Спасибо. Я посмотрела ссылку, которую ты приводишь и полезла разбираться, потому что одно предложение, конечно же, не описывает ситуации.
Нашла очень интересную книгу о соловецком лагере, где бывший заключенный сопоставляет разные свидетельства и сравнивает их с собственными впечатлениями.
Из этого вытекает примерно такая картина:
Изначально непонятно, куда девались монахи монастыря. Потому что автор пишет "но духовенства в то время на Соловках до весны 1924 г. — почти не было." Но скорее всего, они были просто выселены, и лишь небольшая их часть добровольно остались на острове, выполняя те же самые работы, что делали в монастыре за возможность хоть иногда совершать богослужения в церкви, которая находилась на кладбище за оградой закрытого монастыря. К этим годам относятся самые зверские отношения лагерного начальства с заключенными. Вольнонаемные - это не вертухаи. Это те, кто работает наравне с заключенными, а отнюдь не присматривает за ними и не является помощником лагерной администрации.

Из этимологического словаря блатной фени:

"вертухай
- ивр. "бар тукиа", букв. "исполняющий казнь".
- ранее слово обозначало тюремного палача (в России палаческие функции исполняли обычно особо выделенные заключенные). В настоящее время используется в значении "надзиратель", "охранник".

Так что словечко использовано оскорбительное, неуместное и весьма опрометчиво.

Об этих годах сохранились такие воспоминания:
" Непередаваемый гнет, насилия, издевательства… с особенной силой обрушиваются именно на головы заключенного духовенства. Им приходится выполнять наиболее трудные работы. С поразительным смирением, покорностью и выносливостью духовенство рубит лес, прокладывает дороги, чистит уборные, высушивает болота, разрабатывает торф. Каждым словом, каждым жестом любой соловецкий чекист старается задеть, оскорбить священников. В их присутствии администрация бранится с особым кощунством. Их пайки обкрадываются со всех сторон. В их среду администрация старается втесать побольше „стукачей“. Чинятся всевозможные препятствия к получению духовенством из дому посылок и денег. Какие бы то ни было богослужения, конечно, совершенно исключаются. За желание перекреститься на работе надзор бьет по рукам плетью…"

Но эти воспоминания, видимо, не слишком точны, хотя, отдельные такие моменты могли и быть. Просто в те годы по указанию автора священства на острове почти не было.

Впоследствии, когда в соловецкий лагерь пошел большой приток духовенства с материка в качестве заключенных, в том числе - и многих епископов, начальство лагеря усекло, что их выгодно использовать на должностях, где нужна честность, потому что урки, которые до сих пор были каптерами, подрядчиками все проворовывались неизбежно.

Вот что пишут:
" «При Ногтеве (1923–1925) духовенство было рассеяно по самым тяжелым уголовным ротам. В силу необходимости, уже в правление Эйхманса, его сконцентрировали в шестой роте. До того времени на кухни и в продсклады назначались каторжане разных категорий (Зайцев: „…сначала чекисты, потом — уголовники“) но все неизбежно проворовывались: голод — не тетка. Практичному Эйхмансу это надоело и духовенство приняло его предложение — взять все дело внутреннего снабжения. Епископы стали к весам, дьяконы пошли месить тесто, престарелые — в сторожа. Кражи прекратились».

Результатом стало: "Даже многочисленная мелкая шпана осталась довольна такой заменой, ибо баланда с кухни стала погуще и сахар раздавался сухой. Ни мелкое начальство, ни блатари не могли уже нахально, в открытую лезть в каптерки и на кухни и брать «по потребности» и по выбору, как бывало прежде."

Но это речь идет опять же о заключенных, а не о вольнонаемных. Потому что тут упоминаются епископы, дьяконы, а на весь монастырь епископ может быть от силы один. Так что это - заключенные, присланные сюда по этапу.
Также из воспоминаний следует, что священники служили врачами в лазаретах, а позже стали назначаться для занятий бухгалтерией и учетом, как более честные и образованные.

Во все это время совершались тайные богослужения на одной из полян острова. Многие священнослужители проявляли пример любви к ближнему даже в этих трудных условиях. Так, например, владыка Виктор, заключенный епископ Глазовский и Боткинский, работавший бухгалтером канатной фабрики замечен был вот в чем:
"С открытием каждой навигации владыка Виктор, скитавшийся по ссылкам и концлагерям с 1922 года, обычно, сразу получал много вещевых и продуктовых посылок, но за несколько дней раздавал их, не оставляя себе почти ничего. Особенно жаловал он урок, о которых никто не беспокоился. Последний раз владыку видели в Майгубе в Белбалтлаге весной 1931 года счетоводом ларька»

Так что видишь, ничто не делается без смысла.
И я очень рада, что прочитала эти воспоминания. Узнала о троих замечательных людях, в частности - о Архиепископе Илларионе (Троицком). Вот, например, яркий эпизод:
"Владыка Иларион, несомненно, был по общему утверждению самой популярной и уважаемой личностью в лагере среди всех слоев, даже среди мелких уголовников. Никонов (стр. 152), не раз встречавшийся с ним, не мало подивился, когда охранник при нем спросил архиепископа:

— Где вы, владыка, ловили рыбу? Наши вчера ничего не поймали.

— Меня все и всегда так называют, — ответил Иларион Никонову.

Ширяев (стр. 318–323) красочно, на пяти страницах рассказывает, как однажды архиепископ с монахами спасли военкома Соловецкого Особого полка Сухова из лодки, прихваченной шугой и уносимой в море и как, вскоре после того, при Ширяеве (тогда, очевидно, в должности писаря при военкоме. М. Р.) Сухов остановился на дороге перед деревянным Распятием, в которое он раньше всадил два заряда, и сдернув буденовку, размашисто перекрестился, предупредив Ширяева: — Что б никому ни слова… А то в карцере сгною… День-то какой сегодня, знаешь? Суббота, Страстная…"

Все-таки, в каждом нелюде можно разглядеть и человека, и именно это умели делать заключенные присланные и оставшиеся на острове священнослужители.

Я думаю, что правду выяснили теперь, и видно, что очень легко односложные высказывания истолковать в ту или другую сторону, в зависимости от угла зрения. А если разобраться подробно, то этого можно избежать.
Спасибо, что поддержал беседу, мне было интересно узнать новое.
Кстати, вся книга (она довольно объемная) тут: http://lib.rus.ec/b/270536/read

Там очень много подробностей о лагере во всех аспектах. Понятно, что у автора взгляд тоже довольно личностный, ведь он был участником некоторых событий, но все же он дает сопоставления из разных источников, при этом указывает их. И это очень ценно, потому что Солженицын, например, собирал просто сведения, а давал уже свою художественную переработку, наверняка, не проверяя все досконально. Может быть, и тебе будет интересно когда-нибудь изучить... Кто знает.

ясно) каждый выбирает ссылки на те сайты. которым он доверяет в той или иной степени.
Буду ждать продолжения рассказа, т.к. на Соловках, к сожалению, не была.

давайте, такие рассказы с личными впечатлениями очень интересны, ждем

Так ты же из жаргона одно-единственное слово употребил. Оно, по законам жанра, поскольку одно, - режет слух и привлекает внимание. Если бы весь пост был на фене - так нет)))