Константин Георгиевич Паустовский (31.5.1892—14.7.1968)

Пятница, 31 Мая 2013 г. 05:30 + в цитатник

ПАУСТОВСКИЙ

Константин Георгиевич Паустовский (31.5.1892—14.7.1968)

Константин Паустовский

Исаак Левитан
(отрывок)

…На бульварах хлопья снега цеплялись за голые сучья деревьев. Из трактиров, как из прачечных, било в лицо паром. Левитан нашел в кармане тридцать копеек - подарок товарищей по Училищу живописи и ваяния, изредка собиравших ему на бедность, - и вошел в трактир. Машина звенела колокольцами и играла "На старой Калужской дороге". Мятый половой, пробегая мимо стойки, оскалился и громко сказал хозяину:

- Еврейчику порцию колбасы с ситным.

Левитан - нищий и голодный мальчик, внук раввина из местечка Кибарты Ковенской губернии - сидел, сгорбившись, за столом в московском трактире и вспоминал картины Коро. Замызганные люди шумели вокруг, ныли слезные песни, дымили едкой махоркой и со свистом тянули желтый кипяток с обсосанных блюдец. Мокрый снег налипал на черные стекла, и нехотя перезванивали колокола.

Левитан сидел долго, спешить ему было некуда. Ночевал он в холодных классах училища на Мясницкой, прятался там от сторожа, прозванного "Нечистая сила". Единственный родной человек - сестра, жившая по чужим людям, изредка кормила его и штопала старый пиджак. Зачем отец приехал из местечка в Москву, почему в Москве и он и мать так скоро умерли, оставив Левитана с сестрой на улице, - мальчик не понимал. Жить в Москве было трудно, одиноко, особенно ему, еврею.

Юный Левитан, 1877
Фото с сайта "Мир Левитана"

- Еврейчику еще порцию ситного, - сказал хозяину половой с болтающимися, как у петрушки, ногами, - видать, ихний бог его плохо кормит.

Левитан низко наклонил голову. Ему хотелось плакать и спать. От теплоты сильно болели ноги. А ночь все лепила и лепила на окна пласты водянистого мартовского снега.

В 1879 году полиция выселила Левитана из Москвы в дачную местность Салтыковку. Вышел царский указ, запрещавший евреям жить в "исконной русской столице". Левитану было в то время восемнадцать лет.

Лето в Салтыковке Левитан вспоминал потом как самое трудное в жизни. Стояла тяжелая жара. Почти каждый день небо обкладывали грозы, ворчал гром, шумел от ветра сухой бурьян под окнами, но не выпадало ни капли дождя. Особенно томительны были сумерки. На балконе соседней дачи зажигали свет. Ночные бабочки тучами бились о ламповые стекла. На крокетной площадке стучали шары. Гимназисты и девушки дурачились и ссорились, доигрывая партию, а потом, поздним вечером, женский голос пел в саду печальный романс: «Мой голос для тебя и ласковый и томный...»

Ему хотелось увидеть женщину, певшую так звонко и печально, увидеть девушек, игравших в крокет, и гимназистов, загонявших с победными воплями деревянные шары к самому полотну железной дороги. Ему хотелось пить на балконе чай из чистых стаканов, трогать ложечкой ломтик лимона, долго ждать, пока стечет с той же ложечки прозрачная нить абрикосового варенья. Ему хотелось хохотать и дурачиться, играть в горелки, петь до полночи, носиться на гигантских шагах и слушать взволнованный шепот гимназистов о писателе Гаршине, написавшем рассказ "Четыре дня", запрещенный цензурой. Ему хотелось смотреть в глаза поющей женщины, - глаза поющих всегда полузакрыты и полны печальной прелести.

Но Левитан был беден, почти нищ. Клетчатый пиджак протерся вконец. Юноша вырос из него. Руки, измазанные масляной краской, торчали из рукавов, как птичьи лапы. Все лето Левитан ходил босиком. Куда было в таком наряде появляться перед веселыми дачниками! И Левитан скрывался. Он брал лодку, заплывал на ней в тростники на дачном пруду и писал этюды, - в лодке ему никто не мешал. Писать этюды в лесу или в полях было опаснее. Здесь можно было натолкнуться на яркий зонтик щеголихи, читающей в тени берез книжку Альбова, или на гувернантку, кудахчущую над выводком детей. А никто не умел презирать бедность так обидно, как гувернантки.

Левитан прятался от дачников, тосковал по ночной певунье и писал этюды. Он совсем забыл о том, что у себя, в Училище живописи и ваяния, Саврасов прочил ему славу Коро, а товарищи - братья Коровины и Николай Чехов – всякий раз затевали над его картинами споры о прелести настоящего русского пейзажа. Будущая слава Коро тонула без остатка в обиде на жизнь, на драные локти и протертые подметки.

Пейзажный класс Московского училища живописи, ваяния и зодчества, около 1877. Левитан стоит третий слева.
Фото с сайта "Мир Левитана"

Левитан в то лето много писал на воздухе. Так велел Саврасов. Как-то весной Саврасов пришел в мастерскую на Мясницкой хмельной, в сердцах выбил пыльное окно и поранил руку.

- Что пишете! - кричал он плачущим голосом, вытирая грязным носовым платком кровь. - Табачный дым? Навоз? Серую кашу?

За разбитым окном неслись облака, солнце жаркими пятнами лежало на куполах, и летал обильный пух от одуванчиков, - в ту пору все московские дворы зарастали одуванчиками.

- Солнце гоните на холсте, - кричал Саврасов, а в дверь уже неодобрительно поглядывал старый сторож "Нечистая сила". – Весеннюю теплынь прозевали! Снег таял, бежал по оврагам холодной водой, - почему не видел я этого на ваших этюдах? Липы распускались, дожди были такие, будто не вода, а серебро лилось с неба, - где все это на ваших холстах? Срам и чепуха!

Со времени этого жестокого разноса Левитан начал работать на воздухе. Вначале ему было трудно привыкнуть к новому ощущению красок. То, что в прокуренных комнатах представлялось ярким и чистым, на воздухе непонятным образом жухло, покрывалось мутным налетом. Левитан стремился писать так, чтобы на картинах его был ощутим воздух, обнимающий своей прозрачностью каждую травинку, каждый лист и стог сена. Все вокруг казалось погруженным в нечто спокойное, синеющее и блестящее. Левитан называл это нечто воздухом. Но это был не тот воздух, каким он представляется нам. Мы дышим им, мы чувствуем его запах, холод или теплоту. Левитан же ощущал его как безграничную среду прозрачного вещества, которое придавало такую пленительную мягкость его полотнам.

Лето кончилось. Все реже был слышен голос незнакомки. Как-то в сумерки Левитан встретил у калитки своего дома молодую женщину. Ее узкие руки белели из-под черных кружев. Кружевами были оторочены рукава платья. Мягкая туча закрыла небо. Шел редкий дождь. Горько пахли цветы в палисадниках. На железнодорожных стрелах зажгли фонари.

Незнакомка стояла у калитки и пыталась раскрыть маленький зонтик, но он не раскрывался. Наконец он раскрылся, и дождь зашуршал по его шелковому верху. Незнакомка медленно пошла к станции. Левитан не видел ее лица, - оно было закрыто зонтиком. Она тоже не видела лица Левитана, она заметила только его босые грязные ноги и подняла зонтик, чтобы не зацепить Левитана. В неверном свете он увидел бледное лицо. Оно показалось ему знакомым и красивым.

Левитан вернулся в свою каморку и лег. Чадила свеча, гудел дождь, на станции рыдали пьяные. Тоска по материнской, сестринской, женской любви вошла с тех пор в сердце и не покидала Левитана до последних дней его жизни.

Этой же осенью Левитан написал Осенний день в Сокольниках. Это была первая его картина, где серая и золотая осень, печальная, как тогдашняя русская жизнь, как жизнь самого Левитана, дышала с холста осторожной теплотой и щемила у зрителей сердце. По дорожке Сокольнического парка, по ворохам опавшей листвы шла молодая женщина в черном - та незнакомка, чей голос Левитан никак не мог забыть. "Мой голос для тебя и ласковый и томный..." Она была одна среди осенней рощи, и это одиночество окружало ее ощущением грусти и задумчивости.

Исаак Левитан. «Осенний день. Сокольники» (1879, ГТГ)

"Осенний день в Сокольниках" - единственный пейзаж Левитана, где присутствует человек, и то его написал Николай Чехов. После этого люди ни разу не появлялись на его полотнах. Их заменили леса и пажити, туманные разливы и нищие избы России, безгласные и одинокие, как был в то время безгласен и одинок человек.

Годы учения в Училище живописи и ваяния окончились. Левитан написал последнюю, дипломную работу - облачный день, поле, копны сжатого хлеба. Саврасов мельком взглянул на картину и написал мелом на изнанке: "Большая серебряная медаль".

Алексей Кондратьевич Саврасов

Преподаватели училища побаивались Саврасова. Нередко пьяный, задиристый, он вел себя с учениками, как с равными, а напившись, ниспровергал все, кричал о бесталанности большинства признанных художников и требовал на холстах воздуха, простора. Неприязнь к Саврасову преподаватели переносили на его любимого ученика - Левитана. Кроме того, талантливый еврейский мальчик раздражал иных преподавателей. Еврей, по их мнению, не должен был касаться русского пейзажа, - это было делом коренных русских художников. Картина была признана недостойной медали. Левитан не получил звания художника, ему дали диплом учителя чистописания.

С этим жалким дипломом вышел в жизнь один из тончайших художников своего времени, будущий друг Чехова, первый и еще робкий певец русской природы…

Левитан И. И. Автопортрет. 1880-е.

Литература: К. Г. Паустовский. Собр. Соч. в 8 томах. – М.: Художественная литература, 1968.

К. Г. Паустовский

К. Г. Паустовский на фронте, 1915 год.

К. Г. Паустовский и В. В. Навашина-Паустовская.
Солотча. Конец 1930-х годов

К. Г. Паустовский и В. В. Навашина-Паустовская
на узкоколейке в Солотче. В окне вагона:
сын писателя Вадим и приемный сын Сергей Навашин.
Конец 1930-х годов

К. Г. Паустовский и В. В. Навашина-Паустовская.
Конец 1930-х годов

К. Г. Паустовский в Солотче.
У любимого им "паровоза-самовара" на узкоколейке Рязань - Тума.
Конец 1930-х годов

К. Г. Паустовский на Южном фронте. 1941 г.

К. Г. Паустовский.

К. Г. Паустовский с сыном Алешей.

К. Г. Паустовский с сыном Алешей и
последней женой Татьяной Арбузовой
(Возможно с ее старшей дочерью Галиной Арбузовой)

К. Г. Паустовский. Таруса. Апрель 1955г.

К. Г. Паустовский. Письмо из Тарусы 1956 год.

К. Г. Паустовский в саду. Таруса. 1957г.

К. Г. Паустовский с Ваней. Таруса. Зима 1957г.

К. Г. Паустовский с котом Барсиком. Таруса. Конец 1950-х гг

К. Г. Паустовский и Ю. П. Казаков. 1958 год, Дубулты.
Юрий Павлович Казаков -- русский писатель (1927-1982). Литературные критики сходились на том, что в современной литературе Казаков - один из лучших продолжателей традиций русских классиков, в частности И. Бунина. Особое место в творчестве Казакова занял русский Север.

К. Г. Паустовский с собакой Грозным. Таруса. 1961г

И. Зданевич (справа) с журналистами в гостях у К. Г. Паустовского.
Справа от К. Г. Паустовского Г. А. Арбузова. Таруса. 1963г.

Кабинет К. Г. Паустовского в Тарусе

Вот так выглядела эта половина дома от реки Таруски - ни сада, ни деревьев, виден покосившийся забор, огораживающий плантацию клубники

К. Г. Паустовский на Ильинском омуте

: Внизу серебрится Ильинский омут. Открытка.
Фото А. Якубовича-Ясного. 1986.

К. Г. Паустовский в кабинете тарусского дома.

К. Г. Паустовский за рабочим столом в кабинете тарусского дома

К. Г. Паустовский в Мещере – второй родине писателя

К. Г. Паустовский на Ильинском омуте.

В Тарусе

Константин Паустовский очаровал Марлен Дитрих

Константин Паустовский в детстве

В 1911 году Паустовский поступает в Киевский университет, затем переходит в Московский университет, закончить который ему не удалось из-за начавшейся войны