«30 сентября, понедельник

 

…около 21 часа позвонил «енерал» - генерал и предложил Тане встретиться сегодня и обсудить вопрос о строительстве дачи. Таня согласилась и назвала ему наш адрес.

 

Таня поспешила помыть полы; навела кое – какой  порядок в вещах, торчащих там и сям; надушилась и стала мечтать о том, что генерал, может быть, дачу и не построит, но, может, хоть на работу куда – нибудь её пристроит более пристойную (типа секретаря). На мои пессимистические замечания о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, Таня патетически восклицала: «Ну бывают же в жизни чудеса!...».

 

Но генерал что – то задерживался…

 

Было уже около 23 часов (Таня уже ушла в ванную комнату готовиться ко сну), когда вновь раздался телефонный звонок, который приняла дочка. По телефону сообщили, что звонят из второго подъезда нашего дома и попросили напомнить наш адрес ещё раз, так как разыскивают хозяйку этого телефона некие военные со свитой. Дочка ещё раз назвала наш адрес. Но прошло 5 – 10 минут, а в дверь к нам  по – прежнему никто не звонил, и мы легли спать. Я Тане попенял за то, что она и дочка сообщают по телефону наш адрес неизвестно кому, чем позволяют потенциальным  ворам убедиться, что нас нет дома.

 

И вот лишь в 23 часа 30 минут, примерно, раздался звонок в дверь. Я предложил Тане объявить гостям, что у тебя, мол, приёмный день закончился, и открыть дверь только на цепочке. Она так вначале и сделала, но «енерал» так радостно восклицал за дверью из – за того, что Таня узнала его, одетого в военную форму, что я тоже решил взглянуть на него и предложил Тане открыть дверь. Завалили двое не очень высоких стариков. Один седой, пухленький, одетый в форму капитана первого ранга, а другой - худощавый, почти полностью лысый и с интеллигентным беретиком на голове.

 

«Пухленький» и оказался Татиным вагонным знакомым. Он сразу разъяснил Тане, что какая – то инструкция запрещает генералам разгуливать без соответствующего сопровождения в общественных местах в генеральской форме и потому те должны облачаться в «полковнические» мундиры. А спутника своего «енерал» представил, как своего заместителя (одного из восьми) – полковника, недавно выписанного «енералом» из Одессы (?! – напомню, что Украина в том году была уже суверенным государством) для решения каких – то важных вопросов, связанных с выводом войск из Чечни. «Енерал» предложил угостить гостей чайком. «Полковник» в штатском пытался, правда, заручиться и моим согласием для этого, но «енерал» на меня мало внимания обращал, а громогласно вещал о том, что у него в подчинении дивизия в 14 тысяч человек; что он учился в Академии Генштаба вместе с А. Лебедем, но, что, мол, за Чечню его из генерал – лейтенантов разжаловали в генерал – майоры; что он знает множество языков – и английский, и индийский (!), и негритянский (!) и ещё кучу других. Промеж этих разглагольствований он снизошёл и до знакомства со мной. Он представился: «Семёнов Валерий Иванович». «Полковник» представился Николаем Викторовичем Егоровым, который кроме помощничества «енералу» раньше журналистской работой занимался на телевидении городском, а также несколько лет проработал в Японии в качестве переводчика.

 

Решили мы, что стоит действительно попить чайку, чтобы окончательно разобраться, кто есть перед нами – генерал или  «енерал», тем более, что было ясно, что одним чайком гости не удовлетворятся, так как они были изрядно навеселе. И, действительно, как только сели за кухонный стол, как Н. В.  стал усиленно интересоваться, что мы предпочитаем пить – водку или коньяк. Коньяк он не спешил на стол выставлять, и я сказал, что нам все равно, и тогда он втащил из своей пухлой папки бутылку водки, явно купленную где – то в ближайшем «комке». Гости объяснили свою нетрезвость тем, что случайно в поисках нашей квартиры зашли во второй подъезд и там случайно позвонили в какую – то квартиру, в которой, оказалось, живёт бывший подчинённый генерала – ныне пенсионер. Это событие было «обмыто» коньяком и поэтому они так долго шли из второго подъезда к нам.

 

Достал я рюмки и «енерал» стал разливать водку и именно в рюмке, предназначавшейся «енералу», оказался сушёный таракан, которого «енерал» оттуда без  особых церемоний выкинул…  Пришлось мне рюмку всполоснуть эту.

 

Первый раз «енерал» водку разлил всем поровну, но уже к следующему разу сделал поправку на звание: себе – полную, полковнику – две трети, а мне, сержантишке запаса жалкому, подфартило – целую треть рюмки мне отстегнули – явно не по чину!...

 

После первой рюмки «полковник» Егоров решил уяснить для себя, кем я довожусь хозяйке квартиры и он спросил меня прямо: «А вы кем хозяйке приходитесь – кавалером или мужем официальным?...». Я сказал, что, видимо, к вашему сожалению, но  являюсь законным мужем, чем Николай Викторович был несколько обескуражен, чего нельзя было сказать о «енерале», который по прежнему громогласно разглагольствовал о своих достоинствах и возможностях, так что  он мне скоро наскучил, и я пытался поддержать разговор с Николаем Викторовичем, который говорил о более интересных для меня вещах. Он успел поведать, что после войны его отец служил начальником колонии в Городе для японских военнопленных: что сам он несколько лет проработал в Японии переводчиком, что после возвращения долго привыкал, что Сов. Союз – это его родина; что, будучи журналистом, он присутствовал при забивке «золотого костыля» в Берёзове (на БАМе); что он знаком с Всеволодом Овчинниковым, автором книги о Японии, которая где – то у нас в «Роман – газетах» есть, и которую я когда – то с интересом прочитал, а сам Ник. Викторович является автором книги «Красные сполохи». Ещё Ник. Викт. пытался разговор на философские темы завязать – чего – то там об изречениях Сократа разглагольствовал, но по этой части я оказался собеседником слабоватым… 

 

Бутылка была допита, «енерал» говорил всё бессвязнее и, наконец, положил голову на стол и уснул, а незадолго до этого он мимоходом обронил, что плохо знает Город и может заблудиться в тёмное время и потому он не против переспать у нас где – нибудь на полу. Когда он заснул за столом, то я поинтересовался у Николая Викторовича, неужто в армии нынче такая напряжёнка с автотранспортом, что генералы вынуждены пешком ходить по ночам?... Тот заявил, что нет, конечно, и что он сейчас позвонит и вызовет машину. Я проводил его к телефону, он набрал какой – то номер и начал говорить в трубку военные позывные типа: «Прибой! Дай «Волну»! «Волна», дай 4 – 84… Это Николай Викторович! Вышлите машину по адресу…». Я подошёл к нему поближе, чтобы продиктовать ему адрес, и услышал, что из телефона, по которому с кем – то «говорит» Ник. Вик., доносятся короткие гудки…

 

Тут уж мне стало окончательно ясно, что никакой машины «енерал» и его «зам» не дождутся, и я предложил претворить в жизнь пожелание «енерала» и положить наших «высоких» гостей на наш низкий пол. Николай Викторович начал отказываться и, наконец, признался, что его «босс» живёт недалеко совсем – в доме по ул. П - цев – 47 и попросил меня позвонить по телефону *2 – 41 – 7* к «енералу» домой, т. к. сам Ник. Вик. всё время нажимал на кнопку, выключающую вызов. Я набрал номер, но к телефону так никто и не подошёл.

 

Постелили мы на палас  старые шубы, пальто и предложили Ник. Вик. помочь улечься там «енералу» Семёнову, а потом я и Ник. Вик. уговорил улечься рядом с ним, чтобы не шляться по ночному Жаркому (микрорайону), рискуя нарваться на неприятности.

 

Нужно, наверно, отметить, что вместе с водкой гости принесли колбасы граммов 200, а затем мы в основном закусывали огурцами нашими солёными, а когда Таня всё – таки угостила гостей чаем и выставила масло на стол для намазывания его на хлеб, то Валерий Иванович бесцеремонно выхлебал  это масло чайной ложкой. А речь о Таниной мечте (т. е. о даче) что – то так и не заходила за столом.

 

Вслед за гостями около 2 часов ночи и мы с Таней спать легли. Я спал очень чутко и потому плохо, а Таня, говорит, вообще не спала, а слушала, как гости нарушали ночную тишину своим поочерёдным пердежом, но зато, в отличие от меня, они не храпели (всё, видимо, через задницы выходило…)

 

1 октября, вторник

 

«Гостей» мы подняли в 6³º, желающих («енерала») напоили чаем, а Николай Викторович отказался – ему, видимо, было стыдно за свой визит, а его товарищ по - прежнему бахвалился, как ни в чём не бывало».