Так как в канун мая легли с псом Сёмой опочевать под рассвет, то проспали все восходы, на пробежку выбрались уже ближе к обеду -- разрыв шаблонов. Было солнечно, многолюдно, пахло вокруг дымом и выходными в первомай людьми. На спортивной площадке, где я обычно занимаюсь, наоборот, тишина и покой: жаворонки схлынули, а совы еще не подтянулись.

Рядом там детская площадка -- качели-карусели и скамейки для сопровождающих. На одной грачами присела парочка: он -- седоват, староват, властоват, но, молодится (джинсы подкатаны, свежие кроссовки на босую ногу, на груди футболка с принтом "ай лав' ю бэби), его бэби немного за пятнадцать, тонкий стан, нулевой размер, джинсы со стразиками и веселый хохот школьницы. "Джонни, -- щебетала она, -- я хочу капучино!" И он бегал  наверх моложавым мальчиком, туда, где подают на вынос  в картонных стаканчиках с пластиковыми крышечками, смешной в своей суетливой борьбе с возрастом. А она хохотала вслед, неистово смс-ила, и нервно оглядываясь, шептала в телефон: Дима, я у репетитора, после обеда перезвоню. 

На другой скамеечке, не погневавшись соседства Сёминого поводка, присели парочкой вчерашние гуляки. На вид можно дать от тридцати до пятидесяти. Оба пузатенькие, мордатенькие, уставшие от жизни, но, нарядные, как для выходного дня -- в джинсах и рубашках навыпуск, между ними демаркационной линией чекушка водки и литровая бутылка пива. Только расслабились, вздрогнули, как детский крик: папа, па-пааа, сними меня. Вот же, блять, -- сказал так громко папа, что парочка по соседству захлебнулась капучино, и побежал снимать в дерева малолетнего спиногрыза. 

Правда,  с дерева снял добротно, умело (ни дерево, ни спиногрыз не пострадали),  проходя мимо меня, упражняющейся в приседаниях, громко прокомментировал: запомни, сын, залог здоровья -- это правильное питание, а не издевательство над своим телом.