(суровая быль)
Из всех отцовских опусов (то есть, моих) сыну моему больше всего нравился один. Под заголовком “Мой Гамлет”:
Мне куда деваться?
Быть или не быть?
Ох, как трудно, братцы
Бестолковым быть!
Но если верить Шекспиру, получалось, что стать толковым даже не всякому принцу датскому по плечу: быть или не быть, лично ему решить так и не удалось.
Поэтому Костю замучил вопрос, как добиться толку от самых средних умственных дарований своих в свете современных эволюционных возможностей человечества и человека. Заманчиво выглядели при этом (в этом свете) биографии разных вундеркиндов всех веков и народов. И что характерно, чем древ нее был век или народ, тем гениальнее гений. При всём при том, что школ было с каждым веком (на пути в прошлое) всё меньше и меньше, а школьных программ и вовсе не было - даже для принцев и принцесс. Удивительно! У Демокрита не было диплома ни по биологии, ни по физике, ни по химии - а он числится в истории науки первооткрывателем материализма и молекул. У Тарталья, решившего кубическое уравнение и затем всю жизнь спорившего о приоритете с бессовестно его обокравшим его Джовано Кардано, не было даже церковноприходской школы. Гиппократ, Парацельс, Авиценна, столпы медицины, не имели диплома мед. института, первый генералиссимус мира Алексей Меньшиков, свободно владевший шестью языками, не знал букв алфавита, кроме “а” и “м” для подписи документов, а гениальнейшие изобретатели всех времён и народов, русский Кулибин и американский Томас Альва Эдисон - вообще!.. Один, как Меншиков, знал грамоту ровно настолько, чтобы собственную подпись прочитать, другой - с первого же класса школы был изгнан в первую же неделю учёбы со словами учительницы родителям: “Ваш сын невыносимо туп, продолжать с ним дальнейшее обучение совершенно бессмысленно”.
Естественно, первое, что пришлось сделать и Косте на пути в вундеркинды, так это бросить школу - поступок, который не поняли ни учителя, ни директор школы, ни дама, являющаяся бывшей моей женой, имеющей право диктовать моему сыну свои резолюции. Хотя воспитание детей для неё было чем-то сродни теоремам Ферми, открытиям термоядерных реакций в бестемпературном режиме или ещё чем-нибудь таким, за что следует присуждать Нобелевскую премию, она свои права не забывала.
Что поделаешь! Честная оппозиция - это честные образованные граждане с дипломами высшего образования и честно экономящие мозги, потому что думать - это не их специализация. В смысле, если речь, о чём думают их дети. Но сам я, будучи честным, оказался необразованным: я задумался. Как Иванушка Дурачок: тот всегда думал, в отличие от умных братьев. Истину искал свою, Василису Прекрасную, заколдованную в безобразие фантастическим невежеством фантастического Кощея Бессмертного, тоже умного, потому что богатого. (Кощею, Невежеству, так и не удалось жениться на Истине).
Как родитель, я - то есть, задумавшись - явился сперва в школу и попросил учительницу математики определить понятие линии и плоскости. Мне не понравилось, что по её рассказу и под её диктовку сын писал не то, на чём зиждется математика, не определение понятия, а некую гуманитарную попытку “показать руками”, что это такое. Плоскость учительница показывала в образе огромного листа стекла, всеми своими сторонами распространяющегося в Бесконечность. Предполагалось, что образ Бесконечности ребёнку понятен и ничего абстрактного в себе не несёт. То же говорилось и в учебнике.
...Ох, как трудно, братцы, бестолковым быть!..
Изучая в педвузе каждый предмет по пять и более лет, учитель-предметник становится специалистом, “подобным флюсу, - полнота его односторонняя”, - по Козьме Пруткову. Выяснилось, что даже Эвклида, заявившего, что “линия - это длина без ширины”, учительница не знает. О том, что современная математика даёт простые определения данных понятий с позиций мерности пространства она услыхала впервые от меня. (“Линия представляет собой одномерное пространство, плоскость - двумерное, точка - нуль-мерное”!). Директор школы, учительница математики, слыхала насчёт Эвклида, а для “многомерности пространства” ей не удалось попасть на курсы повышения квалификации, многомерность для неё тоже осталась глубокой математической тайной. И ладно бы мне с моей дотошностью об этом рассказывать - да дело-то ведь не во мне! В ребёнке!
Ребёнок, если не инвалид младенчества, всегда гениален от рождения, это доказано и наукой, и эмпирически. Тот же Томас Альва Эдисон от рождения был, кстати сказать, просто олигофрен. (И туп, как заметила его учительница, - а врач вообще не советовал отправлять ребёнка в школу).
Ну да ладно. Первую проблему мы с сыном для себя решили: чтобы наука была интересной, нужно, изучая её, не умозрительные образы воображать, что являет собой косметику и упаковку явления, а чётко определять понятия, которые дают скелет и основу знаний. Иначе будет дурацкая попытка наваливать в мозги массы хаоса - и без царя в голове.
Вообще, хотелось бы, чтобы каждый из родителей задумался бы над этим. Не нужно тешить себя иллюзиями, будто бы наше образование лучшее в мире. Наше образование самое казарменное, самое фельдфебельское в мире, а иерархическая структура Министерства Образования - самая жандармская и в мире, и в собственном государстве, где конкуренцию с этим департаментом может составить разве что только Минздрав. Мы заблуждаемся, когда считаем силовиками МВД или КГБ. Это без шуток.
Попробуйте, например, получить справку о здоровом состоянии ребёнка, если детский психиатр взял да и выдал ему что-нибудь от себя. Скажем, по сговору с бывшей женой, не имеющей к ребёнку отношения и испытывающей комплекс Медеи, убившей сыновей, чтобы насолить ушедшему мужу.
Одним словом, сын столкнулся с глухой оппозицией многоправных внешних сил, и за право учиться вне школы воевать ему пришлось более года, а отцу, как законному адвокату, пришлось рассылать жалобы вплоть до Генерального Прокурора России. А вы говорите, образование - не силовое министерство! И огрызаться приходилось всерьёз, ибо оппозиция не ограничивалась идеологическим несогласием: она наезжала через органы опеки, детскую комнату милиции, Главу Управы, суд...
- Дитё не учится! Родитель ненормальный!.. - тут уж не до шуток.
Но вот Костя в школе имени Нади Рушевой, и вот он, имея три класса образования, покушается на девятилетку в один год. Восемнадцать экзаменов сдай - и не греши. Экстернат.
Спасибо коллективу школы, её замечательному директору Н. Г. Колесниковой: никто мальчишке не мстил, как принято у учителей, “чтобы не был сильно умным”. Средний балл по аттестату оказался 4: шесть четвёрок, пять троек, три пятёрки. Вполне приличный результат, если считать, что год за пять.
По среднерыночной цене частного гимназического образования, получается, мы с Костей сэкономили 12 тысяч зелёных: 200 $ в месяц “снимают” с вас престижные классные дамы, скажем, в школе с экзотическим именем “Якиманка”, что близ метро “Алтуфьево”. А учёба там - как везде. “Как всегда, хотя хотим, как лучше”, - сказал бы наш бывший премьер-минстр, газовик-миллиардер.
Самая дорогая для Кости оценка оказалась - это пятёрка по русской литературе.
“Во-первых, для моей фамилии другая оценка звучит неприлично”, - любит повторять вундеркинд, - “А во-вторых, билет попался счастливый. Там твой любимый Онегин оказался, я и рассказал пять строф с начала пятой части... Мои любимые...”
Чтобы дать понятие об основных методологиях, по которым каждый ребёнок может быть вундеркиндом, надо немножко коснуться темы этого “счастливого билета”.
Когда Костя заявляет: “Онегин твой любимый”, он, разумеется, амикошонствует в разумных, принятых между нами с ним пределах. Кроме Онегина, он знает, у меня масса есть чего любимого, и в этом весь смысл. В юности “Евгения Онегина” я просто выучил наизусть: у дворян России это было со времён Александра Сергеевича просто обязательной нормой образования, ибо, кто знает этот роман наизусть, с годами оказывается приближённым к информационным сферам гения-поэта России, его тип мышления входит в плоть и кровь. Но наизусть у меня была страсть заучивать не только А. С. Пушкина, в моём арсенале художественного чтения наших классиков недели на две круглосуточно. А главное, почему потянулся к такому типу любви к знаниям Костя - потому что и в этих делах, если взращиваешь к ним интерес, а не пытаешься исполнять обязанности насилуемого или каторжанина, - даже в поэзии нужно определиться в понятиях.
Кто из нас знает, почему в детстве папа с мамой считали Сашу Пушкина болезненным и вялым?
Кто в курсе дела, что тайно от папы с мамой ребёнок ночи не спал, а взахлёб вычитывал на пяти языках содержимое графской библиотеки, а когда поступил в лицей, был демонстративным двоечником и насмешником над всеми лицейскими программами и почти над всеми преподавателями. А когда Державин его расцеловал за не самое лучшее его стихотворение, почему он сутки рыдал? Почему похвала гения так подействовала на гения, признаваемого двоечником? И почему, скажем, за поэта не считали его почти никто, а в том числе и до конца дней своих ни Баратынский, ни, скажем, Писарев?
Вы не знаете - а Костя уже знал. Поэтому в отрывке, где упоминались и Вяземский, и Баратынский (см.”Евгений Онегин”, Песнь пятая, строфа третья), причём, без озвучивания их фамилий (о первом - “согретый вдохновенья богом”, о втором - “певец финляндки молодой”) - моего вундеркинда заинтриговал тот факт, что Александр Сергеевич, в отличие от его друзей не признавая канонов и жанров в поэзии, не только бравировал свободой стиха и мысли, но ухитрялся - не оскорбляя друзей и не вдаваясь в литературоведение! - такие интеллигентные шпильки вставить в самые чувствительные к литературе места душ поэтов, что тем и крыть было нечем, и задумываться было о чем. Помните:
“В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стёклах лёгкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок весёлых во дворе,
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Всё ярко, всё бело кругом.
Зима! Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь...”
Кстати, по простоте и лёгкости своей в стихах своих Александр Сергеевич давал право не особенно вникать в смысл, на чём многие и спотыкались. Даже в этом, - “крестьянин, торжествуя” - мимоходных реплик нет, это ведь обычай был такой в деревне, давать право обновления зимнего пути, как право почёта, крестьянину, самому лучшему в миру - и крестьянину было с чего торжествовать! Слово о торжестве - не случайное, не риторическое, как любое слово нашего великого предка...
И ещё: не признавая канонические жанры элегий, од, мадригалов, баллад, поэт спокойно и запросто синтезировал те или иные приёмы и пафос из них, и он заявлял, что в поэзии должны быть воедино слиты “живость мысли, живость чувства, живость воображения и живость познания Истины”. Золотой век литературы, открытый гением, определил золотой век и в музыке, и в градостроительстве, и в живописи, так как за Александром Сергеевичем потянулись и композиторы, и архитекторы, и художники
Зерно свободолюбия - это то, что ждут наши дети и от Минобраза, веками неспособного отказаться от канонов, заданных ещё в 15-м веке неким чешским новатором, составившим программу “всестороннего” обучения секретарей и чиновников для царей и королей.
Хотелось бы, чтобы рассказ о девятилетке Кости Пушкина оказался приуроченным ко дню рождения Александра Сергеевича Пушкина, а слушатели или читатели, желающие обеспечивать детям образование, извлекли бы из этой истории основное: если реанимировать удовольствие от знаний, ребёнок будет к знаниям тянуться, а не к хулиганству или деньгам. А удовольствие от знаний является нормой не только для людей, но и вообще для всей Вселенной, ибо познание - вариант бытия Мироздания.
Нет удовольствия от знаний - почти нет удовольствий от жизни вообще. Знания - это “для души, для себя” - вот и сделайте так, чтобы ребёнку было интересно быть знающим. Интерес нужен.
Никогда и никто не сможет что-то освоить надёжно и надолго, если нет к тому любви. Любовь к знаниям - дело чисто духовное. В школах у нас нет этой любви, есть изнасилования. Духовно изнасилованные дети - это те, которым знания “вдалбливаются в дурную башку”. Это нервные дети. Больные. Неадекватные. Истеричные. Куряки и наркоманы.
Дети пытаются найти себе духовную компенсацию духовной любви вне школы, после школы, вместо школы - даже если им приходится всё это практиковать внутри школы.
...23 августа 2001 года. Программа “Доброе утро”, передача под рубрикой “Школьная шпаргалка”.
Двенадцатилетний Костя Пушкин на экране телевизора. Отец играет на баяне марш “Прощание славянки”, Костя марширует босыми ногами на битом стекле. Под переборы “Коробушки” становится в стойку на голове опять же на кучу битого бутылочного стекла. На вид ему лет 16. После экзаменов он вырос и в собственных глазах, и физически - на 18 сантиметров за лето.
Ведущая задаёт вопрос, что тебе даёт это стекло? Циркачом будешь, или делать нечего?
Костя отвечает:
- Делать есть чего. Я в институт, на факультет информатики готовлюсь. Программистом буду. А это наш с отцом вид спорта. В проруби купаться, по огням и мечам ходить... Мы в городе Королёве, в детской спортивной школе тренеры... Отец говорит, это на любителя, но мне это помогало сдавать экстерн. Там тоже нужна смелость. Сколько её надо, чтобы сдать 18 экзаменов за один учебный сезон?...
Всё_для_удовольствия (Дуэт_Красивые_жжгут) все записи автора
Что делать, чтобы не было никаких проблем с мужчинами. )))
