Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора Тотемы из Аляски и Канады





Тотеми́зм — некогда почти универсальная и ныне ещё весьма распространённая религиозно-социальная система, в основании которой лежит своеобразный культ так называемого тотема.
Термин этот заимствован у североамериканского племени оджибва, на языке которых totem означает название и знак, герб клана, а также название животного, которому клан оказывает специальный культ.
В научном смысле под тотемом подразумевается класс (обязательно класс, а не индивид) объектов или явлений природы, которому та или другая первобытная социальная группа, род, племя, а иногда и индивид — оказывают специальное поклонение, с которым считают себя родственно связанным и по имени которого себя называют. Нет такого объекта, который не мог бы быть тотемом, однако наиболее распространёнными и, по видимому, древними тотемами были животные.
Тотемы

Цитата сообщения Перуанка

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора


Mas

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора
Чудные здесь названия! Вот мелькнуло озеро с финским именем Хейккилла. Территория, по которой мы ехали, зовется Бойс-Форт, что на самом деле французское Буа-Форт. А направлялись мы к племени чиппева.
Такова северная Миннесота. Первыми на земли коренных обитателей этих мест пришли французы, оставившие здесь следы в виде географических названий. В конце прошлого века появились финские горняки и фермеры. Ну а индейцы оказались в резервациях, которые обычно представляют собой небольшие изолированные друг от друга территории. Мы же ехали в часть резервации чиппева Бойс-Форт, названной по озеру Нетт-Лейк.
Дикий рис
На встречу с журналистами в здание администрации, точнее правительства, племени пришли многие здешние активисты, старейшины и молодежь!..
Я разглядывал юношей и девушек, севших тесной группой у одного из концов стола. Смотрелись они вполне обычно и даже обыденно: шорты, футболки... Мало что выдавало в них краснокожих. Только у некоторых были заметны признаки вырождения: алкоголизм, бич большинства резерваций, оставляет свои следы.

Вошла пожилая индеанка. «У нее девять детей и тридцать пять внуков», — прошептал мне на ухо Тэдд Джонсон, главный юрист племени, который вел встречу.

Я, памятуя об индейской почтительности к старшим, знакомой всем по кинофильмам, ждал, что молодежь вскочит, начнет предлагать старушке место. Никто из них, к моему удивлению, даже не пошевелился. Вот как ломаются стереотипы! — подумал было я, и в этот самый момент директор по экономическому планированию резервации Девид Дэнз внес стул и усадил многодетную мать.

Киношные стереотипы в отношении индейцев все-таки живучи, и многие из них вполне соответствуют действительности. Помню, мой знакомый из Миннеаполиса, имеющий дом в многорасовом квартале, где живет и немало индейцев, рассказывал: как-то в преддверии Рождества собрались местные «общественники» и решили устроить для бедняков на праздник бесплатную кухню с обедами. Белые, вспоминает знакомый, стали тут же создавать какой-то оргкомитет, черные — шуметь, кричать. Индейцы, не проронив ни слова, ушли. И пропали до самого сочельника. Появились молча с палатками для раздачи обедов, молча поставили их и снова разошлись. «Где вы были, куда исчезли?» — «А что? Мы ведь обо всем уже договорились».

Поселок на берегах Нетт-Лейк мало чем отличался по виду от остальных американских поселений. Единственное, что бросалось в глаза, — мусорные свалки, тут и там старые брошенные машины и обилие без дела слоняющихся людей. Но как же иначе? — 60 процентов жителей резервации безработные.
Сегодня племя насчитывает 2600 человек, на родном языке оджибве говорят 38 процентов человек, понимают — еще 12.

На майке у одной из девочек-индеанок читаю надпись: «Моя сестра — в ВМФ». Критическое отношение большинства индейцев к правительству хорошо известно, но при этом они самые лояльные граждане США. Именно они дали больше всего добровольцев во всех войнах, что вела Америка, и среди них самые большие людские потери по сравнению с другими группами населения.

...Под столом вижу коробку с наклейкой: «Оджибве инкорпорейтед, Мурхэд, Миннесота». Вот так: индейцы то ли производят, то ли упаковывают расходные материалы для компьютеров. За окном синеет гладь озера Нетт-Лейк. А посреди него словно плавает островок Спирит-Айленд, остров Духов...

На столе — вездесущая кока-кола, а к ней вместо поп-корна — такая же воздушная закуска из дикого риса.
Дикий рис, по-чиппевски «маномин», традиционно был главным источником жизни индейцев в Бойс-Форте. Водное растение zizania aquatiса, близкое дикому овсу, в естественных условиях растет только в Миннесоте, Висконсине и Онтарио. На озере Нетт-Лейк его собирают с каноэ с августа по ранний октябрь. Сегодня дикий рис считается деликатесом, он полезен для здоровья и готовится быстрее риса обычного. Его можно встретить в меню многих ресторанов Америки, но только здесь, в Нетт-Лейк, крупнейшей его популяции в мире, произрастает лучший по качеству «маномин». Отсюда, из северной Миннесоты, он разошелся и по другим мелководным озерам Северной Америки. Не без помощи индейцев.

Дикий рис — лишь одна из культур, которыми обогатили мир коренные американцы. А их не счесть. Профессор из Макалестер-колледжа в Сент-Поле, крупнейший специалист по индейцам Джек Уэзерфорд написал пару книг только о вкладе краснокожих в мировую цивилизацию.

Как знания и навыки индейцев укладываются в копилку современных достижений я сам смог познакомиться несколькими днями ранее. На окраине Сент-Пола мне показывали мощнейшую ретрансляционную станцию, принимающую телевизионный сигнал со спутников и обслуживающую всю Миннесоту. Я восхищался высокотехнологичным точнейшим электронным оборудованием станции, а когда мы вышли на улицу, вдруг увидел на коньке здания не то деревянную, не то пластиковую фигурку совы. «А это для чего?» — спросил я. «У нас была проблема — как защитить мачты и «тарелки» от птиц — они бы создавали помехи, — объяснил мне технолог. — Так вот, за помощью обратились к индейцам. Посоветовали посадить такую «сову». И — никаких проблем!»

С 1975 года федеральное правительство предоставило индейским резервациям самоопределение, что, наряду со свободой политической, принесло и свободу от финансирования. Увы, такой экологически чистый, экзотический и уникальный продукт, как дикий рис, оказался весьма слабым экономическим подспорьем. И все же, если в 1988 году бюджет племенного правительства Бойс-Форт равнялся 10 тысячам долларов, то уже в 1995-м составил 7 миллионов. Каким образом?
Чиппева, как и другие племена, обзавелись своим игорным бизнесом.



Реванш над бледнолицыми?
Сегодня монополия Лас-Вегаса и Атлантик-Сити на опустошение кошельков поклонников Игры вот уже несколько лет как подорвана. И, похоже, окончательно. Теперь американцам, живущим где-нибудь в штате Вашингтон или Миссури, вовсе не обязательно совершать путешествие длиной в тысячу миль, чтобы попытать удачи у игрального автомата или за столом «блэк-джэк», а можно просто отправиться в ближайшую индейскую резервацию.

Первые индейские казино стали появляться в США в 80-х годах, а сегодня редкая из резерваций не имеет своего игорного центра на племенных землях. В одной лишь Миннесоте, где индейцев всего 49 тысяч из 5-миллионного населения, действует 13 таких казино, которые вкупе стали седьмым крупнейшим работодателем штата.

«Мистик Лейк» («Таинственное Озеро»), расположенное в пригороде Миннеаполиса, по словам его менеджера по маркетингу Кейта Лоумастера, крупнейшее казино на огромных просторах Америки между Атлантик-Сити и Лас-Вегасом. В 1995 году «Таинственное Озеро» принесло 120 миллионов долларов чистой прибыли и превратило владеющих им членов крошечного дакотского племени мдевакантон, живущего в резервации в Шакопи и Прайор-Лейк, в миллионеров.

И вот уже, кто в шутку, а кто всерьез, считает племенные казино в США своеобразным реваншем, который коренные американцы берут над бледнолицыми за все свои тяготы и унижения в течение трех последних веков и даже местью им, ибо изрядно опустошают их кошельки.

Кейт Лоумастер не согласен с этим утверждением. В известном смысле финансовый успех «Мистик Лейк» скорее исключение из правила. Им «Мистик Лейк» во многом обязан случайности. Дело в том, что мдевакантон по воле федерального правительства в конце прошлого века оказалось единственным индейским племенем в Миннесоте, получившим землю в пределах городской зоны Сент-Пол/Миннеаполис, где сегодня живут два миллиона человек.

Мдевакантон, одно из семи дакотских племен (приблизительный перевод его названия — «те, кто живут на озере Духов» — и дал имя казино), сегодня занимает территорию всего в 400 гектаров, на которой в 1969 году была создана эта самая молодая и самая маленькая из всех индейских резерваций США. Хотя мдевакантон издавна жили в этих местах, многие из них были высланы отсюда после последней и самой жестокой индейской войны в Миннесоте в прошлом веке, а многие переселились в другие резервации. Сегодня здесь проживает около 250 человек, из которых индейцы составляют лишь 77 процентов.

Большинство же резерваций имеет значительно большее население и находится в гораздо более отдаленных районах, как, например, Бойс-Форт в дебрях северо-восточной Миннесоты, где на берегу озера Вермелион расположен игорный центр «Форчун Бей», принадлежащий племени чиппева.

Он встречает посетителей вигвамом, сооруженным у парковочной площадки среди леса. На этом все «индейское», не считая трети его служащих, в которых сегодня порой уже не так-то просто распознать коренных американцев, в казино и заканчивается. Это относится, в принципе, ко всем подобным игорным заведениям. Сегодня игорный комплекс «Мистик Лейк» — это два казино с залами игральных автоматов, столов для блэк-джэка, дюжина магазинов (включая магазин индейских сувениров и ювелирный), галерея индейского искусства, банкетный зал, четыре ресторана и зал для игры в бинго. Одних игральных автоматов в нем две с половиной тысячи!



Блэк-джек — друг индейцев
Игорный комплекс «Мистик Лейк» имеет круглую форму: она воплощает круг жизни и гармонии из мифологии индейцев. Главный зал представляет собой как бы деревню, в которой постройки окружают центральный очаг. Колонны вокруг зала символизируют месяцы года. Внутри можно увидеть изображения животных, которым поклонялись дакота, — орла, черепахи и, конечно, бизона, а посетителей у входа приветствует бронзовый фонтан и статуя индеанки — «Женщины Водяного Духа» — персонажа местной легенды.

Увы, всего этого запечатлеть не удалось: фотографировать в казино строго запрещено, а на «пробивание» разрешения на съемку в службе безопасности, по словам Кейта Лоумастера, потребовалось бы дня два. При этом он подчеркнул, что к «Мистик Лейк» самая современная система безопасности среди всех казино мира.

Что еще выделяет «Мистик Лейк» среди прочих казино, так это отсутствие алкоголя. «Дела идут хорошо и без него, — заметил Лоумастер, — Запрет же — это так, подстраховка на всякий случай. Хотя в самой резервации спиртное и продается». Зато сигареты в казино можно купить без налога, как и во всех индейских резервациях: хитросплетение американского законодательства — договоры у индейцев с центральным правительством были подписаны еще до создания штата Миннесота, а значит, и некоторые его законы на индейцев не распространяются.

В казино бывает до 16 тысяч посетителей в день. Семь бесплатных автобусов-челноков курсируют между Прайор-Лейк и центром Миннеаполиса. Но для более отдаленных казино, типа «Форчун Бей», проблема привлечения посетителей стоит значительно острее. Поэтому там есть еще площадки для гольфа, причал на озере, выступают там артисты и музыканты. Но главная приманка — игра «Взломай сейф», когда среди участников, обладающих карточкой клуба (членство в котором, надо сказать, бесплатное), разыгрывается цифровая комбинация, необходимая для открытия сейфа, в котором лежат 10 тысяч долларов! Наличные имеют особую притягательную силу и в Америке.

Около 70 процентов прибыли «Мистик Лейк» идет правительству племени мдевакантон, которое только в 1995 году выплатило каждому из членов племени по... 500 тысяч долларов! Ведь мдевакантон в резервации всего 150 человек, а они-то только и являются владельцами казино!

Но это далеко не все. На деньги от прибыли казино в резервации создана великолепная система социального обеспечения и медицинского обслуживания, действует спортивный комплекс, частично финансируется полиция и пожарная служба округа. Зарабатывая 500 миллионов долларов в год, казино может позволить себе создание фонда на образование членов племени, поддерживать исследования в области культуры и истории индейцев в одном из колледжей, строить жилье, тратить более миллиона долларов в год на благотворительность, которой пользуются как индейцы, так и не индейцы. Все члены племени из этой резервации могут бесплатно учиться в любом университете — за все заплатит «Мистик Лейк». Развлекательный комплекс дает работу примерно 4 тысячам человек, из которых индейцы составляют лишь пятую часть. Дабы избежать проникновения в игорный бизнес преступников, по закону 1988 года, подтверждающему права индейцев на эту сферу деятельности, напрямую участвовать в доходах от нее и быть ее владельцами могут только племенные правительства. Поэтому все семь членов совета директоров казино — индейцы, которых выбирает Совет племени, стоящий во главе резервации. В прогулке по «Мистик Лейк» меня сопровождала Шерил Лайтфут, работающая одновременно и в правительстве племени, и в корпорации, управляющей казино. Это молодая симпатичная девушка, судя по ее европейской внешности, вряд ли имеет в своих жилах хоть каплю индейской крови, хотя ее фамилия, переводимая как «Легкая Ступня», вполне бы могла бы принадлежать настоящему краснокожему. А я, глядя на обсыпанное бриллиантами колечко на ее руке, думал, что не только мдевакантон, но и все служащие «Таинственного озера», действительно, живут неплохо... Не случайно Джек Уэзерфорд образно окрестил индейские казино «новыми бизонами», поскольку раньше бизоны давали индейцам все и были их главным источником существования. В конце концов те 80 миллионов долларов, что индейцы пожертвовали на музей коренных американцев в Вашингтоне, скорее всего и были получены ими от игорного бизнеса.

Согласно опросам, проведенным в 1992 году в нескольких штатах, публика настроена в пользу казино на индейских землях, но выступает против развития неиндейского игорного бизнеса. Профессор Уэзерфорд тоже поддерживает право индейцев на казино. Хотя и говорил мне, что, следуя своим религиозным убеждениям, в казино не ходит.

Что же касается самих индейцев, то, по словам менеджера «Форчун Бей» по маркетингу Джорджа Строи га, 1500 обитателей резервации Бойс-Форт — постоянные посетители его казино. В этой резервации, где большинство индейцев либо католики, либо методисты, шестидесятидвухлетняя Вера Белт, та самая, у которой девять детей и 35 внуков, призналась, что любит азартные игры, но к существованию казино относится безразлично. Она лично мало что получает от игорного центра на землях ее предков, хотя и добавила, что деньги, зарабатываемые казино, дают возможность улучшить систему образования. А вот подростки — совсем молодые чиппева из Нетт-Лейк, говоря о своих планах, назвали работу в сфере игорного бизнеса на втором месте после службы в племенном правительстве.

Но, по мнению профессора Уэзер-форда, «новые бизоны» вряд ли долго будут оставаться золотым тельцом для индейцев. Число индейских казино растет, и они утрачивают свою уникальность, а значит, со временем могут упасть и их доходы.

Первым признаком этого стала конкуренция. Летом 1995 года после трех лет переговоров федеральные власти отклонили предложение о создании казино в Хадсоне, штат Висконсин. Такое решение было вынесено под давлением «местных жителей, выборных властей и других индейских племен». Главным оппонентом созданию казино в Хадсоне была Ассоциация индейского игорного бизнеса Миннесоты, члены которой прямо заявили, что новое казино сократит их прибыли, составив конкуренцию уже существующим.
— Да, мы были против открытия казино в Хадсоне, — призналась Шерил Лайтфут. — В некоторых случаях мы — друзья, но в некоторых — соперники.

На эту же тему на прощание я заговорил с Кеном Томасом, членом совета директоров «Мистик Лейк» и членом Совета племени. Встреть я этого человека в очках, с холеными усами и благородной сединой в другом месте, никогда бы и не подумал, что он индеец. Только прическа роnу-tаil, которая сегодня в общем-то тоже перестала быть приметой исключительно краснокожих, выдавала его принадлежность к мдевакантон. «Я думаю, что ситуация изменится, — сказал он. — Маятник качнется в противоположную сторону».

Но пока что, в какую бы сторону маятник ни качнулся, племенные казино продолжают оставаться «новыми бизонами» для коренных американцев и изрядно опустошают кошельки, и не только у бледнолицых...

Никита Кривцов

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора Индейцы by Wendelin



Галерея: Wendelin
Рисунки-интерпретации черно-белых фотографий, сделанных Эдвардом Кертисом и другими фотографами в начале 20-го века.
Потреты, потрясающие детализацией и прорисовкой!!!
Все рисунки увеличиваются.

HE DOG - Oglala

смотреть дальше

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора Томагавки




Слово «томагавк», как и большинство остальных названий «индейских предметов», происходит из алгонкинских языков.
На делаварском языке это «томахикен», на массачусетском — «томехоган», на могиканском — «туммахакан» и так далее.
В мировой словарь томагавк попал явно через посредство первых английских колонистов в Вирджинии, которым он доставил немало бед. Предшественницей настоящего томагавка, каким его узнали первые европейцы, даже в послеколумбову эпоху была деревянная дубина с каменной головкой. Однако вскоре, после первых же контактов с белыми, это каменное оружие сменили настоящие «томагавки», имевшие бронзовую или чаще железную шляпку.
В отдельных областях Северной Америки индейские томагавки нередко бывали весьма различны по форме. Например, в Вирджинии они походили на немного загнутый серп, в других местах больше напоминали саблю.
Foto mas

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора
Несмотря на общепризнанную цивилизованность, Канада — страна далекая, неисхоженная и даже загадочная. Неудивительно поэтому, что прогулка по Канадскому музею цивилизации сопровождается «глубоким погружением» в местные легенды и мифы, а также в житейскую правду как о древних, так и о современных нам людях.

В центре города, на берегу реки Оттавы, возвышается холм, увенчанный знаменитым неоготическим зданием канадского парламента. А как раз напротив него, на другом берегу, разместился Канадский музей цивилизации.
Радует глаз и облик самого музея, виднеющегося уже с моста. Суперсовременное здание причудливо «растекается» вдоль реки, своими зооморфными формами напоминая лениво разлегшееся крупное животное. «Или нет, скорее, — индейский тотем», — подумала я, подойдя поближе, чтобы разглядеть фасад. И оказалась недалека от истины.

Три «кита».

Выставочный комплекс выстроен на том самом месте, где несколько веков прямо в чаще девственного леса располагалось индейское святилище, украшенное столбами с резными изображениями божеств. Парламентский холм тогда еще пустовал, по Оттаве скользили каноэ, а о белых людях никто слыхом не слыхивал.

С тех пор прошло очень много времени. Теперь самый богатый экспонатами, самый компьютеризированный, набитый всяческой техникой и просто наиболее посещаемый музей Канады имеет уже солидный возраст и в то же время очень юн. Ему одновременно 150 и 15 лет — это как посмотреть. Первая коллекция, посвященная канадским истории и культуре, была представлена на всеобщее обозрение местным Геологическим обществом в 1856 году. К 1927-му она разрослась до Национального музея Канады, позже переименованного в Национальный же музей человека (Museum of man). Но двадцать лет назад набиравшие силу феминистки обратили внимание общественности на обидную двусмысленность названия (оно могло толковаться и как некий «Музей мужчины»). Тогда, ко всеобщему удовлетворению, нашлось нейтральное и в то же время более масштабное название: «Музей цивилизации». Наконец, в 1989 году разросшееся за полтора века собрание переехало в специально спроектированный «дворец» и тем самым обрело новую жизнь.

Величественная картина предстает глазам посетителя, когда он попадает вовнутрь. Здесь его встречают и гигантские коридоры с прозрачными стенами, откуда открывается чудесный вид на Парламентский холм, и лабиринты залов, ведущие буквально «в глубь» истории, и лестницы-эскалаторы, увлекающие в подкупольные пространства с росписями на темы индейской мифологии…

Миф о боге-вороне, творце всего сущего.
(большой зал индейской культуры)

Зал действительно велик. Одна из его стен образует сплошное огромное окно с видом на реку. Стеклянные плоскости разделены столбами, подозрительно напоминающими весла. Взгляд наверх проясняет идею архитектора: потолок похож на перевернутое днище каноэ. Все внутри зала — и экспонаты, и люди — оказывается как бы «в одной лодке». Можно смело плыть навстречу тайнам индейского леса, приобщить нас к которым взялся симпатичный франкоканадец Ришар. Правда, признался он, непосредственно снаружи, в ближайшей округе, леса больше нет. Однако тайга начинается уже в нескольких километрах к северу от Гатино, а стоит углубиться в нее еще километров на десять, и появляется реальный шанс встретить настоящего медведя, даже теперь, в XXI веке! Как бы в доказательство этого факта гид широким жестом указал на самую большую в мире фотографию, занимающую всю вторую продольную стену зала (то есть противоположный окну «борт каноэ»). Длина снимка, изображающего канадскую чащу, соответственно равняется длине зала — более сотни метров. Она, в свою очередь, служит задником для экспонатов — нескольких выстроенных в ряд хижин.

Каждая из них представляет культуру одной из индейских народностей, живших за несколько тысяч километров от Оттавы, вдоль Тихоокеанского побережья Канады (некоторые из племен, впрочем, процветают и поныне). Перед каждым домом — тотемные столбы с резьбой, внутри — все, что может хоть как-то свидетельствовать о культуре того или иного племени: мебель, одежда, предметы быта, украшения, игрушки и просто старые гравюры европейцев с видами индейских поселений. А чтобы усилить «эффект присутствия», все жилища оснащены видеомониторами и интерактивными экранами, с помощью которых любопытный визитер может задать любой вопрос «по теме».

Каждая из таких хижин в отдельности вполне могла бы претендовать на роль самостоятельного этнографического музея, а в Большом зале их целых шесть: чтобы обойти и подробно рассмотреть все, требуется не один час. На прочтение одних только названий племен сколько времени уйдет: подскажу, по секрету, что Nuu-Chah-Nulth по-русски известно как «нутка», Kwakwala'wakw — «квакиютль».

За этими экзотическими именами — столько своеобразного, что можно подумать, речь идет не о соседях, а о народах, отделенных друг от друга многими морями. Чтобы не дать посетителям потеряться в этом многообразии, наш гид старался выделять общие, объединяющие моменты. Скажем, поклонение всех тихоокеанских индейцев богу-Ворону — основателю мира и создателю человека, которого обычно изображали в виде птицы с непропорционально огромным клювом (многие наши сограждане с детства помнят ее изображения в популярной энциклопедии «Мифы народов мира»). Иногда его голова напоминала Солнце (согласно легенде он принес в мир Свет): золотая «солнечная» маска этого божества, кстати, украшает одну из торцовых стен индейского зала, а резные скульптуры его встречаются, куда ни бросишь взгляд. Музейщики даже иногда называют всю экспозицию этого помещения «деревней Ворона». Кстати, весь ее дизайн — перевернутое каноэ — иллюстрирует также общий для североамериканского континента миф о сказочной лодке «птичьего» бога, способной разрастаться до размеров Вселенной и уменьшаться до размера сосновой иглы.

Легко предположить, что несходство тихоокеанских ранних культур провоцировало яростные конфликты между ними: ведь воевали между собой южные соседи «протоканадцев» — команчи, сиу, апачи… Но, по словам Ришара, жизнь на побережье современной провинции Британская Колумбия, от Ванкувера до Принс-Руперта, протекала идиллически мирно: «Представьте себе: ваше племя живет у самого Океана. С другой стороны — Скалистые горы отделяют вас от материка, обеспечивая относительно мягкий климат. Берег словно бы «специально для вас» изрезан узкими естественными впадинами — во время отлива на мелководье остается рыба. И не какая-нибудь мелочь — гигантские лососи. Мужчинам остается только насаживать их на копье и тащить к костру. А если захочется как-то разнообразить меню, можно на каноэ совершить небольшое каботажное плавание и загарпунить какую-нибудь добычу посущественнее — тюленя например. У соседей — та же благодать. Поэтому нет ни раздоров, ни войн. Все миролюбивы и располагают уймой свободного времени для занятий, скажем, искусством или обустройством жилища — на века!» В самом деле, дома в «деревне Ворона» сделаны из красного канадского кедра, одновременно прочного и податливого (до прихода бледнолицых индейцы не знали железа и обрабатывали древесину каменными орудиями). Все они стоят на одной линии — «набережной» — и повернуты «лицом» к воображаемому океану. В центре красуется расписной дом Вождя, отмеченный изящным тотемным столбом перед входом. Благодать.

Такими застали эти поселения европейцы, когда в XIX веке, миновав широкую прерию, они перешли Скалистые горы. По счастью, к тому времени выходцы из Старого Света уже более или менее научились ладить с индейцами, поэтому тихоокеанская культура пострадала намного меньше и носителям ее «досталось» не столько жестокости, как, скажем, индейцам Великих озер.

Выставленные здесь хижины были сооружены к открытию нового Комплекса ремесленниками-аборигенами и представляют собой истинно «факсимильные копии» сохранившихся построек XVIII—XIX веков. Технология предков соблюдалась скрупулезно. А вот «движимые» объекты, от посуды до культовых предметов, представляют собой подлинники, собранные различными экспедициями. Их возраст варьируется от 100 до 2000 лет: причем самыми древними считаются каменные скульптуры божества с ярко выраженным «мужским достоинством», призванным олицетворять природное изобилие, а также некоторые из помянутых уже «многоэтажных» тотемных столбов.

В музее их демонстрируется сорок три — это крупнейшая коллекция в мире. Некоторые так велики, что поднимаются почти до потолка зала и насчитывают более десятка изобразительных ярусов. Чем выше тотем, тем солиднее общественное положение лица, перед чьим домом он устанавливался, а если речь шла о правителе, то вырубленная в нижней части столба дверь маскировалась под клюв все того же Ворона. Через нее вводили в дом особо почетных гостей: помните, как это происходит с героем Джонни Деппа в знаменитом фильме Джима Джармуша «Мертвец»? Индейский дом, куда он попадает в конце картины, как две капли воды похож на экспонируемые здесь. Между прочим, торжественное открытие музея в 1989 году совпало с визитом в Канаду Елизаветы II, и ей как почетной гостье предоставили право войти в дом Вождя через клюв. Правда, добавляет Ришар, королева почему-то отказалась.

О чем говорят тотемы.

Тотемическое искусство составляет квинтэссенцию тихоокеанской индейской культуры. Помимо того что оно свидетельствует о высочайшем уровне резьбы по дереву, каждый столб-тотем в отдельности рассказывает свой миф, связанный с историей племени и семьи вождя. По назначению эти объекты подразделяются на «коммеморативные» (поставленные в честь события или героя), «входные» (служащие дверью в дом), «погребальные» (на которых устанавливается урна с прахом хозяина) и «праздничные» (в честь особых событий, например Потлача — праздника «повиновения вождю и раздачи им подарков»). Среди украшающих столбы символов чаще всего встречаются гризли, ворон, кит, лосось, змея, волк и шаман-танцор в характерной шляпе. Некогда расположение этих фигур по вертикали (более низкий уровень означал подчинение вышестоящим) прочитывалось индейцами как захватывающая история о любви и коварстве, победе и предательстве. Мы же сегодня можем только наслаждаться их эстетической мощью и экспрессией.

Зал первых людей, или аборигенных народов Канады.

Сегодня в Канаде проживает около 33 миллионов человек.
Под «первыми людьми» подразумеваются не только индейцы, но и жители полярных земель — инуиты (это самоназвание считается теперь более политкорректным, чем слово «эскимосы», в значении которого — «пожиратели сырого мяса» — улавливается пренебрежительный оттенок). Им в Музее цивилизации посвящен отдельный «отсек», рассказывающий не только об исконных обычаях предков, но и о современной жизни потомков.

Стивен Огастин, куратор и один из создателей второго из основных залов экспозиции, любезно принявший эстафету у разговорчивого Ришара, сам происходит из рода вождей племени микмак, весьма влиятельного некогда на канадском востоке. Но его отец, будучи офицером страны, входящей в Британское Содружество, служил в шестидесятые годы в Германии. Маленький Стивен рано оказался вдали от родных корней. Черная грива волос, завязанных в хвост, унизанные эксцентричными перстнями пальцы — вот сегодня и вся экзотика в его облике. Впрочем, он слывет одним из лучших знатоков мифологии своего народа, как и других автохтонных народностей Канады. В начале музейного «царства первых людей», в маленьком кинозале, можно увидеть созданный им фильм. Структура проста: на экране — сам автор в подлинном национальном костюме рассказывает собравшимся у костра разношерстным слушателям микмакские сказки. Их ему, в свою очередь, поведала бабушка, настоящая индианка, дожившая до ста лет и умершая в 1998 году. На биеннале современного искусства эта лента вполне могла бы сойти за концептуальный арт-проект: представьте, сидит фантастически одетый персонаж в клубах дыма и ведет речь, скажем, о магической силе числа «семь» («Бог создал мир за семь дней, Бог дал человеку семь отверстий на голове» и тому подобное). А здесь — чистая историческая реконструкция…

Подобно Большому, Зал первых людей насыщен интерактивными приспособлениями, делающими тему более доступной для зрителей. Это и карты Канады, на которых высвечиваются этнолингвистические сообщества с их ареалами (на сегодняшний день в стране насчитывается 53 аборигенных языка, относящихся к одиннадцати группам), и «аудиоточки», где посетитель может присесть и послушать какую-нибудь индейскую легенду в переводе на французский или английский. Рядом на телеэкране идут красочные репортажи о том, как потомки свободных властителей прерий собираются в XXI веке на тех самых местах, где их прадеды устраивали ярмарки по случаю продажи буйволов, известные «пау-вау», — и организуют народные гулянья с пивом и дурачествами. Серьезные респектабельные люди, менеджеры и программисты, банкиры и госслужащие, редко появляющиеся на людях без галстука, вдруг преображаются в шаманов, стучат в бубны и танцуют, будто в трансе.

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора У воды нет волос.

Хороший человек видит хорошие знаки.

Для того чтоб услышать себя, нужны молчаливые дни.

Для того чтоб понять про себя, пообщайся с камнем в горах...

Если ты заметил, что скачешь на мёртвой лошади – слазь!

Когда Великий Дух дает новый день, он посылает его – всему.

Тот, кто молчит, знает в два раза больше, чем болтун.

Жизнь похожа на дыхание бизона зимой.

Есть много способов пахнуть скунсом.

"Надо" - лишь умирать.

Сначала посмотри на следы своих мокасинов, прежде чем судить о недостатках других людей.

Родина там, где тебе хорошо.

Если тебе есть, что сказать, поднимись, чтобы тебя увидели.

Ворон кричит не потому, что предвещает беду, а потому, что в кустах враги.

Помни, что человек тоже животное, только умное.

Не всегда враг является врагом, а друг - другом.

Не судите человека, пока не проходили две луны в его мокасинах.

У всего в мире — своя песня.

Надо мной — красота, подо мной — красота. И когда я покину тело — я тоже пойду тропой красоты.

Ребёнок – гость в твоём доме – накорми, выучи и отпусти.

Хорошо сказанное слово лучше метко брошенного топора.

Даже мёртвая рыба может плыть по течению.

Жизнь течет изнутри вовне. Следуя этой мысли, ты сам станешь истиной.

У души не будет радуги, если в глазах не было слез.

Задай вопрос из своего сердца, и услышишь ответ из сердца.

Смерти нет. Есть только переход между мирами.

Говори с детьми, когда они едят, и сказанное тобою останется, даже когда ты уйдешь.

Когда видишь, что гремучая змея готовится к удару – бей первым.

Не беспокой людей об их религии.

Человек должен сам сделать свои стрелы.

У белого человека слишком много начальников.

Те, кто ложатся с собаками – встают с блохами.

Внутри каждого человека идет борьба злого волка с добрым. Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Прежде чем любить, научись ходить по снегу, не оставляя следов.

Когда вы привязываете лошадь к столбу, разве ждете вы, что она нагуляет силу?


О Великий Дух, чей голос я слышу в ветрах,
Я прихожу к тебе, как один из множества твоих детей.
Мне нужны твоя сила и мудрость.
Сделай меня сильным не для возвышения над моим братом,
но для победы над моим величайшим врагом - cамим собой.


Если ты будешь говорить с животными, они будут говорить с тобой, и вы узнаете друг друга. Если ты не будешь говорить с ними, ты не узнаешь их, а того, чего ты не знаешь, ты будешь бояться. Человек разрушает то, чего боится.

Все на земле имеет свою цель, каждая болезнь - лекарство, которое лечит ее, а каждый человек - предназначение.


Я был на краю земли.
Я был на краю вод.
Я был на краю неба.
Я был на краю гор.
Я не нашел никого, кто не был бы моим другом.


Как ловок должен быть язык белых, если они могут сделать правильное выглядящим как неверное, и неверное выглядящим как правильное.

Лягушка не выпивает пруд, в котором живет.

Скажи мне - и я забуду, покажи мне - и я не смогу запомнить, привлеки меня к участию - и я пойму.

Ветер, давший нашим дедам их первое дыхание, получает и их последний вздох, и ветер также должен дать нашим детям дух жизни.

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора
"На рассвете, едва первые лучи солнца яркими красками озарили верхушки кожаных палаток маленького лагеря индейцев кроу, тишину потряс мощный, вырвавшийся из двух сотен глоток военный клич. Заспанные люди начали выбегать из своих жилищ, женщины визжали, плакали испуганные дети. Привязанные у палаток скакуны вставали на дыбы, норовя ударить пробегавших мимо людей, а собаки, запоздало вспомнив, что призваны охранять покой своих хозяев, подняли жуткий лай. В одно мгновение лагерь стал напоминать потревоженный медведем улей, где маленькие пчелы беспорядочно вылетают наружу — еще не понимающие, в чем дело, но уже готовые победить или умереть.
На вершине ближайшего холма на фоне встающего солнца застыла длинная цепочка всадников, числом в несколько раз превосходивших обитателей лагеря. Они не торопились нападать, полностью уверенные в своем превосходстве. Они просто стояли там, с наслаждением наблюдая за поднявшимся в лагере переполохом, в предвкушении быстрой победы и богатой добычи. Положение кроу было безнадежно, и люди в панике бросились бежать. Лишь воины, вскочив на лошадей, помчались к подножью холма, чтобы попытаться хоть на некоторое время сдержать натиск безжалостных врагов и дать возможность женщинам и детям избежать смерти. Но их было слишком мало, и вскоре оставшиеся в живых развернулись и поскакали прочь, преследуемые визжащими от ярости врагами. Лишь один из кроу натянул поводья и соскочил с коня. От соплеменников его отличала длинная широкая полоска красной материи с прорезью для головы, свободный конец которой тянулся за ним по земле. Храбрец повернулся лицом к приближающейся темной массе вражеских всадников и, выхватив из колчана стрелу, с силой пригвоздил ею свободный конец перевязи к земле...
Этот кроу принадлежал к рангу необычных индейских воинов, которых белые люди легко могли бы причислить к разряду безумных берсеркеров. В дерзости и храбрости их не мог превзойти никто из соплеменников, и если военные вожди должны были лишь отступать последними, то эти воины оставались на месте и искали смерти, яростно кидаясь на врага. Кроу называли их «Бешеными Псами, Желающими Умереть», команчи — «Волками», шайены — «Противоположными», а черноногие — «Храбрыми Собаками». Такой воин не отступал, как бы скверно ни развивались события. Если его отряд терпел поражение, воин погибал. Он не мог высвободиться сам, только один из его друзей, вспомнив о нем в пылу сражения или бегства, мог освободить его, ударив по лицу хлыстом или луком. Если же он освобождался сам и убегал от опасности, то на всю жизнь становился объектом жестоких насмешек соплеменников и из храбрейшего из воинов превращался в ничтожество, на которого плевали даже самые немощные старухи.
Но самое необычное заключалось в том, что, став одним из таких воинов, он должен был во всем поступать наоборот. Он говорил «да» вместо «нет», мог умываться песком и вытираться водой или ездить на лошади задом наперед. Если его просили уйти — он подходил, предлагали ехать верхом — он шел пешком. Люди понимали их обычай, и, если, например, Храбрые Собаки черноногих возвращались в лагерь и сообщали, что в округе нет ни одного бизона, а потому не стоит точить ножи и наконечники стрел, их соплеменники радовались предстоящей охоте.
Когда такой воин проезжал по лагерю, старухи приветствовали его, а у кроу молодые женщины приходили к нему, чтобы провести с ним ночь. Их мужья были не против, хотя мужчины кроу были весьма ревнивы. Один из этих мужей позже даже уговаривал свою жену оплакивать погибшего героя, как если бы он был ее мужем.
Воины становились «безумными» по разным причинам. У команчей это мог быть любой, обладавший достаточной храбростью, чтобы умереть молодым. У кроу воин становился им в результате несчастья, разбившего его сердце, например из-за гибели любимого человека. Старики вспоминали одного воина, который считался самым красивым мужчиной в племени и владел лучшими лошадьми. Но однажды в бою погиб его отец, и молодой воин стал обменивать своих лошадей на регалии Бешеных Псов. «Я стану Бешеным Псом... Я хочу умереть и встретиться со своим отцом», — говорил он. Мать уговаривала его: «Ты один из самых удачливых людей на свете и всегда был счастлив». Но юноша расстался с жизнью, не в силах пережить смерть отца. У шайенов, напротив, человек не мог сам стать Противоположным, а должен был получить определенные видения.
Берландиер в начале XIX века оставил описание Волков команчей, отмечая, что они являются элитными бойцами. Наиболее храбрые и удачливые мужчины 30–35 лет давали клятву никогда не отступать ни перед врагом, ни перед какой-либо другой опасностью. Волки должны были победить или умереть, вне зависимости от числа нападавших на них врагов. В битву они одевались так же, как и другие воины. Единственным их отличием была длинная полоска из невыделанной волчьей шкуры, тянущаяся позади них, от которой они и получили свое название. Среди своего народа Волки пользовались огромными привилегиями и уважением. Когда они возвращались с победой, старики, женщины и дети бежали им навстречу. Без подготовки начинались пляски, на которые приглашались только незамужние девушки — им полагалось исполнять любые прихоти победителей. Но если один из Волков проявлял трусость, он покрывал себя позором на всю жизнь. Вожди подстрекали женщин оскорблять его, дети бежали ломать и жечь его палатку и все имущество. Если Волк погибал в бою, а его побратимы-Волки спасались от смерти, вместо того чтобы остаться и умереть вместе с ним, они должны были в одиночестве скитаться или уйти к другому племени, где не было родственников погибшего, иначе один из них мог убить их. Те самые женщины, которые отдавали себя Волкам в качестве награды за их великие деяния, приходили в бешенство и пытались лишить их жизни.
Несмотря на общее восхищение и все привилегии, которыми пользовались эти воины, очень мало людей отваживалось сделать подобный шаг. Помимо того, что смерть поджидала их на каждом шагу, они должны были соблюдать массу всевозможных табу. Воины шайенов, которые долгие годы были Противоположными, говорили, что это было невыносимо тяжело и что в племени их никогда не было более двух-трех человек. Берландиер, проведший у команчей несколько лет, писал, что Волки среди них довольно редки из-за суровых обязательств, которые они брали на себя, а старуха из этого племени вспоминала, что за всю свою жизнь она видела лишь одного такого воина. По словам кроу, они, как правило, погибали в течение одного сезона."

А существовали ли такие воины на самом деле или это всего лишь литературный вымысел ?

Алла_Латулина (ГАЙАВАТА) все записи автора
FM 90.1 MHz
Все знают на свете Москву и Париж,
Но есть на планете агентство Пайн-Ридж...

..."Язык жестов, которым пользовались индейцы Великих равнин для общения между племенами, сейчас уже не нужен как средство межплеменной коммуникации, но у лакотов он не исчез, а влился в набор обычных невербальных средств в составе языка. Двое говорят на лакота (да хоть бы даже и по-английски) и органично включают в разговор жесты – не полностью дублируя речь, а так, от случая к случаю, просто в качестве иллюстративных. Но жесты те самые, они ничуть не изменились.
Ханхепи Ийотаке, Сидящий Ночью (европейское имя Everett Lone Hill) говорит покупать – продавать и показывает машинально жестами то же самое, говорит два часа езды и параллельно показывает это жестами, говорит сумасшедший и делает соответствующий жест.
Я тоже на всякий случай решаю дублировать всё жестами, вдруг я так плохо произношу, что меня невозможно понять, всё-таки выучила язык я сама, по книгам, к тому же я выучила другой диалект и здесь по ходу дела перестраиваюсь на местный, в уме меняю mdaska на blaska, dida на lila… Здесь нет d, которое развилось из протосиуанского r, в здешнем диалекте вообще нет d, никакого. Это земли племени оглала.
Я спрашиваю: “А вот Эхака Сапа, Чёрный Олень писал в своей книге то-то и то-то…, и показываю жестами олень, чёрный, книга,а что он имел в виду, а вот почему вождь Бешеная Лошадь то-то, сё-то…”. Ага, я всё-таки хорошо произношу. Ханхепи Ийотаке слушает с абсолютно непроницаемым каменным лицом, потом с таким же лицом говорит: “Хотел бы я, чтобы мои дети так говорили на языке лакота, как ты говоришь”. У него трое детей, и ни старшая, Мелисса, ни младшие мальчишки на лакота двух слов не вяжут.
Его дедушка, Мато Уанбли, Медвежий Орёл, был знаменитейшим, просто грандиозного масштаба шаманом, это всем известно. К нему приезжали советоваться издалека. Но Ханхепи Ийотаке вспоминает историю, которую я не знала. Он говорит, к его дедушке как-то приехали серьёзные люди из Вашингтона, в чёрных костюмах с иголочки, на шикарной машине, – посовещаться. Что-то они там совещались, потом вышли, сели и уехали. Эти люди случайно оставили ручку. Дедушка показывает её потом и говорит: “Видишь эту ручку? Она из чистого золота. (Все смотрят – ручка действительно из чистого золота). Скоро убьют президента Кеннеди”. Как уж он сделал этот вывод, непонятно, видимо, из мыслей этих людей вытянул. Ну, и действительно, через четыре дня после этого убили Кеннеди, который не то поддерживал индейцев, не то собирался поддержать, и все дела резерваций резко пришли в упадок. Но дедушка это предсказал, он это знал заранее. Сидящий Ночью рассказывает об этом так, что само собой получается, будто Пахин Синте (Хвост Дикобраза, так называется та часть резервации, где он живёт, – страшная дыра, откуда хоть десять лет скачи, никуда не доедешь) – это центр Вселенной. Мы сидим тут, в Хвосте Дикобраза, – и чувствуется, что в глазах Ханхепи Ийотаке это на самом деле центр мира. Отсюда всё управляется, здесь всё становится известно первым делом.
Я думаю о том, почему Сидящего Ночью зовут Сидящий Ночью. Потому, что он работает на местном радио и ведёт передачи в ночном эфире, или не поэтому? Вообще-то это малоправдоподобно, он же имя должен был получить после обряда Ханблечейапи (обряд вымаливания видения, плач о видении), то есть давным-давно, и совершенно не факт, что он тогда уже работал на радио.
KILI Radio – the Voice of the Lakota Nation, вещает на резервации Пайн-Ридж, Роузбад и Шайенн-Ривер, и первое, что я запомнила, попав в резервацию, – что оно ловится на частоте 90,1 МГ.
У Ханхепи Ийотаке и у его жены ужасно плохие зубы, совсем сгнили и крошатся (а медицинская страховка услуги зубного не покрывает). Это потому, что еду ведь обеспечивают социальные службы, типа Центр по делам индейцев, и еду они привозят раз в неделю на всю семью, что выдадут, то выдадут: загружают сразу полную машину – восемь ящиков апельсинового сока и так далее, всё глобально. Но апельсиновый сок индейцам на пользу не идёт, и остальная еда рассчитана так же остроумно: это от неё начинают гнить и крошиться зубы. “Апельсины у нас не растут. Неужели так трудно понять, с дивной мрачностью, как всегда, говорит Ханхепи Ийотаке. – У нас организм не приспособлен, чтобы это усваивать. Всем на это плевать”. Очень страшно смотреть на их зубы.
Ханхепи Ийотаке нет дома. И пока его нет, Мелисса показывает свой костюм для танцев. Вытаскивает из сундука, разворачивает. Он из лосиной кожи, очень мягкий, тёмно-коричневый, расшитый бисером. Вот ничего в домишке нет, телевизора нет, а эти дорогие костюмы у всех есть, потому что это… ну, главное. Этого не может не быть. Это надо справить первым делом, как только появились какие-то деньги. Мелисса рассказывает, откуда нынче берутся орлиные перья: орлы охраняются законом и всё такое, но, к сожалению, часто гибнут на линиях электропередач. Их находят рейнджеры, подбирают и продают в резервации.
Эверетт, замявшись, просит денег на бензин, когда мы выходим за порог и вроде как прощаемся. Ему очень неудобно просить, а приходится. Ему завтра везти жену к врачу, а на бензин совсем нет, ни цента. И двадцать долларов для него очень даже деньги.
В католической миссии вдыхает некоторую жизнь в происходящее брат Саймон. У него такой вид, как будто он в молодости был пиратом, потом всю Сибирь пешком прошёл и так далее. Он в ужасно затрёпанной, вытертой пыльной чёрной рясе, всегда с деловито засученными до локтя рукавами. Он организует пространство вокруг себя очень быстро. Извлекает из-под машины в гараже индейца, который там что-то чинил, перемазанного машинным маслом и всякой дрянью, и презрительно сообщает: “Это Ларри, ему всего лишь сорок лет, так что на лакота он ничего не знает. Понятно, что нужен Прыгающий Бизон. Всем нужен Прыгающий Бизон. Ясно, что он где-то в резервации. С утра он поехал в Оглала Лакота колледж, он там преподает, но мог заехать и в медицинский центр. Вообще пытаться искать Прыгающего Бизона – это примерно как ловить ветер. Такие же шансы на успех”.
Здесь всё время сто градусов по Фарингейту, на дорогах миражи, и ничего зелёного здесь в поле зрения нет. Трава в прерии абсолютно выжженная. Сурчиные городки, бэдлэнды. Сразу понятно, почему в языке лакота, чтобы сказать “зелёный”, нужно сказать “цвета нароста на гнилом дереве” – видимо, этот нарост – единственное в природе, что бывает искомого цвета.
По вечерам, почему-то всегда ровно в восемь, с запада, со стороны Чёрных холмов, прилетают птицы Вакиньян, духи грома, то есть приходит гроза. Это бывает всегда с такой точностью и регулярностью, что замечания стариков вроде “птицы Вакиньян приближаются, скоро будут здесь, вот, вот, уже летят птицы Вакиньян” через пару дней перестают казаться магией. Я уже на второй день сама делаю эти предсказания. Тут надо посмотреть на часы, и если время к восьми, можно начинать говорить: “Птицы Вакиньян уже покинули своё жилище в Чёрных Холмах, они летят сюда”, не ошибёшься.
Если идти от католической миссии мимо могилы вождя Красное Облако вниз, в сторону перекрёстка, можно увидеть чрезвычайно характерную картину: прямо посреди резервации, можно сказать, в центре города Пайн-Ридж пасётся стадо бизонов, взрывая копытами пыль. Пасёт их белая лошадь. Следит, чтоб не разбредались. Никаких людей кругом нет, и вообще ничего нет. Через пару миль пыльной дороги перекрёсток, единственный в городе светофор и пиццерия, которую содержит Дэн Красное Облако (наверное, потомок вождя; за что боролись).
Как и в любом маленьком городишке, посреди Пайн-Риджа торчит белая водонапорная башня. На такой башне обычно пишут название города: ну, там, Pittsfield, Fowlerville…
На водонапорной башне в Пайн-Ридже написано: MARY, I LOVE YOU.
Около памятника погибшим во время резни при Вундед-Ни к оградке привязаны разноцветные тряпочки, разные штучки и в том числе – символика с Пляски Солнца этого года. Кто знает, что такое Пляска Солнца, тот поймёт, почему я посмотрела на эти тряпочки с большим почтением".

http://willie-wonka.livejournal.com/352342.html