Солнце - жаркий любовник, золотой ловелас, проказник и повеса - опять охладел к Земле, избегает, уклоняется, прячется. В воздухе остро пахнет тоской и перебродившей зрелостью. Неотвратимо желтеет лист, пусть ещё боязно, исподтишка, как шкодливый кот, но днепровские склоны уже в старческой гречке. Всё пронзительнее серый день на траве, проросшей холодным изумрудом на жжённых ласках, и тише ночь - ни крика, ни вздоха, ни всхлипа.

 

Всё опять, как вновь, как сызнова: надеть глубокую зелень на глаза, чулки сменить на колготки, запечатать рот ворованным у Клары кораллом, усмирить руки, научить ноги не бояться грязи, голову - пронизывающего  холода, но одно спрошу: зачем в этот раз так стремительно? И туманы, где мои любимые туманы? 

 

А что туманы? Туманы выдаются только лучшим, и только бонусами. Видать, наскосячили мы в этот раз знатно, это сладкое лето не допили до дна, в общем, плохими любовницами были.