Константин Дмитриевич Бальмонт

Язык, великолепный наш язык.
Речное и степное в нем раздолье,
В нем клекоты орла и волчий рык,
Напев, и звон, и ладан богомолья.

В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к солнцу — выше, выше.
Березовая роща. Свет сквозной.
Небесный дождь, просыпанный по крыше.

Журчание подземного ключа.
Весенний луч, играющий по дверце.
В нем Та, что приняла не взмах меча,
А семь мечей в провидящее сердце.

И снова ровный гул широких вод.
Кукушка. У колодца молодицы.
Зеленый луг. Веселый хоровод.
Канун на небе. В черном — бег зарницы.

Костер бродяг за лесом, на горе,
Про Соловья-разбойника былины.
«Ау!» в лесу. Светляк в ночной поре.
В саду осеннем красный грозд рябины.

Соха и серп с звенящею косой.
Сто зим в зиме. Проворные салазки.
Бежит савраска смирною рысцой.
Летит рысак конем крылатой сказки.

Пастуший рог. Жалейка до зари.
Родимый дом. Тоска острее стали.
Здесь хорошо. А там — смотри, смотри.
Бежим. Летим. Уйдем. Туда. За дали.

Чу, рог другой. В нем бешеный разгул.
Ярит борзых и гончих доезжачий.
Баю-баю. Мой милый. Ты уснул?
Молюсь. Молись. Не вечно неудачи.

Я снаряжу тебя в далекий путь.
Из тесноты идут вразброд дороги.
Как хорошо в чужих краях вздохнуть
О нем — там, в синем — о родном пороге.

Подснежник наш всегда прорвет свой снег.
В размах грозы сцепляются зарницы.
К Царь-граду не ходил ли наш Олег?
Не звал ли в полночь нас полет Жар-птицы?

И ты пойдешь дорогой Ермака,
Пред недругом вскричишь: «Теснее, други!»
Тебя потопит льдяная река,
Но ты в века в ней выплывешь в кольчуге.

Поняв, что речь речного серебра
Не удержать в окованном вертепе,
Пойдешь ты в путь дорогою Петра,
Чтоб брызг морских добросить в лес и в степи.

Гремучим сновиденьем наяву
Ты мысль и мощь сольешь в едином хоре,
Венчая полноводную Неву
С Янтарным морем в вечном договоре.

Ты клад найдешь, которого искал,
Зальешь и запоешь умы и страны.
Не твой ли он, колдующий Байкал,
Где в озере под дном не спят вулканы?

Добросил ты свой гулкий табор-стан,
Свой говор златозвонкий, среброкрылый,
До той черты, где Тихий океан
Заворожил подсолнечные силы.

Ты вскликнул: «Пушкин!» Вот он, светлый бог,
Как радуга над нашим водоемом.
Ты в черный час вместишься в малый вздох.
Но Завтра — встанет! С молнией и громом!

Знаковое для творчества К. Д. Бальмонта стихотворение «Русский язык» написано 3 июля 1924 года в Шатэлейоне во Франции. Однако впечатления, которые легли в его основу, были собраны задолго до этого. Еще в феврале-июне 1916 года Константин Дмитриевич совершил большое путешествие по Сибири. Чувства, бережно хранимые поэтом, дали пищу для многих произведений, вошедших впоследствии в сборник «Голубая подкова. Стихи о Сибири» (1934). Именно здесь впервые появляется новая сущность в творчестве Бальмонта – русский язык как полноценный герой стихотворений.

В произведении Бальмонт выступает как рассказчик. Поэт знакомит читателя со своим героем и последовательно раскрывает его черты. На протяжении шестнадцати строф-четверостиший образ русского языка наполняется звуками, красками и обрастает плотью. Такой подход неслучаен – для поэта родной язык уже не является простым набором слов. Это полноценное существо, душа целого народа, которая объединяет русских людей во всем мире.

Поэтому стихотворение начинается с восхваления русского языка. Бросается в глаза местоимение «наш». Автор сразу показывает свое отношение, словно поднимая язык как знамя в стремлении сплотить всех под ним. Это слово еще не раз встретится читателю в разных формах – «наш Олег», «подснежник наш», «над нашим водоемом».

Композиционно стихотворение можно разделить на две части. В первую входят строфы с первой по восьмую. В этих четверостишиях собраны символы, в которых русский язык раскрывается как целостный образ. Поскольку для поэта речь и Родина – идентичные понятия, то все, что представляет образ родной земли, входит и в язык. Все эти картины, от которых пробуждается душа:

В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к Солнцу выше, выше.
Березовая роща, свет сквозной.
напоминают автору о родной речи.

Отдельно следует упомянуть яркий образ Богородицы, заключенный в следующих строках:

В нем Та, что приняла не взмах меча,
А семь мечей в провидящее сердце.

В нем можно увидеть сразу несколько символов: и светлый лик Божьей Матери, и образ самой Святой Руси, и намек на строчки стихотворения Марины Цветаевой «Семь мечей пронзили сердце…» (1918). Все эти образы для автора – драгоценность, которую он бережно хранит и воспевает в своем творчестве.

Турне поэта по русской земле началось на Украине и закончилось на Дальнем Востоке. Константин Дмитриевич проехал через Томск, посетил Байкал, добрался до Владивостока. Этот путь легко проследить в стихотворении «Русский язык». Вторая часть произведения повторяет маршрут поэта. Она начинается словами:

Я снаряжу тебя в далекий путь.
Из тесноты идут вразброд дороги.

В этих строфах наряду с описанием красот родных просторов автор упоминает великих людей, которые сделали много для России и русского языка, а потому навечно остались в народной памяти. Рассказчик здесь предстает как бесплотный дух, который перелетает из одного времени в другое, стремительно проносится над горами, реками и равнинами.

Бальмонт начинает повествование с легенды об Олеге и его походе на Царь-град, ведь именно с этого момента началось восхождение Руси к подлинному величию и единству.

Следующая веха – поход Ермака, присоединивший огромные сибирские просторы. Автор сравнивает неуязвимость родного языка с этим историческим персонажем, который хоть и погиб героически, но не умер в сердцах.

Автор не просто перечисляет географические названия. Они звучат словно заклинания, возрождая в памяти великолепные по красоте картины русской природы. Нужно помнить, что в годы написания этого стихотворения Бальмонт находился в тяжелой для него эмиграции. Поэтому погружение в русский язык служило ему отдушиной, возможностью хотя бы ненадолго вернуться домой. «Как хорошо в чужих краях вздохнуть о нем», признается поэт.

pishi-stihi.ru