Анна Андреевна Ахматова

О, погреб памяти.
Хлебников

Но сущий вздор, что я живу грустя
И что меня воспоминанье точит.
Не часто я у памяти в гостях,
Да и она всегда меня морочит.

Когда спускаюсь с фонарем в подвал,
Мне кажется — опять глухой обвал
За мной по узкой лестнице грохочет.
Чадит фонарь, вернуться не могу,
А знаю, что иду туда к врагу.
И я прошу как милости… Но там
Темно и тихо. Мой окончен праздник!
Уж тридцать лет, как проводили дам,
От старости скончался тот проказник…
Я опоздала. Экая беда!
Нельзя мне показаться никуда.
Но я касаюсь живописи стен
И у камина греюсь. Что за чудо!
Сквозь эту плесень, этот чад и тлен
Сверкнули два живые изумруда.
И кот мяукнул. Ну, идем домой!
Но где мой дом и где рассудок мой?

Художественный текст, созданный в 1940 г., продолжает развитие многогранной темы памяти, ключевой для ахматовской поэтики. Стихотворению предпослан эпиграф из произведения Хлебникова «Жуть лесная». Поэтесса трансформирует детали, представленные в автобиографической поэме русского авангардиста и экспериментатора: яркий овеществленный образ «духовного подвала» и мотив спуска в него как путешествия во времени.

Зачин открывается возражением лирической героини, будто продолжающей диалог с неведомым собеседником. Она отвергает обвинения в склонности к депрессии и мучительным воспоминаниям. Следующее замечание похоже на жалобу: память, редкая гостья лирического «я», проявляет коварство и «всегда морочит» свою хозяйку.

Центральный эпизод текста представляет процесс воспоминания, который уподобляется походу в подвал. Трудности начинаются с узкой лестницы: субъекту речи чудятся звуки «глухого обвала», преградившего обратную дорогу. Фонарь, прихваченный с собой, оказывается ненадежным, чадит. Мотив препятствий в пути осложняется тревожными предчувствиями: героиня уверена, что встретит врагов и начинает просить о «милости». Предмет просьбы остается неизвестным, поскольку поток мыслей неожиданно прерывается. Лирическое «я» оказывается в таинственном месте.

Новое художественное пространство не оправдывает мрачных ожиданий: в помещении «темно и тихо», но не страшно. Путешественница не спешит наверх. Она осознает, что безнадежно опоздала на «праздник» прошлого, и даже указывает точное время увеселения — 30 лет назад. Эта характеристика отсылает читателя к периоду богемной жизни начала XX в., причудливые персонажи которой не существуют в настоящем.

В эмоциональном восклицании, выражающем реакцию на опоздание, звучит не только досада, но ирония. Героиня не считает свой несвоевременный приход большой потерей. Словно нащупав прореху во времени «сквозь чад и тлен», она рассматривает настенную живопись и чувствует тепло камина. Но поражает экскурсантку другое — пара зеленых изумрудов. Сверкающие драгоценности на деле оказываются кошачьими глазами. Притягательный морок, наведенный насмешливой памятью, пропадает, и героиня вновь оказывается в настоящем.

Заключительная фраза, строфически выделенная из текста, выявляет негативные итоги неосторожного путешествия. Лишенная приюта, полубезумная, дезориентированная во времени — растерянная героиня не выдерживает опасной и запутанной игры.

Текст: pishi-stihi.ru