Мы не только перестали лазить в окна к любимым женщинам, делать большие хорошие глупости (с), но и танцевать.

Вчера вечером возвращались с прогулки домой. Хмурый вагон метро, тяжелые, как свинцом налитые, лица, тусклые глаза... и тут в Гидропарке запорхнула стайка щебетуний-птичек – легких, звонких, светлых лицами, горящих глазами, и, враз, как Солнце взошло.

- Девочки, вы заметили, в каком красивом пиджаке был сегодня Сергей Иванович? – обратилась к подружкам высокая, статная дама в темно-зеленом платье, длинные серебристые волосы собраны в аккуратный высокий пучок, на безымянном пальце левой руки, потертое беспощадным временем, обручальное кольцо, в ушах крупный янтарь.

- Сталина Георгиевна, а Сергей-то Иванович к вам давно неравнодушен, а вы как будто не замечаете. – рассмеялась ей в ответ молодым, звонким смехом маленькая, кругленькая в цветастом платье генеральши, с мелкими, выкрашенными хной, буклями на голове.

- Ну, что вы такое говорите Мария Ивановна, просто он галантен и хорошо воспитан. – крупный янтарь задорно сверкнул в лучах заходящего солнца.

- Ой, не скажите, не скажите, я знаю, что говорю. Вот он всех нас сегодня приглашал танцевать по разу, а вас целых три.

… и про что-то там еще щебетали эти милые прелестницы, завсегдатаи гидропарковской танцевальной площадки «Кому за…», мне уже было не разобрать, а подслушивать неприлично, да и через остановку я выходила, а они поехали дальше – легкие, живые и настоящие.

Наверное, вы не раз замечали, как непосредственны маленькие дети в танце, как легко и непринужденно они начинают плясать, кружиться и летать, только заслышав музыку. И куда девается эта легкость с годами, в какой песок утекает, какими водами размывается, какими холодами выстуживается? Душа и тело неразрывны. Невозможно вылечить душу, не вылечив тела. А танец – это самое простое и доступное, что есть у каждого из нас.