Звонким арбузом катится лето с горы, растекается полынным мёдом по сухой траве, выжженной земле, уходит по капле в придорожную пыль. Ещё чуток и ничего не останется, отцветёт свет-день, осыплется под ноги румяными яблочками, отполыхает жертвенным костром на заваленном горизонте, да и утопнет в беспросветном море глухих месяцев -брей. Плачь- не плачь – никто не услышит… 

 

Падают в бездну последние августовские дни с ореховым стуком: тук, тук, тук...  

 

И пусть полдни ещё живые, шелковистые, солнцем прошитые, но ночи уже плотные, тёрпкие, черноплодные. Варит-заваривает своё хмельное зелье колдунья Морена (совой ухает, зверем диким воет, в одной руке серп, в другой – венок из восковых цветов бессмертника, в глазах густой морок), а полнолунный Месяц, знай себе, на серебряных гусельках наигрывает: трын-трын-трын, трын-трава, всё трын-трава…

 

Катится, катится жизненное колесо – не унять, не укротить!