ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ЖИЗНИ?

ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ЖИЗНИ?
Пол Куртц (“Искушение потусторонним”)


Есть ли жизнь после жизни? Это - древний вопрос, который исследуют спиритуалисты и парапсихологи, и это, вероятно, - наиболее важный вопрос, который встает перед каждым из нас. Экзистенциальная коллизия состоит в том, что каждому придется умереть; и хотя большую часть жизни каждый волен не обращать на это внимания, он не может, в конце концов, избежать смерти. Даже в тот момент, как человек родился, он уже достаточно прожил, чтобы умереть. Вопрос о жизни после смерти всегда был предметом человеческого вопрошания, философской рефлексии и научного интереса; и он же дал основной импульс к появлению религии. В самом деле, стремление к Богу основным своим побуждением имеет страх перед смертью и неизвестностью и наше желание преодолеть их ужас и тьму. Вера в Бога коренится в страстном желании того, что Бог спасет нас от умирания и даст нам вечную жизнь. Таким образом, многие оказались не в силах относиться к этому вопросу беспристрастно, ведь от его решения зависит так много.
На тех, кто отрицает существование жизни после смерти часто смотрели как на отверженных или еретиков, изгоев общества. Тех же, кто обещает бессмертие, наоборот, боготворят; на их именах основаны религии. Иисус - лучший тому пример. Чем амбициозней обещание и чем драматичнее миф, тем скорее поверят в него люди; когда он касается доктрины о жизни после смерти, он может привлечь к себе многие миллионы верующих, которые пойдут на смерть, твердо уверенные в существовании загробной жизни. Хотя надежда на жизнь после смерти была главным источником религиозного и эстетического вдохновения, к сожалению, сила мечты о ней намного превосходит возможность ее реальных обоснований.
В ходе истории было предложено несколько доводов в пользу гипотезы о жизни после смерти.
Дедуктивный довод, исходящий из религиозных верований. Если Бог есть, то из этого следует бессмертие, как выполнение некоего божественного плана. Этот аргумент открыт для критики. Если в существование Бога можно только верить, то бессмертие души рационально никоим образом не может быть доказано, и те, кто не разделяет религиозных убеждений, едва ли найдут этот аргумент убедительным. Более того, допустимо верить в божество, но не в личное бессмертие.
Эмпирические доводы. Можем ли мы доказать бессмертие независимо от существования Бога? Как мы уже видели, было много попыток подтвердить гипотезу о жизни после смерти научными методами, особенно после основания Общества но исследованию паранормального в 1882 г. Наблюдался заметный подъем интереса к этому вопросу и в последние десятилетия, особенно в парапсихологии. Мы рассмотрим некоторые паранормальные свидетельства ниже.
Ценностные соображения. Независимо от того, можно ли доказать существование Бога и загробной жизни души, доктрина бессмертия, как предполагается, является необходимым условием для моральной жизни. Без нее жизнь была бы лишена всякого смысла, а этические ценности не обладали бы достаточно прочной основой. Секуляристы утверждают, что этика может быть автономна и что понятие ответственности не требует доктрины о божественном спасении.Они также утверждают, что если бы загробная жизнь существовала, и все, что происходит в настоящей жизни, есть лишь приготовления к ней, то тогда из нашей жизни ушел бы смысл, а все наши планы были бы бессмысленными. Может ли человек жить осмысленной и значимой жизнью, не считая при этом, что вселенная обладает единой высокой целью или что за этой жизнью нас ожидает следующая? Может быть, жизнь не обладает смыслом как таковым. Но не предоставляет ли она нам огромное количество возможностей, которые мы можем наполнить смыслом? Тем не менее, верующие настаивают на том, что жизнь была бы бессмысленна без надежды на бессмертие.
Скептики обычно выдвигали, по крайней мере, три основных возражения против гипотезы о жизни после смерти: (1) логические возражения, (2) вопросы о доказательности, (3) аргумент от ценностей. Мы по порядку рассмотрим каждый из них.


Логические возражения


Первое, самое популярное сегодня, возражение против бессмертия - логическое; оно состоит в том, что у термина душа нет ясного смысла. Прежде, чем доказать, что душа бессмертна, нужно знать, о чем идет речь. Классические философы, от Аристотеля до Юма и Канта, серьезно сомневались в той идее, что она субстанциально отделима от тела. Многие современные философы затронули более глубокие темы. Джон Дьюи и бихевиористы, например, отвергали “ментализм” и дуализм души и тела как эмпирически бездоказательные концепции. Гилберт Райл, Энтони Флю, Питер Гич и другие лингвистические философы нашли понятие “души” логически неопределенным. Райл полагает, что мы не имеем в виду никакого смысла, когда говорим о “духе в механизме”, и он обвиняет Декарта и всех тех, кто придерживался дуалистических или платонических взглядов, в том, что они допускают ошибку в категориях. Человек - это единое целое; то, что мы называем “душой” или “разумом” есть просто функциональный аспект физического организма, взаимодействующего со средой. Если это так, то трудно понять, что значит, будто нечто, называемое душой, остается жить после разложения тела. Понятия “бестелесной личности” или “нематериальной души” основаны на абстракции и субстантивировании, а также на путанице в языке.
Юм выделил проблему личной самотождественности. Можно спросить: существует ли независимая субстанциальная душа или личность, лежащая в основе всех моих частных знаний? Если мое тело прекратит существовать после моей смерти и если я останусь жив, то буду ли я помнить прошлого себя? Буду ли я по-прежнему чувствовать свои конечности, гениталии, желудок и все остальное, когда их самих уже не будет? Как я могу что-либо помнить, если у меня нет больше мозга для того, чтобы хранить информацию? Останусь ли жив я сам, или лишь моя бледная тень? Энтони Флю задает вопрос: могу ли я быть свидетелем своих похорон? Когда мое тело лежит в гробу, могу ли я смотреть на него со стороны? Имеет ли смысл говорить, что я могу видеть, если у меня нет глаз для восприятия впечатлений или нервной системы для их сохранения?
Таким образом, многие современные философы отмечают много лингвистической путаницы в смысле высказывания: “душа остается жить после смерти тела”. Для них основной вопрос относится не столько к фактическому утверждению относительно того, существует ли душа, сколько к логической головоломке относительно определения понятия. Для некоторых верующих христиан, единственный смысл бессмертия - это, как говорил Св.Павел, (Посл. к Римл.. 6:5; Перв.Посл.к Коринф. 15:42-58) то, что когда-нибудь в будущем тело, включая и душу, физически воскреснет. Это позиция, по крайней мере, обходит вопрос о том, отделима ли душа от тела, и верующему достаточно просто сказать, что некоторое божественное сущее в будущем обеспечит выживание человека в целом. Но это - исключительно предмет веры, а не доказательства.
Таким образом, смысл вопроса: есть ли жизнь после смерти? - как он традиционно формулируется, запутан и даже противоречив. Согласно словарю Вебстера, жизнь определяется как то, что характеризуется процессами “метаболизма, роста, воспроизводства”, способностью проявления “внутренних сил адаптации к окружающей среде”. Смерть - это отсутствие органических функций. У нас нет оснований полагать, что жизнь, в том смысле, в котором мы только что ее определили, может продолжаться после смерти организма. Есть все основания думать, что эти функции исчезают с разложением тела. Таким образом, остается открытым вопрос, может ли сознание, “самость” или “душа” бесплотно жить после смерти, и можем ли мы материализовать психологические функции. Может ли существовать память и чувство самотождественности без тела, мозга или нервной системы? Те, кто питает некую веру в “духа в организме”, отвечают на этот вопрос утвердительно. Скептики задаются вопросом, как это могло бы быть возможно. Конечно, что-то остается после смерти человека: его потомки сохраняют его генетический код; в течение некоторого промежутка времени, его или ее поступки, будь-то хорошие или плохие, могут иметь влияние на общество или культуру.
Было выдвинуто несколько альтернативных, не дуалистических концепций разума: материализм, феноменализм, эпифеноменализм, теория тождественности. Возможно, на данном этапе ни одна из них не является удовлетворительной. Возможно, некая форма сущего остается жить и после физической смерти. Мы не должны замыкаться в существующих лингвистических категориях, и мы должны быть готовы переопределить их в свете новых открытий. Все же, здесь остаются серьезные концептуальные проблемы.


Вопросы о доказательности


Помимо путаницы со смыслом, есть еще более важный вопрос: как практически можно доказать утверждение, что в некоторой форме я буду жить и после смерти, будет ли это отдельная душа или существо, воскресшее как единое целое? Появляются ли умершие люди на земле воскресшие как единое целое? Появятся ли умершие на земле в каком-либо виде, или воскреснут в далеком будущем?
Люди многих культур верили в то, что нечто остается жить после физической смерти тела; некоторые полагали, что это - часть мировой души, другие - что это связано и с личным бессмертием. Существуют ли достаточные основания для этих утверждений, т.е. объективно подтверждаемые основания, а не преисполненные жаждой жизни надежды или сомнительные явления мертвецов доверчивым людям? Могут ли мертвые общаться с живыми?
Нам не следует слепо полагать, что то, что остается жить после смерти, - лучше, чем то, что мы имеем в этой жизни. Бертран Рассел, как говорят, считал, что нашел бы загробную жизнь скучной, если бы ему пришлось там петь гимны на протяжении всей вечности! Если есть будущее существование, то быть может оно полно страданий и мучений? Я могу тратить всю свою жизнь после смерти, сосредоточившись на сцене своей смерти или пребывая в раздражении от того, что моя жена вновь вышла замуж и что ее новый муж проматывает мое состояние, или в горе от того, что мои дети не оправдали моих надежд. Мы могли бы быть совершенно бессильными, не способными наслаждаться хорошим вином и пищей, объятиями любимых нами людей, сексуальной жизнью, дискуссиями, занятиями в спортзале или игрой в карты, - то есть всем тем, что нас так занимало или приносило удовлетворение в этой жизни.
Помимо этих соображений, основной вопрос касается оснований того утверждения, что нечто остается жить после смерти тела. Если вы внимательно рассмотрите эти “основания”, то часто обнаружите за ними желания, самообман и даже просто обман. Позвольте мне напомнить вам об основных сферах нашего исследования. На ранних стадиях изучения паранормального обсуждалась гипотеза о том, что бестелесные существа могут с нами общаться. Я рассмотрел это вопрос подробно в главе XII. Мы тщательно анализировали действия медиумов, пытавшихся на специально подготовленных сеансах установить психический или ментальный контакт с духами умерших, которые говорили через медиума. К сожалению, здесь вскрылось так много обмана, что вся эта область стала пользоваться дурной славой. Было разоблачено много медиумов, таких как сестры Фоке и Евсафия Палладино. Гудипи позже разоблачил Марджери, известного бостонского медиума. После смерти своей любимой матери, Марджери утверждал, что позволил Гудини общаться с ней, но последний отметил то обстоятельство, что она не говорила на идиш, на языке, которого сам Марджери не знал.
Артур Форд, на своем знаменитом сеансе, заявлял, что дал епископу Джэймсу Пайку возможность связаться с его умершим сыном. Согласно Пайку, Форд указал на факты частного характера о его семье, которые не могли быть ему “известны каким-либо другим путем”. Однако после смерти Форда, были обнаружены обширные материалы, из которых следовало, что Форд тщательно исследовал прошлое своих клиентов, включая Пайка и его сына, перед сеансами и что в этих материалах содержались и факты “частного характера”. Уильям Джэймс ужаснулся количеством надувательств в этой сфере, хотя он считал, что миссис Пайпер, известный медиум, могла бы быть “белой вороной” в этих рядах. Даже если сознательный обман не характерен для каждого из медиумических сеансов, информация, полученная в состоянии транса, может быть объяснена и другими путями; в действии могут находиться бессознательные процессы, многие предполагали телепатию, и т.д.
Я сам тщательно исследовал широко известное заявление Патриции Ст. Джон, полученное, как считалось, на сеансе (или контроле духа), о том, что Террапин Поинт на Ниагарском водопаде рухнет 22 июля 1979 года в 4:56 дня и что лодка “Maid of the Mist”, на которой будет группа глухих детей, будет опрокинута. В назначенный день и час я отправился к водопаду на этой лодке; ничего не произошло. Стало ясно, что миссис Ст. Джон ошиблась и ее предсказание, полученное якобы от бестелесного духа, оказалось неверным.
Также были исследованы сообщения о явлениях полтергейста. Истории о духах известны еще с давних времен и поэтому заслуживают подробного разбора. К сожалению, с точки зрения науки, доказательства их истинности в большинстве своем анекдотичны, в высшей степени субъективны и не поддаются научному контролю. Трудно добиться повторения феномена, а это существенно важно для науки. В некоторых случаях, эти истории - выдумки, как шутка об Аметивилльс-ком Ужасе. В других случаях их свидетелями были уважаемые люди. Однако ни в одном из известных мне сеансов, мы не находим достаточной определенности, то ли потому, что наблюдения не могут быть подтверждены авторитетным свидетельством, то ли потому, что возможны и другие объяснения случившегося. Явления полтергейста могут объясняться богатым воображением, галлюцинациями, обманом чувств и др. Полтергейст часто связан с проказами молодых людей, как в приведенном выше случае с Тиной Реш. Некоторые парапсихологи приписывали полтергейст психокинезу, но я скептически отношусь к этому объяснению. Любопытно, что очень редко (мне не известен ни один случай), когда при явлениях духов эти “существа” оказываются раздетыми; хотя трудно поверить, что если кто-либо и мог жить после смерти, то его или ее одежда не подверглась бы распаду после физической смерти. И более вероятное объяснение заключается в том, что явления существуют только в воображении публики.
Но другой тип оснований, представляемых в защиту гипотезы о жизни после смерти, это вопрос о фотографировании. На протяжении века с лишним мы видели бесчисленные фотографии предполагаемых духов. Но опять же, нет такой фотографии, которую можно было бы объяснить только через гипотезу о существовании духов; другие объяснения более правдоподобны: недостатки пленки, наложение одного кадра на другой или подделка пленки. Использование фотографий в доказательстве чего-либо абсолютно ненадежно. Сегодня они используются для доказательства существования НЛО, Лох-Несского чудовища и Снежного Человека. В двадцатые годы нашего века это были феи. Сэр Артур Конан Дойл собрал фотографии с изображениями крошечных человечков и утверждал, что это доказывало их существование.
Такие расследования бестелесного существования были сильно дискредитированы в двадцатых годах. Как мы видели, Д. Б. Раин полагал, что парапсихология может продвинуться далеко вперед, если станет рассматривать этот вопрос, так как верил, что бестелесное существование доступно эмпирическому исследованию. Но сам Раин сосредоточил свое внимание на экстрасенсорном восприятии и психокинезе.
Сегодня вопрос о жизни после смерти обсуждается вновь. Нет недостатка в сообщениях о сеансах, явлениях и фотографиях духов. Надежда открывает человеческому сердцу путь к вечности, особенно в условиях, когда окружающая религиозная культура постоянно утверждает реальность человеческого воскрешения. Однако обнаружилось несколько новых подходов к этому вопросу, которые, согласно тем, кто их придерживается, впервые обеспечивают возможность дать научные основания в пользу этой гипотезы. Эти исследователи утверждают, что располагают новейшими методами и инструментами научного исследования. Интересно, что теоретики астрологии и биоритмов используют компьютеры в составлении гороскопов и предсказательных таблиц, как будто это делает их деятельность научной. Но научные процедуры могут выполнять роль уловок и потому не иметь научной сущности.
Примером того служат поразительные феномены “голосов мертвых”, впервые открытые в 1959 г. Результаты их исследований подытожены в книге “Breakthrough”, написанной Константином Родивом (Konstantin Raudivc, Breakthrough (New York: Kensington Books, 1971)). В ней Родив утверждает, что располагает доказательствами того, что души умерших могут оставлять нам сообщения мистическим путем на магнитофонных пленках, микрофонах, радио. Д. Скотт Рого, плодовитый парапсихолог и писатель, недавно подкрепил “важность” этого исследования, заявив, что “этот феномен - прорыв первой величины” (John White and Stanley Knippcr, Future Science: Life Energies and the Physics of Paranormal Phenomena (New York: Anchor Books, 1977)). Тщательный анализ звуков вызвал большое разнообразие интерпретаций. Вероятность того, что они являются посланиями издалека, ничтожна в сравнении с той, что это не более, чем случайные сигналы, выбранные из фоновых шумов электронных устройств, служащих источниками этих звуков. Джулиус Вайнбергер сообщает нам о другом эксперименте общения с бестелесными духами, в котором он использовал растение мухоловку, присоединенную проволокой к электроприборам. Он говорит, что он вначале узнает, что бестелесные духи находятся рядом с ним, из-за ощущаемого им знакомого зуда в волосах. Эксперимент начинается с молитвы Богу. Потом он задавал растению вопросы и наблюдал за ответной реакцией. Были также сообщения о телефонных звонках от мертвых!
В недавнее время, наиболее широкий отклик вызвало “доказательство” посмертной жизни, связанное с изучением предсмертных видений и переживаний состояний людей, близких к смерти, на основании показаний тех из них, кого вернули к жизни, а также использование гипнотических и других методов для перенесения в прошлые жизни. (Последнее используется, конечно, как доказательство реинкарнации.) Карлис Озис и Э. Гаральдссон, в работе “Час смерти”, приводят данные своих обширных исследований людей, которые находились при смерти и у которых были видения.( Karlis Osis and E.Haraldsson, The Hour of Death (New York: Avon, 1977)). Озис, глава Американского общества по исследованию паранормалыюго, послал несколько тысяч анкет врачам и медсестрам в Соединенных Штатах и Индии. Только 20 процентов из получивших эти анкеты, ответили на вопросы; некоторые из них сообщили, что в ряде случаев умирающие утверждали, что могли “видеть”, встречать умерших родственников, друзей, или религиозных деятелей, которые “приходили за ними”. Они также сообщили, что после этого настроение у умирающих повышалось, на них нисходил некий благословенный покой и умиротворение. Многие из них говорили, что видели яркий свет.
Озис допускает, что большинство из умирающих пациентов теряют сознание и пребывают в забвении, и потому не сообщают о подобных видениях. Он также говорит, что религиозные деятели реже являются индийским пациентам, чем американским. Во многих случаях, видения появлялись прямо перед смертью; в других случаях, за один или два дня до нее. Озис, тем не менее, полагает, что здесь мы имеем дело с доказательством существования загробной жизни. Признавая, что в момент смерти часто появляются галлюцинации, он говорит, что многие пациенты были в твердом сознании и отдавали отчет в происходившем. Возможно, пациент испытывает шизоидную реакцию для облегчения стресса умирания. Без сомнения, многие из них жаждали бессмертия, и эти видения обеспечивали пациенту поддержку при встрече со смертью.
Здесь основной вопрос состоит в том, являются ли такие субъективные переживания доказательством тезиса, согласно которому человеческая душа отделяется от тела после смерти, или же этому есть психические или иные естественные объяснения. Озис отвергает такие факторы, как влияние медикаментов, повышенную температуру, повреждение мозга, сильное желание бессмертия или галлюцинации.
В высшей степени популяризированная версия того, что испытывает человек на грани смерти, изложена Элизабет Кюб-лер-Росс и Рэймондом Муди (Raymond Moody, Life After Life (Covington, Ga.: Mockingbird Books, 1975)). Муди опросил 150 пациентов. Он утверждает, что многие люди, которых объявили умершими - остановилось их сердце или легкие - и которых вернули к жизни, или кто подошел к порогу смерти в авариях, сообщали о похожих переживаниях. У них было ощущение бестелесного парения над кроватью, операционным столом или сценой аварии. В этом переживании человек может чувствовать, что проходит через длинный туннель. Он быстро и панорамно видит всю свою жизнь, встречает умерших родственников и друзей, потом видит яркий свет, испытывает чувство покоя, а потом - возвращение, часто неохотное, в свое тело. (Между прочим, ни ощущение туннеля, ни панорамные вспышки памяти в работе Озиса не встречаются.)
Были выдвинуты серьезные методологические возражения против работы Муди. Это - очень неконкретно полученная информация. Мы не знаем ни условий, при которых опрашивали людей, ни использованных методов, у нас также нет данных о психических и физиологических состояниях пациентов. Не все, кто находился на грани смерти, сообщали об одних и тех же феноменах; многие, кто при сходных обстоятельствах умер, не испытывали, насколько нам известно, ничего подобного. Что же нам делать с этим феноменом переживания? Он, как кажется, был еще раз подтвержден другими исследователями, например, кардиологом Майклом Б. Сабомом. Доктор Сабом провел свое исследование пациентов, которых вернули к жизни, и сообщил об ощущениях ими выхода из своего тела.
Что общего в подобных сообщениях? Во-первых, у нас нет твердых свидетельств того, что пациенты на самом деле умерли. Одно дело - смертное окоченение, другое - смерть мозга. Муди, Сабом и другие, скорее всего, описывали либо процесс умирания, либо близкое к смерти состояние, но не саму смерть. Нойес и Клетти получили отчеты о состояниях близких к смерти от людей, которые думали, что они были близки к ней, по крайней мере, психологически: это те, кого спасли в последний момент, когда они тонули, падали или попадали в аварии. Многие из них сообщали о похожих ощущениях бестелесности, изменениях в состояниях сознания и панорамных воспоминаниях своей жизни. Нойес и Клетти постулировали, что в момент угрозы смерти подобные переживания могут вызвать сильнейший эмоциональный стресс.
Джон Палмер предложил альтернативную гипотезу: ощущение бестелесности может быть вызвано изменением концепции тела. Опасность смерти угрожает концепции “Я”, что в свою очередь активирует глубокие подсознательные процессы, направленные на скорейшее восстановление человеком чувства самотождественности. Отсюда возникает вера в то, что “самость” человека будет существовать, несмотря на ужасную участь, на которую обрекается оставляемое им тело. Ощущение бестелесности - это только одно из состояний, которое бессознательно может принять разум с целью восстановления чувства самотождественности.
Сабом и другие отмечают удивительный факт, что находившиеся без сознания пациенты, выходя из состояния комы, могут сообщать о событиях, происходивших вокруг них; они могут даже припоминать разговоры между медсестрами и врачами, которые были рядом с ними. Более того, они чувствуют, что “парят в воздухе” над кроватью или операционным столом и смотрят вниз. Однако кажется очевидным, что хотя человек и находится в коматозном состоянии, могут иметь место некоторые слуховые или визуальные (в тех случаях, когда глаза пациента открыты) ощущения. Ощущения “парения” схожи с другими ощущениями бестелесности, которые испытывают люди, когда им не угрожает смерть. Некоторые соотносят эти предсмертные ощущения с другими ощущениями бестелесности, когда им также казалось, что они могут оставить свои тела. Джеймс Алкок считает, что эти состояния схожи с состоянием гипнагогического сна, то есть, состоянием, испытываемым практически всяким человеком между бодрствованием и сном, или гипнопомпического сна, который имеет место между сном и пробуждением. Эти состояния включают в себя фантазии, похожие на сон, иногда они смешаны с фрагментами реальности.
Интересно сообщение Сабома о том, что трое из его пациентов переживали те же ощущения бестелесности и спустя много лет после их возвращения к жизни. Эти постпереживания предполагают некий психологический процесс, а не то, что человек действительно покидал свое тело.
Муди, Сабом и другие также утверждали, что ощущения в состоянии близком к смерти не окрашены культурной средой (хотя оба причисляют себя к христианской вере). Однако это утверждение не совсем верно, так как хотя ощущения бестелесности содержат обычные психологические измерения, многие говорят, что увиденное ими имеет определенную религиозную окраску. Христианин видит Иисуса, индус - Кришну и так далее. Я основательно опросил нескольких людей, которые заявляли, что у них были такие переживания, и обнаружил, что их феноменологическое содержание было довольно разнообразным. Одна женщина сообщила, что вошла в сияющие ворота и восхитительный дворец, где по полу были разбросаны рубины, алмазы и другие драгоценные камни; она увидела человека, одетого в белую мантию и сандалии (обычное изображение Иисуса). Мужчина, который говорил, что он тонул, утверждал, что мирно парил в облаках. С другой стороны, женщина, у которой был сердечный приступ, и которая, очевидно, пролежала без сознания несколько дней, прежде чем ее обнаружил сын, говорила, что ее переживания были полны оккультных и демонических сил." Действительно, доктор Дорис Ролингс, в книге, которая идет вразрез с обычными утверждениями о блаженных переживаниях, сообщает, что большое количество пациентов, которых он вернул к жизни, настаивали на том, что они провалились в ад и что их переживания в состоянии близком к смерти были в высшей степени пугающими. Но он заключает: “Я уверен в том, что есть жизнь после смерти, и не всякая из них хороша”.


Реинкарнация


Для вопроса о жизни после смерти весьма важна тема реинкарнации. Индуизм и буддизм постулируют веру в некий цикл перерождения, переселение душ, где есть карма, закон, согласно которому души со временем могут быть освобождены от прошлых ошибок. В принципе, идея реинкарнации основана только на вере, хотя со времен Платона философы защищали доктрину пред существования души, основанную на припоминании и на теории идей. Многие верующие в бессмертие отвергают реинкарнацию как противоречащую их иудео-христианской вере. Другие используют ее как дополнительный аргумент в пользу гипотезы о жизни после смерти. Но всех их объединяет жажда потустороннего.
Недавно была предпринята попытка дать научное обоснование гипотезе о предсуществовапии души. Парапсихолог, Иап Стивенсон, изучал эмпирические доказательства реинкарнации, обращая особое внимание на воспоминания некоторых маленьких детей, чаще всего в Индии, об их, как полагалось, прежней жизни. Сознательное и бессознательное влияние окружающей среды на маленького ребенка кажется более вероятным объяснением тех сказок, которые он рассказывает. Следующее основание - это предполагаемая способность некоторых взрослых людей “запускать” в детях воспоминания о прошлых жизнях. Для получения странных сообщений психологи использовали гипноз, но специалистами ставилась под сомнение эффективность этого метода. В любом случае, тот материал, который собрал в “прошлых жизнях” загипнотизированный человек, при анализе оказывался смесью из выдуманных историй и информации, которой он однажды обладал, но потом забыл. К.С.Золик сообщает об исследовании, которое показывает, что субъекты экспериментов реконструировали прошлую жизнь (или жизни), соединяя события своих собственных жизней с историями из книг и спектаклей, которые те читали или смотрели. Трудно использовать эти так называемые сообщения как доказательства существования прошлой жизни, так как гипноз - ненадежная основа для таких выводов.
Некоторые авторы утверждают, что регрессия может произойти даже без гипноза. Фредерик Ленц сообщает о случаях, когда люди верили в то, что они ранее были солдатами гражданской войны или средневековыми рыцарями. Некоторые шли еще дальше в прошлое к более примитивным реинкарнациям, в которых они были птицами, совами или черепахами. Как Муди и Озис, Ленц находит общую тему, которая присутствует во всех этих переживаниях. Основывая свою работу на 127 случаях, Ленц говорит, что человек сначала слышит высокочастотный звон, он чувствует, что его тело начинает парить в воздухе, комната начинает вибрировать, и впоследствии он теряет ощущение того, что находится в своем теле. Он входит в экстаз и обретает чувство уверенности и благополучия. В это время происходит быстрая панорамная вспышка памяти о его прошлой жизни (или жизнях). Эти переживания совершенно поглощают его. Он становится совершенно поглощенным своими переживаниями. Со временем, видение начинает таять, и он возвращается к ощущению своего физического тела.
В этих случаях нет опыта переживания состояния близкого к смерти, нет и яркого света; но все же человек “вынут” из себя самого и, предположительно, входит в контакт с “иным миром”. Ленц не обременяет себя сбором данных, которые могли бы подтвердить его выводы. У нас есть только заверения в том, что все случаи - правдивы; а последние основаны па субъективных переживаниях. Мы вправе спросить, являются ли эти переживания доказательством реальности реинкарнации? Или же они стимулированы богатым воображением, галлюцинациями или ненормальными психическими состояниями? Эти переживания, кажется, связаны с ощущениями бестелесности, но нет ясного доказательства того, что души действительно покидают тела.
Нет сомнений в том, что некоторые люди имели ощущения бестелесности, будь то в обычной жизни, под гипнозом, перед смертью или в других случаях. Действительно ли нечто покидает тело в подобных ситуациях? Парапсихолог Сыозан Блэк-мор тщательно изучала литературу по ощущениям бестелесности и, в частности, ту теорию, что люди могут пересекать астральные сферы в предсмертных состояниях или каких-то иных случаях. Парапсихологическая литература полна сообщений о людях, которые настаивали на том, что они могут покидать свои тела и переноситься в другие места, такие, как Рио, Хобокен или планета Юпитер, и сообщать о том, что там происходит. Следует ли нам воспринимать их рассказы как правдивые? И не следует ли попытаться дать им независимое подтверждение? Можно провести простые тесты для того, чтобы посмотреть, истинны ли подобные заявления. Пусть субъект исследования заснет, пусть он или она перенесется хотя бы в соседнюю комнату и назовет шестизначное число на верхней полке книжного шкафа. Самое важное, чтобы у нас всегда было два свидетеля в обеих комнатах, чтобы субъект не подсматривал. Я не знаю ни об одном положительном результате, полученном в таких жестких условиях контроля. Блэкмор считает, что эти переживания можно отнести на счет живого воображения. Она заключает, что так как “ничто не покидает тело в ощущении бестелесности... ничто не остается жить после смерти”.
Как оценивать эти исследования вопроса о жизни после смерти? Имеется ли здесь научный прорыв? Есть ли у нас новые доказательства существования бестелесных сущностей? К сожалению, доказательства внетелесного существования человека все еще неубедительны. Они не находят строгого подтверждения. Более того, сообщениям об этом можно дать альтернативные объяснения. Без сомнения, если налицо желание верить в жизнь после смерти или в реинкарнацию, то само оно вполне объяснимо, хотя и не имеет ничего общего с фактом бессмертия или переселения душ.
Вероятно, нам скажут, что мы не можем определенно подтвердить, что происходит после смерти прежде, чем мы сами не умрем и не узнаем, но до тех пор нам следует, по крайней мере, временно отложить этот вопрос. И все же это кажется мне актом отчаянной глупости, так как доказательства, основанные на том, что нам известно о человеческой и животной смерти как биохимическом феномене, указывает на высокую степень невероятности какой бы то ни было жизни после смерти. Конечно, некоторые вещи в той или иной форме действительно выживают после смерти. Есть физическое тело, которое разлагается, и скелет, который, при определенных условиях, может сохраняться тысячи лет.
Следующая проблема, связанная с жизнью после смерти относится к шкале времени. Как мы собираемся доказать, что душа или нечто другое, что остается жить после смерти, никогда не умрет? В любом случае, будет сложно определить возраст каких-либо обнаруженных нами душ. Если бы мы нашли очень старую душу, то все равно бы не смогли доказать, что она - вечна. В любом случае, она должна была бы иметь начало (если мы не верим в бесконечность первых сущностей). Но, что важнее всего, у нас не было бы гарантий в удостоверении ее бесконечного существования, если только под бесконечностью мы не понимаем то, что выходит “за пределы категорий времени вообще”. Утверждения последнего рода, в лучшем случае, имели бы форму постулатов или предположений, а не доказательств. Таким образом, тезис о бессмертии должен быть пересмотрен.
В конце концов, в бессмертие можно только верить, делать заключения о божественном мироздании только на основе не субстантивированной веры, а не на основе доказанного факта. Бессмертие - это выражение человеческой надежды на то, что некое божественное сущее каким-то образом даст нам возможность пережить смерть так, что мы сможем существовать вечно и/или что божество воскресит физическое тело и душу в некоторый момент времени в будущем и восстановит личную самотождественность и память.


Ценностный аргумент


Во многих религиях, вера в бессмертие важнее, чем вера в Бога, и, возможно, даже является ее основным психологическим фундаментом. Доктрина бессмертия - это не столько описательные утверждения о предполагаемой реальности, сколько нормативный идеал, постулированный для удовлетворения очевидной психологической жажды. Действительно, идея Бога обретает смысл потому, что человек оказывается лицом к лицу со смертью; вместе с бессмертием вводится Бог как решение проблемы смерти. Это - экзистенциально-психологический аргумент в пользу бессмертия, который защищали многие гуманисты, такие как Уильям Джеймс и Сантаяна. Этот аргумент включает в себя три фактора: (1) ответ на проблему смерти, попытку разобраться со смертью и преодолеть ее; (2) некоторое нравственное направление и приоритеты в том, что иначе казалось бы случайным и бессмысленным в мироздании; и (3) психологическую опору и поддержку, придание смелости и утешения обездоленным и испуганным людям, помощь им в преодолении тревоги, одиночества и отчуждения. Кант считал, что Бог, свобода и бессмертие - это недоказуемые постулаты моральной жизни и что они необходимы для завершенных оснований этики и для преодоления антиномии между счастьем и должествованием.
В этом этически прагматическом смысле, доктрина бессмертия интерпретируется не как истинное описательное утверждение о мире, но как нормативный ориентир. Сказать, что некто верит в бессмертие как в идеал, - не то же самое, что сказать, что бессмертие души существует в буквальном смысле этого слова.
Секулярно-гуманистическая критика этического аргумента в пользу бессмертия эффективна по нескольким основаниям. Гуманист считает, что доктрина бессмертия практически нереалистична и даже вредна. Она произрастает из страха и одержимости идеей смерти. Тот, кто верит в бессмертие, концентрирует свое внимание на смерти, но он старается отвергнуть ее устрашающую реальность. Для гуманиста это означает, что страх перед лицом конечности, смерти делает человека неспособным видеть жизнь такой, какова она есть на самом деле. Завороженность смертью имеет все признаки патологии, так как тот, кто подвержен этому состоянию, когнитивно не связан с реальностью. Это - незрелое и нездоровое отношение к жизни. Оно обостряет иллюзию бессмертия для того, чтобы успокоить боль в сердце при потере любимого человека, или смириться с собственным надвигающимся концом. Смерть - это источник глубочайшего ужаса. Мы не хотим сдаваться на его милость. Мы надеемся на то, что нам откроется новая жизнь, в которой реализуются все невыполненные желания. Эсхатологический миф дает нам возможность превозмочь боль.
Бессмертие - это символ нашей агонии перед неподатливым мирозданием и наше надежда па будущее освобождение, это упорное нежелание встретить жестокую конечность нашего бытия, зависимость и ненадежность, часто трагичность, человеческой жизни. Те, кто верит в бессмертие, верят также, что как-нибудь и кто-нибудь поможет нам найти выход из наших несчастий, сколько бы нам ни пришлось этого ждать; что это море слез можно преодолеть; и что в итоге, несмотря на наши нынешние страдания, мы снова встретимся с теми, кого мы любили и кто уже ушел от нас. Бессмертие предлагает терапевтическое утешение. В прошлом, когда болезни были слишком широко распространены, а жизнь большинства людей была так коротка, это еще имело смысл. Жизнь часто была “отвратительной, жестокой и короткой”, а тридцать три года - не нормой, а исключением. Таким образом, миф о бессмертии служил своего рода транквилизатором. Сегодня доминирует другое отношение к жизни. Имея на вооружении современную медицину и технологии, мы можем бороться со смертью другими способами. Мы стремимся продлить жизнь и сделать ее обильной и полной радости, насколько мы можем это сделать, т.е. до тех пор, пока не начнется естественный процесс умирания. В этих принципиально иных условиях жизни многие хотят поторопить смерть, если при этом испытывают боль, и принять неизбежность со стоическим смирением.
Таким образом, экзистенциальное мужество - это ключевая гуманистическая добродетель. Мужество жить настолько важно, как это показали Кьеркегор и Тиллих, что без него жизнь становится сложной и невыносимой. Для гуманиста недостаточно овладеть мужеством жить, т.е. просто выжить перед лицом несчастья; скорее надо культивировать в себе мужество стать, становиться. Другими словами, проблема для каждого из нас состоит в том, чтобы постоянно переделывать нашу жизнь, несмотря на все силы природы и общества, которые стремятся нас побороть.
Гуманист считает, что верящий в бессмертие снимает с себя моральную ответственность, так как не желает взять свою судьбу в собственные руки. Конечно, есть некоторые границы человеческой деятельности и независимости. Мы должны, как это делали стоики, отличать то, что нам под силу, от того, что для нас невозможно, но в том, что нам под силу, мы можем бросить уверенный вызов обстоятельствам и сделать в жизни как можно больше, созидать ее вновь, придавать ей все новый смысл, расширять границы человеческих сил и возможностей.
Здесь свобода выбора и действия человека - основной вопрос. Гуманисту не достаточно просто открыть и принять в акте веры мироздание как оно есть; гуманист стремится изменить его. Целью жизни не является открытие и понимание некоторой стационарной человеческой природы (дана ли она нам Богом или нет). Цель жизни в том, чтобы превзойти пашу природу. Именно так человек создает культуру. Мы, как некогда Прометей, укравший огонь и искусства у богов, постоянно искушаемы и мы беспрерывно переделываем наши судьбы.
Ключевое возражение, которое выдвигает гуманист против тех, кто цепляется за доктрину бессмертия, это то, что она подрывает этику. Человек не может быть полностью ответственен за себя и за других, не может быть созидательным, независимым, изобретательным и свободным, если он верит в то, что мораль имеет внечеловеческий источник. Рефлективное, скептическое, исследующее моральное сознание слишком жизненно важно для нас, чтобы его можно было относить к области трансцендентного. Мы в ответе за то, какие мы есть; и мы можем достичь счастливой жизни здесь и сейчас, если мы будем усердно работать и добиваться этого из сострадания к другим людям и из нашего желания достичь справедливости. Не надежда на спасение и не страх проклятия заставляют нас искать лучшего мира для нас самих и для других людей, но истинный моральный интерес, безотносительно к награде или наказанию. Нравственность - это область человеческой автономии, свободы и выбора.
С точки зрения гуманиста, верующие совершают печальную ошибку: они обесценивают и теряют большую часть своей жизни. Жизнь коротка, но она богата возможностями, она может быть прожита с подъемом и в изобилии. Болезненные, напуганные, робкие, не желающие воспользоваться своими шансами, они часто не могут сполна испытать щедрые радости жизни.
Обычно те, кто верят в бессмертие, полны предчувствий; их переполняет чувство вины и греховности. Слишком часто телесные наслаждение, секс и любовь подавляются, отрицается многообразие возможностей для новых наслаждений. Таким образом, многие люди променяли эту жизнь на будущую; но если обещание бессмертия обманет, что, как я полагаю, и есть на самом деле, то они потеряют многие важные ценности земной жизни. Обозревая их жизнь, можно видеть, как часто она оказывалась бесплодной; ведь было упущено столько шансов, столько возможностей из-за внутреннего страха и трепета перед смертью.
Многие теисты считают, что без бессмертия жизнь лишена смысла. Как странно и противоречиво это звучит. Это признание их собственной ограниченности как личностей. Именно доктрина бессмертия, как утверждают гуманисты, обедняет смысл жизни. Если кто-то верит в бессмертие, то здесь на земле мало что значимо. Все становится лишь приготовлением к смерти; жизнь превращается в комнату ожидания потусторонней вечности. Эта жизнь становится бессмысленной, так как в счет идет только следующая.
Удовлетворяет ли вера в бессмертие наши психологические потребности? Известно, что многие из тех, кто не верят в бессмертие, меньше боятся смерти и могут принять и встретить ее с большим достоинством, чем те, у кого эта вера есть. Неверующие в потустороннее люди могут развивать уверенность в себе как в личностях, независимое моральное сознание, обязательства перед общественной справедливостью или благополучием людей на земле. У таких людей могут быть “трансцендентные” идеалы, т.е. идеалы, превосходящие их самих. Они могут верить, что вносят свой вклад в то, что делает лучше жизнь других, или быть небезразличными к будущему человечества; у них есть столь же сильное, как и у верующих, чувство долга перед своими идеалами.
Гуманисты могут даже верить в “бессмертие” в метафорическом смысле: они преданы хорошим делам и последние переживут их самих. Но они борются за них не за награду или наказание, но потому, что в самой своей жизни считают их достойными того, чтобы за них бороться. Они стремятся делать то, что, как они полагают, принесет счастье будущим поколениям, пусть даже сами они не доживут до этого. Им не нужно для себя ничего за земными пределами, чтобы укрепить и выполнить свой нравственный долг. Последовательный секулярный гуманист не нуждается в доктрине бессмертия для того, чтобы его жизнь обрела смысл или чтобы мораль получила твердую основу.
Тем не менее, очевидно, что поиск трансцендентного выражает страстное желание человеческого сердца быть бессмертным и вечным. Этот импульс настолько силен, что вдохновлял и вдохновляет великие религии и паранормальные движения прошлого и настоящего, побуждает в целом разумных людей принимать ложные мифы и дорожить ими как предметом своей веры.


Далее приведу несколько других высказываний....

***

Когда начался первый бум изучения феномена «жизни после смерти», на одном из заседаний президент Академии медицинских наук Блохин спросил академика Арутюнова, который дважды переживал клиническую смерть, что же он все-таки видел. Арутюнов ответил: «Всего-навсего — черную яму». Что же это такое? Он все видел, но забыл? Или на самом деле ничего не было? Что это — феномен умирающего мозга? Это ведь подходит только для клинической смерти. А что касается биологической — вот оттуда уж действительно никто не возвращался.

Наталья БЕХТЕРЕВА — нейрофизиолог с мировым именем, академик, почетный член десятков научных обществ.

***

ШВЕЙЦАРСКИЙ профессор Олаф Бланк после наблюдений за состоянием своих пациентов в госпитале Женевского университета пришел к выводу: феномен, известный как «выход души из тела» во время клинической смерти, может быть вызван электростимуляцией мозга. В момент обработки током зоны мозга, ответственной за синтез зрительной информации, происходят нарушения восприятия, и больные испытывают чувство необыкновенной легкости, полета, душа как бы парит под потолком. В этот момент человек видит со стороны не только себя, но и то, что находится рядом.

***

Американский нейрофизиолог, доктор Брюс Миллер из Калифорнийского университета убежден, что душа — понятие философское, а ментальность и привычки человека можно как угодно менять при помощи хирургических инструментов. Недавно он исследовал мозг больных недугом, схожим с болезнью Альцгеймера. Оказалось, что, если болезнь поражала одну из височных долей — правую, поведение человека изменялось до неузнаваемости. «Многие верят, что жизненные принципы, выбор той или иной религии, способность любить — суть нашей бессмертной души. Однако это иллюзия, — говорит Миллер. — Все дело в анатомии: превратить примерного семьянина и прихожанина церкви в атеиста, грабителя и сексуального маньяка можно движением скальпеля».

Загробная жизнь

Загробная жизнь

Составитель Фомин А.В.

Разрешено к печати Издательским Советом Русской Православной Церкви.

Москва, «Новая мысль», 2007

набрано ред golden-ship, 2008

ISBN 978-5-902716-10-5



Книга о том, как живут за гробом умершие и как будем жить и мы после нашей кончины, с описанием того, что душа испытывает, слышит и видит вокруг себя в тот страшный момент, когда исходит из тела, и в какие места переселяется.




Материал «Смерти нет» впервые вышел из печати за границей в 30-х годах ХХ столетия, подписанный инициалами А.Н. и с тех пор неоднократно там переиздавался. Текст печатается по Мюнхенскому изданию 1949 года, осуществленному православным детским приютом «Милосердный самарянин».

В статье «Вера народов всех времен» использованы материалы из книги монаха Митрофана (Алексеева В.Н.) «Как живут наши умершие и как будем жить и мы после смерти» СПб., 1897 и из книги прот. Е.А. Попова «Вера в загробную жизнь» Пермь 1880

Во 2й и 4й главах использованы статьи из книги монаха Митрофана (Алексеева В.Н.) «Как живут наши умершие и как будем жить и мы после смерти» СПб., 1897.



СОДЕРЖАНИЕ



Предисловие

Глава1. ВЕЛИКАЯ ТАЙНА СМЕРТИ

Смерти нет

Что ожидает нас за гробом?

Вера народов всех времен в загробную жизнь

Воскресшие мертвецы

Явления с того света



Глава 2 ЗАГРОБНАЯ ЖИЗНЬ ДУШИ ДО ВСЕОБЩЕГО СУДА

Определение загробной жизни

Места пребывания душ за гробом

Периоды загробной жизни

О том, где пребывает душа в первые сорок дней после отделения от тела

Жизнь и деятельность души за гробом в первый период загробной жизни

Внутренняя жизнь и деятельность души

Союз и общение загробного мира с настоящим миром

Союз и общение душ в загробном мире


Местонахождение и описание рая

Определение блаженной жизни

Деятельность души в раю

Жизнь и деятельность в аду и в геенне

Обитатели ада и геенны



Глава 3. ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ ПРАВЕДНИКОВ И ГРЕШНИКОВ ПОСЛЕ СТРАШНОГО СУДА

Окончательный суд Божий

Конец века – мира

Откровения из жизни святых

Новый Иерусалим

Описание святыми отцами блаженства праведников

Вечное блаженство святых

Вечная участь грешников в будущей жизни



Глав 4. ЧЕМ ПОМОЧЬ УМЕРШИМ

Учение Церкви о спасении некоторых умерших грешников

Достоверные случаи прощения грехов усопшим

Значение жизни живых по отношению к загробной жизни умерших

Ходатайство пребывающих на земле о перешедших в загробный мир

Церковь и ее ходатайство

Дни поминовения усопших

Частное ходатайство оставшихся на земле родственников, друзей, знакомых об усопшем

Милостыня

О том, почему не всех живых ходатайство полезно умершим, и не всем умершим полезно ходатайство живых.

Значение третьего, девятого, сорокового и годового дней от смерти усопшего.

Польза живым от молитвы за умерших

Своевременность молитвы за умерших



Послесловие

Список использованной литературы.



ПРЕДИСЛОВИЕ

Что ожидает нас за гробом? Такой вопрос осмеливаются я предложить вашему просвещенному вниманию, - вопрос, по словам св. Афанасия Александрийского, чудный и дивный и сокрытый от людей. Кажется, нет другого вопроса, в решении и разъяснении которого так изнемогла бы мысль человеческая, как изнемогает она при представлении того, что будет с нами по смерти. Врата вечности, в которую погружаемся мы, отходя из настоящей кратковременной жизни, заключены от нас и закрыты темной завесой. Там нет ничего доступного нашим чувствам и нашему наблюдению, собирающему материалы для суждения о предметах, входящих в область нашего понимания. Тысячи и миллионы людей скрылись от нас в могиле и отошли в неведомый край, и ни один из них ни на миг не возвратился к нам, чтобы рассказать нам, что встретил он, по сокрытии тела его в могиле. «Никому из отошедших та тот свет, - говорит св. Иоанн Златоуст, - Бог не позволяет приходит и рассказывать о том, где и как пребывают души, отошедшие от нас, и это устроено с той целью, чтобы демон, воспользовавшись этим, не ввел что-либо от себя и не обольстил нас какими-либо призраками и обманами, и не распространял между людьми какого-либо нечестивого учения».

Но зачем, скажете вы, избирать для беседы такой трудный и темный предмет, сокрытый от нас Богом?

Это не утонченный вопрос науки, интересующий немногих, а один из самых жгучих, жизненных вопросов, неотвязчиво преследующих мысль нашу. Прошедшее, нами пережитое, мы оставляем позади и свои взоры устремляем вперед к развертывающемуся перед нами будущему, ожидая от него удовлетворения нашим желаниям, всегда новым, никогда не угасающим. Это будущее, постоянно стоящее пред нашими глазами, всегда более или менее предположительное, в конце концов ставит перед нами предел темнее ночи, за которым мы не видим никаких живых очертаний. Но чем гуще мрак, окутывающий последний день из отмежеванного нам круга времени и следующее за ним, тем напряженнее и неудержимее взор наш, взор всех, живущих на земле, который силится проникнуть сквозь густое темное покрывало, скрывающее от нас нашу будущую, предстоящую нам участь. Не только мы, длинным рядом прожитых лет приблизившиеся к последнему пределу земного бытия, стоим в трепетном недоумении перед вопросом о том, что с нами будет, когда холодная и мрачная могила покроет тленные останки наши, но и люди других возрастов, надеющиеся еще долго вращаться на земле, не могут устраниться от этого трудного вопроса, потому что «всем надлежит однажды умереть, а потом…»

А что потом? Во все века и у всех народов мы видим неустанные покушения перейти мыслью темные грани гроба и разъяснить, что скрывается за этими темными гранями. Но много ли света внесла в эту темную область мысль человеческая, предоставленная самой себе? Нет. Как прежде, столетия и тысячелетия назад, была покрытой густым мраком загробная участь наша, такой же неясной стоит она и ныне.

Где же найти нам разъяснение этой загадки, тревожащей мысль нашу? И не напрасно ли мы беремся за разъяснение утаенного от нас?

Мы не обещаем и не можем обещать вам полным светом освятить темную область нашего загробного будущего, скрытую от нас премудрым изволением Божиим. Но нам дан и указан некоторый просвет на эту темноту, указаны некоторые черты, по которым мы можем предполагать, что будет с нами, когда тело, оставленное душой, сокроется и истлеет в могиле. По этим чертам мы можем отчасти узнать наше будущее, можем видеть его, как зерцалом в гадании. Если Господу не угодно было даровать нам полное знание последней судьбы нашей, мы должны довольствоваться пониманием ее отчасти, в той мере, какая, для нашей душевной пользы, дана нам премудрым Управителем судеб наших.

Но прежде, чем приступать к постижению трудного и темного вопроса, мы считаем долгом, как подобает христианам, испросить божественную благодатную помощь для благоуспешного совершения предпринятого дела. Итак, призвав помощь свыше, с боязнью, как бы не сказать чего-либо противного божественной истине, приступаем мы к разъяснению трудного вопроса, нами поставленного, по существу своему всех нас интересующего.



ГЛАВА 1

ВЕЛИКАЯ ТАЙНА СМЕРТИ

СМЕРТИ НЕТ

Как часто в наше время раздаются голоса, твердящие, что жизни за гробом нет, что мир потусторонний – выдумка, что для человека все кончается смертью. Кто говорит это? Да, к сожалению, многие из так называемых «людей образованных», которые «сознательно или бессознательно содействуют пропаганде воинствующих безбожников» - антихристов, которые, отвергнувшись от Христа – Начальника жизни и смерти, тем самым встали на сторону диавола – начальника смерти духовной.

На чем же основано их мнение? Грустно и стыдно отвечать, а надо: на отсутствии опыта, на котором только и основывает свои знания рассудок, и на недостаточности религиозного образования, и на недостаточности , даже на полном религиозном невежестве, - ни знаний нет у таких людей, ни духовного опыта, никто из них не потрудился даже познакомиться (не говоря уже – изучить) и вдуматься в творения и жизнь великих наших подвижников, а сердце их, - гордо отрицающих все, что не поддается рассудку, - глухо и слепо к красоте и величию Божьего мира, чтобы созерцание этой красоты, их как св. великомученицу Варвару, привело к познанию Творца вселенной. Они, люди эти, верят лишь тому, что признает их разум, что познают лишь наши жалкие пять чувств; люди эти не хотят знать о жизни духа, лучшей и высшей части человеческой природы. Книг, отрицающих их однобокие понятия, они читать не желают, говорят с чужого голоса злословят о том, что сами не изучали. Ведь чтобы приготовить какое-либо кушанье или сшить сапоги, и то надо предварительно поучиться, а легко рассуждать в вере берется всякий, кому только пришла охота пофилософствовать, и даже не задается вопросом – честно ли так авторитетно рассуждать о том и отрицать то (мы уже не говорим о диавольских насмешках), о чем ты и понятия не имеешь? Особенно любят господа атеисты свои безумные разглагольствования подкреплять тем бесстыдным и совершенно ложным утверждением, будто все настоящие ученые не веруют в Бога. На эту удочку они поймали и ловят до настоящего времени многих простецов. А между тем, какая это бессовестная ложь! Мы потом в беседе этой словами самих ученых докажем, как ложно это гнусное обвинение, возводимое на них атеистами.

Можно всю жизнь прожить без Христа и без христианского учения. Можно не верить в христианское учение, можно без Христа сделать свою жизнь легкой и приятной; но нельзя без Него пройти через мрачную долину смерти и еще менее – через Страшный суд. Неверие старается скрыть это и от себя, и от других, выставляя свои, якобы, «убеждения», что «там», на «том свете» не может быть ничего страшного, вроде «ада» и «вечного мучения»… Но если можно скрыть от людей свой страх и свое опасение перед вратами смерти и будущей жизни, то это еще не значит их уничтожить, а тем более доказать, что ни ада, ни вечных мучений не существует. У более откровенных и честных из неверующих бывают такие часы и минуты, когда они свободно раскрывают пред людьми борьбу и скорбь своего сердца… Из сердца и совести многих тысяч Неверов нередко вырывается восклицание: «А что, если то что говорит Евангелие, это правда?» И это боязливое восклицание мы слышим в их шумном весели и в их насмешках и глумлениях над религией, и в их убежденных речах неверия. На все это можно сказать только одно: да, Евангелие говорит правду, в нем заключается Божественная истина, о которой говорит Иисус Христос: «Мое учение не Мое, но пославшего Меня. Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении – от Бога ли оно».

Нужно заметить вообще, что в предметах веры безопаснее меньше умствовать и больше верить: смиренное признание своего невежества иногда лучше знания. Пытливость человеческого ума с его гордыми притязаниями на «разоблачение» тайн веры, собственно, страшна не для небесной истины, ибо она выше всякого мудрствования, а для тех, которые злоупотребляют разумом. Восставать против небесного учения сомнениями и прекословиями – значит метать стрелы в небо: небо не страшится от них ран и поражений и не имеет нужды отражать их; они опасны для тех только, которые пускают их над своими головами.

Заметьте – неверующие всегда желают умереть внезапно, вернее избежать смерти через смерть бессознательную. Такое желание – или ощущение ужаса, или ощущение тупого отчаяния, скрытое под маской равнодушия. Во всяком случае, такая смерть есть результат жизни бессмысленной. Насколько легка, спокойна и радостна смерть истинно верующих христиан (вчитайтесь и вдумайтесь, как умирали наши праведники!), настолько она страшна и мучительна для неверующих или для людей, взявших свою веру не из Божественного Откровения.

Лев Толстой, например, создал свою особую веру и ему пришлось на 82 году жизни предстать самому со своей верой пред лицом смерти и умер он… жестоко и трагично. Это потому, что религия, которую он создал, была не прочная, призрачная религия. Она была лишь временной формой его успокоения. Он и перед смертью все еще искал Бога, не будучи доволен своей религией. Несомненно, что в последние годы он упорно думал о смерти, но… почвы под собой перед этой надвигающейся на него смертью он не чувствовал. Непрочность его религиозного мировоззрения была характернейшим свойством его рационалистической философии. Так, например, за два дня до ухода своего из Ясной Поляны, т.е. 26 октября 1910 года, в письме своем Черткову, высказывая свои воззрения на настоящую и будущую жизнь, прибавляет: «Иногда это мне кажется верным, а иногда кажется чепухой».

Но смерть захватила его врасплох, когда он не нашел еще истинной веры. Чтобы понять трагичность смерти Толстого, надо прежде изучить сущность его религии: он создал своего бога и бога безличного. Его понятие о Боге расплылось в отвлеченность. Толстой отвергает Христа, как Бога, отвергает Божественное Откровение. По Толстому, каждый человек познает в себе Бога с той минуты, как в нем родилось желание блага всему существующему. Такому человеку не нужно откровение свыше, он сам может быть своим откровением, им движет гордость, и гордость чисто сатанинская! По учению христианскому, религия берет свое начало в Откровении, исшедшем не от людей, а от личного, единого Божества; религия эта имеет свой источник в Иисусе Христе, а у Толстого, в его религии, центр тяжести – в человеке. Толстой 30 лет трудился над созданием своего религиозного миросозерцания, изучал Конфуция, Сократа, Зароастра, Марка Аврелия и… совсем не знал нашей святоотеческой литературы, целого ряда великих мыслителей, не имел понятия, что была за книги «Добротолюбие», что за философы были св. Исаак Сирин, св. Ефрем Сирин, св. Авва Дорофей и другие, создавшие наших русских святых.

Та же гордость мешала Толстому открыть признавать свои заблуждения, так сказать, покаяться всенародно, но в тайниках своей души он сам не уверен был в том, что писал о Христе и религии, только мужества не хватило сознаться в этом пред лицом всего мира. Учение свое, в котором Толстой называет веру в Св. Таинства «лжеучением», Толстой решил обнародовать в 1897 году с целью дать «полезное людям», а между тем, в 1904 г., после этого издания, когда умирал его брат Сергий и в предсмертные минуты решил приобщиться, то Толстой неожиданно для всех выразил самое горячее сочувствие этому решению и сам хлопотал о приведении этого решения в исполнение.

Перед смертью он бежит не к толстовцам, а к своей сестре – монахине, имея целью «близ нея пожить», и не едет туда прямо, а заезжает в Оптину Пустынь. Зачем? – с целью повидаться с оптинскими старцами. Но тут, в Оптиной, происходит нечто жестокое для Толстого: его к старцу не пускает противящаяся этому порыву более могущественная сила, которую «своими человеческими силами» он не мог победить всю свою жизнь. Сила эта – собственная гордость Толстого. Толстой идет к скиту, подходит к наружным дверям кельи старца, стоит перед дверьми, но не входит, поворачивает назад.

Темна и мучительна была смерть Толстого. Он был духовно одинок, несмотря на то, что толстовцы окружили его попечениями и спрашивали, чего ему хочется, он отвечал: «Мне хочется, чтобы никто мне не надоедал»…

По словам сестры Льва Николаевича, от него слышали в последние дни слова: «Что мне делать, Боже мой, что мне делать! Руки его были сложены как на молитву»…

Смерть Толстого была длительная, при полном сознании, смерть философа, не обретшего успокоения в своей философии и притом, что всего мучительнее, философа, находившегося под надзором своих учеников, слепых в своем рабском поклонении его заблуждениям.

Религия Толстого, поставленная перед лицом смерти, не дала ему успокоения; последние дни Толстого были днями мятущегося человека, «не знающего, что ему делать».

Теперь послушаем о другом «властителе дум» - Гейне. Он известен, как неверующий и насмешник, для которого не было ничего святого: яд, который он вливает в сердца незрелых юношей, был бы менее вредоносен, если бы читатели Гейне знали о происшедшей перемене в убеждениях поэта в последние годы его жизни. Гейне заражал и заражает читателей не только религиозным вольномышлением, но и циническими остротами о половых отношениях.

Между тем в параграфе 7-м своего завещания он пишет: «Четыре года уже прошло, как я отбросил всякую философскую гордость и вновь пришел к религиозным идеям. Я умираю с верою в вечного Бога, Творца мира, и призываю Его милосердие на свою вечную душу. Я скорблю, что непочтительно отзывался о святых предметах, но я к этому увлечен был не столько внутренним расположением, сколько духом времени. За то, что я почти бессознательно оскорблял добрые нравы и целомудрие, Боже, прошу Тебя простить меня». Об этом параграфе завещания умалчивают заграничные и русские издатели сочинений Гейне. Им ради корыстных и партийных целей надо сохранить за Гейне репутацию невера и циника, ибо это не переносит его в лагерь «консерваторов» и увеличивает спрос на его сочинения.

Но возвратимся к нашей нечуткости, к нашей индифферентности. У нас царит бесконечное невежество в области богословско-религиозного знания, есть даже много интеллигентов, которые наивно хвалятся этим крепким пробелом своего образования. Люди, легко относящиеся к вере, никогда не читали наших первоисточников, не мало людей, которые даже никогда не читали Св. Евангелия, не будем даже говорить о том, что они никогда не пробовали жить жизнью духа, т.е. путем опыта познать наше христианское учение.

Неверы упорны в своем отрицании, но ведь нельзя не видеть, что религиозная истина по самой своей природе допускает не рассудочный, а только опытный путь ее усвоения – и все-таки не делают никакой честной попытки идти к своей цели по пути опыта. Неверующие всегда признают знамением только то знание, которое опирается на опыт, на факты и если б кто сказал им, что совсем не верит в выводы химии и физики, то, несомненно, они такому ответили бы, что в химии или физике, конечно, ничего не изменится от их неверия, вызванного незнанием, что скептик никогда не изучал опытным путем химии и физики.

Физический мир познается физическими опытами, а духовный мир – опытами духовными, а потому, кто позволяет себе судить о христианстве от имени разума, безличных опытов в области христианской, тот идет не путем разума, сколько бы он не ссылался на разум, а действует, мягко выражаясь, как глупый…

Пора понять, что и в религиозном знании, как везде, разум должен обратиться к обычному для него опытному пути знания, вне которого он теряет свою правоспособность и осужден на совершенное бессилие. Необходимо обратиться к изучению богословской литературы для ознакомления с учением христианства не из вторых и третьих рук, без посредства Ренана и Толстого, и не относиться с презрительным невежеством к книгам людей, многие годы своей жизни проведших в служении Богу, очищая и просветляя свой дух, и находивших в этом радость и смысл, и цель своей богатой духовным опытом жизни.

В нашей интеллигенции, невежественной в богословии, отсутствует, кроме того, чувство греха настолько, что слово «грех» звучит для интеллигентного уха почти так же далеко и чуждо, как «смирение». Вся сила греха, его влияние на всю человеческую жизнь, - все это остается вне поля сознания интеллигенции, находящейся как бы в религиозном детстве. Покаянное настроение духа должно неизменно сопутствовать человеку во всех стадиях его духовного развития, и если нет его, то человек стоит на ложном и опасном пути, и он далеко от спасения.

Убедиться в Божественном происхождении Священного Писания можно одним средством: надо слушаться этого учения, жить по его правилам, отведать и вкусить этого учения, тогда убедишься, что оно не простое, а Божественное; тогда узнаешь, как совершен закон Господен и какая отрада в нем для души. Скажем, быть может, кто: «Я тогда стану жить по учению Св. Писания, когда вполне уверюсь, что оно, точно, Божественное», но возможно ли так увериться? Если бы вам предложили известную пищу и сказали, что эта пища самая вкусная и здоровая, то, не отведав ее, узнали бы вы, что она действительно вкусна и здорова? Вспоминаются слова одного старца, к которому однажды пришел некто и заявил: «Бога нет!» Старец тихо и смиренно ответил: «А куда же Он девался? До тебя все был, а теперь уже Его нет!»… В простоте слов старца заключен такой глубокий, ясный ответ, что трудно придумать еще что-либо столь ясное и основательное. Надо помнить: без меня – спасти меня нельзя! Надо, чтобы ты сам пожелал заняться очищением твоего сердца и тогда начнет в тебе господствовать дух, а не тело. Чтобы дать господство духу, надо побороть то, что ослабляет дух.

Путь Богопознания – во внутреннем духовном опыте. И люди, отдавшие всю жизнь свою на точное исполнение завета Христова, здесь, еще на земле, вкушали радость небожителей, невидимый мир для них был реален, близок так же, как земной, они поднимались на такие вершины духа, что им повиновались силы природы.

Ведь среди авторов богословских творений были не только простецы-пустынники (столь немилые сердцу наших Неверов), а люди глубоко образованные, даже философы, обладавшие сведениями по всем отраслям знаний и обладавшие ими в такой полноте, которая нам, теперешним интеллигентам, и не снилась. Для примера укажем на одного из них – св. Василия Великого. Он изучал науки в знаменитой Афинской школе, привлекавшей к себе в то время цвет ума и таланта. Изучил он ораторское искусство, астрономию, философию, физику, медицину, естественные науки. Был красой и гордостью своих профессоров. Но все светские знания не могли насытить его ума, искавшего нечто высшее – небесного озарения – и по окончанию курса он отправился в те страны, где жили христианские подвижники и где он мог вполне ознакомиться с истинно-христианской наукой. Был в Египте, Карфагене, Сирии и Палестине. Там он нашел и духовное руководство, и большое собрание богословских творений, прилежно и долго изучал их…, и побольше был образован, чем многие из нас, нынешних интеллигентов! После долгого отсутствия, возвратясь в Афины, он захотел увидеть своего любимого профессора, который был язычником, чтобы обратить его в христианство (что ему потом и удалось) и тем заплатил ему за все доброе, полученное от него. Долго искал его, наконец, нашел у городской стены, где, по обычаю того времени, профессор рассуждал с другими философами о каком-то важном предмете и никак не мог решить некий замысловатый вопрос. Набросив плащ на лицо, св. Василий прислушивается к спору; потом, оставаясь неузнанным, вступает в разговор, блестяще решает затруднявший всех вопрос и, со своей стороны, задает вопрос своему учителю. Все недоумевают, кто бы мог так отвечать, так возражать знаменитому философу, а учитель говорит: «Это или какой-либо бог, или Василий!», т.е. он хотел сказать, что св. Василий имел разум, превосходивший обычную человеческую мерку ума и в этом отношении приближался к богам. И сочинения таких людей находятся в презрении!..

Неверующие гордо заявляют, что разум не признает сверхчувственного мира, потусторонней жизни, но они забыли, что мудрейший из смертных – Сократ – сознавал, что все, что человек знает и что может понять – ничто в сравнении с тем, чего он не знает и не понимает. И это признание Сократа в немощи человеческого ума имеет всю силу убеждения, потому что мудрец приобрел это сознание опытом целой жизни, посвященной исканию истины. До него философия занималась почти исключительно созерцанием внешней природы, не обращая внимание на мир нравственный. Сократ открывает этот мир, оставляя внешнюю природу, в основании своей мудрости полагает самосознание и в глубине человеческой души находит свидетельство о Боге. Он веровал в Бога Единого, Невидимого, Творца и Промыслителя мира. Бог, по учению Сократа, есть Устроитель и Виновник всего. Он один мудр и пред Его премудростью человеческая мудрость малоценна и даже ничтожна. Язычнику, воспитанному в своей чувственной религии, трудно было возвыситься до идеи о Боге Невидимом. «Да ты не видишь своей души, - говорил Сократ, - которая, однако, господствует над твоим телом, следовательно, можешь сказать, что в тебе нет и ума, и что все ты делаешь случайно. Ясно, что душа царствует в нашем теле, но она невидима. Знай, что невозможно видеть лицо Бога, довольно с тебя видеть дела Его, чтобы поклоняться им и чтить их. Тот, кто устроил и объемлет весь мир, в Ком вся красота и благо, созерцается в своих великих делах, но не видим в Своем домостроительстве. Подумай, что и солнце, которое кажется для всех видимым, не позволяет, однако же, пристально смотреть на себя, и если бы кто с наглостью устремил бы на него глаза – потерял бы зрение».

Такое Божество, возражали Сократу, так высоко и величественно, что не имеет никакой нужды в человеческом поклонении.

«Так что же? – сказал мудрец, - чем выше То существо, Которое удостаивает тебя приносить Ему поклонение, тем усерднее ты Его должен чтить. Бог, хотя и невидим, - продолжал он, - печется о людях, видит все в мире и все объемлет Своим промышлением». Последнюю мысль Сократ раскрывал с особенной силою и любовью: «Ты согласен, - говорил он, - что твой ум, живя в твоем теле, управляет им как хочет; должен согласиться и на то, что Ум, живущий во всем, - все устрояет так, как Ему угодно. И твое око может простираться на много стадий, а око Божие будто не может обнять все одним взором? И твоя душа может обтекать мыслью и здешние места, и страны Египетские, и Сицилийские – неужели же Божья мысль не в силах обнимать все существующее?»

Высокое мнение имеет Сократ о человеческой душе, возвышает ее над всем видимым и временным и, вместо безотрадного и безжизненного бытия в царстве теней, возвещает жизнь бессмертную и лучше настоящей, в союзе с Божеством благим, не таковым, каковы боги, признаваемые языческой религией. «Человеческая душа, - говорит он, - более чем другое человеческое причастна Божеству. Она видимо управляет телом, хотя сама невидима. Посему человек мыслящий не должен презирать невидимое, но, изучая его силу из действий, читать в душу Божественное». Самопознание открыло Сократу, что душа по природе есть существо причастное Божественному естеству. Предсмертные речи Сократа проникнуты верой в бессмертие и во всеблагое Божество, хотя философ по привычке или по иной причине и говорит об этом Божестве языком многобожника. «Если бы я не дума, что пойду к иным богам, мудрым и благим, и к отшедшим людям, которые лучше здешних, - то, конечно, я был бы не прав, равнодушно смотря на смерть. Но теперь знайте, что я надеюсь увидеться с добрыми людьми, хотя этого и не могу доказать решительно; но что я предстану пред могущественными богами, всеблагими, - будьте уверены; это я могу доказать решительнее, нежели что другое, по сему я не скорблю, но уверен, что умершие существуют и что добрым там гораздо лучше, чем злым». Прочитанным легко опровергается распространенное мнение многих, что будто ученые и образованные люди не верят в Бога и бессмертие души. Следя, постепенно, от древних веков до наших дней, - справедливы ли слова воинствующего атеизма, что образование и ум отвергает веру в Бога и потусторонний мир? Приведем сначала мнение другого язычника – философа Платона, язычника, говорим, и, быть может, неверующие и маловерующие христиане – устыдятся!

Слово Платона остается последним и заключительным словом древней философии и древнего мира о будущей жизни человека. «Душа человека бессмертна, - говорит Платон, - все ее надежды и стремления перенесены в другой мир. Истинный мудрец желает смерти, как начала истинной жизни. Потустороннее – предмет его созерцания, всех его помыслов. В том только мире открывается истинная сущность вещей. Здесь мир сам по себе не имеет никакой цены, но имеет значение только по отношению к другому, как его отображение, подобие». В этом заключается величие Платонова учения, возвышающего и устремляющего душу к свойственной ей свободе, к свободе над всеми чувственными ограничениями.

Из туманной дали веков звучат нам эти голоса, но возьмем другие книги, другое время: прислушаемся к голосу человека более близкого к нам по времени, человек этот – великий Гете. Вот его слова: «При мысли о смерти я совершенно спокоен, потому, что твердо убежден, что наш дух есть существо, природа которого остается неразрушимой и непрерывно, вечно будет действовать; он подобен солнцу, которое заходит только для нашего земного сна, а на самом деле никогда не заходит».

Математик Коней говорил: «Я христианин, я верую, что Иисус Христос был Бог, сошедший на землю; верую, как Тихо де Браге, Коперник, Ньютон, Паскаль, Лейбниц, как все великие астрономы, физики и математики. Во всем христианском вероучении я ничего не вижу, что сбивало бы с толку мою голову, было бы ей вредно. Напротив, без этого святого дара веры, без знания о том, на что мне надеяться, и что ожидает меня в будущем, душа моя в неуверенности и беспокойстве металась бы от одной вещи к другой, и эта тревога души и неуверенность в мыслях есть то, что нередко производит отвращение к жизни и может в конце концов привести к самоубийству».

«На наших глазах, - пишет французский историк Тен, - и на виду истории, совершается превращение образованных людей и целых классов в зверей там, где христианская вера забывается. Христианство – это великая пара крыльев, необходимая для того, чтобы поднять человека выше его самого, выше его пресмыкающейся жизни и его ограниченных кругозоров. Всегда и всюду, в течение 19 веков, как скоро эти крылья слабеют, или их разбивают, общественная нравственность понижается».

«Религиозное обучение, по-моему, - говорит Виктор Гюго, - в настоящее время более необходимо, чем когда-либо. Чем больше человек растет, тем более он должен веровать. Несчастье и, можно сказать, главнейшее несчастье нашего времени, составляет стремление все ограничить этой жизнью. Ставя для человека конечным пределом и целью земную материальную жизнь, люди увеличивают свои бедствия отрицанием будущей жизни».

Материализм говори: то, что мы называем духом, душою, мыслью, и т.д., - есть произведение мозга; от свойств мозга зависит и свойство мысли; душа есть только функция телесного организма. Фохт, например, говорит: «Пусть покажут нам душу». В таком случае мы можем сказать таким вопросителям: «Пусть покажут свой ум!»

Почему, например, в преклонном возрасте, часто даже при смерти, когда мозг, следовательно, совершенно сморщен и уже начинает отказываться от исполнения своего назначения, - могут иметь место поразительнейшие проявления духа, и последним словам умирающего придавалось во все времена особое значение? Это наглядно показывает, что душа не есть одно и то же с функцией мозга. Конечно, мозг есть орган мышления, орудие духа. Но всякий инструмент требует играющего на нем, иначе он будет нем, хотя бы в его струнах и заключались все звуки. Материализм смешивает необходимые условия деятельности с причиной ее.

Материалистам можно напомнить глубокую мысль Иннокентия, архиепископа Херсонского, в пользу мнения о бессмертии души: «Если бы душа была одно с телом, - говорит он, - то болезни тела должны были бы отзываться на всех, так называемых, душевных способностях, а мы видим часто, что при совершенном измождении тела, в крайних страданиях, сохраняется некоторыми людьми совершенно полное владычество над всеми муками телесными».

Что думают о Боге и о бессмертии души современные нам мыслители и ученые? Трудно было бы в отдельности пересказать то, что они дали нам в опровержение распространенного мнения, будто наука отрицает Бога, и вечную жизнь: лучше расскажем о результатах анкеты по вопросу о бессмертии, с которой Роб Томсен из Чикаго обратился к ученым и мыслителям всех стран, в том числе и России, в начале 20-го века. Ответы размерами от нескольких строк до больших трактатов были собраны в большую книгу под названием: «Доказательства в пользу загробной жизни. Собрание мнений некоторых выдающихся ученых и мыслителей о будущей жизни».

Из сорока семи ответов подавляющим большинством голосов (39 против 6) даны положительные ответы, притом основательно мотивированные, чего совершенно нельзя сказать об отрицательных ответах двух и уклончивых четыре; двумя же не дано никакого определенного ответа. Среди этих тридцати девяти ученых встречаются имена высокого ранга, как физик Крукс, психолог В. Джеймс, психофизик Рише, биолог А.Р. Уоллес и др.

Разлад между верой и разумом наблюдается лишь там, где вера слаба. Если неверующие находят много непонятного в учении о Боге, то это само собой объясняется тем, что само Откровение пришло к нам не из нашей сферы знания и жизни, а из тех беспредельных сфер бытия, где живет и открывает Себя Верховное Существо. Все возражения разума против Откровения падут сами собою, потому что они большею частью основываются на том, что разум не хочет поглубже вникнуть в высшее Откровение.

Не с умом имеет непрерывную борьбу Св. Церковь, а с «превозношением» ума. С умом, сознающим свою силу и немощь, и широту своего разума, и границы своего познания, - религия не враждует.

Разум далеко не всемогущий царь, он часто слеп и беспомощен: какой рассудок может открыть в цветке запах, когда бывает насморк? Рассудок не может быть единственным условием религиозного познания; для исследования духовных явлений нужен и метод духовных, сердечно-сознательный. В сердце концентрируется жизнь человеческого духа. Идея о тесной связи Богопознания с сердцем выражается в терминологии, как: «разумеют сердцем», «очи сердца», «несмысленные сердцем» и т.д. Добрая жизнь, по свидетельству опыта, является одним из лучших средств к познанию Бога и Его откровений. «Добродетель делает богословом», - говорит святой Иоанн Лествичник. Разум – сила исполнительная, а сила руководящая принадлежит сердцу. Разум может с помощью своих знаний раздробить скалу, сплющить глыбу металла, но смягчить сердце жестокое, сердце черствое – не в его власти. Если человек по своей природе хищная личность, то образование только изощряет ему зубы и оттачивает когти. Св. Евангелие 20 веков тому назад провозгласило: «Из сердца исходят помышления злые и благие».

Божественный сердцеведец Христос Спаситель первый указал миру, что единственный источник общественной, политической и всякой исторической жизни есть дух человека, и что чем он совершеннее, тем совершеннее будет и все созданное. Если вы хотите, чтобы изменилась окружающая вас жизнь, говорит христианство, изменитесь сами, воспитайте ваше сердце.

Братская любовная жизнь, Царство Божие на земле возможны, только их надо искать не где-нибудь вокруг, не в чем-нибудь внешнем, а внутри себя, в своем сердце. Сердце – не область влияния науки, а царство религии. Признавая истинным лишь то, что воспринимается нашими несовершенными пятью чувствами при освещении разума, наши отрицатели – материалисты гордо и смело отвергают все, что не поддается их наблюдению – мир сверхчувственный, невидимый, таинственный, сокрытый от восприятия внешних чувств, тот мир, который выходит из пределов нашего знания. А между тем истинная наука не отрицает той великой и вечной истины, что человек состоит не из одной только невидимой физической природы, или субстанции, но из особого, невидимо-таинственного, неосязаемого животворного начала, которое мы, верующие, называем душою, созданною Творцом по образу и подобию Своему. Даже многие из материалистов называют эту душу «основой или причиной жизни организма», «таинственным животворным началом», «источником жизни тела» и т.д.

Отсюда следует, что объектом ведения внешних чувств служит видимый окружающий мир, а объектом ведения внутренних чувств духовных, веры сердца – невидимый мир, насколько дано его познать человеку. Ибо даже простая логика говорит нам, что если для внешних чувств и ума человека есть предметы ведения и созерцания, то непременно должны быть предметы ведения и для духовных его чувств.

Как есть в человеке высшее духовное начало, то непременно есть сходное ему начало и вне его. Наше тело черпает нужные материалы для своего существования из внешней природы и без пищи долго существовать не может. Откуда же черпаем мы духовную пищу для возвышения и усовершенствования души и сердца по образу и подобию Бога? Разумеется, из сродной нам природы Божества, для чего существуют молитва, чтения Слова Божия и Св. Таинства.

Заметьте, что желание жить, жить всегда, которое находится в сердце каждого человека, дано Создателем не без цели. Это есть как бы первое указание на бессмертие души, как бы первое побуждение готовится к жизни будущей. Желание жить как бы связано с желанием счастья, которого ждет всякий.. Эта жажда счастья не утоляется здесь, следовательно, должна быть жизнь будущая, где бы могло исполниться это пламенное желание нашего сердца. Мы видим, что Бог, влагая в природу человека известные желания, дает вместе с тем и средства к удовлетворению их. Мучимые жаждой, мы можем напиться; голод мы можем утолить пищей; устав от труда, мы чувствуем нужду подкрепить и обновить свои силы покоем и благодетельный сон подкрепляет их и обновляет. Но счастья мы ждем беспрестанно, и никто не может нам дать его. Неужели это счастье нигде не существует? Неужели Бог вложил в нас это желание, не имея намерения удовлетворить его когда-нибудь? Нет, промысел Божий, который доставляет нашему телу все блага земные, не может навсегда оставить нашу душу – алчущую счастья. Так как счастье не находится здесь, то оно должно существовать за пределами нашей жизни, в жизни будущей, в недрах Божиих. Есть другое желание, близкое желанию счастья, - это желание усовершенствования, которое по кратковременности нашей жизни земной не может быть удовлетворено здесь. Нам кажется разумным думать, что Бог, даровавший нам это желание, - удовлетворит его в жизни будущей.

Заметьте, что способности нашего сердца и нашего разума не развиваются и не усовершенствуются до такой степени, до какой могли бы развиваться и усовершенствоваться. Но Бог не оставляет Своих произведений неполными, неоконченными. Следовательно, надо полагать, что по Своей премудрости Он бережет для нашего духа другую жизнь, где человек сделается тем, кем может быть. Человек способен каждый день приобретать новые познания. От детства до старости сколько успехов он может сделать в науках! Как он может усовершенствовать себя в благочестии! Однако же он умирает, и его умственное и нравственное образование остается неоконченным. Он мог бы еще более усовершенствоваться и в том, и в другом; он мог бы еще лучше изучить чудные явления мира Божьего; он хочет совершенно искоренить в своем сердце пороки, и на место их насадить добродетели, словом, мог бы еще более приблизиться к тому идеалу, который указан Самим Богом, но смерть останавливает человека прежде, чем он окончит тот путь, который должен был бы пройти. В таком случае Бог оставил бы Свое дело неоконченным, скажем более, Он попустил бы человеку умереть навсегда в ту минуту, когда человек наиболее способен усовершенствоваться! Но можно ли представить, чтобы Мудрый Строитель набросал кучу песка на мраморный фундамент, вместо того, чтобы окончить здание? Можно ли представить, чтобы отец, дав превосходное образование своему сыну, запер бы его на остальное время его жизни в четырех стенах, вместо того, чтобы позволить ему продолжить учение и собрать плоды своего воспитания? Так и здесь, невозможно, чтобы тот, который любит добро, который стремится к совершенству, идея которого и чувство даны ему Богом, был оставлен на пути своего усовершенствования. У кого из нас нет желания узнать лучше чудесные законы природы, по которым Промысл управляет миром? У кого нет желания узнать Виновника всего существующего? Какое дитя не желает видеть отца, которого оно знает лишь по благодеяниям, полученным от него? Разве Бог дал бы нам возможность возноситься мыслью к Нему, если мы не должны наслаждаться более ясным созерцанием Его природы, Его совершенств, конечной цели творения мира и т.п.

Прекрасен образ души, совершенствующейся в истине и добродетели! Неужели Бог уничтожил бы ее прежде, чем это усовершенствование будет окончено? Совершенство, как и счастье, растение не из здешнего мира: оно принадлежит другому царству. Всякое растение имеет почву, климат ему свойственный, но для совершенства нет здесь родины. Где же оно, если не в будущей жизни? Человек есть венец всякого земного творения, но это творение не окончено.

Мы – только камни, предназначенные войти в сооружение великолепного здания, мы находимся в подготовительной школе, где получаются только начала учения, мы проходим только детский возраст того длинного века, имя которого – вечность. Смерть только совлечет с нас земную и грубую оболочку, недостаточную для нашего будущего существования. Когда мы припомним, что люди, имевшие самое чистое сердце, непрестанно боровшиеся с врагами духовными и прославившие себя множеством побед, как, например, св. апостол Павел, не были уверены и после непрерывных трудов, что достигли совершенства, к которому стремились, когда подумаем, что Господу должно же быть приятно видеть те успехи, какие делают в благочестии Его создания, приятно видеть, как они все более и более приближаются к уподоблению Ему, - тогда нельзя себе представить, якобы Господь оставил их на половине пути к добродетели, чтобы Он в награду за их заслуги даровал им смерть, уничтожение. Это не сообразно с благостью и мудростью божественною.

Наши «мудрецы» сразу хотят понять мир духовный, сверхчувственный, но как они дерзают так врываться в этот мир таинственный, когда даже земное не все для нас понятно? Знаем ли мы, что такое холод, свет, эфир, электричество, сила тяготения, меняющиеся с каждым пятилетием. Если же земное мы так мало понимаем, как же нам понять небесное? Но гордых сынов века нашего ничто не смущает, они проповедуют, что вся вселенная произошла сама собою. Мнение это не ново, оно существовало уже в древности. Еще Цицерон говорил, что производить мудрое устройство мира от случая – нелепо. «Могу ли, - пишет он, - не удивляться, слыша мнение, будто какие-то тела, увлекаемые неизвестной силой и тяжестью, стремились куда-то и случайным столкновением их произведен этот благоустроенный и прекрасный мир? Если это возможно, то почему же не допустить и того, что стоит только всыпать на землю бесчисленных отлитых из золота букв, и из них составится чудесное литературное произведение. Если столкновение атомов могло произвести целый мир, то почему же это не может составить храма, или дома, или города, что было бы проще и легче?»

Английский философ Бэкон сказал, что нужно ум свой приспособлять к величию Божиих тайн, а не тайны эти втискивать в тесные рамки ума. Подумайте, как муха может что-либо понять в плане какого-либо архитектора или инженера?

Французский математик Паскаль в этом же смысле высказывался, что высший подвиг рассудка, - признание, что существует бесконечно много явлений, превосходящих человеческий рассудок. Божественные вещи надо сначала возлюбить, а потом можно будет отчасти понять. Где у человека тот масштаб, та марка, которыми он мог бы проверить Божью беспредельность? Существо Божие выше всякого познания не только человеков, но и Ангелов, Он есть «Свет неприступный». Если пред сотворенным светом видимого солнца изнемогает наше око, как неизможет око нашего ума перед Светом Вечного Солнца духов, пред Которым и высшие из Ангелов закрывают свои лица. Ограниченный ум человека относится к Богу – предмету познания, как горсть к морю и даже менее, чем горсть. Можно ли горстью исчерпать море? И если бы и возможно было это, потому, что море имеет пределы и меру глубины, то все же невозможным оставалось бы малым сосудом разума человеческого исчерпать бездну премудрости Божьей, которой широта беспредельна и глубина безмерна.

Кроме природной ограниченности нашего ума, естественному Богопознанию препятствует греховное помрачение его. «Удивляюсь я тем немалочисленным людям, - говорит Симеон Новый Богослов, - которые не трепещут богословствовать о Боге, будучи исполнены грехов… Мы, незнающие ни самих себя, ни того, что перед очами нашими, с дерзостью и бесстрашием приступаем философствовать о том, что непостижимо для нас, особенно будучи пусты от благодати Св. Духа, просвещающего и научающего всему»…

Будет время, когда многие тайны будут нам открыты вполне, но для этого мы должны пройти долгий и весьма ответственный путь правильного духовного развития.

Ведь и детям кажется многое чудом.

Глубокая вера в один разум есть самое жалкое идолопоклонство! Для чего приходил Христос на землю? Для спасения людей, не правда ли? Но если для спасения, то, стало быть, самое роскошное «общее образование», каковым кичился древний мир, - не было спасительным.

Ко времени Христа человечество умело строить так называемые «чудеса света». Оно имело акрополи и капитолии, дивные храмы, прекрасные театры, богатые библиотеки, школы, гимназии, студии, фабрики, мастерские. Ко времени Христа уже давно сказали свое слово Сократ, Платон, Аристотель, Пифагор, Эпикур, Зенон; отгремели великие ораторы, трагики и поэты. Уже если говорить правду, тогдашнее «светское образование» было не ниже нашего и несравненно благороднее, несравненно ближе к великим инициаторам поэзии, философии и науки. Тем не менее мир тогдашний погибал. Потребовалось не светское образование, а некое священное откровение, некая небесная тайна, которую объявил Христос миру в очень не многих поучениях. Если выбрать из четырех Евангелистов одни лишь слова Христа, их наберется всего лишь на десяток страниц. Как же получилось, что тогдашняя тысячелетняя цивилизация вела человечество к погибели, а простой и кроткий закон Христа – к спасению?

Все Евангелие, этот великий факт христианства, есть опровержение чудовищной мысли, будто смысл человеческой жизни лишь в науке и рассудке. Вот что говорит известный физик Гирн: «Господствующее в материализме учение о «вечности материи и круговращении миров» не основано ни на каком факте, ни на одной, самой отдаленной аналогии, соответствующей самым известным фактам. Того, что можно было бы назвать мировоззрением научным – нет и не дано наукой. У науки нет единого общеобязательного для всех ученых своего, так сказать, официального мировоззрения, а если, говорит Роберт Майер, поверхностные умы щеголяют отрицанием существования чего-либо высшего, сверх-материального и чувственно-воспринимаемого мира, то такое жалкое притязание отдельных умов не может быть поставлено в вину науке.

Полная несостоятельность и лживость естественно-научных теорий, позитивных мудрствований, воюющих против Бога и христианства, доказывается тем, что многие из этих теорий, как «построенные на песке», совершенно разрушились и пали в глазах ученого мира, хотя прежде считались чуть ли не за общепринятую непреложную истину. Односторонность и несостоятельность их, таким образом, высказалась их недолговременным существованием. Только Богооткровенное учение, заключенное в Библии, пережило и переживает века, несмотря на козни многочисленных врагов. Библия написана не одним автором и произошла мало-помалу в течение примерно 1400 лет. Она состоит из 76 отдельных книг; в ее составлении участвовало множество различных авторов, людей самого разнообразного общественного положения, - ученых и не ученых, царей и рабочих, духовных и земледельцев, государственных мужей и пастухов. Содержание Библии составляют: история, пророчества, послания, законы или религиозно-нравственное учение, - чрезвычайно разнообразное содержание! Но от первой до последней страницы Библию проникает один и тот же дух, одни и те же основные взгляды. Если же переплести в одни том какие-нибудь другие сочинения, ну, хотя бы лучшие сочинения по медицине, появившиеся в течение 1400 лет и потом лечить по этой книге больного, то никому от такого лечения непоздаровилось бы, и мы не желали бы быть на месте больных… То же самое и еще более нужно сказать и о других сочинениях, например по философии. Откуда же происходит удивительное единство Библии и как его объяснить? Эта удивительная гармония, проникающая все в Библии от начала до конца, служила главным доказательством богодухновенности Священного Писания еще у Бенгеля, одного из великих богословов-библеистов прошлого века.

Опыт духовный свидетельствует о близости нашему духу Духа Божия, о воздействии Божества на душу, входящую в живое общение с Ним; в этом чувстве присутствия или близости Божества и состоит самая сущность религиозного чувства или веры. Все хорошее в человеке и в человечестве, - говорит Влад. Соловьев, -только в соединении с Божественным предохраняет от искажения и извращения. Как только нарушена Богочеловеческая связь, так сейчас же нарушается (хотя сначала и незаметно) нравственное равновесие в человеке.

Темная сила уже во времена апостолов воздвигала своих борцов против нашей веры. Много веков тому назад любимый ученик Христа сказал: «Не всякому духу верьте, но испытывайте духов – от Бога ли они, потому что много лжепророков». Забыли мы эти слова! Многие из нас с жадностью набрасываются на оккультизм, спиритизм, теософию, не вдумываясь в сущность этих учений, и ослепленные, бредут к пропасти, сами того не сознавая.

Возьмем, например, хоть теософию: она отрицает вечные муки, отрицает Страшный суд, говорит, что только от самого человека зависит его дальнейший прогресс, что благодать свыше совсем не нужна (древнее диавольское искушение: будьте как боги), учит о перевоплощении, о нескольких жизнях на земле одной человеческой личности, и как будто в этих существованиях личность постепенно развивается в хорошую сторону, а христианин должен же знать, что учение о перевоплощении осуждено Вселенским Собором и предано анафеме, ибо сказано в Священном Писании: «Однажды умереть, а потом суд».

Надо поражаться этому ослеплению христиан! Хоть бы раз, увлекаясь теософией, задали они себе вопрос: зачем же тогда Иисус Христос сходил на землю и страдал за нас, если так легко можно достичь нравственного идеала своими силами, без помощи свыше, - стоит только пожить то во времена фараонов, то в эпоху крестовых походов, то среди краснокожих в Америке! Да и почему это, переходя из одного воплощения в другое, личность будет прогрессировать только в доброе? А ну как во злое? И ослепленный человек не видит, что теософия – учение диавольское, учение гордости, что все воображаемые циклы перевоплощений и эволюций – совершеннейший и чистый нуль пред всемогущим действием благодати Божией. А главное, главное, что выпускает из виду (опять-таки точно глухой и слепой!) бедный теософ – это то, что Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа, второе лицо Св. Троицы – теософия считает лишь одним из основателей религии, каким был и Магомет, и Конфуций, и Зароастр: она отрицает, что Иисус Христос – Бог, пришедший во плоти на землю. Русские теософы не читали, вероятно, книгу Анни Безант, изданную в Лондоне в 1882 году. Книга называется «Евангелие атеизма». В ней Анни Безант, ярая проповедница теософии, провозглашает атеизм «передовым бойцом прогресса, почетным авангардом армии свободы» и в истерическом исступлении в славословии атеизму доходит до восклицаний: «честь и слава тем, кто для улучшения земли забыл Бога!» Вот какие убеждения у вождей теософии, а увлекающиеся этим антихристианским учением забыли божественный голос Иоанна Богослова: «Испытывайте… от Бога ли они… всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти – не есть от Бога, но это дух антихриста». Не ясно ли в этом непродуманном увлечении теософией, оккультными науками, спиритизмом – участие «невидимого агента» - диавола?

Для нас, верующих и верных сынов Церкви, сомнений в Божестве Иисуса Христа, Спасителя нашего и быть не может, но поговорим с холодным скептиком, и он заявляет, что Христос был просто человек. Не ново это: много столетий тому назад Арий, наказанный гнусной смертью, утверждал то же. Теперь пошли еще дальше; сатане мало этой ереси, он спешит проявить свою злую силу, и теперь его слуги проповедуют, что вовсе не было Христа, что просто это легенда, миф! Больно и страшно за тех, кто высказывает эти мысли, но будем говорить хладнокровно: явление великих людей ничем не предварялось так, чтобы их заранее знали и ожидали; пришествие Христа было предрешено за тысячи лет, возвещено с такой ясностью и подробностью, что даже указывалось место, время и почти год Его явления. Ко времени Спасителя уже весь Восток знал и ожидал, что из Иудеи явится Кто-то необыкновенный, Кому должны покориться все народы. Кроме Иисуса Христа не было на земле лица, на котором бы явилась вся совокупность всех прообразов и пророчеств.

Пророчества Исаии о страданиях Христовых настолько ясны, что пророк как бы сам стоял у креста и списывал Голгофские события, как очевидец, за что и назван отцами Церкви ветхозаветным Евангелистом. А пророчества царя Давида, возвещенные чуть не за тысячу лет? С какою буквальной точностью исполнились они!..

Свое великое служение Господь Иисус Христос совершает вполне сознательно, как делает архитектор с предначертанным планом в руках. В Нем нет нетерпеливой поспешности, какая допускается иногда и великими людьми, стремившимися достигнуть намеченной ими цели в ущерб их дела, нет и медлительности, бывающей плодом нерешительности вследствие медлительности будущего: когда ученики хотели Божественного Учителя своего удержать от посещения Иудеи, где ждали Его страдания, то ответом Своим Он дал им знать, что с Ним должно быть, что будущее для Него ясно, как день, и что в отношении к делу, которое Он пришел совершить, не существует таких случайностей, которых Он не предвидел бы и не мог бы предотвратить. Он знает, что Его ожидает в Иудее, куда они боятся идти и однако же пойдет туда, чтобы исполнить то, что должен исполнить, как волю Отца Своего.

Во время Голгофских страданий трепетала вся природа, скрылся свет солнечный, что было предсказано за много веков пророком Амосом: «Зайдет солнце в полудне и померкнет на земли в день свет» (Ам. 8:9). Затмение солнца во время распятия Иисуса Христа – это исторический факт, занесенный тогдашними летописцами-язычниками в хроники. Событие это было так необычайно, против всех законов природы, ибо было полнолуние, - луна стояла между землей и солнцем, что необычайность и достоверность этой тьмы засвидетельствована была тремя язычниками-писателями того времени: римским историком и астрономом Флегонтом, Юнием Африканом, историком Фаллом и еще (не поименованным у историка Евсевия) четвертым языческим историком. В их записях вполне совпадают и часы этой тьмы с апостольскими указаниями. Один из упомянутых летописцев, пораженный сверхъестественным явлением воскликнул: «Умер кто-либо из богов!»

Еще что поражает нас в личности и жизни Христа – это величие, о котором говорят с живым энтузиазмом сами противники христианства: «По великой силе в словах и делах, - говорит, например, Ренан, - Иисус стоит одиноким, вне всякого сравнения. Его слава остается полной и всегда будет новой. Величие Христа особенное: оно имеет своей основой одну из прекрасных добродетелей, украшающих человеческую душу – смирение.

Бесконечная кротость Иисуса Христа, как выражение его внутреннего смирения, истинно поразительная, выше чем человеческая. И эти две черты, так тесно связанные в Нем, составляют тот отличительный и величественный характер Иисуса Христа, при котором Он безбоязненно и решительно указывает на Себя, как на Образец для подражания: «Научитесь от Меня, потому что Я кроток и смирен сердцем»…

«Ничто меня не поражает в Евангелии более, - говорит один из христианских писателей, - чем великий характер кротости и любви, внутренней чистоты и нежной симпатии, какая открывается и постоянно царит в словах и делах Иисуса Христа и представляет небесную красоту Его жизни» (Гизо).

Образ Иисуса Христа есть образ высочайшей и чистейшей гармонии, как в физическом, так и в нравственном отношениях. Это вполне гармоническая жизнь человека. Иисус Христос есть весь любовь, весь чувство, вместе с тем Он есть также и совершенный дух, совершенная ясность и высота духа. Чувство и мысль у Него неразрывны. И во всем царствует живость чувства и впечатления, и однако эта живость Его духовной жизни никогда не является в страстном возбуждении. Эта жизнь представляет полную картину скромного величия, мирной простоты и возвышенной гармонии (Х. Лютард.) Поэтому-то Господа Иисуса Христа вполне справедливо и называют «величайшим чудом всей Евангельской истории» (Шарев).

Жизнь Иисуса Христа сопровождалась такими великими событиями, какие не встречались в жизни ни одного из великих людей и столь великими делами, каких не совершал никто из основателей религий, ни из других великих людей. Римский сотник, язычник, стоявший у Креста и видевший знамения, совершившиеся во время страдания и смерти Господа, признал в Нем Сына Божия. Император предлагает сенату внести изображение Иисуса Христа в число богов пантеона.

Иисусу Христу не как прочим людям служат, а как Богу и повинуются все: море, и воздух, Ангелы и демоны, смерть и ад. Наконец, Иисус Христос несравненно выше стоит всех великих людей, всех пророков, совершавших силой Божией великие дела тем, что Он не только обладал Божественной силой для совершения сверхъестественных дел, но имел Божественную власть сообщать силу и другим.

Были на земле великие люди по всем отраслям человеческих знаний и искусства, были основатели религий, отличавшиеся напряженностью религиозного чувства, были великие законодатели, философы, естествоиспытатели, но не было ни одного из них, который бы совмещал в себе совершенства человеческой природы. В одном Спасителе нашем, как Богочеловеке, проявилось дивно сочетание совершенств ума, сердца, воли, и в этом отношении на земле не было подобного Ему. Когда Он спросил у ненавидящих Его фарисеев: «Кто уличит Меня в неправде?» - враги молчали, ибо не могли найти, а ведь сердце недруга зорко следит за малейшим пятнышком на неприятной для него личности.

Христос говорил с поразительной живостью о событиях, как близких, так и отдаленных по месту и времени; возвещает с такой же ясностью о событиях, имеющих совершиться не скоро, с какою предрек о предательстве одного ученика и об отречении другого за несколько часов до события.

Кто из основателей религий Востока и Запада предсказал об отдаленных событиях так, чтобы они исполнились? Где Капернаум, до неба вознесшийся? – следов не осталось! Где храм Иерусалимский, строившийся почти полвека, красотой которого гордились? - разрушен до основания, и на месте его стоит мечеть Омара, как мерзость запустения; иудеи рассеяны по всей земле, лишенные отечества. Некоторые великие люди обладали даром слова, способностью привлекать к себе сердца людей, но кто из них сравнится с Тем, о Котором слышавшие речь Его сказали: «Никогда человек не говорил так, как этот человек». Ни один из основателей религий не выдавал свое учение, как всеобщее, предназначенное для всех людей и всех времен. Свое религиозное учение они предназначали прежде всего для своего народа; один только Иисус Христос возвестил о Себе, что Он пришел от Отца, чтобы спасти род человеческий, быть светом для всего мира, преподать учение, которое должно быть проповедано от Иерусалима до последних пределов земли…

Кто сказал что-либо выше того, что возвестил Христос миру? Речи Господа обладают удивительным свойством: они так прозрачны и просты, что по-видимому доступны всякому пониманию, которое как будто исчерпывает их. Но попробуйте коснуться их дна и окажется, что эта прозрачность страшной глубины. И чем больше вы всматриваетесь в нее, тем более широкие горизонты вам открываются и чем глубже проникаете, тем вернее находите разрешение таких вопросов, которые мучают человечество на самых вершинах его развития.

Прошли века со дня явления на земле Прекраснейшего из всех сынов человеческих и, как никто из современников не мог обличить Его в грехе, так и до нынешнего для самая строгая критика не может обрести в Нем ни малейшего нравственного недостатка.

Что касается способностей обладать умами и сердцами людей, то свидетельством этого обаяния служат миллионы людей, следовавших за Ним с такой преданностью, что когда нужно было, они оставляли все ради Возлюбленного и возлюбившего их Христа, не щадя самой жизни своей. Кто укажет такого великого человека, из любви к которому последователи его жертвовали все своим достоянием и своей жизнью, как делали это мученики и подвижники? И теперь есть много самоотверженных, идущих за Ним, только близорукий взор не хочет из замечать, только уши глухи, чтобы слышать о них.

Самым важнейшим свидетельством для нас в пользу несомненной подлинности Личности Христа и Его Божественного Воскресения мы считаем послания ап. Павла: он был не простой свидетель, но знаток Писаний, остроумный, хорошо воспитанный диалектик, ученик знаменитого Гамалиала, а потому со своим светлым умом не мог подчиниться поэтической фикции, пустой мечте той секты, которую преследовал, как агент синедриона и враг Христа. Ап. Павел составил самое большое число записей о жизни Христа (самых ранних 20-30 лет после смерти и воскресения Христа из гроба).

Что может быть выше свидетельства апостола, который не был, как наши критики, удален от событий на расстояние десятков столетий? Он вращался ежедневно среди людей, видевших своими глазами жизнь Распятого от Вифлеема до Голгофы, жил среди ученых и могущественных Его врагов, вел разговоры с теми, кто присудил Христа к распятию, предавал смерти Его последователей; преодолев в себе невыразимый ужас, который для всякого ортодоксального еврея заключался в мысли, что Мессия повешен на древе, он постоянно слышал достаточные, по мнению других фарисеев, доказательства, что Иисус Христос был обманщиком народа; события, в которые апостол уверовал, как в доказательства Божественности Господа Иисуса Христа, совершались на глазах у всех его современников. Для него не существовало неопределенностей и неясностей, обычных при критике; он вопрошал не древние документы, а живых людей; анализировал не отрывочные сказания, а показания живых очевидцев. У него в руках были тысячи средств дознаться о действительности совершившихся событий, в которые он так сильно и с таким презрением не веровал. Принимая опозоренную веру в Распятого, он, в расцвете своей молодой жизни, терял все в мире, подвергался непомерным страданиям и несмотря на все это, побежденный несокрушимым убеждением, Савл – фарисей стал помощником Христа и предал за Него жизнь.

Христианство доселе не понято и не оценено миром, и оно-то и есть то «сокровище негиблющее», которого с такой жадностью ищут люди. Это сокровище есть внутренно-реальное общение со Христом, развивающееся в бесконечную радость вечности…

И жаждущему сердцу Христос дает Свой Божественный отклик: благоговейной и смиренной веры. Он решает конечные вопросы бытия. И как Он решает их? – Не отвлеченной логикой, не убедительными словами, не внешним чувством. Он решает их путем следования за Ним по Его стопам, путем успокоения Его совершенной жизни, путем духовного и телесного соприкосновения с Ним. И на этом жизненном пути восхождения в меру полного возраста Христова – Господь духовно открывает и разъясняет те великие тайны, постижение которых было и всегда будет недоступно одному гордому рассудку.

Попробуйте последовать учению Спасителя «до конца», ни на миг не лукавя пред собой и не ослабляя подвига, и вы испытаете столь чистые и светлые радости, что сердце ваше истает от восторга.

Но для вступления в Царство Божие и в основанную Господом на земле церковь, для исполнения заповедей Христовых и для познания тайн Его учения необходимо благодатное возрождение от Св. Духа. Если мы решимся идти по стопам Христа, отвергая силу возрождения Св. Духом, то скоро увидим всю нищету наших стремлений. Если будем стараться исполнять Его заповеди, полагаясь только на свои силы, на своего природного, невоздержанного человека, то на первых порах бремя окажется для нас непосильным и мы с отчаянием падем, подавленные его тяжестью. Осуществить закон Христов в жизни нашими слабыми и склонными ко греху силами безусловно невозможно; единственно только при помощи Св. Духа через обновление нашего естества новой стихией благодатной жизни, закон Христов становится удобопонимаемым…

«Ирод, увидев Иисуса, - повествует св. евангелист Лука, - очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо. И предлагал Ему многие вопросы, но Он ничего не отвечал ему»… Сколько среди нас таких же Иродов! Они много если не слышат, то читают о Христе; желали бы видеть чудо от Него, раз Он Сын Божий и Спаситель мире, и предлагают Ему много своих вопросов и сомнений, ища на них ответа в возвещенном Им Евангелии и основанной Им Церкви. И по-видимому – как же не ответить Христу им? Как не показать чудо в удостоверение Своей Божественной Личности? Ведь Его спрашивал царь, ведь Его спрашиваем подчас и мы, великие мира умственного и политического, скептики и реформаторы ХХ – го века! И что же? Он и теперь так же молчит, как молчал некогда перед Иродом. Он молчит потому, что мы спрашиваем Его только умственно, формально, внешне, а не сгорая от жажды спасения и отчаянного сознания своей немощи. Он молчит, потому что одно лишь любопытство сквозит на лицах вопрошающих, любопытство и гордыня эгоизма. Да и принесенное Им на землю Царство Божие, царство радости не может быть передано только словами и воспринять одним умом. Не так нужно познакомиться с Господом, как хотели познакомиться с Ним Ирод; не так нам следует спрашивать Его, как некогда спрашивал