Пришлось тут  по мелкой бытовой причине на минутку отвлечься от рассказа.

Итак, значит, в начале семидесятых годов прошлого века довелось автору этих строк досконально освоить Мини-ЭВМ с гордым названием "Саратов".

Честно говоря, у меня пальцы чешутся, чтобы поподробнее описать устройство моей тогдашней машины, рассказать, для чего она предназначалась, как на ней программировали и прочее. Но, во первых, я боюсь распугать своих, и без того феноменально терпеливых, читателей, особенно тех, кому глубоко чужды разные компьютеры и другие гад-же-ты, кто к ним подходить даже боится, не только о них читать.

Во вторых, перечисленные детали далеко выходят за скромную шахматную тему рассказа.

Ограничусь лишь сообщением о том, что вся память моей той вычислительной машины составляла что-то порядка 8 килобайт.
Для примера, простой текстовый файл с этим вот постом занимает 18 килобайт, а весь мой лэптопчик, на котором я сейчас пишу имеет внутреннюю память 4 гигабайта.
Не будем мелочиться и примем память лэптопа за слегка меньшее число, то есть: 4 x 10 в девятой степени байтов.
Получится: -    4000000 килобайтов.

А вот память моей,  древней, ЭВМ совершенно точно равнялась 8,2 килобайтам.
Там, правда, были не байты, а двенадцати-разрядные слова.
Но уж это совсем не существенно.

Важно то, что на ЭВМ "Саратов" никаких жестких или мягких дисков не было.
Их тогда еще не придумали.
Не было и магнитных лент. Все программы хранились на лентах, но бумажных, с дырочками, а общались с тем компьютером посредством большой электрической печатающей машинки под названием "Консул".
Мы печатали на Консуле послания компьютеру, а он на той же рулонной бумаге нам отвечал. И, соответственно, наоборот, если компьютер печатал вопрос, то мы должны были на том же Консуле отвечать.

И все-равно эта ЭВМ была для всех - рукотворным чудом, если судить по тому, что она умела.

Среди немногих программ, доставшихся нам с подводной лодки оказалась и такая, которая играла в шахматы.

 Качество ее игры зависело от установленного перед началом уровня. Если уровень был не высок, то компьютер играл неплохо, но иногда делал ошибки, пропускал выгодные ходы и попадался в простые ловушки.
Если же уровень был высоким, то железка играла довольно сильно. Однако, чем выше был уровень, тем дольше она думала, просматривая варианты ходов.

Сейчас не помню, после какого уровня просмотра играть с ней становилось абсолютно невыносимо, настолько она задумывалась перед каждым ходом.
Играть-то приходилось в основном в обеденный перерыв или после работы.
Разве успеешь?

В шахматах очень важны психологические отношения между партнерами. В этом, собственно говоря, и есть прелесть игры.
А какие психологические отношения с ЭВМ? Никаких.

Поэтому игрушка быстро приелась. Мы положили ленту с программой на дальнюю, пыльную полку и о ней забыли.

  Прошло три-четыре года, и к нам в отдел приняли нового молодого специалиста из университета.
Звали его Сережа. Фамилия у Сережи была красивая, совпадающая с прозвищем знаменитого полководца. Сам себя он иногда в шутку называл Задунайским.
И мы его будем так звать.

Будучи юным выпускником мехмата, Задунайский не выглядел юнцом. Он был румяный, невысокий, слегка округлый брюнет, с прямыми стриженными волосами, выбритыми пухлыми щеками и также весьма интеллигентными манерами.

Когда он нервничал, то начинал краснеть, слегка заикаться и посмеиваться, что почему-то сильно в нем раздражало всех наших женщин.
Особенно сотрудниц бесила Сережина привычка в разговоре с дамами при всяком удобном случае поминать обидную пословицу:

"Ложка в бане не посуда, девка бабе не подруга".

Впрочем, это была самая большая грубость, которую, насколько я помню, он себе позволял.

Лично я относился к Сереже с большой симпатией из-за его интеллигентности и любви к классической музыке. Он коллекционировал пластинки и вел подробную статистику  собственных вкусовых музыкальных приоритетов на протяжении нескольких лет.

В первый же год Сережиного пребывания нашему отделу пришлось переезжать с одного предприятия на другое. Получилось так, что мы с Задунайским оставались в течении двух-трех недель на старой территории в компании нескольких дам.

Буфет находился на одном с нашей комнатой, седьмом, этаже.
Быстро отобедав, можно было на протяжении почти всего обеденного часа заниматься чем угодно.

Как-то мне удалось его уговорить сыграть блиц-партию в шахматы, по пять минут на партнера. Часы и шахматы в комнате программистов стояли на самом видном месте, а любимая моя мини-ЭВМ уже уехала.
Он долго отказывался.
 
Игрок я довольно слабый. Найти и соблазнить на игру подходящего партнера нелегко.
 В те времена у меня была такая теория, что играть в шахматы нужно не для того, чтобы выигрывать, а для того, чтобы учиться проигрывать, ибо в жизни уметь с легкостью проиграть частенько важнее иллюзорных, честолюбивых, кратковременных радостей от победы.
Это противоречит расхожим представлениям, но я и сейчас так иногда думаю.

Короткий блиц - очень эмоциональная игра.
Объясняя Сереже полезность проигрывания, я все же у него выиграл. И еще раз выиграл, и еще...
Это продолжалось подряд несколько дней, после чего Задунайский решил, что уже достаточно хорошо подготовился к будущим жизненным проигрышам.
 Больше он никак не соглашался проводить со мною за шахматной доской остаток перерыва.

Прошло еще года полтора и однажды по нашему отделу, состоящему более чем из ста человек, разнеслась весть о том, что на днях наш сотрудник Сергей Задунайский получил звание Мастера По Шахматам.
Не доверяя этим неправдоподобным слухам, мы с Валей Агароновым отправились в соседнюю лабораторию, чтобы выяснить правду из непосредственного источника.

Оказалось - да. Действительно получил. Как всегда краснея и чуть заикаясь, Сережа достал и гордо продемонстрировал нам документ на гербовой бумаге с печатями и подписями, в котором черным по белому объявлялось, что обладателю этого сертификата, Сергею Задунайскому, присвоено звание мастера спорта по Шахматам в игре по переписке.
Как выяснилось, на протяжении прошедших полутора лет Сережа не только слушал классическую музыку из огромной своей коллекции, но также принимал участие в десятках шахматных партий по переписке. Пройдя определенные этапы, он сумел одержать множество побед, по совокупности которых ему и было присвоено высокое звание.
Кроме того Задунайский регулярно посещал городской шахматный клуб, в котором ему удалось получить второй, или даже первый разряд, но уже по натуральным шахматам.

Видя мою недоверчиво ошарашенную физиономию, Сережа тотчас же предложил сыграть.
Я отказался.
 В то время у меня была такая теория, что шахматы это игра, в которой нужно учиться побеждать, чтобы, научившись победам, независимо от сложности ситуации, используя любую слабину противника, побеждать в жизни, или хотя бы сводить почти неминуемое поражение на ничью.
Я и сейчас так думаю.
 Разумеется, для того, чтобы учиться побеждать, нужно подбирать подходящего партнера, а не играть с кем попало.

Однако, стараясь не обидеть новоявленного мастера грубым отказом и отвлечь от моей персоны, я вдруг вспомнил:

- А ведь у нас где-то была американская программа для мини-ЭВМ, которая умеет здорово играть в шахматы. Не хочешь ли ты попробовать сыграть с ней.

Сережа заинтересовался.

На следующий день, в обед, когда мы отыскали бумажную ленту с шахматной игрой, Задунайский уселся за Консул играть с компьютером.
Дело не быстрое. Ради такого случая пришлось нам троим отказаться от обеда.

Видимо Задунайский сильно нервничал, потому, что в результате бескомпромиссной игры по переписке с компьютером железка неожиданно объявила ему мат.
Это был шок.
Расстроенный шахматист сразу же захотел реванша, но обед уже кончился.
Мы предложили ему поквитаться с компьютером завтра, опять же в обеденный перерыв.

В этот вечер мне пришлось задержаться на работе допоздна.

На следующий день, в перерыв, около мини-ЭВМ "Саратов" собралось немало народу.

Напомню, что игра происходила через электрическую машинку Консул, на котором поочередно печатали шахматные ходы то человек, то ЭВМ.

И вот, где-нибудь на тринадцатом или четырнадцатом ходу, когда все напряженно ждали очередного хода машины в ответ на Сережин, Консул, крякнув и пропустив пару пустых строк, вдруг выдал:

  - Ну ты, Задунайский, даешь! Ну ты даешь! А вот  тебе...

Затем, как ни в чем не бывало, последовала строчка с машинным ходом.

Не берусь описывать реакцию Сергея и окружающих. Надо было видеть!

Это сейчас мы готовы, не моргнув глазом, принять любые, неожиданные поступки компьютеров и даже телефонов, а в те давние времена в газетах частенько затевали споры на предмет: "Может ли машина мыслить?".

Справедливости ради следует сказать, что после непродолжительной, сначала немой, а потом шумной комической сцены, которую я предлагаю дорисовать вашей фантазии, Сережа все-таки выиграл. Он еще несколько дней приходил и выигрывал, чтобы закрепить успех,  несмотря на  наглые заявления компьютера, которые тот периодически выдавал.

А потом и ему это надоело.