Алла_Латулина все записи автора
Вскоре вещи стали интересовать нас все меньше, тем более, что ни в наших мешках, ни в целом шабоно уже не оставалось предметов, тщательно не изученных обеими сторонами. Конкистадоры мечтали найти в этой стране несметные богатства. А мы научились, как можно обходиться минимумом. Перечень того, что является жизненно необходимым, оказался очень коротким.

Однажды, когда я снял с себя последнюю деталь одежды, то и по собственным ощущениям, и по реакции окружающих (внимание которых в этот момент заметно активизировалось) я понял, что потерял гораздо меньше, чем приобрел. Очевидно, вместе с последней искусственной чешуей цивилизации с меня спали остатки покрова "странности" и необоснованной таинственности. Как только я стал "похож на человека", мне предложили стать человеком красивым. В ход пошла натуральная краска, изготовляемая из плодов уруку.

Спустя десять минут из-под руки самой искусной "визажистки" племени вышел первый и единственный бородатый яномами. Приложить руку к моему преображению настала очередь мужчин, доставших из своих запасов украшения из перьев и птичий пух. Одни показывали мне, как и куда подвязывать пучки и ожерелья из гардероба пернатых, другие, со знанием дела поплевывая мне на волосы, сами приклеивали пух, всякий раз чуть отходя и сосредоточенно разглядывая каждый "мазок" своей работы.

Вскоре вождь, пристально следивший как за моими прошлыми поступками, так и за последним перевоплощением, одобрительно кивнул. Не скрывали удовлетворения женщины и дети племени. На кого я стал похож? Это выяснилось чуть позже, когда я услышал, что к моему имени "Витта" (так с первого дня называли меня индейцы) вместе с раскраской и украшениями, несущими смысловую нагрузку, добавилась и гордая приставка "воин".

Но какой же воин без традиционного оружия? Проблема разрешилась неожиданно. Ко мне подошла молодая женщина, щеки которой были вымазаны черной краской, что свидетель ствовало о трауре. В руках она держала черный двухметровый лук и три стрелы - фатто и черекаве - ее недавно погибшего мужа. Она улыбнулась и протянула оружие. Я почтительно взял отполированный руками лук, оттянул до плеча тугую тетиву, цокая языком, как это делают яномами, чтобы выразить благодарность и удовлетворение. А сам лихорадочно соображал: не принимаю ли я на себя известные обязательства перед женщиной? Выяснилось, что она может лишь надеяться на серьезные отношения...

Ночь вступила в безраздельное владение джунглями, застав меня у своего персональ ного костра. Беззвучно подходит один из воинов и встает за спиной. Проходит несколько секунд, и он вздыхает, сообщая о своем присутствии. Не поворачивая лица от огня, делаю легкий кивок головой. Индеец опускается на землю, его горячее плечо на мгновение соприкасается с моим. Не посягая на святое право великого одиночества, он молча садится напротив. Слова не нужны.

Я живо представил себе реку словесного потока, которая забурлила бы здесь, окажись рядом не индеец, а мой соотечественник: "Привет, Виталий, как дела? Скучаем? А я вот тоже не сплю. Ты не будешь возражать, если я посижу с тобой? Неплохая погода, не правда ли? О чем, старик, думаешь?.."

Как-то к моему огню подошел сам вождь.
- Много людей в твоем племени? - спросил он без вступления.
- Больше, чем звезд над головой, - подняв лицо к ночному небу, ответил я. Будто впервые увидев мириады звезд над головой, тушауа после длинной паузы спросил:
- Значит, у твоего народа много шабоно?
- Много.
- И есть главное шабоно?
- Есть. Москва, - ответил я.
Вождь также неожиданно встал и растворился в темноте. Когда спустя неделю мы уходили из племени, он протянул мне новую чашу из оболочки тропического плода.
- Передай это хозяину главного шабоно.

Мэру Москвы Юрию Михайловичу Лужкову чаша понравилась.