9 мая 1924 году родился Булат Окуджава, советский и российский поэт, бард, прозаик и сценарист, композитор. Он написал около 200 песен на собственные стихи. В день рождения Окуджавы вспоминаем его творчество.

*** На мне костюмчик серый-серый, совсем как серая шинель. И выхожу я на эстраду и тихим голосом пою. А люди в зале плачут-плачут — не потому, что я велик, и не меня они жалеют, а им себя, наверно, жаль. Жалейте, милые, жалейте, пока жалеется еще, пока в руках моих гитара, а не тяжелый автомат. Жалейте, будто бы в дорогу вы провожаете меня… На мне костюмчик серый-серый. Он весь — как серая шинель.

Б. Слуцкому Вселенский опыт говорит, что погибают царства не оттого, что тяжек быт или страшны мытарства. А погибают оттого (и тем больней, чем дольше), что люди царства своего не уважают больше.

*** Я выдумал музу Иронии для этой суровой земли. Я дал ей владенья огромные: пари, усмехайся, шали. Зевеса надменные дочери, ценя превосходство свое, каких бы там умниц ни корчили — не стоят гроша без нее.

*** Не пробуй этот мед: в нем ложка дегтя. Чего не заработал — не проси. Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя всего вершок — попробуй укуси. Час утренний — делам, любви — вечерний, раздумьям — осень, бодрости — зима… Весь мир устроен из ограничений, чтобы от счастья не сойти с ума.

*** Под копытами снег голубой примят. Еду в возке я по чужой стороне… Так грустно, брат мой, грустно, мой брат! Ах, кабы вспомнил кто обо мне. Там горит огонек у того леска. Еду в возке я. Дуга на коне… Все тоска окружает, тоска, тоска! Ах, кабы вспомнил кто обо мне. Все чужие леса да чужая даль. И мороз страшней, и душа в огне… А печаль-то, мой брат, печаль, печаль! Ах, кабы вспомнил кто обо мне.

***

Ах, что-то мне не верится, что я, брат, воевал.
А может, это школьник меня нарисовал:
ручками размахиваю, я ножками сучу,
уцелеть рассчитываю, и победить хочу.

Ах., что-то мне не верится, что я, брат, убивал.
А может, просто вечером в кино я побывал?
не хватал оружия, чужую жизнь круша,
и руки мои чистые, и праведна душа.

Ах, что-то мне не верится, что я не пал в бою.
А может быть подстреленный, давно живу в раю,
И кущи там, и рощи там, и кудри по плечам…
А эта жизнь прекрасная лишь снится по ночам.

Арбатский дворик …А годы проходят, как песни. Иначе на мир я гляжу. Во дворике этом мне тесно, и я из него ухожу. Ни почестей и ни богатства для дальних дорог не прошу, но маленький дворик арбатский с собой уношу, уношу. В мешке вещевом и заплечном лежит в уголке небольшой, не слывший, как я, безупречным тот двор с человечьей душой. Сильнее я с ним и добрее. Что нужно еще? Ничего. Я руки озябшие грею о теплые камни его.

Грузинская песня

Виноградную косточку в теплую землю зарою,
и лозу поцелую, и спелые грозди сорву,
и друзей созову, на любовь свое сердце настрою…
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье,
говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву,
царь небесный пошлет мне прощенье за прегрешенья
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

В темно-красном своем будет петь моя Дали,
в черно-белом своем преклоню перед нею главу,
и заслушаюсь я, и умру от любви и печали…
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

И когда заклубится закат, по углам залетая,
Пусть опять и опять предо мною плывут наяву
Синий буйвол, и белый орел, и форель золотая…
А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Памяти А. Д. Сахарова

Когда начинается речь, что пропала духовность,
что людям отныне дорога сквозь темень лежит,
в глазах удивленных и в душах святая готовность
пойти и погибнуть, как новое пламя, дрожит.

И это не есть обольщение или ошибка,
а это действительно гордое пламя костра,
и в пламени праведном этом надежды улыбка
на бледных губах проступает, и совесть остра.

Полночные их силуэты пугают загадкой.
С фортуны не спросишь — она свои тайны хранит,
и рано еще упиваться победою сладкой,
еще до рассвета далече… И сердце щемит.

*** У поэта соперников нету ни на улице и ни в судьбе. И когда он кричит всему свету, это он не о вас — о себе. Руки тонкие к небу возносит, жизнь и силы по капле губя. Догорает, прощения просит: это он не за вас — за себя. Но когда достигает предела и душа отлетает во тьму… Поле пройдено. Сделано дело. Вам решать: для чего и кому. То ли мед, то ли горькая чаша, то ли адский огонь, то ли храм… Все, что было его, — нынче ваше. Все для вас. Посвящается вам.

***

Взяться за руки не я ли призывал вас, господа?
Отчего же вы не вслушались в слова мои, когда
кто-то властный наши души друг от друга уводил?..
Чем же я вам не потрафил? Чем я вам не угодил?

Ваши взоры, словно пушки, на меня наведены,
словно я вам что-то должен… Мы друг другу не должны
Что мы есть? Всего лишь крохи в мутном море бытия
Все, что рядом, тем дороже, чем короче жизнь моя.

Не сужу о вас с пристрастьем, не рыдаю, не ору,
со спокойным вдохновеньем в руки тросточку беру
и на гордых тонких ножках семеню в святую даль.
Видно, все должно распасться. Распадайся же…
А жаль.

***
Сладкое время, глядишь, обернется копейкою:
кровью и порохом тянет от близких границ.
Смуглая сабра с оружием, с тонкою шейкою
юной хозяйкой глядит из-под черных ресниц.

Как ты стоишь… как приклада рукою касаешься!
В темно-зеленую курточку облачена…
Знать, неспроста предо мною возникли, хозяюшка,
те фронтовые, иные, мои времена.

Может быть, наша судьба, как расхожие денежки,
что на ладонях чужих обреченно дрожат…
Вот и кричу невпопад: до свидания, девочки!
Выбора нет! Постарайтесь вернуться назад!..