пушку» и упер мне в затылок.
Увидеть Париж и умереть – подумал я и закрыл глаза, приготовившись к тому, что сейчас он уже точно спустит курок.
Я не вижу не одной причины, которая могла бы ему помешать.
Но почему-то он медлил, растягивая мучительные минуты ожидания смерти...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - 3007

Просыпаясь каждое утро ровно в 5:30, я не могу понять, то ли будильник будит меня своей незатейливой мелодией – математически точный набор звуков, не более того – то ли я просыпаюсь с ним синхронно. Наверное, просто тело привыкло за годы работы. Я встаю с кровати, с правой ноги всегда, сам не знаю, почему, тоже привычка скорее всего. Потом иду в душ, под холодные капли, вода течет по коже. Потом одеваю свой офисный костюм. Выхожу на улицу. Завтрак – на работе. На третьем этаже – столовая. Обыкновенный заказ – кофе, идентичный натуральному, в безупречно белой чашке.

- Привет, Гектор, - улыбается мне кто-то из коллег, киваю в ответ, даже не потрудившись вспомнить его имя. Они все какие-то одинаковые, с одинаковыми улыбками, с одинаковыми взглядами. Я беру свою чашку и иду в свой офис. До начала рабочего дня еще 3 минуты, знаю это, не глядя на часы – привычка. Из окна вид на стены соседнего небоскреба, смотрю ниже – улицы Сити. Безупречно серые улицы.

…Город безупречен…

Бездушные машины метут улицы. Ненавижу роботов. Ненавижу все, что с ними связано. Искусственная жизнь, искусственный разум никогда не заменят настоящие. Это не кофе, черт возьми, и приставки «идентичный натуральному» мало. Бездушные машины опускаются перед моими глазами и моют стекло. Когда-то, очень давно, этим занимались люди. Роботы только отняли у них работу. Роботам не нужно платить деньги, роботов не нужно кормить, у роботов нет выходных и праздников, роботы даже не облагаются налогом! Большая их часть принадлежит господину Пчеловодову… Где-то далеко встает солнце, отражается слабыми лучами в стекле, спешат по офисам менеджеры, Стелла хлопнула дверью своего кабинета. Я отхожу от окна, делаю последний глоток из чашки – горячий, но не обжигает ни губы, ни горло – и занимаю место за своим компьютером. Все отлажено до мелочей. Пальцы находят нужные клавиши сами, проносятся быстро и точно вбивают нужные слова, заполняю формуляры по форме «дельта-436». Это отчет о приказе. Немного деталей, всего лишь. Но бюрократические тонкости растягивают простой процесс на часы, до обеда я буду заниматься только этими чертовыми тонкостями.

…но так надо…

Впрочем… я мог бы сделать все быстрее. Без сомнения я работаю лучше коллег. И это очевидно. Как бы они со своей нечеловеческой старательностью не пытались это изменить, у них не выйдет. У меня талант. Поэтому… Немного быстрее перемещать пальцы по клавиатуре, не достигая даже десятой доли той скорости, с какой происходят процессы в моей голове. Если бы скорость пальцев могла сравниться или приблизиться к скорости мыслей… от компьютера бы ничего не осталось. Трение, возгорание, взрыв.

На часах – 7:43. Не нужно смотреть на них, чтобы узнать. Чертова привычка. Иногда мне кажется, что я проглотил часы. Улыбаюсь собственной мысли, нажимаю «сохранить», нажимаю «отправить». Ну вот, отлично, работа выполнена. Что теперь? Отдохнуть? Ну нет! Лучше заполню формуляры по форме «дельта-498», они не имеют ни срока давности, ни привязки к хронологии. Их можно заполнять, когда угодно, но – кто знает! – вдруг они понадобятся кому-то из начальства?! Я должен все подготовить. Открываю документ, глаза считывают строки…

- 13-2316. Пройдите в кабинет 53-2567.

Хм? Так рано?! Обычно «приказы» дают ближе к вечеру… Неужели что-то случилось? Быстро встаю и выхожу прочь, Стелла встречает сигаретным дымом и строгим взглядом. Окна в ее кабинете всегда занавешены темной плотной тканью, она не любит виды Сити.

…Сити – прекрасный перспективный район, каждый горожанин мечтает жить и работать в Сити. Работать, чтобы жить. Жить, чтобы работать. Это гармония…

- Шакал, приказ особой важности, - женщина поднялась со стула и подошла ко мне, цокая по кафелю острыми шпильками туфель. «Особой важности»?! Я насторожился. Стелла сделала глубокий вдох, поправила воротник своей рубашки – когда нервничает, всегда так делает, достаточно быть наблюдательным, чтобы запоминать эти мелочи обо всех, с кем приходится общаться. Странно… Но я не помню таких деталей о родителях или о школьных друзьях. Я помню имена и лица, но детали… нет.

- Срок? – деловито осведомился я, Стелла прошлась по мне взглядом, затянулась сигаретой и, взяв бумагу со стола, протянула мне.

- Сегодня. Я знаю, ты из всего отдела справишься с этим лучше, чем кто-либо. К тому же… только тебе можно доверить это, - она сказала это как-то осторожно, тихо, будто боялась, что ее подслушивают. Как нелепо с ее стороны, бояться этого в офисе, напичканном камерами! – Этот человек… господин мэр лично распорядился о ликвидации этого человека…

Я опустил взгляд на распечатку. Вольфганг Мельников. 41 год. Ни о чем не говорящее мне имя, ни тем более о чем не говорящий возраст. Странно, что нашего мэра вообще волнуют судьбы таких мелких людей. Впрочем… волнуют?! С каких пор «убить» - следствие «волноваться»?.. Да нет, о чем это я?..

…мэр всегда принимает верные решения…

Фоторобот… Внимательно изучить каждую из этих правильных черт его лица, очки, светлые волосы с ярко-желтыми прядями, схваченные в хвост, глаза… разные? Один из них… цвета морской волны? Впрочем, больше синего, чем зеленого, нет… Даже голубого. Я не силен в цветах. Другой… фиолетовый? И какой-то… ненастоящий? Или просто сбой в работе принтера?..

- Можно приступить? – снова прошу? Или все-таки спрашиваю? Второе звучит предпочтительнее, но мой тон… говорит о первом, черт бы его побрал.

- Разумеется, Шакал, не просто же так я тебя вызвала. Иди… - она опустила взгляд, длинные ресницы заслонили какой-то скучный, обыкновенный цвет глаз. – И будь осторожен, что ли…

- Служу мэру Пчеловодову, служу во Славу Города.

Вернулся домой, несколько секунд, чтобы переодеться. Этот Вольфганг живет на Окраине… Значит, нужно добираться до края Большого Сити на метро, а потом пешком по Окраинам до хибары этого самого Мельникова, черт его побери. Ежатся пассажиры, смотрят на мою «пушку», когда вхожу в вагон, но до них мне нет никакого дела, у меня приказ. Что может быть важнее?..

Из подземелья вперед. Пустынно. На Окраинах утром редко кого встретишь, жители просыпаются ночью. Им весело только по ночам, только с оружием и только под градусом. Такова реальность. Окраины – для отбросов.

…господин мэр милосерден. Он мог избавиться от нежелательных и склонных к преступлениям элементов, убив их, а вместо этого дал им право на жизнь…

И право на смерть тоже. Оно есть у каждого, не так ли? Что же… Вольфганг Мельников воспользуется этим правом сегодня, сейчас…

Но почему?.. В чем его вина?! Что он сделал?.. Нам ничего не объясняют, нам не рассказывают, зачем и почему, мы просто должны выполнять приказы и… но разве это правильно?..

Что за мысли?! Нет, это бред, просто бред. Я тряхнул волосами, чтобы прогнать это наваждение. Я должен убивать, потому что это моя работа. Каждый выполняет свою работу.

…Город безупречен. И все, что угрожает его безупречности, должно быть уничтожено…

Я крепче сжал свою «пушку». Тяжелые ботинки оставляли глубокие следы на сухой земле. Черные деревья, на которых никогда не будет листьев, качались от порывистого ветра. Что-то… как укол… как вспышка…

Действовать всегда по указке… Убивать, кого скажут… Не думать… Но, черт возьми, почему?! А что если я…

Черт! Голова раскалывается на части. Наверное, слишком много кофе. Наверное, просто устал. Не знаю.

…Город безупречен. И если кто-то ставит себя выше Города… он должен умереть. Это закон…

Да где этот чертов дом?! Да где этот чертов Мельников?! Скорее бы выполнить приказ и… обратиться к доктору. Да, пусть доктор прогонит эти мысли, эту ересь из моей головы. Как я вообще могу сомневаться в том, что приказал сам мэр?

…мэр всегда принимает верные решения…

 А вот и чертов дом. Выбить дверь с ноги – не составляет труда. Это вообще такая мелочь. И что с того, что она железная? Ха. Будто это могло меня остановить. Будто вообще что-то может меня остановить! Огляделся. Какой беспорядок. Какой-то хлам, железки…  Из глубины раздавалось жалобное мяуканье. Кошка? Нет, ну как можно жить в таком месте?

…порядок прежде всего…

Моя цель – он стоял задумчиво как-то у окна, заваленного хламом – обернулась. Он в общем-то вполне соответствовал фотороботу… и глаза… принтер здесь не при чем, они разные. На нем были рубашка, заправленная в брюки, и белый халат. Странное впечатление… впечатление… впечатление… Что у меня с головой?!

- Я уже заждался, - протянул этот человек, мельком глянув на меня, но тут же посмотрел снова. На этот раз долго и внимательно, будто изучал. Да что я медлю? Я направил на него ствол. Нужно только спустить курок.

…мэр всегда…

Руки дрожат? Не слушаются пальцы. Будто иголками по кончикам. Что за бред?! Может, подцепил какую-то заразу? Ну там, павлинью чуму или крокодилий грипп?.. Да мало ли болезней в нашем мире. Точно, нужно обратиться к врачу. Я шагнул ближе. В конце концов, если выстрелить в упор…

…мэр…

Вольфганг отступил на шаг и схватил клавиатуру. Ха… Ха-ха-ха! Неужели он собирается отбиваться клавиатурой от моей пушки?! Да это же смеш… смеш… смеш… смешно! Спустить курок и избавить Город от  этого человека… Спустить курок…

…мэр всегда…

Мяуканье послышалось уже ближе, что-то железное коснулось моих ног. Что за черт?! Нет, не отвлекаться. И без этого голова не на месте. Спустить курок, пока он не треснул меня по моей чертовой голове своей чертовой клавиатурой! Спустить…

…верные решения…

Я посмотрел ему в глаза, такие разные… Что за ними прячется?.. А он ведь живой человек… Он живой. Он все еще живой. Я схватил его за плечо, чтобы наверняка не промахнуться. Он живой и теплый. Так почему я… Кто я такой, чтобы лишать его жизни?! Да мало ли что мне…

…верные решения…

Темнеет в глазах, что за черт?.. Нет! Нет, только не сейчас… Черт…

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сэквойя - Королева роботов
Операция выполнена успешно.
Добро пожаловать на второй уровень ограничения доступа охранной системы его величества Пчеловодова. Что у нас здесь? Еще десяток кодов и операций, которые стоят преградой на моем пути... Но мой, уже порядком, истощенный бессонницей, кофеином и лошадиными нагрузками, разум и не такие задачки решал, поэтому можно сказать, что все самое сложное уже позади.
Я – бог. Нет, серьезно, вы только подумайте, я действительно бог, ну, по крайней мере, сейчас, в это мгновение, почти вплотную приблизив свое лицо к экрану компьютера, где по голубому фону ползут белые символы, язык, который я, как ни странно понимаю, на котором я думаю... И вот шифром единиц и нулей я передаю – я бог. Вот так, отплясывая пальцами бешеные ритмы на клавиатуре, все глубже проваливаясь в сеть... Черт возьми!
Я на столько провалился в свое занятие, что вздрогнул, когда передвигающийся неслышно, как настоящая кошка, «робокот» оказался у моей ноги и потерся об нее своей металлической мордой, просясь пустить его на колени. Маленький железный подонок, я из-за тебя чуть не поседел...
- Иди к черту, - сказал я, и он послушно и безропотно исчез где-то в темных коридорах моей квартиры, впрочем, сложно назвать это место квартирой, скорее – лаборатория, скорее – склад – черт знает чего - черт знает, зачем черт знает почему. Появление этого бесполезного существа как-то вернуло меня в реальность, заставило на несколько минут отвлечься и перевести дух, второй уровень от меня никуда не сбежит.
Забавно... когда пору лет назад в этой самой квартире-лаборатории я создал этого «робокота» я тоже чувствовал себя Богом, мне казалось, что я преступил последний порог дозволенного человеку и сам смог создать жизнь. Я смог создать жизнь. Но из меня получился отвратительный бог, потому что созданная мной жизнь слишком примитивна и глупа, она напоминает тех роботов, груды металлолома, которые метут улицы и убирают офисы. Я не собирался создавать армию бездушных машин, я пытался максимально приблизить свое детище к настоящему живому образцу.
«Робокот» ничем не уступает настоящей живой кошке, - встроенная система обогрева, над которой я дольше всего ломал голову, создает видимость животного тепла, компьютер в маленькой голове и мощные динамики идеально синтезируют и передают кошачье мяуканье, шипенье, если понадобится. Он встречает меня, когда я прихожу домой, тереться о мои ноги, мешает работать, выпускает острые как иглы коготки, он спит всегда со мной рядом, он может даже урчать, но... Он всего лишь робот, который выполняет набор команд, который я забил в этот маленький железный череп.
Он не далеко ушел от моего компьютера, где сейчас символы продолжают куда-то ползти, но это – данные о работе системы безопасности одного из самых главных банков мэра Города – они не замечают моего присутствия, просто зачем-то отчитываются мне о пресеченных попытках взлома.
Я поднялся из-за заваленного чертежами, проектами, древними книгами стола, распрямил спину и прошелся по комнате, решил, что хочу кофе, и подумал, что мне лень его варить. Раньше в этой квартире пытался наводить порядок мною же собранный робот-горничная, но меня раздражали его глупые механические привычки, сбои, и постоянная потребность в командах и я отключил его сам. Оставив только «робокота», как одну из самых своих первых неудачных попыток создать идентичное натуральному существо, и десяток «роботараканов», которые развлекали меня и пугали соседей снизу.
Нет, кофе будет лишним – я и так не сплю уже вторые сутки, может быть сейчас, когда я перестану играть в занимательную игру «мания величия в геометрической прогрессии» или «я божество, поклоняйтесь мне» и обнулю один из бесчисленных счетов мэра, я смогу спокойно и сладко уснуть. И будет сниться мне утопический мир, в которым машины не служат человеку, как рабы в древнем мире, а живут с ним на равнее, мыслят на равнее и ничем не отличаются, кроме разве что... своим превосходством? Я подошел к маленькому окну, его почти было не видно, поскольку подоконник тоже использовался для складирования мусора различного рода, и выглянул на пустующую в такой поздний час улицу, только унылый свет фонарей и продрогшие проститутки.
Кажется, эта цивилизация изжила себя.
Однако, я уже и думаю как бог. Впрочем, когда я думал как простой смертный? Я перестал так думать, наверное... когда собрал своего первого, может быть бесполезного и банального, но все-таки своего робота. Тогда я понял раз и навсегда – я могу создать жизнь. Вот этими руками. И значит, я бог.
- Иди сюда, - я поманил к себе «робокота», он мяукнул, засеменил ко мне, я поднял его на руки, а он был даже легче обычной кошки – метал из которого я его сделал один из самых легких и пластичных металлов на этой планете, и пожалуй если бы кости человека можно было заменить каркасами из него, то их жизнь стала бы намного проще и удобнее. Но я же собрался уничтожать человечество, а не помогать ему?
Надо бы когда-нибудь обшить эти кости псевдоорганикой и шерстью, а то все-таки как-то странно гладить металлический скелет, хоть он и теплый. Тогда хотя бы внешне этот «робокот» будет напоминать настоящего обычного кота.
А киборги неотличимы от людей, и с первого взгляда в них невозможно угадать машину, если конечно при встрече не спрашивать технических характеристик. Я не мало знаю о тайных разработках этой новой более совершенной... формы жизни? Пожалуй, так, благодаря ее величеству сети, где при желании можно найти что угодно, только, к сожалению, пока мне не удалось найти там материала для создания хоть одного такого псевдо-человека. Синтетическая кожа, под которой по прочным нейлоновым трубкам агрегат, идентичный человеческому сердцу направляет раствор, близкий к крови, но все-таки более совершенный, под тонкими волокнами псевдоорганических мышц, белых нитей, как тугой кокон шелкопряда, плоти титановые кости. Ученые, разрабатывавшие это идеальное существо только одно оставили в нем человеческим, только немного изменив – разум. Десятки компьютерных программ сломили волю, сделали послушным и податливым, как мой «робокот». Но если я когда-нибудь создам такую машину я не посмею лишать ее воли... с нее вполне будет достаточно категорического императива, и он сам подскажет ей, что добро, а что зло. И, конечно же, человеческое сердце, которое не заменишь никаким агрегатом... Как же его, черт возьми, не хватает моему «робокоту». И всему, что я создавал до него, и после него... И создам, если переживу эту ночь.
Я вернулся к компьютеру, быстро набрал пару кодов и почувствовал, как снова проваливаюсь куда-то глубоко, куда-то очень далеко от реальности... Цифры, цифры, цифры... Они отражались голубоватым светом в стеклах моих очков, они заняли собой все мысли, чувства и порывы. Всего лишь команды и слова, зашифрованные в цифрах.
Операция выполнена успешно.
Первый уровень, первый уровень, первый уровень... Черт возьми! На моей клавиатуре сейчас все операции со всеми счетами этого банка, я, черт возьми, действительно бог!
Я закатал рукава рубашки, заметив, что на левой руке, чуть выше локтя содрана синтетическая кожа и торчат белые волокна мышц как раз рядом с разъемом для провода, который я поспешил подключить, чтобы получить еще более глубокий доступ ко всем операциям. Сейчас их охранная система думает, что я всего лишь компьютер. Я обманул охранную систему, ведь я... Бог. Но ей об этом лучше не знать.
А сейчас начинается самое интересное. Сейчас его величество мэр Пчеловодов лишиться очень кругленькой суммы, которую я переведу на десятки разных счетов по всему Городу, откуда буду медленно снимать и медленно, смакуя тратить... Мне хватит этих денег на целую армию «робокотов»... или на сборку одного киборга?
Дьявол! Кажется, я сказал это в слух, да еще и так громко, что «робокот» на моих коленях подпрыгнул и поспешно соскочил на пол, боясь моего гнева.
Несанкционированный доступ, - сообщили мне цифры. Определение адреса, маски подсети...
У меня минута и меня вычислят... Черт возьми, еще минуту назад я был богом, теперь я простой смертный, который таращит глаза на ноутбук, где только что рухнуло дело, если не всей его жизни, то всего этого вечера, часы работы, часы тяжелого и кропотливого труда. Нет, Пчеловодов, ты не получишь эти деньги назад, я напоследок все-таки сделаю это.
Снять. Передать... А номер счета? А пусть будут повстанцы, или как там их зовут? Мне не важно, мне нужно отвести от себя подозрение, пусть думают на них, пусть думают на кого угодно... Как наивно! Я ударил кулаком по столу и в сердцах вырвал кабель из руки, так что на клавиатуру брызнула кровь, все-таки обычная, органическая, красная и плохо свертывающаяся, словно я вены перерезал. Я сидел несколько минут заторможено, уставившись в одну точку, а на экране мелькало:
Операция выполнена успешно.
Эти деньги придут на счет получателя раньше, чем ко мне придут незваные гости. А в том, что они придут, я уже ничуть не сомневаюсь. Я же бог, я знаю судьбы всех людей на свете, ну свою, по крайней мере, точно.
Кое-что я знаю без сомнения – мне крышка.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Линия жизни
- До конца рабочего дня остается 15 минут, повторяю: 15 минут…
Механический скрипучий голос из динамиков на весь наш стерильный офис. Раздражало, когда я только пришел сюда работать, теперь привык. Человек ко всему привыкает, не правда ли? Вокруг за такими же унылыми серыми компьютерами такие же менеджеры, как и я, в таких же костюмах. В окнах стены соседнего небоскреба, в их крепких стеклах отражаются огни. Кажется, где-то далеко круглое оранжевое солнце садится за горизонт. Мерно стучат пальцы по клавиатурам, раздаются щелчки одинаковых мышек, тихо идут стрелки часов. На столе тарелка, на тарелке – круассан, идентичный натуральному, рядом кружка – идентичный натуральному кофе. Я закончил вбивать вчерашние данные в базу раньше, чем коллеги, и имел возможность посмотреть на них со стороны. Они похожи на роботов, таких обычно используют для мытья окон или чтобы подметать улицы Города, они работают от зари до зари, не жалуются и не требуют жалований, они созданы для своей профессии, и ими управляют программы, ни на шаг не отступят от заложенного. Убогие. Они на все готовы ради лишней цифры на бэйдже, впрочем… Если родился в Сити, выбора у тебя нет. Ты будешь менеджером, будешь двигаться по лестнице от ступени к ступени и разменивать свои номера. Я совсем не такой. Моя работа – мое призвание. Конечно, кому-то это покажется дикостью, но я с детства мечтал именно об этом, мне еще 4-х не было, когда я сказал матери, что хочу стать менеджером…
…погибла, несчастный случай, метро. Имя отца неизвестно…
Я помню ее лицо, ни фотографий, ни вещей не осталось. Дом, где я провел детство сгорел. Все дотла. И я отправился в Сити. Мне повезло, мне чертовски повезло работать в этом отделе.
…я люблю свою работу…
Это не обычный отдел, это отдел 539. И моя работа, как менеджера среднего звена, заключается не только в заполнении формуляров по форме сигма-, бета-, омега- и так далее. Не только и не столько.
- Рабочий день закончен. Покиньте офис.
Отлично. Первыми уходят верхние этаже, значит, мой рабочий день продляется еще на 10 минут. Тем лучше.
- 13-2316. Пройдите в кабинет 53-2567.
Я сказал, на 10?! Как же. Это затянется надолго. Впрочем, когда «приказ» занимал у меня больше часа? Я поднялся из-за стола, вышел прочь, в кабинет напротив. Он ничем не отличался от нашего, но хозяйка здесь была одна. За серым столом сидела Стелла, мой непосредственный начальник. Стандартный костюм, табличка с номером. Ей пришлось работать 20 лет на низшем уровне прежде, чем она заслужила эту должность. Я работал на низшем уровне 3 года, потом меня перевели в отдел 539. Умопомрачительный взлет.
…потому что я люблю свою работу…
- Шакал, - эта женщина позволяла себе немного фамильярности, обращалась к подчиненным по кличкам и курила дамские сигареты с мундштуком. Она в общем-то была вполне ничего, но старовата для меня. К тому же…
…устав запрещает любые формы отличных от деловых отношений между сотрудниками одного отдела…
– Приказ, - короткое слово, произнесенное обведенными ярко-красным губами, а столько в нем смысла, черт возьми. – Вот распечатка, - Стелла протянула мне бумагу с именем, адресом и фотороботом. Никакой лишней информации. Да и к чему? Этого достаточно, чтобы выполнить свою работу.
- Можно приступать? – спросил я, рассматривая лицо с фоторобота. Этот человек мой ровесник, ему тоже 25.
- Шакал… - протянула она, выпуская в воздух белый дым. Красные губы, белый дым, красивое сочетание. – Можно завтра.
- Разрешите сегодня же, - попросил я. Странная у меня привычка – просить. Будто что-то… чуждое. Впрочем, что за глупые мысли? Я просто хочу побыстрее приступить к делу…
…потому что я люблю свою работу…
- Ты 12 часов отработал, черт возьми!
- Я не устал.
- Черт с тобой, Шакал. Иди сейчас, - 53-2567 махнула рукой и, затянувшись на полминуты сигаретой, язвительно добавила. – Трудоголик.
- Служу мэру Пчеловодову! Служу во славу Города! – я вытянулся в струнку и отсалютовал. Стелла только покачала головой. Она не понимала этого, но…
…я люблю Город. И уважаю мэра Пчеловодова…
Я покинул кабинет, дождался очереди и вошел в лифт вместе с коллегами, мы вышли в холл синхронно и разбрелись, кто куда. Я отправился домой мимо высоченных зданий, в их тени, зажигались один за другим неяркие фонари, район патрулировали роботы. Малограмотные жители называли их «жестянками», между тем, эти бездушные небольшие машины обеспечивали здесь порядок, и на улицах Сити не было преступлений уже очень давно.
…мэр заботится о горожанах…
Я открыл дверь электронным ключом, неприятно пикнула сигнализация, зашел в комнату, на ходу сбрасывая с себя офисные шмотки. Они не подходят для «приказов», я предпочту что-то более удобное и… колоритное. Кожаная куртка с цепями, темные удобные брюки, тяжелые ботинки. Ах да, еще очки, что-то среднее между старинными горнолыжными и сварочными, чтобы всякая дрянь не летела в глаза. И, конечно, разумеется, самое главное, что только могло храниться в моей небольшой, но очень даже уютной квартире возле рельсов метро, - пушка. Пистолет-пулемет. Длина - 738/515 мм с разложенным/сложенным прикладом. Калибр – 9 мм. Скорострельность – 1200 выстрелов в минуту. Начальная скорость пули – 832 м/с. Прицельная дальность - 300 м. Отличная вещь, честное слово.
Короткий взгляд на часы, пора. Отказаться от общественного транспорта. Я быстро бегаю. Добраться до места, даже не запыхавшись. Сколько там было километров? 15? Ха, пустяки. Выбить дверь с ноги и дружелюбно улыбнуться миловидной девушке, что в ужасе отскочила к стене. Ну и где же? Где моя цель? Осмотреть наскоро, оставляя на полу грязные следы от ботинок, весь дом. Ах, вот и он, на кухне. Денис Соломонов, 25 лет. О-о-очень приятно, а меня зовут Гектор. Что ж…
Не говоря ни слова, спустить курок. Несколько аккуратных дырочек в груди, а у него была неплохая рубашка, жаль, что никуда не годится теперь. Он даже вскрикнуть не успел… - Всего доброго, - пожелал я, улыбаясь, девушке, она пустилась в слезы и рухнула на колени рядом с покойным мужем. Или братом? Не имеет значения. Да и не мое дело. Теперь особенно не мое. Можно уходить. Вот так, с улыбкой на губах.
…просто я люблю свою работу…

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - ТиБиБо ^______^
- Ну… - протянул этот глупый мальчишка с незаслуженно сильным мозгом. Соглашайся, мальчик… Соглашайся, не сомневайся… Это твой лучший вариант. Ты же, черт побери, будешь так близко к моей распрекрасной безумной Верее!.. И к моим волшебным инструментам для трепанации. Соглашайся, мальчик, не бойся, все мы только выиграем от этого, все-все. Даже Винни. Правда, Винни? Соглашайся же, мой милый чертов мальчик, и тогда я – так и быть! – буду проводить эксперименты под анестезией. Ну же? Что ты сомневаешься? Что за нелепая нерешительность? Вот Верея – моя дорогая копилка диагнозов – молодец, вот она согласилась, причем жить со мной. Правда, не согласилась спать, но это вопрос времени. Проклятая мономания! Черт возьми, если так и дальше пойдет, я и впрямь буду вынужден сделать лоботомию самому себе, вырезать лобные доли мозга и лишиться воображения, лишиться фантазий, лишиться любых творческих возможностей, но и этого бреда лишиться тоже! Взвесьте мне полкило плюсов и минусов грамм двести, и я правда сделаю это. Впрочем, куда лучше вырезать лобные доли мозга мальчишки, чтобы он и думать не мог о моей замечательной полоумной красавице! Да-да-да, вырезать лобные доли, изучать их, изучать себе на здоровье, получить премии… или получить срок за причинение вреда вредному противному никчемному мальчику? А за это есть статья? Велик и могуч уголовный кодекс. Ну что? Что ты молчишь, Женечка? Соглашайся! Или хочешь пожить у своей блондиночки? Это можно понять. Почему бы и нет. Я верну тебя ей после экспериментов, так что не беспокойся, чертов мыслитель. Правда, у тебя будет всего половина – в лучшем случае – мозга, и да, точно! Твои глазки я обещал Верее посадить в баночку, так что их у тебя тоже не будет. Но ты же не обидишься, да? В конце концов можно носить темные очки. Ну так что? Да или нет? – Да, пожалуй, так будет лучше, - ах, какой я коварный! Мой восхитительный план сработал! Правда не до конца еще… Но я же терпеливый. Женя бросил дружелюбный такой взгляд на мою манию, ах, простите, на нашу с Винни очаровательную королеву, потом виноватый на свою подружку – ух, какие у нее длинные загорелые ноги…
- Ну вот и хорошо, - улыбнулся я старательно. Ах, где же мой блестящий скальпель? Как я мог выйти из дому без него? Ай, ай, ай, а вдруг Женя сейчас поскользнется, упадет, разобьет свою драгоценную голову, а мне даже нечем будет разрезать кожицу, чтобы… Черт, доктор Гессе, Вас конкретно заносит. Нужно отвлечься, наверное, нужно, нужно, нужно, нужно, нужно… Хм… Как интересно, кто-то звонит незнакомой светловолосой барышне, она извиняется перед Женей и отходит поодаль, чтобы ответить. Твои проделки, моя дорогая Верея? Без сомнения. Ах, как она талантлива. Ах, какой я коварный. Ах, какой Винни плюшевый… Ах, как бесит меня мальчишка и тот нескончаемый бред, в который превратились мои мыслительные процессы.
- Ай! – вскрикнула Верея, я тут же обернулся. Капелька крови на тонком беленьком пальчике… Обо что это она успела уколоться?! Впрочем, если Верея захочет, она найдет и иголку, и гвоздь, и бензопилу… Моя талантливая сумасшедшая дорогая и неповторимая лабораторная крыска. Эй! Что это кролик тянет к крыске свои чертовы грязные лапки?!
- Что такое? – обеспокоенно спросил Женя. Может, язык тоже в баночку? – Ты поранилась? Дай посмотрю, - эй! Я здесь доктор, черт побери! Он взял ее за руку. Катастрофа! Ммм… Как же интересно, я перехожу все допустимые сознанием рамки, и мой диагноз множится от часа к часу, отлично! И все-таки… Смотреть, как он держит ее за руку мне совсем не хотелось.
- Тебе купить леденец? – спросил я как мог спокойно. Верея улыбнулась, весьма даже счастливо и довольно, и кивнула. Я направился прочь, до меня долетали обрывки фраз, я не различал слов, плевал я на слова, куда важнее этот чертов нежный тон обоих, этот чертов Женя, и эта чертова привычка моей драгоценной изображать перед ним нормальную девушку. Хм, а с каких пор слово «нормальный» звучит как оскорбление?.. Да не важно! Черт побери, черт побери, черт побери, а вот он сейчас гладит ее руку пальцами, касается кожи и… Я бросил гневный взгляд назад – воркуют лабораторные голубки. Лопнул у продавца воздушный шарик. Еще один. Еще. Еще. Все до единого. Ну что, доктор Гессе?! Легче, черт побери?! Испортил детям праздник. «Чертово колесо»… А что будет если оно сломается, а? Раскручивается гаечка, еще поворот, еще один. Нет! Стоп! Я пошел за леденцом, а не для того, чтобы разрушать колесо обозрения, и не затем, чтобы погибли какие-то там обыкновенные люди. Нет. Впрочем, к черту леденцы! Я не нянька. Я ученый. Или безумец. Одно другому никогда еще за историю человечества не мешало, вот и сейчас не помешает. Ха.
- Вальтер Карлович, быстро же Вы вернулись, - старательно проговаривая слова, посетовала моя замечательная девочка с медицинской картой в сотню страниц. Какие глаза… Черт возьми, какие же у нее красивые глаза… И лицо, и волосы, и все остальное… И почему только ты отказалась спать со мной? Эх… Винни, помолчи, пожалуйста, не хватало мне еще твоих советов. Впрочем, если хочешь рассказать о ее слабостях, я весь внимание. Только не говори, что этот чертов мальчик, мозг которого обязательно украсит мою лабораторию, и есть ее слабость. А как зовут его эту подружку? У нее же светлая голова. А у меня очередной приступ бреда. Ах, дорогой мой любимый парафренный синдром!.. Впрочем, кто бы остался уравновешенным психически нормальным человеком, если бы открыл в себе эти чертовы особенности?! Мысль материальна. Жаль, что никто не понял этого, кроме нас троих. Если бы все поняли… Это был бы великолепный и веселый мир парафрении! Впрочем, да, хорошо, что никто, кроме нас троих, этого не понял.
- Прости, Верея, леденцы будут потом, - я улыбнулся ей. Смотри, я улыбаюсь. Я, черт побери, улыбаюсь и даже не хочу уничтожить этого мерзкого, никчемного, глупого кролика. Ну почти. – Женя, а ты не представишь нам свою спутницу?

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Камень
1
Рассказ маленькой девочки по имени Таша о том, что произошло несколько лет назад, детский почерк, прыгают буквы, небрежные кляксы, досье на нее, с фотографии смотрит миленькое лицо, данные, ее порядковый номер, краткая биография, еще несколько папок, два свидетельства о смерти на имена Савелия и Хьюго… Как же это было давно, как это было недавно… Что изменилось с тех пор? Ничего?.. Для меня возможно и так… Но для сестры…
Свет из окна падал на стол, желтый кленовый лист застыл на подоконнике. Сегодня будет бал. Парад красоты светских дам. Отвлечься от дел и развеяться? Да, пожалуй. Почему бы и нет.
- Хельфрид! – ее приятный, мягкий голос оторвал меня от бумаг, и я посмотрел на сестру внимательно. Она сжимала тонкими изящными пальцами белый кружевной платок, на длинных черных ресницах застыли слезы. Длинное платье темного бархата, золотое ожерелье, браслеты, корона на светло-рыжих волосах, совсем не похожих на мои. Иногда мне кажется, что между нами больше различий, чем сходства. Впрочем, так, наверное, и есть. – Ты совсем меня не слушаешь…
- Я слушаю, - возразил я. – Аделина, ты…
- Не называй мое имя вслух! – встрепенулась она, отошла от окна и остановилась у стола. – У меня его нет больше. У Королевы не может быть имени. У меня ничего нет больше… - я поднялся со стула, устало похлопал ее по плечу. Я привык к этим маленьким истерикам, и, пожалуй, только мне позволено видеть ее такой, для всех других она – воплощение спокойствия и твердости в сочетании с милосердием и грацией. Ей нельзя плакать на людях, ей нельзя быть грустной или веселой, ей слишком многое нельзя в 26 лет, когда у других только начинается жизнь. Чертов матриархат.
- Это не так, у тебя есть Страна Вечной Осени. И твой муж, и я. Ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь, - негромко проговорил я, провел ладонью по шелковым кудрям.
- Но Анна… Анна… - снова в слезы, навзрыд, закрывая красивое лицо ладонями, потом остановилась вдруг, замолчала, замерла на миг и посмотрела на меня. – Знаешь, какой сегодня день?
- Сегодня день бала, Ваше Величество.
- Сегодня годовщина, Хельфрид… Ровно шесть лет назад исчезла Анна… - с грустью произнесла Королева, отстранившись, но обернулась вдруг, схватив меня за рукав рубашки, и посмотрела в глаза, такие же бирюзовые, как у нее самой. – А помнишь… Шесть лет – это ведь конец срока, конец обета бездействия… Мы снова можем взяться за поиски и…
- Ваше Величество, - я опустил взгляд, отошел обратно к столу и взял в руки прозрачный графин с темно-красной жидкостью, плеснул в бокал и осушил его одним глотком. – Я возьмусь за поиски. У тебя и без этого много дел.
- Но, Хельфрид! Пожалуйста… - договорить Аделина не успела, открылись тяжелые двери, и в кабинет, просторный и строгий, вошел ее муж, Энгель. Он был на пару лет моложе меня, немного выше, вполне интересный человек, иногда мне жаль, что сестре нет до него дела. Бедняга, жертва обстоятельств. Впрочем, как и все мы, августейшие особы. Вместе с властью мы получаем ответственность и остаемся без права выбора. Грустно? Неизбежно. Я смирился. И Аделина почти смирилась…
- Ваше Величество, Хельфрид, простите, что помешал, но пора ехать, у нас еще много дел до бала, - сказал Энгель, как-то смиренно, вежливо. Пожалуй, он слишком старается быть хорошим для нее мужем, так старается, что порой становится вместо этого хорошим слугой.
- Хорошо, Энгель, едем, - строгий тон, строгий взгляд на него, Аделина снова обернулась ко мне, подошла ближе и поцеловала в щеку, щедро украшенную глубоким шрамом. – Обещай, что найдешь Анну, Хельфрид, - прошептала она так, чтобы слышал только я. – Обещай, что найдешь ее, живой или мертвой.
- До свидания, Ваше Величество, - я ушел от ответа. Если я что-то обещаю, то непременно должен выполнить, поэтому я никогда никому ничего не обещаю, даже ей. Короткий взгляд на досье – миленькое личико Таши, я помню, как она записывала то, что видела, сидя здесь, в моем кабинете, свесив ноги, качаясь на стуле, как это забавно. Помню все детали и все детали того самого дня, когда маленькая девочка потеряла сознание на ступеньках дворца, спешила доложить Королеве, но не хватило сил, я помню, как последний раз Королева виделась с Анной, они немного повздорили, как это бывает между близкими людьми, и Анна убежала из сада, а потом… Истерика Аделины, поиски, сигналы, трупы… Это был страшный день для Королевы. И для маленькой девочки по имени Таша. Это был вполне себе обыкновенный день для меня. Тогда какого черта я запомнил все детали? И этот проклятый обет бездействия на шесть лет, чертовы правила… Впрочем… Какое мне дело? Что я в самом деле? Мне все равно. Даже нет, не так, мне, наоборот, все это… выгодно. Я могу использовать «отряд»…
Я взял ключи от машины, пачку сигарет и вышел прочь. По коридорам дворца, по лестницам, на улицу к самым воротам. Сел за руль, закурил и завел машину. Нужно навестить «детишек». В конце концов, мне нужна их сила. Чтобы найти Анну, разумеется. Впрочем, едва ли только для этого… Есть и более важные вещи. Да, мне нужна их сила. Одного из них. Или все-таки одной.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Мамма миа
- Полиночка, ты меня слушаешь? – ее голос вырвал меня из какого-то другого мира, и я устало поднял на нее взгляд. Она сидела напротив меня за столом, на котором возвышалась темно-зеленая бутылка с красным вином и бокал стоял рядом, и стучала длинными ярко-красными, как и ее помада, ногтями по столешнице. Другой рукой, такой же изящной и украшенной вычурным браслетом, она поддерживала голову, видимо, чтобы та не упала. Яркие, чуть ли не красные волосы, темно-серые, как свинец, глаза… Нет, она не стареет, честное слово.
- Да, мама, - уныло ответил я, поглядывая на пыльные настенные часы. Полтора часа закончились уже черти сколько времени назад! Меня Саша ждет! Или… не ждет? Да нет, ждет, конечно, он… любит меня, вот и ждет. А я… А вдруг он подумает, что я сбежал? Нет, нет, нет! – Мама, тут такое дело, - я решительно поднялся со стула, но ее ухоженная ладонь легла мне на плечо. – Мама, мне надо уйти, у меня… дела, очень важные и срочные, и…
- Киса, ты что? Имей хоть немного уважения к своей мамочке! – она нахмурила тонкие брови, идеальные линии, черт побери. – Я приехала к тебе, столько километров преодолела… Ты просто не можешь меня бросить! Сядь.
- Но, мама… - я чертыхнулся и снова опустился на стул. Невыносимо! Я хочу к Саше… Черт, черт, черт!
- Я тебе уже 17 лет, как мама! – сказала она небрежно, плеснула вина в бокал и посмотрела на меня строго.
- Мама, мне 20, черт побери!
- Ты выглядишь, как ребенок. А пора бы уже выбросить все эти мужские тряпки и одеваться красиво, женственно, впрочем, какая тут женственность… С таким телом… Ну ничего, киса, это можно исправить с помощью одежды.
- Мне нравятся мужские вещи, и если ты не заметила, я выступаю под именем Паша и ни одна сволочь… - ну… то есть, в общем… - …не знает о том, что я, черт ее подери, Полина!
- Это сценический образ, на этой своей сцене можешь делать все, что угодно. Но в обычной жизни, киса, ты – девушка, ты будущая жена и мать, ты должна…
- Черт побери, мама, о чем ты говоришь?! Это бред, это… - нет, не могу я так больше! Ну почему она появляется спустя столько лет безразличия и думает, что может учить меня жить! Да я не хочу слушать эти нотации, я хочу к Саше…
- Киса, я тебе, конечно, говорила, что в женщине должна быть загадка, но… - она презрительно подергала меня за ворот рубашки и глотнула вина. - …но я не имела ввиду, что этой загадкой должен быть ее пол! Ты сама только взгляни, как ты одета! И да, кстати… - ее неожиданная задумчивость меня насторожила лишний раз, ну что за человек? Врывается после стольких лет в мою жизнь, учит меня, кем мне быть и… А вот Саша принимает меня таким, какой я есть, он не пытался меня исправить, изменить… И это, пожалуй, лишний повод сказать ему спасибо… Черт, я хочу к Саше! Я хочу все бросить и убежать к нему! Черт, черт, черт! Хоть на луну вой… На луну? Еще не так поздно, к счастью, но все равно… слишком много времени… без него… Подумать только: выдержать целый год разлуки, а теперь мучиться из-за нескольких часов! – Почему ты не ночуешь дома, киса?
- У меня была репетиция, - соврал я. Отлично, Пашенька, ночная репетиция, просто гениально! Впрочем, откуда маме знать? Она же не представляет себе даже, как все это происходит… Вдруг прокатит? – Вот и сейчас у меня репетиция, я опаздываю и… - я поднялся из-за стола, но она бросила на меня обиженный взгляд. Черт побери, ну не могу так…
- Не ври, Полиночка, не обманывай свою мамочку! У тебя сегодня выходной. Уж не к своей ли модели ты так спешишь, а? – она настороженно прищурилась, но все равно она очень красивая, и ее длинные, густо накрашенные ресницы, и эта помада, все до последней детали красиво… И это еще один повод не говорить ему о ней, ну и ей о нем заодно.
- Да, мама… - только отпусти меня, а? Не дави на совесть! Я с тобой завтра поговорю, или послезавтра, или, когда ты уедешь, по телефону, только дай мне уйти. Я хочу к Саше!
- Полина… - этот тон, будто я какой-то Усама Бен Ладен. – Как же тебе не стыдно!
- А почему мне должно быть? – вяло поинтересовался я, сунув руки в карманы джинсов.
- И убери руки из карманов! Это ужасно! – мама сделала еще один глоток и тяжело вздохнула. – Как же ты не поймешь, киса? Твоя связь с этой моделью… Это же противоестественно! Сама подумай… Ой, я как представлю, как вы с ней… Ой, нет, лучше не представлять! – она мотнула головой и приложила ладонь к щеке. – Я вообще не понимаю, зачем тебе какая-то там модель! У тебя же есть жених!
- Жених? – переспросил я. Да, мама, и вот как раз к тому, кого я хотел бы, хотела бы так называть, я и спешу! Отпусти, черт побери…
- Да, киса, Захар, - меня передернуло. Только упоминания об этом типе мне не хватало для того, чтобы окончательно испортить день, который начался так прекрасно… - Такой солидный мужчина, состоятельный, уважаемый…
- Вот и выходи за него сама! – вырвалось у меня. Ну в самом деле! Они как раз друг другу подходят. А я хочу к Саше…
- Что ты, Полиночка! Я же все лучшее оставила для тебя! А ты еще и не довольна… - еще бы! Ты хочешь выдать меня замуж! Меня замуж – это вообще дикость! Впрочем…
- Слушай, мама, а тебе спать уже пора. Ты, наверное, устала с дороги, - ну, пожалуйста, соглашайся, а я сбегу, вернусь утром, ты и не заметишь.
- Ты что, киса? Давай еще поговорим, мы же так давно не виделись!
- Ладно, ладно… - я снова опустился на стул, отчаялся окончательно. Неужели мне не выбраться сегодня? Неужели я сегодня его не увижу? И не услышу его голос? Какого черта я даже не потрудился взять его номер телефона? А вдруг он… волнуется обо мне? Я же должен был вернуться черти когда, а сейчас уже вечер… Мне бы только на полчасика, только предупредить его и… Кого я обманываю? Если я уйду сейчас, то я не смогу оставить его…
- Когда этот твой бесплатный концерт? – спросила она невзначай, взяла меня за руку. Ну откуда вдруг столько заботы?
- Благотворительный, мама, и выступать там буду не только я. Так ты ради концерта приехала?
- Вроде того, хотелось посмотреть на тебя на сцене, - мама снова пригубила вино, а я подумал уже, что мне и впрямь не спастись, как раздался звонок в дверь. – Ты кого-то ждешь, киса? Только не говори, что это твоя модель!
- Нет, мама, я никого не жду… Пойду, открою… - отлично, я не просто пошел, я полетел к входной двери. Вот он, мой шанс! Сейчас открою, кто бы там ни был, и сбегу. Да, сбегу, вернусь утром в самом деле и… - Ты?.. – невероятно. На пороге стоял Саша. Черт побери, любимый… Спаси меня! Я бросился к нему, привстал на цыпочки и поцеловал, поцеловала коротко в губы, как этого чертовски мало… забери меня отсюда… забери меня с собой… Нет, я не могу остановиться, я хочу целовать его…
- Киса, кто пришел? – голос мамы вернул меня в суровую реальность, и я отстранился, виновато глядя на Сашу.
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил он, глядя на меня тоже, многозначительно. Вы, то есть ты… ты что подумал? Нет, нет, только не говори, что тоже читаешь желтую прессу. Черт! Я попал! Что мне делать? Выгнать Сашу? Нет, ни за что! Я так скучал, скучала… Рассказать маме? Нет… Не то, что бы я боялся, что она… понравится ему… просто… не знаю, черт побери, все опять так сложно!
- Киса, а кто этот мужчина? – черт! Она уже здесь. Мама вышла из кухни в прихожую и внимательным, долгим, изучающим взглядом посмотрела на Сашу. Не смотри на него, он мой!.. Ну не то что бы… я вовсе не Отелло. И не идиот, чтобы ревновать его к собственной матери… или все-таки идиот?
- Это сосед, зашел за спичками, - наскоро соврал я и тут же поймал на себе недоуменный Сашин взгляд. Черт, черт, черт! Вот я попал.
- Сосед? – оживилась мама и подала ему руку. – А я Людмила…

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4. эта музыка вечна
Надеюсь, это все же не реакция на наши ночные приключения? Черт побери, терпеть не могу, когда она плачет, просто не могу видеть ее слез, не могу оставаться равнодушным, уже тогда не мог, а сейчас… Обнять ее, крепко прижать к себе. Отлично, теперь я мало того, что не лорд Морган, так даже и не Монти Смит, теперь я жилетка для твоих слез, моя дорогая. Докатился.
Впрочем… ее острые плечи так подрагивают от слез, все ее тело… Да еще так близко… И ее хочется как-то утешить… например, на этих белых скатертях, прямо на столе… Сорвать с нее очередное платье, опрокинуть чертовы не зажженные свечи, тарелки, вилки, все это проклятое столовое серебро, целовать ее, ласкать ее, и… Нет, нет. Не сейчас. Сейчас важнее другое, важнее в самом деле утешить, гладить вот так нежно по волосам, поцеловать в макушку, продолжать обнимать и шептать ей на ухо, нашептывать как заклинание.
- Тише, тише, моя девочка… Успокойся… - до противного ласково, в другое время сам себя перестал бы уважать за эту сентиментальность, за все эти телячьи нежности, которые без устали высмеивал на протяжении трех столетий, но сейчас… – Тише… Моя бедная маленькая девочка… - заставить себя немного отстраниться, чтобы взять ее за подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза, покрасневшие от слез, и, казалось, еще более прекрасные. – Что случилось?.. Расскажи мне, Хельга…
- Ничего… - нет, нет, моя дорогая, этот холодный тон, к которому я в общем-то привык год назад, от которого отвык прошлой ночью и несколькими днями ранее, здесь неуместен, нет. – Просто… Инга… - так-то лучше, мягче, мне так больше нравится. Мне, ты не поверишь, вообще нравится, когда ты говоришь со мной. Впрочем, правильнее будет сказать иначе, выкинуть слово «говоришь», мне вообще нравится, когда ты со мной. Это более… емко.
- С ней все в порядке? – браво, Джеймс, прекрасный спектакль, делай и дальше вид, что беспокоишься о ее никчемной сестре, которая только и делает, что создает проблемы и… Хотя… ведь если бы Инги не было, не было бы и свадьбы, не было бы этой ночи, той ночи, не было бы этого проклятого светлого чувство, не было бы ничего.
- Да, но… - отлично, мою прекрасную вдову наконец потянуло на откровенность, она сделала глубокий вдох и, глядя мне в глаза –мне чертовски нравится, когда она смотрит мне в глаза или все-таки в душу? – начала. – Она будто чужая… Она совсем другая, не такая, какой была раньше… И она…
- Она любит тебя, моя дорогая, - вот уж не знаю, к чему я несу этот бред! откуда мне знать, так ли это на самом деле? Ее полоумная сестра непредсказуема, кто ее вообще знает, может, она замышляет что-то, да и вообще.
- Я… Я не уверена в этом, - призналась Хельга, снова прижалась ко мне. Как же хорошо! И как все-таки плохо… когда ей так… грустно… Нет, нечестно, когда она грустит, нет, нет. Бог, или кто ты там, отдай мне все ее страдания, отдай мне все муки, опусти мне на плечи ее крест, я смогу нести оба, отдай мне все испытания, что ты приготовил для нее. Я с радостью приму все агонии, лишь бы она… не плакала, лишь бы она, черт побери, была счастлива. Я все приму на себя, прошу, Бог, тебя-то я могу попросить хоть раз. Исполни эту мою маленькую просьбу, что тебе стоит?! Я исправно буду страдать за нее, я пройду все круги ада дважды, за нас обоих, и нести два креста я почту за честь. Давай же, я все-таки твое творение, Бог, так сделай хоть раз то, о чем я тебя прошу!
- Не торопись с выводами, моя дорогая, - прошептал я, снова коснувшись губами белых как снег волос, таких приятных, ее запах – зимы и чертовой Исландии, мороза, ветра, фьордов, блаженства, один только запах сводил меня с ума. Как и год, чуть больше, назад. – Дай ей время, она слишком долго пробыла в коме, и ей тяжело привыкнуть к настоящей, живой реальности, ее можно понять, - оправдывать Ингу? Ингу, которая абсолютно точно прониклась ко мне антипатией, да и мою дорогую Хельгу как-то недолюбливает, Ингу, которая без зазрения совести стреляла в меня, которая чуть не убила этим выстрелом единственного родного человека, Ингу, черт побери?! Я Морган, Смит или мать Тереза, черт побери?! Противно!
- Ты… - все-таки «ты» ко мне давалось ей с трудом, но это «ты», кажется, делало нас немного ближе, впрочем. Куда уж ближе, чем этой ночью? - …прав… Да, ты, наверное, прав, - согласилась она, подумав. Разумеется, детка, я, черт побери, кое-что понимаю в жизни, за три века было нетрудно научиться утешать женщин. Впрочем, ты первая, кого я хотел утешить.
- Инга обязательно вернется к нормальной жизни и поймет, что у нее нет никого дороже тебя. Как, впрочем, и у меня, - добавил это невзначай, снова отстранился, чтобы коснуться губами ее прохладных бледных губ, совсем коротко, еще мгновение – и в самом деле на скатерти, на столе, прямо сейчас… - Давай завтракать? – предложил как-то добродушно, подвел к столу и галантно – в кои-то веки вспомнил о манерах – подвинул ей стул, она села во главе стола, а я рядом, я же просто гость, разве нет?
- Спасибо… - тепло, очень тепло поблагодарила Хельга. «Спасибо»… Так приятно. Никогда не замечал в этом слове ничего особенного, а сейчас стало и самому тепло, где-то в глубине. Взял ее руку, ох уж эти ее тонкие запястья, тонкие пальцы… Стоит ли говорить, что они сводят с ума? Впрочем, точно так же, как и любая другая часть ее тела. Коснулся ладони губами, отпустил.
- Не стоит, - улыбнулся ей и отметил про себя, что снова чувствую это странное ощущение… которое стоило бы назвать счастьем, если не эта моя подозрительность, все так же упрямо ведущая поиски подводных камней.