Цитата сообщения Tatyana19
Шоу ценою в жизнь
На сцене царствует он — хозяин сего действа: вечный Казанова, бешеный вихрь на сцене, ласковый ветреник в жизни, недостижимая мечта миллионов женщин, человек, рожденный для любви, — Валерий Леонтьев
Так Бог он или Дьявол? У него масса божественных достоинств и совсем немного ну просто дьявольских недостатков. Самый чертовски неприятный — он постоянно занят, ему всегда ни до чего, ему вечно пора на грим, на запись, на съемку, на репетицию и самое неприкосновенное — на сцену
— Валера, что надо сделать артисту, чтобы публика любила его всю жизнь?
— Много работать, постоянно совершенствоваться, искать новые сценические ходы и музыкальные решения, не опускаться до фонограммы, отдавать себя целиком зрителю, да много чего еще…
— А если по секрету и не для печати?
— Надо любить сцену, как женщину. То есть в твоем личном контакте со зрителем должны фонтанировать чувства, эмоции, энергетика должна быть на пределе, проще говоря, это — такой особенный творческий секс.
— Валера, а вот скажите: ваши шоу — это ваша личная жизнь или публичная?
— Конечно, личная. Вот это-то как раз самое что ни на есть личное! Все, что есть на душе, я все распахиваю на концерте перед зрителем, это как первое признание в любви, как последняя молитва перед боем, как исповедь. А иначе никто бы не приходил на мои концерты, кому нужен эмоциональный фастфуд и энергетическая подделка?
— Тогда насколько важно для вас, чтобы очередная песня отражала вашу собственную жизнь, ваше внутреннее я?
— Нет, вот чтобы песня тупо повторяла какой-то сюжет из моей личной жизни, это ни в коем случае! Зачем? Это слишком грубо и примитивно. Но я всегда должен найти в себе какие-то полутона, отголоски сильных эмоций, штрихи собственных ощущений и привнести это в исполнение песни, это все выстраивается на уровне ощущений, в противном случае песня не получится, не родится.
— За сорок лет своего звездного творческого пути вы исполнили сотни песен, то есть сыграли множество самых разных ролей. У вас не бывает в какой-то миг ощущения, что вы — это сейчас не вы, а герой какой-то очередной песни?
— То есть не бывает ли у меня раздвоения личности? В жизни нет, у меня очень сильная, устойчивая психика, иначе я бы не выдержал такой длительный звездный срок — сломался бы. А на сцене… Ну, наверное, ровно столько, сколько положено по профессии. Конечно, когда я перевоплощаюсь в того или иного героя очередной песни, я чувствую то же, что и он должен был бы чувствовать в реальной жизни. Но ведь это и есть артистизм!
— Что самое тяжелое в бремени славы: то, что вы не человек, а любимая игрушка, которую, с одной стороны, все обожают, а с другой — в жадности своей порой обращаются с ней бесцеремонно? Или есть что похуже?
— Первое тоже, но самое страшное — это бремя надо все время утяжелять, то есть слава должна все время подтверждаться и желательно увеличиваться в объемах, даже если ее поддерживать на вчерашнем уровне, она потихоньку будет таять. Эта работа всегда и только на износ, психическая и эмоциональная сверхотдача, опять же, вечный страх пережить свою славу, а без него не живет ни одна звезда, что бы мы там ни говорили! Вот это — самое тяжелое
В вашем репертуаре за 40 лет творчества накопилось несколько сотен песен, по какому принципу вы отбирали программу для юбилейного сольника ?
— Это было чуть ли не самым сложным! Пойди попробуй не спеть самые обожаемые публикой хиты — обидишь зрителя! У каждого ведь есть свое, любимое. И если его любимое не совпадает с моим, то это повод для драки! Есть другие интересные песни, они в свое время появились в моей программе как-то раньше времени, зритель не был к ним готов и не оценил по достоинству, и мне кажется, что вот сегодня им можно было бы дать вторую жизнь, их тоже хочется показать. Ну и новых песен у меня ведь великое множество, зрители в других городах, кто регулярно ходит на мои концерты, знают, что за шесть лет программа полностью обновлялась как минимум дважды. Так что весь этот творческий багаж в трехчасовой концерт ну никак не лезет! Вот до сих пор еще и не сделал окончательный выбор в отношении некоторых песен.
И тут музыканты вновь начинают проигрыш репетиционной песни, на сцену выходит десять человек балета, и мой собеседник мгновенно, неуловимым движением вскакивает и направляется к микрофону.
«А пока мотыльки не сгорают, в темноте над огнем пролетая, просыпаются в сердце надежды…» — голос, полной легкой грусти с оттенком пронзительной веры в жизнь, как бы ни выворачивалась она на день сегодняшний, летит над пустыми креслами. И несмотря на то что слушателей нет, а следовательно, нет эмоциональной отдачи на порыв артиста, в зале все равно создается хрупкая атмосфера полного доверия и тепла.
Нет, все-таки на сцене он — действительно Бог.
Из интервью "Московскому комсомольцу",2011