Дни тают, как свеча. Вот и сентябрь догорел тихим пламенем. На удивление тепло, трава зелена и склоны Днепра все еще в убранстве, но утренние кисельные туманы, скороспелые дни, да низкое, густеющие красками, небо, как жест, скручивающий в жгут все то, что осталось на дне остывающего года. Скоро, вовсе скоро, наступит период затяжных дождей, мутных и рыхлых телом дней, размытых холодом ночей, осипшего воя одинокого ветра по подворотням, период несмываемой грусти в очах и тихой печали в озябших руках. Тут бы уже и хоронить, пока не вышел срок, отпевать все то, что летало, пело и плясало летом, брести в тумане по берегу остывающей реки, хохоча, не притворствуя. Только что-то держит, как будто бьет проводами ток, еще не все слезы выплаканы, не все девки выстраданы, нагота еще не вся огрубела. Густею остатком молча.