К добротному двухэтажному дому на холме вела узкая тропинка сквозь травы, временами поднимающиеся выше плеч, мелкие желтые цветки осота на жестких стеблях и заросли чертополоха, больно кусающего мои голые лодыжки. В то время как другие домики поселка окружали аккуратно обкошенные палисадники за низенькими штакетниками, к дому на холме коса, похоже, и не приближалась. Или хозяевам дела нет до удобства и эстетики, или же в том некий скрытый смысл, что неудивительно, ибо то – дом местного колдуна. Вернее, шамана. Это в прошлом веке шаману полагалось жить либо в яранге, покрытой шкурами, либо в хижине посередь глухого леса. Современность накладывает свой отпечаток на быт, колдун ты или простой смертный. И в моей практике – а всяческих магов, гадалок и прочих представителей мистического племени повидала немало! – ортодоксов не попадалось. Ну, то есть таких, что в берлогах живут и с белками разговаривают. Может, где-то и живут, но по моему глубочайшему разумению то либо совсем чудаки, либо клиенты небезызвестного учреждения. В отпуске. Или в бегах.
Современные колдуны (знахари, целители, предсказатели; нужное подчеркнуть….), волшебники и прочая прочая, благ цивилизации не чураются. И мнение, что, чем грязнее и косматее маг, тем круче, давно кануло в Лету. Так что аккуратный бревенчатый особнячок на фундаменте из огромных глыб не вызвал у меня сомнений, что явилась не по адресу. Хотя, что касается антуража, тут немножко иначе. Помнится, конский череп на шесте однажды умилил. Как и связка клыков над входной дверью (есть подозрение, что пластмассовых, ибо саблезубые тигры вроде как давно вымерли). Про замысловатые символы буровато-красной краской на стенах даже не упоминаю.
Сегодня ни клыков, ни черепа, ни дымящихся мешочков с вонючими, а, стало быть, жутко волшебными травами для отпугивания нежеланных гостей миров реальных и призрачных. А вот подкова – да, подкова над вполне прозаической стальной дверью прибита, но это мелочь. Дань моде, пусть даже хозяева дома иной смысл вкладывают. Над моей дверью тоже красуется подобный сувенир. И что? А ничего!
Мне, наверное, следовало быть менее циничной в силу профессиональной деятельности и потому, что сама увлекаюсь таро, рунами, астрологией, но возможно, именно благодаря некоей осведомленности в пресловутых темах, довольно скептически отношусь к заявлениям а-ля «потомственный маг…», «знахарка в десятом поколении…», «матушка…//=//своими иконами и молитвами…». Нет, народное целительство, молитвы, иконы, - конечно, в них ничего предосудительного. Отрицать древние знания и мудрость веков самонадеянно и не авторитетно. Если они не становятся объектами бизнеса, и весьма прибыльного бизнеса в руках мошенника. Разговаривала со многими, статьи о многих писала, так что знаю, о чем говорю.
Вот и сегодня первым делом привычно окинула взглядом усадьбу, двор, окрестности, стараясь отметить хоть какие-то детали, отличающие дом Шамана от прочих. Ничего. Ничего особенного, если не считать буйных зарослей окрест. Хотя, может, именно это и есть ОНО, то самое, особое. Например, сад трав, трав, не культивируемых, а диких и оттого наиболее волшебных.
Не успела подняться на крыльцо, совсем новое, светлое, пахнущее свежим деревом, как дверь открылась. Высокая худощавая женщина с резковатыми чертами лица кивнула:
- Заходи.
- Добрый день! – я постаралась не удивляться. – Меня зовут Виктория. Я…
- Я знаю, кто ты, - перебила она. – Заходи, располагайся.
- Благодарю.
Из крошечной прихожей – или как оно правильно? В сельском доме. Не прихожая, но сени? - шагнула в просторную комнату, совместившую в себе гостиную, кухню и каминный зал. Да, камин тут красовался самый настоящий, облицованный плиткой под натуральный камень, высокий и глубокий. Пожалуй, при желании в нем можно зажарить кабанчика на вертеле. Целиком. Зачем такой большой? Впрочем, у колдунов свои причуды, и совершенно неважно, истинный колдун или лишь в собственном воображении. И, опять же, зелья всякие и варева обретают силу на живом огне, а не на газовой конфорке. Я ведь тоже активирую свои рунескрипты горящей свечой, а не при участии кухонной плиты. Например. Хотя и от камина бы не отказалась, будь возможность разместить его в городской квартире.
Но чай хозяйка заварила, воспользовавшись не живым огнем, а прозаическим электрочайником. Поставила на стол вазочки с вареньем, сметаной, свежей ежевикой, корзинку с нарезанным домашним хлебом. Запах от него шел умопомрачительный. Я сглотнула слюну, чтоб голодный желудок чуть-чуть утихомирился. Приличия ради.
Женщина улыбнулась уголками рта. Разлила чай по чашкам, подвинула одну мне.
- Угощайся, не стесняйся.
- Благодарю, - я из последних сил попыталась выказать скромность и воспитание и не наброситься на еду, о которой, не скрою, мечтала второй день, ибо первый был разгрузочным, а в следующий просто не успела ничего перехватить. – Благодарю, но…
А, была-не-была! Даже если зря ехала триста километров по редакционному заданию, так хоть наемся деревенской (экологичной!) домашней снеди.
И полюбуюсь на гостеприимную хозяйку.
Хотя любоваться особо… Не особо. Красотой выдающейся природа женщину не наградила. Загорелое лицо с острыми высокими скулами, глаза, узкие, не то карие, не то серые, - я никак не могла разобрать. Тонкие губы, песчаного цвета волосы, прикрытые косынкой в крупный красный горох. Вобщем, такой тип внешности, когда возраст не определить, - и тридцать лет может быть, и пятьдесят. Особенно, когда до глубокой старости кожа здоровая и гладкая. Еще бы! На свежем-то воздухе, солнце и ежевике!
(Я вздохнула украдкой, глянув на опустевшую вазочку из-под ягод) Нет. Для тридцати, пожалуй, слишком уставший и внимательный взгляд. Дадим побольше. Тридцать пять. Ну, или сорок – максимум.
- Благодарю, все было очень вкусно! – я поставила чашку на блюдце. – А теперь о деле, если позволите. Я – корреспондент журнала «Эзотерический вестник». Пишу статью про Василия Ермакова, знахаря поселка Родники…
Женщина кивнула слегка и приложила палец к губам, прервав мою тираду. И что бы сие значило?
- Я же сказала, что знаю, кто ты. Василий уехал в Златоярск. К кому именно и зачем, знать тебе не обязательно. Вернется завтра утром. Подождешь его здесь. Меня не стеснишь, не переживай.
- Так неожиданно, - растерялась я. – Я вам благодарна, конечно, но…
- Ничего. Ты же не торопишься? Вот и отдыхай. И… я отвечу на три твоих вопроса. На три. Только, - уточнила она. – Так что не торопись, обдумывай хорошенько!
- Почему три? – вырвалось у меня. – Это моя работа – брать интервью, задавать вопросы!
- Потому, что я так сказала, - невозмутимо ответствовала хозяйка. – Потому что трех – даже двух! – будет вполне достаточно. И, учти, это был первый! Все, что тебе надо, ты узнаешь и так, а прежде чем спросить, поразмысли, действительно ли оно важно?
Ничего себе! Встречала я, конечно, странных людей и немало, но в жесткие рамки до сих пор не ставили. Не все охотно идут на диалог, но не до такой степени. Как же статья? Да у меня миллион вопросов! Предлагаете выдумать ответы? Это практикуется в иных журналистских кругах, чего уж греха таить, но я так не работаю!
Впрочем… Приехала-то к Ермакову, а не к сушеной рыбе, живущей в его доме. Так зачем ее расспрашивать? И чего я взъерошилась-то? Не привыкла, когда не воспринимают литературной богемой? Не восхищаются, лишь услышав слово «журналист»?
- Хорошо, - кивнула. – Ваш дом, ваши правила.
В окошко постучали.
- Калина! – окликнул высокий женский голос. – Выйди-кось! На поговорить.
Хозяйка вышла на крыльцо.
- Здорова будь, Нина Матвеевна.
- Да я-то здорова, - кивнула дородная мадам в ситцевом халате и фартуке. – Внучку вот прихватило. Как с города приехала, третий день пластом… Твой-то где? Зашел бы?
- Уехал. Третьего дня. Сама зайду, гляну внучку.
- А! – разочарованно махнула рукой мадам. – Что ж, заходи. За погляд денег не берут. Вон и врач с центральной усадьбы заходил, затылок почесал, да так и ушел.
- Сказал что-нибудь?
- Да что сказал? – дама оттерла лицо краем фартука. – Сказал, климатизация и само пройдет. Да и то. Девка молодая, здоровая. Спортсменка. За всю жизнь чихнула два раза! А тут вот…
Вздохнула.
- Ох, беда. И Василича нет.
- Подношение делала?
- Кира? Да откель? Они ж городские образованные! Ни чертом, ни богом не застращать. Сама втихую откупилась.
Моя хозяйка покачала головой.
- Самой бесполезно. Ладно, приду вечером, гляну. Но, скорее всего, духи не пустили.

Вот оно. Суеверие в пышном цвете. Ожидаемо, впрочем, раз уж в поселке имеется потомственный ведарь. Шаман! Не абы какой колдунишка третьесортный! Нет, я в курсе, что у каждого места есть свой незримый покровитель, хозяин, у которого надо просить разрешение на посещение, но не средневековье же на дворе! Пням кланяться и у мух аудиенции испрашивать, - ага, конечно!
- Подождите! – я слетела с крыльца. – Нина… э-э-э… Михайловна.
Догнала даму.
- Тебе чего? – подозрительно сощурилась та. – Ты кто?
- Я журналистка. Из города. Приехала к Ермакову. Давайте, - взяла ее под руку – я вас провожу, а вы мне на пару вопросов ответите.
- А документ есть? – тетка высвободилась и глянула на меня, сощурив один глаз. Интересное отражение подозрительности!
- Конечно. Вот! – из внутреннего кармашка жилетки достала книжечку. Тетка пристально изучила фото, сверила с оригиналом. Вернула.
- К Ермакову приехала, так его и выспрашивай!
И потопала прямо сквозь заросли, взметнув облако пыльцы и спелых семян на тонких летучих зонтиках.
- Подождите! – я метнулась следом, но в обход кустарников и догнала даму на тропинке.
- Вернется Ермаков, обязательно расспрошу. Но, может, вы мне все-таки кое-что расскажете? А я упомяну о вас в статье. В столичном журнале! Пожалуйста! Вот Калина… Это имя? Такое необычное!
- Что необычного? – пожала плечами селянка. – Говаривала, что, когда родилась, калина цвела буйно, все сады были, что снегом усыпаны. После никогда такого не случалось. Вот девочек в тот год и называли Калинами. Ермакова не одна у нас.
- А вы давно ее знаете?
- Дык… - пожала плечами дама. – Всю жизнь почти. В одной деревне как родились, так и по сей день.
- Подруги?
- Не сказать, чтоб подруги. Да она и не дружит ни с кем особо. Так, «здрассте-здрассте», - на том и весь разговор. Держится всегда обиняком; на хромой козе не подъедешь. Какие мысли у нее в голове крутятся, непонятно. Хотя девка не злобная. З Замкнутая, но не злобная.
- Это заметно, - пробормотала я. – Ну, а с Ермаковым они как встретились?
- Встретились? – дама вздохнула. – Да вот и встретились. Судьба, значит.
По ее лицу пробежала тень.
- Наверное, шаману и нужна такая подруга, что с мотыльками разговаривает, а людей живых чурается.
Так. Похоже, тут история не без драмы.
- Скажите, а Ермаков – он тоже местный?
- Вася-то? Не совсем.
При упоминании шамана лицо дамы смягчилось и даже потеплело. Точно сельская драма имеет место быть. Две девушки, один парень…
- Ермаковы приехали откуда-то с Алтая, когда Вася совсем крохой был. Он и не помнит сам ничего. Вырос тут. Родники домом своим считает единственным. Да и то! Родители ничего не рассказывали, почему уехали, чего им не жилось на прежнем месте? Никто о них так ничего и не узнал. Да особо и не выспрашивали. Уехали, стало быть, так надо. Здесь прижились. Отец Васи, царствие ему небесное, - она перекрестилась, - знахарем был, целителем редкостным, от бога. Таких мало. Да что там! Нет больше таких. Только в глаза глянет, за руку возьмет, а все уж про тебя знает, - и болезни, и судьбу, и прошлое твое и будущее. Разве что мысли не читал. А может, и читал, просто не говорил. Приезжали к нему толпами, за сотни верст. Никому не отказывал. Когда спать и есть успевал, непонятно. А Васька…
Вздохнула мечтательно, улыбнулась.
- Васька сорванцом рос и заводилой. Если где что случалось – хулиганство или шалость какая – Ермаков там обязательно! Нет, чтоб травы собирать и науку целительскую постигать, - это ни в жисть! Это из-под палки, покуда отец не рявкнет. А вот ведро лягушек в кабинет председателя колхоза сыпануть, это завсегда пожалуйста! Это с превеликим удовольствием. Детвора за ним толпой ходила. С Васькой не соскучишься. Весело было! Что греха таить? И я бегала. И потом бегала, когда подросла. Да и не только я. Все девки окрестные по нему сохли. Есть за что. Отец невзрачный, щупленький, волосенки редкие, ссохшийся весь, зато сын…! Словно ангел с неба.
Она опять вздохнула.
- Красотой бог не обидел, а вот на таланты поскупился. И близко с отцом не стоит! Даже при том, что научил все-таки его Арсений Ермаков кое-чему, дело передал. Василий всегда отца уважал и слушался. И шаманство принял, и жену выбирал по его указке.
Девок видных много было, красавицы-рукодельницы, кровь с молоком, хозяюшки, певуньи, а папаня пальцем на Калину ткнул и заявил: «Эта!» И все! И тридцать лет уже как один день вместе. Мож оно и верно? Кто знает? Да и то! Когда Арсений совсем слаб здоровьем стал, Калина его выхаживала. До последнего часа сидела с ним, за руку держала. И в скорбный путь проводила. Василий тогда в командировку уехал. Шаманство шаманством, а деньги зарабатывать надо, ведь за знахарство требовать плату – грех, а благодарят, кто, чем может. Иной денежку даст, другой – кочан капусты, а третий – и вовсе одну спасибу. Вот Вася и выучился на агронома-технолога. Потом, правда, все изменилось резко. Колхоз закрыли, работы не стало. Зато всякие колдуны со своими услугами в гору пошли. И шаман наш деревенский тоже. Кому агроном нужен? А вот колдун!.. Да еще и потомственный!
Нина Матвеевна усмехнулась.
- По телевизору даж выступал. В «битве-как-их-там»?
- Экстрасенсов?
- Ага. Их. Там ведь неважно, победил иль нет. Участвовал, получи в приз известность и наплыв клиентов.
- Так вы не верите в его способности?
- Отчего не верю? – пожала она плечами. – Совсем уж. Чему-то же отец его научил! Хоть тут поговорка про яблоко и яблоньку не работает, но Васька – парень хваткий. Чего не знает, то додумает.
Остановилась у невысокой калитки перед низеньким голубым штакетником.
- Пришли мы. Всё. В дом не приглашаю. Внучке покой нужен.
- Да, конечно, - закивала я. – Спасибо вам огромное за рассказ.
- Чего там! – махнула она рукой. – Не за что. Ничего этакого не рассказала. Только то, что и без меня все знают.

Я вернулась к своей неразговорчивой хозяйке. Она не спросила, куда я бегала и зачем, только усмехнулась понимающе. Ну, и ладно! Раз предпочитает молчать, найду другие источники информации.
Калина работала в палисаднике, пропалывала цветы. Не декоративные, а выглядящие как сорняк – мелкие, блекло-голубые, пахнущие… м-м-м…чесноком пополам с лимоном. Странное сочетание, странные растения, но, наверное, дюже лекарственные, раз за ними тщательный уход и забота.
Для меня, как человека сугубо городского, со стандартным представлением об ухоженной усадьбе, палисад перед домом – место украшения, прежде всего. Огород-парник – подальше от глаз. По возможности. Но перед домом – это же… Можно сказать, лицо поместья, характеристика хозяев, их трудолюбия и чувства прекрасного. Газончик, альпийская горка, декоративный прудик. Розы, наконец! А тут!.. Впрочем, розы в садике тоже присутствовали, но, словно бы, выросшие сами по себе из случайно залетевших семечек, то тут, то там, без всякой системы, среди островков пожелтевшей от недостатка полива травы.
Вот сколько ни пыталась вырастить благородный цветок, не растут у меня розы! Чахнут, капризничают, не цветут. Ни на маминой даче, ни в цветочном горшке на окне – маленькие такие, специальные. А тут, понимаешь, и не нужны, похоже, никому, а буйствуют. В то время как хозяйка трогательно и усердно заботится о сорняках, из коих в лучшем случае готовят отраву для мышей.
Меж тем хозяйка закончила прополку, ополоснула руки из раритетного умывальника а-ля «кастрюлька со стерженьком». Поправила косынку, убрав под нее выбившиеся прядки.
- Схожу к Матвеевне, посмотрю ее девочку. Меня не жди, спать ложись. В горнице на кушетке постелено.
- А-а… - начала было, но тут же замолчала, вспомнив грозное предупреждение хозяйки о важности вопросов.
- Проголодаешься, - продолжала Калина, не глядя на меня, - на кухне в шкапчике молоко топленое, сыр.
- Благодарю, - кивнула я. Ведь и впрямь проголодалась. И когда успела? Времени-то прошло… А впрочем… Сумерки как-то быстро наступили, потянуло влажной прохладой. Только что же солнце светило! Ну и ну! Или время тут по-другому идет?
Хмыкнула. Мне ли удивляться! Колдовство – моя профессия. Точнее, тема моей профессии.
В отсутствии хозяйки погуляла по двору, спустилась к огороду, нарвала редиски, яркой, сочной, размером с небольшие яблоки. Пожевала с хлебом и сыром. Вкусно необыкновенно!
Осмотрела дом. Чувствуя себя шпионкой, заглядывала в комнаты, в шкафы, на полки. Совесть пискнула было протестующе, но я ее одернула, заявив, что, если нельзя, хозяйка бы запретила. Не думаю, что с ее проницательностью пропустила бы злой умысел гостьи и спокойно оставила бы ее (меня!) одну. И я ж не грабить пожаловала! Зато вот… Ух, ты! Сняла с полки толстый тяжеленный том в деревянном переплете. Страницы испещрены рукописным текстом, мелким, неразборчивым почерком. Рисунки цветов, камней, рецепты отваров и зелий. Гримуар травницы! Или травника. Судя по древности издания, уж не самого ли Арсения, а то и его деда-прадеда? Хотя некоторые записи по виду довольно свежие, - чернила не выцвели, да и писала явно другая рука, женская – строчки ровные, буквы аккуратные, не пляшут в разные стороны.
Когда ставила том на место, укололась и мазнула ненароком вытекшей каплей крови по корешку гримуара. Усмехнулась. Колдовская книга взяла плату за потревоженный покой.
Я что, прониклась мистикой здешних мест? Вообще-то меня трудно удивить и впечатлить. Насмотрелась всякого, чтоб вот так, запросто поверить в ведьм и привидения. Самый серьезный, не сказать грустный, народ в обществе – это юмористы, самый скептически настроенный материалист – это наш брат-журналист, пишущий на всякие магические и шаманские темы! Так что…
Глухой треск. О, нет! Нет-нет! Моя новая модная юбочка!!..
С досадным вздохом я рассматривала в полумраке полоску светлой кожи – этакий маленький кусочек Луны, - невесть как и невесть чем оторвавшуюся от края юбки. Она и так вообще-то у меня не сильно длинная, а теперь и вовсе мини. Локально. Первый раз одела, и вот, пожалуйста! Как же меня угораздило зацепиться? И за что? За гвоздь? Ну, ладно. Что теперь стенать? Отвезу подруге-мастерице. Пришьёт, лучше прежнего станет.
Что-то я устала. И голова разболелась. Вернулась в комнату – горницу! – где возле окна, на кушетке, хозяйка приготовила постель.
А где рюкзачок свой оставила? И где тут свет включается??.. Пошарила руками по стене, вокруг. Наткнулась на стол, с которого что-то со звоном упало. Боги!.. Ладно, утром найду свой нехитрый скарб.
Положила полоску от юбки на подоконник и юркнула под легкое одеяло, пахнущее травами и медом. Интересно! А на ощупь – обычный синтепон!..

Спала плохо. Было не столько жарко, сколько душно. Мне не хватало воздуха, несмотря на приоткрытую створку окна. Увидела короткий сон, в котором Калина Ермакова смотрела на меня, улыбаясь одними уголками губ и мотала, мотала клубок из голубоватой прозрачной нити, что свивалась из тоненьких жгутов, выходящих из моего тела… Проснулась в поту. Села. Отдышалась.
Тянущее ощущение внутри не исчезло, хотя, конечно, никаких прозрачных нитей, никакой ведьмы с мотком… Я заболела? Этого только не хватало! Попросить что ли Калину утром отвар какой-нибудь оздоровительный, тонизирующий? Хотя бы чай со смородиной.
С улицы – со двора – доносились редкие глухие удары, негромкое пение, более похожее на завывание. Песня без слов. Вернее, из одного длинного-предлинного слова на непонятном языке, прерываемого короткими паузами, - каков бы ни был объем легких у певца, а и ему нужно изредка вздыхать!
Странная песня. Не то чтоб тоскливая, а… Чем-то напоминающая рассказ. Да, пожалуй, своеобразный монолог. Сходить посмотреть, что там за стуки снаружи? Заодно и напьюсь. Пить хочу ужасно!
Выползла из-под одеяла, поплелась наощупь в сени, где, помнится, стоит деревянный – какая прелесть! – бочонок с водой. Не свалить бы по пути опять чего-нибудь!..
Зачерпнула алюминиевой кружкой прохладной влаги. О-о, как хорошо!..
Приоткрыла уличную дверь.
На залитом лунным светом дворе высокая худощавая фигура исполняла экзотический дикарский танец.

Калина взмахивала руками, кружилась, изредка ударяла небольшой колотушкой в бубен. В такт движениям развивались распущенные длинные волосы – какие они, оказывается, длинные! Ниже пояса! А в узле, спрятанном под косынку, и не видно, не догадаешься – и бахрома на коротком платье. Даже не на платье, а на балахоне, расшитом полосками, веревочками, кусочками кожи и перышками. И с каждым ударом, с каждой фразой невнятного монолога, что-то менялось в окружающем пространстве, - я чувствовала! Какие-то энергии набегали приливной волной, потом отступали, закручивались в невидимый смерч, снова расплетались. Что-то или кто-то бормотал вокруг беззвучными голосами. Да, беззвучными, потому что слышно их было только на уровне сознания, в глубине моего естества, откуда тянулись и тянулись к Луне незримые потоки энергий.

Я разлепила глаза.
- Доброе утро! – Калина Ермакова в красной косынке в горошек, в обычном платье с повязанным фартуком улыбнулась сдержанно. Как всегда. – Тебе лучше?
- Э-э…
А ведь и впрямь лучше. И голова не болит, и сны кошмарные уже растворились. Почти. Это я сон видела? Про танцующую шаманку с бубном. Про Луну и невидимую паутину… Что-то уж больно реальное сновидение!
- Да, - спрыгнула с кушетки. – Благодарю. Все отлично.
- Хорошо, - кивнула она. – Завтрак на столе.
Молоко, сметана, свежайший горячий хлеб. И когда успела наготовить, если на часах шесть утра?! Н-да… В деревне другой ритм. И условия. Ведь, если хозяйка моя действительно плясала полночи во дворе, а потом хлеб пекла, сколько ж она спала?! А ведь выглядит свежей и отдохнувшей.
Я уписывала за обе щеки хрустящую горбушку и краем глаза заметила, как Калина убирает в шкаф свернутую в рулончик ткань с нашитыми тесемками, веревочками, перышками… Мелькнул среди них и похожий на кусочек Луны белый кожаный лоскуток, который я, конечно же, не обнаружила на подоконнике. Хм!
С улицы раздались звуки подъехавшей машины, мужские голоса, смех. Я вышла во двор, куда вкатил черный джип «тойота» в окружении немногочисленных селян, среди которых я увидела Нину Матвеевну в сопровождении загорелой девушки лет двадцати с прической «зизи» из африканских косичек. Ей шло!
- Привет! – блеснула белозубой улыбкой девушка. – Ты – Виктория?
- Да. А ты?
- Кира. Бабушка говорила, ты расспрашивала ее вчера про Ермаковых?
- Я журналистка. Пишу статью.
- Здорово! Фотать будешь? Сфотай, чтоб я в кадр попала с Василичем, а?
Она кивнула в сторону мужчины с истинно голливудской внешностью. Да что там! В Голливуде тоже наверняка наперечет подобные типажи.
- Красивый мужик! – вздохнула Кира. – Только старый.
- Ему самое много чуть больше пятидесяти!
- Я и говорю, староват, - тряхнула косичками девушка. – Хотя сейчас в моде за стариков выходить.
- Хочешь отбить? – я невольно глянула в сторону Калины, скромно сидящей на лавочке в стороне и наблюдающей с вечной своей скупой улыбкой на суету вокруг ее супруга.
- Вот еще! – фыркнула Кира. – Переживай потом, что на него все девки встречные-поперечные вешаются! Да Василич ни в жизнь свою мышь летучую не бросит. Гуляет, конечно, налево и направо. Но всегда к ней возвращается. Как она терпит?
- Может, не знает?
- Ну, ты наивная! – расхохоталась девчонка. – Калина, поди, не слепая и не глухая! И далеко не дура.
- Значит, свои мотивы. Любовь, например. И потом, он же шаман!..
- И ты туда же! – сквозь смех простонала девушка «зизи». – Все с ума посходили! Двадцать первый век на дворе! Какие колдуны, какая магия, люди, вы чё?! Виртуальная реальность, Интернет, смартфоны, - вот нынешние боги! Причем они куда более зримые, чем те, в которых бабка моя верит. Прикинь, говорит, духи рассердились, поэтому я заболела! Ой, держите меня!
- Но ты ж заболела?
- Да отравилась! – махнула рукой Кира. – И дни начались критические. Целую ночь тянуло изнутри и выворачивало. У меня все время так. Ничего! Отлежалась – и как огурчик.
Глянула, сощурившись.
- А ты требу богам приносила?
- Нет, - растерялась я.
- Ну, вот! И жива-здорова почему-то! С духами обычно шаман договаривается, а Василича же в поселке не было. Так что, - вздохнула, - ерунда это все.

Между тем из машины выгружались софиты, усилители, пластиковые ящички с проводами, штатив с камерой. Фильм что ли снимать собираются?
Двое парней шустро установили лампы по периметру двора, бесцеремонно оттеснив в сторону деревенских зевак. Толстый коротконогий человечек в белой кепке – Главный, должно быть! – отдавал распоряжения. В рупор. Для пущей важности, потому что и без рупора слышно отлично и кузнечиков в траве, и настороженный шепот бабулек, отогнанных за штакетник.
Василий Ермаков, облачившийся в какую-то стилизованную чукотскую кухлянку, расшитую замысловатым орнаментом, с кожаной бахромой в швах, более походил на индейца на тропе войны. Только без боевого раскраса. Я хихикнула про себя. Какой раскрас?! Портить такое лицо?! Да это грех!
- Тишина на площадке! – рявкнул Главный. – Камера! Мотор!
- Итак, дорогие друзья, - парнишка с микрофоном возник перед оператором и лучезарно улыбнулся в объектив, - сегодня мы в гостях у великого целителя, потомка древнего рода алтайских шаманов, переехавших в наши края полвека назад, Василия Ермакова. По вашим многочисленным просьбам съемочная группа приехала в это местечко, забытое богом, но, подчеркиваю, не людьми, ибо поток страждущих и надеющихся на чудесное исцеление не иссякает долгие годы. Правда, сейчас Василий занят – проводит сеанс общения с духами, но как только закончит, надеюсь, согласится ответить на несколько вопросов, крайне интересующих зрителей нашего канала. Так что подождем и… - он сделал заговорщическое лицо, - понаблюдаем, как работает профессиональный маг.
Кроме физического совершенства природа наделила Ермакова артистическим даром. Если бы я не видела, как дубль за дублем снимают постановочный танец с верчением руками и ногами а-ля «шаманское камлание», поверила бы, что все по-настоящему, что Василий действительно входит в колдовской транс, и аквамариновый огонь, вспыхивающий в его глазах – отражение иных миров, с которыми контактирует и общается…
- Стоп! Снято! Всем спасибо. Перерыв десять минут, - скомандовал толстячок с рупором и жадно глотнул газировки из бутылки, услужливо поданной подскочившей ассистенткой.
Я нашла взглядом Калину, все также безучастно сидящую под деревом, чуть поодаль от съёмочной площадки, достала смартфон, включила камеру.
- Девушка! – небрежно обмахиваясь малахаем с меховой оторочкой, Василий Ермаков, чуть изогнув бровь, загадочно улыбнулся. В глазах под густыми ресницами на миг вспыхнуло аквамариновое пламя.
- Девушка, моя фотосессия небесплатна! Но, если желаете,- мурлыкнул, - можем договориться…
- А я не вас снимаю, - улыбнулась в ответ. Не менее лучезарно. – Так что, откланиваюсь. С вашего позволения.

- Уезжаешь? – Калина вопросительно глянула, чуть повернув голову.
- Да,- ответила я.- За Кирой брат приехал, подбросит меня до города.
- Что ж, доброго пути.
Интересно, если б я сказала, что поживу у нее недельку-другую…? Просто кивнула бы и спокойно пошла полоть сорняки в огороде? С большой вероятностью да.
- У меня осталось два вопроса.
- Задавай.
- Каково это, - я глянула в сторону двора, где продолжалось съемочное шоу канала «ТВ3», – быть с ним?
- Быть с ним…- Калина скупо улыбнулась. – Это значит, иметь огромное терпение. Прежде всего. Понимать свою роль и ответственность. Прочие чувства вторичны.
- Жить в тени – еще не значит быть тенью, - пробормотала я. – Но тебе не позавидуешь.
- Судьбу назначаем не мы, - пожала плечами Ермакова. – От нас зависит только принятие её. Или непринятие. Отработать урок или перенести в следующую жизнь, если чувствуешь, что не справляешься. Но, если уж принял, работай в полную силу!
Я встала, вскинула на плечо сумку.
- Что ж, могу лишь пожелать тебе удачи.
За калиткой нетерпеливо фыркала «Нива» Кириного брата.
- А третий вопрос? – улыбнулась Калина.
- Да мне все уже понятно, - кивнула. – Всего тебе доброго, жена шамана.