Rijard все записи автора В колонках играет - Эния
Настроение сейчас - хорошее

Кузнец тьмы.


Далеко во тьме шёл дождь. Тьма, как обычно, гудела от голосов, криков и стонов.
Здесь все занимались своим делом, и всё шло так, как должно быть. Здесь жила сила, сила древняя и необъятная.
Тьма была непроглядной, её обитателям свет и тепло не нужны. Но всё же, даже здесь, горел огонь. Огонь, о нет, не тот, что горит по вечерам в каминах или свечах, и не тот, что печёт хлеб или обжигает глину.
Нет.
Этот огонь был частью этого мира. И он был живым. Да, да живым. Его пламя почти не давало света, а жар во много раз сильнее, чем жар простого пламени. Он служил тьме и её детям, всем без исключения, даже приёмным.
Об одном из таких детей мы и поведём наш рассказ.

Ганс сидел у наковальни и размышлял. Всю свою долгую жизнь Ганс провёл здесь.
О нет, он помнил, что когда-то он был человеком, но за столько веков это стало забываться. Он был кузнецом. И при жизни, и после смерти Ганс остался тем, кем хотел и умел быть лучше всех. Если бы кто-нибудь, кроме демонов и тварей, могли оценить его работу, то, несомненно, назвали бы его лучшим кузнецом, хотя Ганс себя таковым не считал. Он считал себя мастером всего кузнечного искусства. И к его огромному самомнению и гордости, он был прав.
Кузнец взвесил в руке молот.
Да.
Тихо сказал он. Сегодня уже третий заказ. Разговаривал сам с собой Ганс. А я так и не устал.
Неустанность и непреодолимая страсть к созданию нового было его проклятием.
Он уже час сидел у наковальни, и его тяжелый взгляд блуждал по кузнице, изредка останавливаясь на живом огне.
Сегодня заходил темный лорд, ему нужен был меч. После него демон с пробитой сковородкой. Опять с женой поцапался.
И под конец тварь завалилась. Дай, мол, ей гвоздей тонн тридцать, ну где я их столько гвоздей возьму?!
Ох, скукотища.!!
Ганс часто говорил сам с собой, так это могло показаться со стороны, но на самом деле он разговаривал с огнём. Часто к кузнецу ходили за всякой ерундой типа пуговиц, иголок, подков, всякие там кастрюли, ложки, вилки. Просто ужас. Правда иногда бывали и стоящие заказы.
Пару раз высшим демонам требовались ключи от неких ворот к чему-то там, и они приносили слепки. Правда приносившие их были несколько помятыми, часто без рогов или еще, каких не будь конечностей.
Один раз какому-то лорду потребовалось кольцо. Ну, чета там говорит, напиши типа "одно кольцо, чтобы сковать…" ну или что-то вроде этого. Недавно иглу, для какого то старого мертвяка делать пришлось, а так сплошная рутина.
Конечно же, Ганс не с рождения стал мастером, он много учился. И много творил. Его шедевры заполняли коллекции великих демонов, а некоторые даже уничтожались, ибо понять или обуздать их никто не мог. Например, черная роза, достаточно было лишь взглянуть на неё.… Матово чёрные лепестки, стебель, будто из мрамора. Её созерцание сводило любого с ума. Человек ли, тварь или демон, жажда дотронутся, была не преодолима, её тепло ласкает руки, аромат убаюкивает сознание, сладость обладания опьяняет. И вот тут ты понимаешь, что ты и роза одно целое, и вы вместе, вернее, ваша душа и роза, а вот тело безвольно пускает слюни, держа её в руке. Она была одним из первых творений Ганса, и он оплакивал её как своё дитя, и как тысячи украденных, отобранных, купленных и уничтоженных после неё шедевров.
Смахнув слезу, Ганс поднялся. Тяжелой походкой он двинулся к огню, что бы, как обычно, попросить жара для работы. Как вдруг, у самого горна он замер.
Что ему делать, за что браться - мысли Ганса замерли.
Тьма, да, именно тьма давала ему вдохновение, и вот теперь он, наконец, достиг совершенства, но идей, простых идей в голове не было ни одной.
Огонь лаково потянулся к руке кузнеца. Свет, слабый, слабый, но свет. Стоило сознанию принять это, как могучий разум принялся искать форму для новой мысли.
Ганс навис над горном, огонь внутри чувствовал перемены в хозяине, и, услышав хрипло сказанные слова: "Будь светлее будь светлее. Когда тьма в кузне со стоном расступилась, кузнец поразился, как красиво в его уродливой как ему казалось кузне. Свет озарял его мысли его чувства и его разум. Как красиво;- с трудом нашёл силы вымолвить Ганс".
Его мысли полетели с небывалой быстротой.
Он уже знал, что будет делать, но вот что сотворит, пока нет. Ганс метнулся к сундуку, так вот он "брус стали которой не видно", глупое название, но он очень ей подходит.
Эта сталь если сильно, очень сильно её раскалить, станет невидимой, а если калить еще, а вот что Ганс хотел узнать.
Но перед тем, как начать работу, он плотно заделал дверь и все щели в кузне. Ганс не хотел, чтоб ему мешали, а то, что он создает, нужно будет утаить. Он не кому больше не позволить присваивать, а уж тем более уничтожать свои творения. Жара в горне достаточно, можно начинать работу.


Приготовления не заняли много времени. Сталь достаточно раскалилась, и вот пора. Ганс поднял молот и … опустил. Нет, для этого дела не подходит молот, созданный тьмой. В небольшой кладовой, куда Ганс складывал то немногое, что разрешали ему оставить, он нашел молот. И это была одна из немногих вещей, заделанная не им. Этот молот еще в начале его работы принес один старый демон. По его словам, молот принадлежал светлому существу, которого он одолел. Молот ему был не нужен, а вот новенький черный клинок не помешал бы.
Молот был, как и тогда столетия назад, бесподобен. Все в нем было идеально и соразмерно. И как я не додумался использовать его раньше;- задумался Ганс.
Но время не ждет, и Кузнец преступил к работе.


В тот день, если во тьме может быть день, то это был именно он. К кузнице никто близко не подходил. И даже демон, притащивший сломанный меч, не решился потревожить мастера. Шум от ударов молота закладывал уши. Что-то сильное и непонятное окутало кузню. Словно кокон, невидимая стена окружила дом. И даже вечная тьма отодвинулась, уступая сумраку.
Ганс стоял в залитой светом кузне, огромный молот опускался на угольно чёрную наковальню. Свет от каждого удара становился всё ярче. Работа шла и "это" стало приобретать форму. Мастер чувствовал, что-то, чувствовал, что создает такое, что не создавал еще никогда. Свет, который шёл от заготовки, затмевал свет молота.
Сила, звучащая в ней была чужда этому миру, а свет буквально загустел и медленно пробивался сквозь стены кузни. Но остановится, кузнец уже не мог, его фантазия уже рождала всё новые и новые образы, чувства, мысли, и он творил их.
Молот в его руках ожил, он пел песню, песню своего хозяина, песню, никогда прежде не звучавшую в этом тёмном мире. Единственным темным пятном в этом маленьком царстве света оставалась наковальня. Мощь и древность этой наковальни были велики. Она была даже древнее этого мира, правда Ганс этого не знал, как и почти все прочие, кроме одного. Но ему, как обычно, было не до этого, у него и так много дел.
Вся кузня заполнилась невыносимым жаром, настолько сильным, что и многие демоны бы погибли, находясь здесь. Но кузнеца жар не брал, его тело и дух объединились в едином порыве, его желание, талант, страсть все слилось воедино, и он таврил, создавал, рождал.

Ганс не замечал перемен происходивших в нём, он слился со своим искусством, и ввались сюда сами владыки, он бы не обратил на них внимания.
Однако происходило следующее: живой огонь, полыхавший в горне, заполнил собой всю кузню, его жар был, ощутим даже снаружи. Огонь охватил и самого Мастера, сотни шрамов и ожогов, полученных им за долгие века работы, исчезали на глазах, волосы, выпавшие от ужасного жара и угрюмой тьмы, вновь выросли и теперь спадали до плеч.
Глаза, горевшие страстью и нетерпимостью, лютой страстью и темнотой, прояснились; страсть сменилась интересом, нетерпение - пониманием, темнота рассеялась, оставив взгляд человека, прожившего многие годы без счастья и радости. Но теперь в глазах кузнеца было тепло, в них был свет, было счастье, ибо нет большего счастья, чем творить то, что хочешь, любишь и умеешь лучше всех.
Искусство, вкладываемое им, давало силу любому изделию, выходившему из под его молота и рук.
Стихли удары молота, и наступило время работать руками. Гансу уже давно не нужны были многие инструменты кузнечного дела. Ему хватало своих рук, ибо быть кузнецом тьмы - это не только обязанности, но и привилегии.
Голова думает, а руки делают, тут было истинно так. Тысячи образов и тысячи идей за секунды отображалось в том, что лежало на наковальне.
И вновь за дело принялся молот. Он в руках Ганса мог преобразиться в любой кузнечный инструмент. Мастер не знал, сколько он уже работает, да ему это было и не важно. И, наконец, дело приблизилось к закалке. Кровь, как обычно, тут не подходила, и вновь кузнец оставил работу, Ганс, весь чёрный от гари, но внутренне удовлетворённый, полез в кладовую, рылся он там не долго, и на свет живого огня появилась бутыль.
Многие дети тьмы воевали с теми, кто непохож на них и с теми, кто их не понимает. И в какой же войне не обойдётся без трофеев?! Именно трофей был в руках у кузнеца, а именно слёзы ангела. Чистая светящаяся жидкость, как молоко, обволокло изделие. И вновь началась работа. Многое еще нужно было сделать. Долго работал кузнец, много тайн и умений хранил он в своей памяти. И все это он вложил в то, что приняло свою и только свою форму.
Из далёкого прошлого в его памяти всплыл образ и мысль, чувства захлестнули мастера, так давно он не чувствовал ни чего подобного такого доброго, и радостного. Но тут работа окончилась.

И вот он миг чуда.
Кусочек жизни пробудился. Маленькая частичка света шевельнулась, Ганс, затаив дыхание, наблюдал за своим творением. Жизнь! "Жизнь", - звенело в его голове, он смог подарить своему творению жизнь. А тем временем маленькая звёздочка тихонько спрыгнула с наковальни и двинулась к кузнецу.
И тут в глубине памяти мастера шевельнулся образ, а за ним и мысль. И вот память распахнула свои объятия. И что-то произошло между ним и звёздочкой.
Самые первые воспоминания, приятные и тёплые. Котёнок, сидящий на руках, на его руках, руках мальчика лет четырёх. Тихое урчание согревает душу и радует. Как он счастлив, просто не передать.
И вновь образы. И вновь руки, вновь его руки, они зажимают край дубового стола, заполненного снедью. Вокруг играет, музыка и по середине огромной светлой залы танцует она, та, которой прекраснее он ещё не видел. Кузнец не помнил кто она и где он, но этот танец, её красота, и его любовь, да именно любовь.
И снова мир перед глазами поплыл. Перед ним человек в серой рясе с факелом в руке. Его взгляд строг, но полон сострадания, вокруг люди, они что-то кричат, в их глазах ненависть и презрение, человек подходит ближе и тихо говорит: "Пусть всевышний будет милостив". И ещё тише добавляет, уже почти на ухо. "Смотри на статую и тебе будет легче, и прости тебя господи". А толпа просто воет "Казнить убийцу, казнить колдуна!". Огонь, всюду огонь, и я поднимаю взгляд на статую. Статуя ангела возвышается рядом, сквозь огонь видно только его, нет её лицо, и боль отступает, и приходит тьма. На долгие, долгие годы.

Все эти образы вели его по жизненному пути, стояли за его вдохновением, они - часть, которая так долго спала среди мрака и бесконечной тьмы, и именно её он решил отдать своему творению. Он нагнулся и поднял кусочек света. Тепло и свет разлились по телу кузнеца. И эти образы, и их сила потекли из его сознания в сознание звёздочки. Но с образами кузнец отдавал свою любовь, свою веру и доброту. Он поделился душой с новой жизнью, и счастье снизошло на него.

Жизнь во тьме кипела. Всё шло своим чередом. Демоны летели по своим делам, твари занимались повседневными делами. А мелкая шушера, как всегда, бегала по поручениям.
Мир тьмы всегда был таким, и все в нем шло так, как должно быть. Но тут что-то изменилось.
Что-то вспыхнуло во тьме, свет, яркий нестерпимый, как он мог оказаться здесь. Огромен мир тьмы, не на что не похожий, но свет проник повсюду.
Паника, страх и ужас - вот что испытали дети тьмы. Но эти чувство быстро отступили перед злобой и негодованием.

Ищите! Ищите и покарайте!
Прогремел голос во тьме. И тысячи, миллионы двинулись на поиски.

Страшный удар потряс кузню. Но свет настолько изменил старое здание, что оно устояло.
Испугано мяукнул маленький котёнок в руках мужчины.
Что делать, куда бежать - кузнец заметался по кузне. Бежать. Куда, куда он убежит во тьме? Но тут память вновь открыла свои объятия.
Был путь, был.
И кузнец рванул дверь….
В кладовую.