Прогнивший Запад сегодня скуп,

как разорённый франт.

Похерен бакса зелёный труп

и евро радужный фант.

Признают ненец, бурят, казах,

Милов, Немцов, Боровой,

что рубль становится на глазах

валютою мировой.

Настало время трёхцветных лент.

Страна — в крутой полосе:

наш рубль сегодня — эквивалент,

которого жаждут все.

Господь наставил планете клизм,

немало сдулось харизм,

всё облажалось — либерализм

и шведский социализм,

мальтузианство, и глобализм

и прочих догм до двухсот—

и даже гомосексуализм

теперь уже не спасёт.

Остался только российский путь,

ведущий куда-то вглубь,

и выражающий нашу суть

бессмертный российский рупь.

Какие ценности он в себе

загадочно воплотил!

 Любовь к свободе и ФСБ,

балет и жидкий этил,

безумство, роскошь и нищету,

готовность к любой беде,

покорность, гордость, Москву, Читу,

Казань и Улан-Удэ,

Толстого слог, Эйзенштейна дубль,

запасы нефти и круп —

он всё вмещает, российский рубль

(короткая форма — «руб.»).

Пока у мира сплошной облом,

у нас наконец расцвет,

поскольку меряют всё рублём,

а прочих ценностей нет.

Чужие ценности — гимн и флаг —

пора приравнять к рублю.

Пишу всё это не просто так —

я очень его люблю. 

Теперь весь мир — арена рубля:

не Клин, не Псков, не Рязань!

Пора придумать, престижа для,

новейший его дизайн.

Не надо думать, что я нахал,—

но Лувр, Биг-Бен, Уолл-стрит,

и Капитолий, и Тадж-Махал

пора на нём разместить.

Тибетских гор, британских долин

зелёная череда…

Ведь мы по ми’ру шагаем, блин,

а по’миру — никогда!

Теперь — о лицах. Чьей голове

украсить лицо рубля?

Я полагаю, что нужно две:

одной маловато для.

Одевшись в хмуро-зелёный тон,

заботами омрачась,

торчит на долларе Вашингтон—

и где ваш доллар сейчас?

Две головы всегда хороши:

двуглавый орёл — клише.

Противоречья нашей души

одной не вместить душе.

Не зря везде о нас говорят,

что двойственна наша стать:

едва нас возглавил дуумвират,

как начали мы блистать.

Без дуализма нас не постичь,

и мы за него горой.

На сотне будет пускай Ильич,

а с ним Николай Второй.

Как мощный символ родных осин,

а также родных трясин,

возможны Грозный Иван и сын

(а может быть, Пётр и сын).

На тыще — если потребны там

поэты родных краёв —

озможны Сталин и Мандельштам,

Дзержинский и Гумилёв…

Кого, короче, ни приголубь —

от звёзд до сибирских руд, —

российский международный рупь

получится очень крут.

Какой бы груз ни тянул бы вниз,

позиций он не сдавал.

Одна проблема — найти девиз.

С девизом у нас завал.

И здесь никто совета не даст —

ни гений, ни средний класс.

На баксе пишут In God We Trust

и где этот бакс сейчас?

Дрожи, Америка, мир, дивись —

мы сделались круче всех,

но вряд ли сможем найти девиз,

чтоб свой объяснить успех.

В чем сила, брат? Непонятно, брат.

Консенсуса нет у нас.

Во что мы верим? В дуумвират?

В коррупцию? В нефтегаз?

Бардак на нашенском корабле

никак не пойдет на убыль;

мы верим в рубль, но как на рубле

напишешь «Мы верим в рубль!»?

Пред кем ни пыжься, с кем ни дерись,

кого ни спроси в стране —

я знаю только один девиз,

годящийся всем вполне.

Его обычно блюдет и зверь,

родившийся на Руси.

Ты тоже знаешь его:

«Не верь, не бойся и не проси».