Пенсионерка, очень люблю бывать на этом сайте,

узнаю много нового и интересного.

Дорогие друзья!
Всегда трудно подобрать слова, когда речь заходит об ушедших близких, о памяти, о войне. Я просто хочу познакомить вас с поэмой, написанной о моей маме Херсонской поэтессой Алевтиной Дрозд в 1973 году. Поэма была написана после прочтения маминых фронтовых дневников и под впечатлением от прочитанного. Эти стихи очень дороги для меня и для всей нашей семьи. Впервые она была опубликована в местной газете "Надднепрянская правда" в 1974 году, а затем выпущена в сборнике поэзии "Стоит каштан в осенней позолоте". И газету и книгу берегу и храню, как самое дорогое!!!

Стоит каштан в осенней позолоте (Медсестра)

Стоит каштан в осенней позолоте
Клен нарядился словно напоказ,
Мария Александровна, позвольте
Мне рассказать о юности, о вас.

О времени нелегком для России:
Когда приказ – ни шагу чтоб назад
Когда такою нежной и красивой
Вы медсестрой пришли под Сталинград.

Да, здесь рассказа нашего начало.
Сентябрь месяц, год сорок второй…
С каким волненьем я вчера читала
Дневник Ваш сталинградский фронтовой.

Где день за днем, в окопе или овраге
Под пулями, в обманчивой тиши,
Вставали эти строчки на бумаге,
Как исповедь, как гнев, как крик души.

Здесь первый бой, невиданный доселе,
Где раненым уже потерян счет.
Бинты и кровь, и силы на пределе,
И рев, и дым, и черный небосвод.

Здесь боль утрат и привыканье к смерти,
И злая соль солдатских крепких слов,
И первая слезинка на конверте,
И вспыхнувшая первая любовь.

А как она оборвалась трагично!
А ведь казалось…Что там говорить!
На фронте смерть, как день и ночь, обычна,
Но как же вам смерть друга пережить?

Беда свинцовой тяжестью нависла,
Туман в глазах мешает вам смотреть,
И в жизни вроде никакого смысла,
А если так, то лучше умереть!

Но поступают раненые снова
И просят вас : «Сестра, глоток воды…»
И стиснув зубы, вы даете слово:
«Нет, я живу! И нет такой беды,
Которая бы с ног меня свалила,
Вот разве пуля, та, что наповал?»
И снова к вам вернулась ваша сила,
А вместе с ней и ярости накал.

Десятый день огонь, как в пекле ада,
Десятый день в ушах ужасный звон.
Не стало многих командиров рядом,
И поредел заметно батальон.

Но вновь приказ: в атаку на рассвете,
Продвинуться, дорогу оседлать…
А вы одна в окопчике, лишь ветер
Над степью начал тучи собирать.

Похоже – дождь, но как же он некстати!
Его лишь не хватает здесь земле!
И как о чуде, мысли о кровати,
О доме, об уюте, о тепле.

Казанское припомнилось вам лето,
Еще не фронт и где-то там враги…
Вы слушаете с другом «Риголетто»
И смотрите на ваши сапоги

Солдатские, большущего размера,
На гимнастерку, и притом «БУ»,
Но с вами друг, в любовь, в победу вера,
И музыка, как сказка – наяву…

Вы из окопа вышли, вам не спится,
За бугорком лежите на траве,
О мысли, мысли, сколько их роится
Тревожными ночами в голове!

С березки листья на траву упали,
Пустился дождь в осатанелый пляс.
Ах, мама, мама, если бы вы знали,
Как неуютно дочери сейчас!...


Но дни идут, и крепнет вера в силу,
В большой успех решающих боев.
И ждет от Сталинграда вся Россия
Одной победы, только лишь ее!

Сегодня утром хутор взят Вертячий,
Донское незнакомое село,
С домами уцелевшими, и значит
С надеждою на отдых, на тепло.

Сюда, Марийка (так вас называли),
Вручать награды прибыл генерал.
Но вы комбату: «Лучше б транспорт дали,
Чтоб поскорее раненых забрал.

Одна повозка, а тяжелых сколько,
Которых срочно – в госпиталь, к врачу.
Да и бинтов осталось только- только…
Ну а медаль успею, получу».

И украшают вашу грудь награды,
Немало их, продымленных наград.
Но это позже…
А пока нам надо
Вернуться с вами вновь под Сталинград.

Опять окоп. Опять свистят снаряды.
Вам спать охота: столько на ногах!
Подруга ваша, Галя, с вами рядом,
В другом окопе, в десяти шагах.

И вдруг: - Марийка! – Галя закричала.
В ее окоп влетели вы стрелой.
- Что, ранена?
- Нет, Галя отвечала –
Мне очень страшно, посиди со мной.

- Сейчас приду!..
И в свой окоп обратно,
Чтоб сумку взять. Но где ж окопа след?
И словно током: нет, невероятно!
Ни сумки, ни окопа больше нет!

Друзья дивились: пожалели боги.
Каких «чудес» не встретишь на войне!
Безмерны и трудны ее дороги,
Для женщины они трудней вдвойне.

Еще хлебнуть вам горюшка придется,
Еще далековата та пора,
Когда кольцо вокруг врага сомкнется,
И в дневнике появится «УРА!!!»

Еще снаряды будут смертно ухать,
«Мурлыкать» мины, не давая спать.
Еще придется кровушки понюхать
И безнадежным милосердно лгать.

Грязь помесить на большаках и тропах,
И сухарем делиться в блиндаже.
Но Сталинград решит судьбу Европы,
И это видят недруги уже.

Вот-вот весомо свое слово скажет
Сдержавший натиск волжский исполин.
А ваш, Марийка, путь на запад ляжет
Через бои, невзгоды – на Берлин!

Еще не раз бомбежка вас разбудит
И по болотам вам еще идти.
Но Сталинград стоять особо будет
На вашем трудном фронтовом пути.

И будут вам донские степи сниться,
И в волосах, и на зубах песок,
Когда – ни причесаться, ни умыться
И не вздремнуть за сутки хоть часок.

Однополчане вам не раз еще приснятся
Те, что на встречу съедутся, придут.
И те, которым будет вечно двадцать,
Чью память обелиски берегут…

Сегодня Вы по улице идете
И слышите счастливый смех ребят.
Шумит каштан в осенней позолоте,
Как та березка много лет назад.

1.


2.

ИСТОРИЯ МЛАДШЕЙ ДОЧЕРИ А.С. ПУШКИНА


Дочь великого русского поэта не стала принцессой, но прожила жизнь, которой хватило бы на сюжет не одного романа. После ее смерти не осталось ни креста, ни плиты. Будто и не было ни слез, ни жизни, ни любви…

Бесёнок Таша



Так называли в семье младшую дочь Пушкина — Наталию Александровну.

Когда случилась трагедия на Чёрной речке, Наташе было всего 8 месяцев.

После несчастья Наталья Гончарова сразу же увезла детей из Петербурга в своё родовое имение в Калужской губернии. Там и росла Наташа, окружённая любовью и заботой родных. Из четверых детей она была самой непоседливой и озорной. Впрочем, девочка отличалась хорошими манерами, прекрасным знанием русского и французского и уже в 13 лет поражала окружающих красотой, которую запечатлел известный русский художник И. Макаров.

Когда её мать, Наталья Николаевна Гончарова, решилась вновь выйти замуж, Таше было уже 8 лет. Избранником Гончаровой стал командир лейб-гвардии Конного полка генерал-адъютант Пётр Петрович Ланской.


В день бракосочетания произошёл курьёз. Юный граф Николай Орлов из желания увидеть свадебное торжество своего командира забрался на колокольню церкви, в которой проходило венчание. Но хотя и пробрался он туда тихо, обнаружил себя, что называется, очень громко: задел за большой колокол. Раздался удар, и Орлов от испуга и растерянности не знал, как остановить предательский звон. Когда дело объяснилось, он, страшно сконфуженный, извинился перед новобрачными.

Время шло, Таша росла. Николай Орлов всё больше времени проводил в семье Ланских, особенно летом на даче в Стрельне. Постепенно дружеские чувства сменились обоюдной пылкой влюблённостью. Когда Таше исполнилось 16, а Николаю 24, влюблённый без памяти юноша сделал попытку посвататься. Но отец Николая, глава Третьего отделения граф А.Ф. Орлов (преемник Бенкендорфа), был категорически против этого брака. «Правда состояла в том, что лучезарная красавица Натали была для него всего лишь «дочерью какого-то сочинителя, убитого на дуэли
, — писала Александра Ланская-Арапова, сестра Наталии Александровны. Пользуясь своим положением, вельможа-отец под благовидным предлогом отослал сына из России.
Из огня да в полымя

Наташа скрывала от посторонних глаз печаль, гложущую сердце. Младшая дочь поэта была горда и своенравна, характером — вся в отца. Ошеломительно скоро после растоптанного жара первой любви она выбрала себе в кавалеры игрока и повесу Михаила Дубельта. Это был сын начальника штаба корпуса жандармов генерала Дубельта, подчинённого… отца Николая Орлова. Как-то ей «везло» на чиновников Третьего отделения… Удивительное сходство с молодым Пушкиным и одновременно светящуюся красоту, доставшуюся от матери, подмечали в Наташе многие её современники.

«Дочь поэта Пушкина, высокого роста, чрезвычайно стройная, с великолепными плечами и замечательною белизною лица, сияла каким-то ослепительным блеском. Несмотря на малоправильные черты лица, напоминавшего африканский тип её знаменитого отца, она могла называться совершенною красавицей. И если прибавить к этой красоте ум и любезность, то можно легко представить, как Наталия Александровна была окружена на великосветских балах и как около неё увивалась вся щегольская молодёжь в Петербурге»

— писал известный романист М.Н. Загоскин.

Подполковник Дубельт был в этой «свите» и мгновенно потерял голову.
С отчаянья, в отместку Орловым, без особой любви — а впрочем, кто теперь знает? — Наташа приняла предложение руки и сердца Михаила Леонтьевича Дубельта. По свидетельству современников, Дубельт-младший славился невоздержанным нравом и пристрастием к картёжной игре. Но ни мать, ни горячо любивший Ташу отчим не смогли отговорить упрямую девчонку от этого союза. Они оттягивали согласие на брак почти год. С присущей ей резкостью и напором Натали-младшая укоряла мать, что та нарочно противится её счастью… И тем сломила сопротивление родных.

6 января 1853 года, накануне свадьбы, Наталья Николаевна Гончарова обреченно написала Петру Вяземскому:

«Быстро перешла бесёнок Таша из детства в зрелый возраст, но делать нечего — судьбу не обойдёшь. Вот уже год борюсь с ней, наконец, покорилась воле Божьей и нетерпению Дубельта».

Между помолвленными не раз возникали недоразумения, заканчивавшиеся ссорами и размолвками. Но Дубельт, человек выдающегося ума и обладавший к тому же даром красноречия, клялся Таше в безумной любви. И она верила в его искренность. А зрелость возраста жениха (он на 13 лет был старше невесты) внушала надежду, что Михаил станет ей опытным наставником. Увы, чаяния эти не оправдались, хотя внешне всё складывалось блестяще. В феврале 1853 года состоялась свадьба.

Под покровом тёмной вуали

Как при жизни опальному поэту Пушкину общение с шефом корпуса жандармов Леонтием Дубельтом приносило огорчения и неприятности, так и его дочери построить семейное счастье с сыном Дубельта не удалось. Михаил, заядлый картёжник и мот, быстро проиграл в карты всё приданое жены — 28 тысяч рублей, с Наталией был груб, бешено ревновал, скандалил и бил её. И всё чащё Её превосходительство госпожа Дубельт выходила из дома в тёмной густой вуали и закрытом платье с длинными рукавами. Даже летом. Под покровами она скрывала синяки. На её прекрасном теле на всю жизнь остались следы шпор. В пьяной, бешеной ярости Дубельт тогда топтал жену ногами и кричал: «Вот для меня цена твоей красоты!»

В такой тяжкой ситуации Наталия Александровна умудрилась родить и воспитать троих детей. Ей удавалось и содержать один из лучших домов в столице, и блистать на балах и раутах. Но слухи о семейных бесчинствах генерала Дубельта дошли до ушей императора Александра II, и 16 июля 1862 года Михаил Леонтьевич был внезапно отчислен из полка, отстранён от должности и отправлен в бессрочный отпуск.

В том же году, после девяти лет совместной жизни, Наталия Александровна с двумя старшими детьми приехала к тётушке, родной сестре своей матери. Та жила с мужем, австрийским бароном Фризенгофом, в словацком селении Бродзяны. В это время у Фризенгофов гостила и её мать, Наталья Николаевна. Туда же не замедлил явиться и Дубельт. Он заявил, что затевает бракоразводный процесс. Нынешнее положение Натали было безвыходным, будущность казалась беспросветной. Но она не унывала, её поддерживали необычайная твердость духа и сила воли.

Неисповедимы пути любви

Оставив детей на попечение матери и родственников, Наталия Александровна скрылась от Дубельта, уехав из Словакии. Молодая женщина производила настоящий фурор в любой стране, где бы ни появлялась, но молчало её сердце. Несколько лет прошли в бесконечных скитаниях: Швейцария, Италия, Австрия, Франция. Не было постоянного пристанища, дома, положение Наталии Александровны было на тот момент неопределенным и безрадостным. Наконец она осела в Германии.
…Когда это случилось, и как они встретились впервые? Десять лет назад принц Николай Вильгельм Нассауский, приехав в Россию на коронацию Александра II как представитель прусского королевского двора, увидел на балу двадцатилетнюю дочь Пушкина. Они не могли тогда оторвать друг от друга глаз и протанцевали всю ночь напролёт. И присутствие Дубельта, законного супруга, не остановило их. Даже разразившийся потом скандал не заставил Наталию пожалеть о головокружительном вальсе.

И вот, спустя годы, они встретились вновь. Николай Вильгельм попросил руки Наталии Александровны. Принц хотел жениться на разведённой женщине с тремя детьми! Не знатного рода, иностранке… 1 июля 1867 года в Лондоне они обвенчались. Ради своей любви принц отказался от прав на престол. Муж выхлопотал для супруги титул графини Меренберг — по названию крепости, являющейся родовым владением принцев Нассау, и они поселились в Висбадене.

Документы о разводе Наталия Александровна Дубельт получила только в 1868 году, будучи уже морганатической женой принца Нассауского. Новый брак Натали, в отличие от первого, был долгим и счастливым. Принц Николай Вильгельм, добродушный немец, обожал свою жену! Она родила ему сына и двух дочерей.

Принцессой она, конечно, не стала — брак был неравным и не давал ей прав на вступление в семейство герцогов Нассау. Но родственники мужа тепло приняли её (хотя и не сразу), и Наталия Александровна в своих новых владениях чувствовала себя легко и комфортно. Дворец, где они жили с принцем, её стараниями был превращён в музей. Натали окружала атмосфера любви и почитания.

Говоря о Наталии Александровне, все современники отмечали, что она унаследовала нрав отца — страстный, вспыльчивый и гордый. За словом в карман не лезла. И сейчас ещё в Висбадене ходят легенды о её острословии. В их дом были вхожи литераторы и музыканты, в галерее собрана богатая коллекция редких картин, садовые цветы знали прикосновение её рук. Она много читала почти на всех европейских языках, путешествовала, была отличной наездницей — это уже в породу Гончаровых.

Тургенева — на дуэль!

В истории литературы графиня Меренберг осталась как хранительница писем А.С. Пушкина к Гончаровой. Когда Наталия Александровна решилась опубликовать их, она обратилась за помощью к Тургеневу. Не от острой материальной нужды — её уже не было тогда, а из желания донести слог своего великого отца до других поколений.

Лучшего посредника, чем Иван Сергеевич, трудно было найти. Писатель почёл для себя за честь заняться изданием пушкинского наследия. «Это один из почётнейших фактов моей литературной карьеры, — говорил Тургенев. — В этих письмах так и бьёт струёй светлый и мужественный ум Пушкина, поражает прямота и верность его взглядов, меткость и невольная красивость выражения. Писанные со всей откровенностью семейных отношений, без поправок, оговорок и утаек, они тем яснее передают нам нравственный облик поэта». Иван Сергеевич искренне и сердечно благодарил графиню Меренберг за поступок, на «который она, конечно, решилась не без некоторого колебания», и выразил надежду, что «ту же благодарность почувствует и окажет ей общественное мнение».

Но когда в первых номерах «Вестника Европы» за 1878 год появились эти письма, на дочь поэта обрушилась вовсе не лавина признательности, а кипящая лава негодования. Даже родные братья Натали, Александр Александрович и Григорий Александрович Пушкины, не были на стороне сестры и… собирались вызвать Тургенева на дуэль за оскорбление чести семьи! Не будем забывать, что в XIX веке шкала моральных ценностей была совсем иной. Это сейчас мы не можем себе представить истории литературы без пушкинских писем, а тогда предание гласности интимной жизни поэта почли поступком вопиющим!

С оригиналами этих писем Наталия Александровна рассталась только в 1882 году, передав их на хранение в Румянцевский музей. Да и то не со всеми. Письма Пушкина к Натали Гончаровой, написанные им ещё до их венчания, так и остались у неё. Потом по наследству перешли к её дочери, графине Софии Торби (морганатической супруге Великого князя Михаила Романова). Когда зять Наталии Александровны продал бесценные письма Дягилеву, она пришла в сильнейшее негодование, но что-либо предпринимать было уже поздно… Относительно недавно письма Пушкина к Натали Гончаровой наконец-то попали в Румянцевский музей после долгих и мучительных переговоров.

Недоступность части пушкинских архивов, принадлежащих потомкам со стороны его младшей дочери, объясняется ещё и тем, что её внуки, правнуки и праправнуки породнились не только с родом Романовых, но и с английской правящей династией Виндзор. Прапраправнучка Александра Сергеевича, герцогиня Вестминстерская Натали, — крёстная мать принца Чарльза, сына царствующей королевы Елизаветы II.

История романа

В 2004 году вышла в свет книга Наталии Пушкиной-Меренберг «Вера Петровна. Петербургский роман». Откуда он появился и какова его история, рассказывает графиня Клотильда фон Ринтелен, передавшая рукопись своей прабабушки издательству: «В сороковые годы XX века мой отец, граф Георг фон Меренберг, получил из Аргентины пакет от своей тётки Ады, урождённой графини фон Меренберг. Мы так надеялись получить от богатой тётки из Южной Америки что-то ценное — и вот тебе на! В пакете оказались лишь листы старой бумаги, исписанные готическим шрифтом. Читать это никому не пришло в голову. «Наследство», такое незначительное, как мы тогда полагали, было кинуто за шкаф… В 1991 году я приехала в Петербург, стала изучать русский язык. И вот летом 2002 года случайно (а может, это была судьба?) мне в руки попался тот пакет с рукописью. Чем больше я вчитывалась, тем больше узнавала в героине Вере Наталию Александровну Пушкину, после замужества графиню фон Меренберг, свою прабабушку. Она описала свою жизнь, вновь пережив на страницах мучительную историю первой любви и драму своего первого брака».

Стоит ли говорить, что эта рукопись, как и вышедшая впоследствии книга, стали настоящей сенсацией не только для пушкинистов.

Наталия Александровна Пушкина-Дубельт, графиня фон Меренберг, прожила долгую и яркую жизнь. Детей своих она учила говорить по-русски. И интерес к русским корням сохранился и у её далёких потомков.

Сиятельная графиня до конца своих дней отличалась ясностью ума, большим хладнокровием и непреклонностью нрава. Она не смогла простить Российскому юбилейному комитету по празднованию 100-летия Александра Пушкина того, что комитет сей не счел нужным пригласить её на открытие памятника поэту в Москве. Не смогла простить пренебрежения общества и не отдала Румянцевскому музею на хранение одиннадцать писем своего отца, оставив их у себя.

Узнав, что по законам княжества Нассау она не сможет после смерти покоиться рядом с телом любимого мужа, пожертвовавшего ради неё всем, графиня Меренберг велела развеять свой прах над его могилой в родовом склепе. Этот пункт своевольного завещания графини был исполнен её родными 10 марта 1913 года. Ни креста, ни венка, ни плиты после младшей дочери Пушкина не осталось. Остались лишь портреты и память.

В её апартаментах во дворце-музее в Висбадене всегда живые цветы. Есть во дворце и комната, где висит на стене в золочёной раме портрет её отца, Александра Сергеевича Пушкина. Напротив — по злой иронии судьбы — портрет другого родственника семьи, императора Николая I. Они смотрят друг на друга — два непримиримых современника, гений и его венценосный гонитель. И вспоминаются слова поэта:

«Водились Пушкины с царями…»

Вот ведь судьба! Внучка Александра Сергеевича Пушкина София (дочь Наталии Александровны и Николая Вильгельма Нассауского) выбрала в мужья внука Николая I, то есть внука того самого человека, который намеренно и публично унижал её деда. Того, кто тайно любил жену Пушкина Натали Гончарову. Того, кто, пожалуй, единственный во всей России радовался смерти великого русского поэта…