В 1721 г. в Петербурге разразился громкий дипломатический скандал. Австрийский посланник граф Кинский выразил русским властям решительный протест по поводу состояния, в котором находится внук Петра Великого, сын покойного царевича Алексея - великий князь Петр Алексеевич.


Плоды несчастного брака

Кинский говорил, что мальчик брошен на произвол судьбы, в воспитателях у него числятся кухарки и сапожники, а живет он вместе со своей сестрой Натальей в убогом доме и почти голодает и не знает ни слова по-немецки. Императору Священной Римской империи не все равно, как воспитывают его родственника. Действительно, матерью Петра была сестра австрийской императрицы Елизавета - кронпринцесса Шарлотта, выданная замуж за царевича Алексея Петровича...

Увы, это был несчастливый, тягостный брак. Царевич Алексей, как известно, ненавидел своего великого отца, но ослушаться его боялся. А воля царя была непреклонна, и в 1711 г. состоялась свадьба Алексея и Шарлотты, в 1714 г. родилась дочь Наталья, а в 1715 г. - сын Петр. Вскоре Шарлотта умерла, а в 1718 г. погиб в застенке и отец сирот.

Царь Петр не обращал внимания на внуков, живших без ласки и внимания. Зато всю ласку и внимание забирал у Петра и его жены Екатерины их сын (родившийся почти одновременно с великим князем Петром Алексеевичем), названный также Петром Алексеевичем, а в письмах супругов - Шишечкой, Потрошонком.

Он был надеждой стареющих родителей, хоронивших одного сына за другим. Родители буквально тряслись над ним. Собственно, ради Шишечки царь отправил на смерть старшего сына царевича Алексея и не смотрел в сторону внуков...

Но жизнь писала свою историю - в 1719 г. любимый Шишечка, веселый, смышленый ребенок, к ужасу родителей, умер, проболев совсем немного... А отродью - ненавистному Алексею - ничего не делалось. Царственные сироты, они росли, как трава на обочине, и... цвели, без внимания и заботы... Тут-то и появился австрийский посол граф Кинский и устроил вышеописанный скандал...


Карманный император

По настоянию посла, внучат Петра перевели во дворец, приставили к ним приличных учителей. Вероятно, они помнили тягостный мартовский день 1725 г., когда их везли на похоронах дедушки. В царствование Екатерины I дети были где-то на заднем плане, порой их поднимали на руки, чтобы они могли издали увидеть торжественную жизнь новой императрицы и ее вельмож.

Но с некоторых пор самый нарядный из господ, окружавших Екатерину, - весь в розовом, а чулки зеленые - стал все чаще умильно глядеть в сторону сирот и проявлять непривычную для них заботу. Это был полудержавный властелин, сам светлейший князь Меншиков, заправлявший тогда делами империи.

Внимание светлейшего к детям легко объяснимо - он доподлинно знал, что Екатерина смертельно больна, что замены ей нет и с ее смертью власть, несомненно, перейдет к внуку Петра Великого и его окружению из "московских бояр" и тогда ему, Меншикову, наступит конец.

И он решился на рискованную игру - упросил Екатерину подписать завещание в пользу Петра Алексеевича, но с одним условием: тот непременно женится на дочери Меншикова - Марии. И этот план он решительно стал проводить в жизнь...

После смерти Екатерины в апреле 1727 г. мальчик стал императором Петром II, а потом явился в Меншиковский дворец и послушно попросил у хозяина руки его дочери Маши. Молодых торжественно обручили. При этом светлейший не спускал глаз с 12-летнего императора и даже решил построить ему дворец неподалеку от своего дворца - ныне это здание филфака университета.

А пока дворец строился, мальчик был поселен в доме Меншикова - так надежнее. Это был истинно "карманный император", и Меншиков порой залезал в свой большой карман, доставал императора, рассматривал его, оставался им доволен и снова прятал.

Действительно, мальчик рос истинным паинькой.
Вице-канцлер Остерман, приставленный к нему воспитателем, лез из кожи, чтобы угодить светлейшему - следил за образованием императора согласно специально составленной для этого программе. Все шло хорошо: мальчика все хвалили - ну до чего разумен, ну до чего послушен! Однако никто не знал, что творится в душе его. А когда летом 1727 г. Меншиков тяжело заболел, выяснились две неприятные вещи: во-первых, Петр II ненавидит назойливого покровителя да заодно и его противную дочь, а во-вторых, Остерман тайно потакает мальчику, раздувает в нем ненависть к Меншикову, намереваясь половить рыбку в замутненной им воде.


Вырваться на волю

В итоге в сентябре 1727 г. Меншиков был свергнут и отправлен в ссылку. Но и Остерман ничего особенно не получил - его тотчас оттеснили ближайшие друзья Петра II, и первейшим из них стал князь Иван Долгорукий.

Это был малоприятный молодой человек, большой повеса и бездельник. День ото дня влияние Ивана на императора росло. Старше государя на семь лет, он представал перед мальчиком-царем опытным человеком, знающим жизнь и женщин.
Иван приучил государя к охоте, ставшей главной страстью Петра II. Он рассказывал царственному другу, что настоящая охота - только под Москвой и именно туда надо ехать.

Сказано - сделано: в начале 1728 г. двор перебрался в старую столицу, и охотничьи забавы умножились. Всякая учеба была заброшена. Романтика охоты с ее трофеями, погонями, засадами, костром в лесу, румяными поселянками, выносившими юному охотнику стопку водки, - все это было так увлекательно...

Однако переезд двора в Москву многие расценили как возвращение к старине, отказ от петровских реформ. Одни, особенно из родовитых фамилий, этому радовались - Москва была для них, как писал историк Соловьев, местом "нагретым", привычным, не то что проклятый Петербург. Люди же петровского корня огорчались - им казалось, что дело Петра идет прахом, Петербург брошен и зарастает травой. Обеспокоены были в Европе и союзники России.

Однако прорваться к императору и выразить свое беспокойство дипломаты не могли - царь все время был на охоте, прикрытый плотным кольцом Долгоруких - родственников фаворита князя Ивана. Но те, кому удавалось повидаться с Петром, не обольщались. От паиньки-мальчика времен правления Меншикова ничего не осталось. Все поражались быстрому взрослению императора, который в 14 лет выглядел взрослым молодым человеком, рано приобщенным князем Иваном к попойкам, шлюхам и прочим сомнительным для юноши развлечениям. Ни о каком обучении не могло идти речи: нрав у государя был, как у великого деда, крутой и взрывной - словом, воспитатели со своими книгами и картами помалкивали.

В 1728 г. умерла сестра Петра Наталья, которая еще как-то обуздывала братца, и с тех пор он уже ни в чем не знал удержу.


"Второй том" глупости

Долгорукие, окружавшие Петра, все время хлопотали, чтобы царь не выскользнул из их рук.

Осень 1727 г. они провели в тревоге. Император-охотник вдруг влюбился в свою тетку - дочь Петра I Елизавету, 18-летнюю красавицу, прекрасную наездницу и страстную охотницу. Не было мужчины, у которого бы не закружилась голова при виде ее красоты. Не без труда Долгорукие оттеснили тетку от племянника, завезли его в свою усадьбу Горенки, после охоты сильно подпоили юношу и уложили его в постель с сестрой князя Ивана - Екатериной Долгорукой, - тем самым открыв, как пошутил один из дипломатов, "второй том глупости Меншикова".

Это так и было. Вскоре было объявлено, что император восхотел соединить себя узами брака с княжной Екатериной Долгорукой. 30 ноября 1729 г. во дворце состоялось обручение - дежа вю обручения Маши Меншиковой и Петра II.

Впрочем, когда зеркальная золоченая карета невесты въезжала в низкие ворота дворца, она зацепилась за свод, и деревянная золоченая корона, украшавшая карету, упала перед толпой любопытных на землю, прямо в грязь. "Плохой знак!" - подумали многие.

И верно! Не прошло и двух месяцев - и на свете уже не было Петра II, а семейство Долгоруких уже ехало в Сибирь, по той самой дороге, по которой они отправили Меншикова.

Дело в том, что 6 января 1730 г., во время праздника Водосвятия, Петр II простудился. Вернувшись во дворец, он слег, у него открылась оспа, и 19 января - в день предполагаемой свадьбы - император умер!
Перед смертью в бреду он закричал: "Запрягайте сани! Хочу ехать к сестре!"

Напомню, что его сестра Наталья уже полтора года была в мире ином. И как ни суетились Долгорукие, как ни старались сохранить власть, все пошло прахом. На Россию надвигалось страшное испытание - междуцарствие...

Портовый город в провинции

Что бы было с Россией, нашей историей, если бы 15-летний царь поправился (ведь оспой болел тогда каждый второй) и сел бы вновь на коня. Его современник - Людовик XV - правил 60 лет! Вот и Петр II мог царствовать до конца XVIII века.

Ясно, что Долгорукие не отпустили бы его в Петербург, столицей окончательно стала бы Москва. Конечно, Петербург бы не исчез в болотах, а стал бы провинциальным приморским городом - вроде Таганрога, - и никогда бы не наступила эпоха "блистательного Петербурга".

А что царь? Желчный, недобрый характер Петра, отсутствие у него образования и воспитания сделали бы свое дело. Как справедливо писал историк Соловьев, в кутежах и охотах "император дичал, горизонт его суживался". Взрослел еще один тиран...

Евгений АНИСИМОВ