They praised especially her capacity for insinuating herself into a part. She was not aware that she deliberately observed people, but when she came to study a new part vague recollections surged up in her from she knew not where, and she found that she knew things about the character she was to represent that she had had no inkling of. It helped her to think of someone she knew or even someone she had seen in the street or at a party; she combined with this recollection her own personality, and thus built up a character founded on fact but enriched with her experience, her knowledge of technique and her amazing magnetism. People thought that she only acted during the two or three hours she was on the stage; they did not know that the character she was playing dwelt in the back of her mind all day long, when she was talking to others with all the appearance of attention, or in whatever business she was engaged. It often seemed to her that she was two persons, the actress, the popular favourite, the best-dressed woman in London, and that was a shadow; and the woman she was playing at night, and that was the substance.

‘Damned if I know what genius is,’ she said to herself. ‘But I know this, I’d give all I have to be eighteen.’

But she knew that wasn’t true. If she were given the chance to go back again would she take it? No. Not really. It was not the popularity the celebrity if you like, that she cared for, nor the hold she had over audiences, the real love they bore her, it was certainly not the money this had brought her; it was the power she felt in herself, her mastery over the medium, that thrilled her. She could step into a part, not a very good one perhaps, with silly words to say, and by her personality, by the dexterity which she had at her fingertips, infuse it with life. There was no one who could do what she could with a part. Sometimes she felt like God.

"Особенно  хвалили  способность  Джулии
войти в образ.  Не  то  чтобы  она  сознательно  кого-нибудь  наблюдала  и
копировала, просто когда, она бралась за новую  роль,  на  нее  неизвестно
откуда мощной волной набегали смутные воспоминания,  и  она  обнаруживала,
что знает о своей новой героине множество вещей, о  которых  раньше  и  не
подозревала. У Джулии часто возникал в памяти кто-нибудь из  знакомых  или
даже случайный человек, которого она видела на улице или  на  приеме.  Она
сочетала  эти  воспоминания  с  собственной   индивидуальностью,   и   так
создавался характер, основанный  на  реальной  жизни,  но  обогащенный  ее
опытом, ее владением актерской техникой и личным  обаянием.  Люди  думали,
что она играет только те два-три часа, что  находится  на  сцене;  они  не
знали, что олицетворяемый ею персонаж подспудно жил в  ней  весь  день;  и
когда она,  казалось  бы,  увлеченно  с  кем-нибудь  беседовала,  и  когда
занималась каким-нибудь делом. Джулии часто казалось, что в ней сочетаются
два  лица:  популярная  актриса,  всеобщая  любимица,   женщина,   которая
одевается лучше всех в Лондоне, но это - лишь иллюзия, и героиня,  которую
она изображает каждый вечер, и это - ее истинная субстанция.
   "Будь я проклята, если я знаю, что такое актерский талант,  -  говорила
она себе, - но зато  я  знаю  другое:  я  бы  отдала  все,  что  имею,  за
восемнадцать лет".
   Однако  это  была  неправда.  Если  бы  ей  представилась   возможность
вернуться назад в юность, еще не известно, пожелала бы  она  это  сделать.
Скорее нет. И не популярность, даже если хотите - слава, была  ей  дорога,
не ее власть над зрителями и не та искренняя любовь,  которую  они  к  ней
питали, и уж, конечно, не  деньги,  которые  принес  ей  талант;  нет,  ее
опьяняло другое - та неведомая сила, которую она ощущала в себе, ее власть
над материалом. Она могла получить роль, и даже не очень хорошую  роль,  с
глупым текстом, и  благодаря  своим  личным  качествам,  благодаря  своему
искусству, благодаря владению актерским ремеслом, на  котором  она  собаку
съела, вдохнуть в  нее  жизнь.  Тут  ей  не  было  равных.  Иногда  Джулия
чувствовала себя божеством".