А вот это ошибка: приравнивать волю человека воле Господа. То, через что прошёл Павел, не может сравниться с жизнью ни одного мученика. Но и он говорил: "Если даже я или кто-нибудь из апостолов будет учить не тому, чему мы учили, будь тому анафема". Для того, чтобы мы знали волю Бога, нам дана Библия, а не учения старцев.

Пусть Саровский читал Библию, однако о поклонении Марии там НЕТ НИЧЕГО. Есть там другое: "Слово, которое ты говорил нам именем Господа, мы не слушаем от тебя. Но непременно будем...кадить богине неба...как мы делали, мы и отцы наши, цари наши и князья наши в городах Иудеи и на улицах Иерусалима"(Иер.44:16,17).

Авторитет традиций всегда был крепче авторитета Слова Бога, и Вы тому яркий пример, ...увы.

О положении богословия во времяена Саровского говорится в статье Российского библейского общества (http://hve.narod.ru/Biblia_istorija...go_perevoda.htm ) «Общедоступной не была ни первая напечатанная Острожская Библия 1581 г., ни Первопечатная Московская 1663 г. Даже появление наконец в 1751 г. столь ожидаемой Елизаветинской Библии не смогло решить проблему очевидной нехватки экземпляров Священного Писания. Их дефицит ощущался даже в системе духовного образования. Так, церковный историк XIX в. П.В. Знаменский отмечает: “Вместо славянской Библии в семинариях употреблялась более доступная, хотя тоже довольно редкая, латинская Вульгата; пользование ею было тем удобнее, что и лекции и оккупации [учебные занятия] по богословию были на латинском же языке. Славянская Библия была большой редкостью, почти недоступной для частных лиц и духовенства, слишком дорогой и для семинарской библиотеки даже после издания ее в 1751 г. Неудивительно, что изучения Свящ. Писания вовсе не было не только в семинариях, но даже и в академиях. Между духовенством о чтении Свящ. Писания и речи не было. Издание 1751 г., как известно, в первый раз только познакомило с Библией русскую публику, но число экземпляров, выпущенных в свет, было слишком не достаточно для удовлетворения потребностям не только народа, но и служителей Церкви, кроме того, каждый экземпляр стоил 5 р., большой тогда суммы денег”. Казалось бы, это неестественное положение должно было исправляться по мере тиражирования. Действительно, с 1751 по 1814 г. было осуществлено 22 издания Елизаветинской Библии. Тем не менее неутешительное на этот счет свидетельство 1818 г. заставляет признать ситуацию далеко не удовлетворительной и во втором десятилетии XIX в.: “в богословском классе [высший класс] Казанской Академии ни у одного студента не было Библии, да и казенная имелась только одна”. Таким образом, “техническую” проблему доступности славянской Библии тиражи второй половины XVIII – начала XIX вв. так и не решили. Библия оставалась на периферии религиозной жизни вплоть до XIX столетия. От нее оказались дистанцированными и клир, и общество.»

Сегодня положение изменилось коренным образом. У каждого есть возможность изучать Библию, и каждый может выбрать чему верить: традициям или Библии. У Саровского в то время, при том уровне теологических знаний и давлении традиций, такого выбора не было.