Патриарх Никон – фигура мощная, бесстрашная, волевая, темпераментная, типично русская, а потому, наверное, трагическая. Он был из породы Разина и Пугачева: несгибаемый борец, идущий до конца, вплоть до смерти.
Патриарх Никон.
Таким же был и его противник – идеологический лидер старообрядцев Аввакум, тоже трагическая фигура. Оба делали ставку на силу, шли напролом и оба погибли: один в борьбе с государством, другой – в борьбе с церковью.
Никона – заживо сгноили в монастырской келье, Аввакума – сожгли. И того, и другого церковь предала анафеме, правда, после смерти, Никона признали патриархом и в церкви его поминают.
Однако поле битвы у Никона и Аввакума было разное. Никон боролся за государство во главе с патриархом, ставя священство выше царства.
Фактически он хотел стать Папой Московским, в чьих руках была бы сосредоточена и священническая власть, и государственная. Вопрос стоял так "Каким будет государство Российское: светским или теократическим?" Это была Никоновская утопия.
Аввакум боролся на церковном поле, отстаивая сохранение внешней обрядовой стороны в неизменном виде, как той единственной скрепы, которая могла бы сохранить уже фактически утраченную в ходе смуты внутреннюю силу и веру, хотя возврат к старине уже был невозможен.
Это было то состояние, в котором Россия пребывает последние двадцать лет и сегодня, выйдя из смуты девяностых духовно опустошенной, ослабленной и потерянной. Не зря риторика Аввакума и главы сегодняшней государства так похожи. Реанимация прошлого, скрепы и т.д.: бандаж требуется больному, здоровый и растущий организм во внешних скрепах не нуждается.
П. Мясоедов. Сожжение протопопа Аввакума
Ни тот, ни другой не были чутки к веяниям времени. Никон не видел, что секуляризация государственной власти неизбежна, более того, она уже наступила: Алексей Михайлович мягко, но верно шел вслед за западом.
Аввакум был на шестнадцать лет младше Никона, и это, казалось бы, должно было делать его более современным и гибким, но односторонность и фанатичность в вопросах веры стали шорами, которые мешали смотреть на церковь как на организм, где главное не обряды и старина, а духовность и вера.
протопоп Аввакум
Никон прямолинейностью, напористостью, силой и властностью породил раскол, который увел из церкви наиболее стойких и сильных, значительно ослабив ее духовный потенциал. Аввакум преданностью старым обрядам и чинопоследованиям, непреклонностью и резкостью вел лучших людей на костры и в леса.
Оба они, не чувствуя времени, работали против церкви, подтачивая ее с обеих сторон: Никоновские реформы, жестокостью и силой, навсегда отбили желание что-либо менять в церковной жизни, боясь нового раскола.
Аввакумовское бегство старообрядцев в Сибирь и далее везде, изуверства и костры с заживо сжигаемыми людьми, законсервировали старые формы, все дальше и дальше отдаляя их от современности. И сегодня они также боятся реформ, как и РПЦ.
В.Суриков. Боярыня Морозова
С того времени живая церковная жизнь стала постепенно затухать. До сих пор появляются книги, анализирующие церковную реформу XVII века, оценивая ее как разорительную для русской нации, церкви и даже как победу католицизма. И в этом есть много правды.
Но вернемся к патриарху Никону, которого считают виновником всего случившегося. Никон вошел в русскую историю как крупная историческая личность, хотя великим человеком он не был. Не был он чуток к веяниям времени и не обладал исторической прозорливостью.
Был властным, но ни перед кем не заискивал, был скор на расправу, но защищал бунтовщиков, кормил бедных и открывал богадельни. Но все это было до того, как Никон стал входить во властные структуры.
Портрет патриарха Никона
С этого момента у него появилась идея-фикс и цель его служения, даже скорее миссия, как он это видел: победа над боярами и государством, которых считал нечестивыми. Свою миссию он видел в том, чтобы поставить церковь выше государства и царя.
Никон вырос из смутного времени, и смута вошла в него как червоточина. Родился он в 1605 году, в бедной мордовской семье (по другим источникам в Нижнем Новгороде). Крещен был с именем Никита. Рано лишился матери, мачеха его ненавидела, била, морила голодом, бросала в холодный подвал, а однажды, когда мальчик залез в печь погреться, наложила дров и подожгла. Хорошо бабушка заметила и вытащила.
В двенадцать лет мальчик убежал в монастырь и жил там почти до двадцати лет, собираясь принять монашеский постриг. Отец уговаривал его вернуться домой, но Никита вернулся, только когда отец сильно заболел. Похоронив отца, поддался на уговоры родных, женился и стал священником.
Священником он был хорошим, о нем ходили легенды. Однажды московские купцы, приехавшие на нижегородскую ярмарку, уговорили о.Никиту переехать в Москву. В Москве он тихо-мирно служит десять лет. Пока не случилось горе: все трое детей его один за другим умирают. Никита считает это Божьей карой за свой отказ от монашеского служения и как призыв уйти из мира.
Он уговаривает жену принять постриг в Московском Алексеевском монастыре, сам постригается в Соловецком с именем Никон. Он возлагает на себя богатырские подвиги, поскольку сам был физически сильным, высокого роста, крепкого телосложения.
Потом, став патриархом, носил облачения тоже богатырские и с теми богатыми украшениями, которые он любил, они весили: саккос - четыре пуда (это около 67 кг), омофор (головной убор патриарха) - полтора пуда (около 25 кг). То есть все облачение весило около ста килограмм.
Портрет патриарха Никона в патриаршем облачении
Никон положил себе каждый день, кроме обычного монашеского келейного правила, вычитывать ежедневно всю Псалтырь и делать по тысячу земных поклонов. Кроме того, он много читал святоотеческих творений и других церковных книг.
Он был действительно строгим аскетом, настоящим монахом, жил в полном одиночестве только по субботам и воскресеньям монахи сходились для служения и совместной трапезы. В результате такой жизни он сподобился дара видений, которые его не оставляли до конца дней.
Но он по натуре был все-таки деятель, а не отшельник. Его энергия требовала другого подвига, не затворнического, а практического. Настоятель монастыря берет Никона с собой в Москву, где они хотели просить у царя материальной помощи на постройку каменного храма. Так состоялась встреча с царем Михаилом Федоровичем, который еще был жив.
Вернувшись в Соловки, Никон хотел поскорее реализовать задуманное строительство, но настоятель не спешил. На этой почве у них произошла ссора и Никон из монастыря убежал. Вместе с одним из поморов он сел в лодку и хотел перебраться на берег, но их застала буря и они еле спаслись.
Панорама Соловецкого монастыря
В честь своего чудесного спасения Никон устроит около города Онеги Крестный монастырь. Отсюда он прошел 120 верст в Кожеезерский монастырь, где и остался. Три года он проводил в аскетических трудах и подвигах, заслужив уважение у братии, которая и избрала его по смерти настоятеля своим игуменом.
Через пять лет он прибыл по делам монастыря в Москву и встретился уже с царем Алексеем Михайловичем, молодым, шестнадцатилетним, полным веры и надежд. Он с юношеским восторгом слушал сорокатрехлетнего умудренного жизненным опытом и аскетическими подвигами монаха. Никон покорил и очаровал царя, Алексей Михайлович пожелал постоянно видеть его рядом.
Кожеезерский монастырь
Он поставляет его архимандритом монастыря, в котором была усыпальница дома Романовых, и постоянно ездил к Никону. Никон тоже стал часто бывать у царя: каждую пятницу был на заутренней службе в дворцовой церкви. Здесь Никон докладывал о просьбах, с которыми к нему обращался народ, а потом и бояре.
Через некоторое время царь ставит Никона митрополитом на самой престижной кафедре – в Великом Новгороде и получает от царя особые полномочия. В этом же 1649 год выходит «Уложение» царя, согласно которому начинается постепенная секуляризация церковного имущества и ограничение автономии церкви, в частности, ограничивается ее судебная власть над живущими на церковных землях.
Церковь была недовольна ограничением своих привилегий, но только Никон смог сначала испробовать свою модель отношений церковь-государство в Великом Новгороде, а потом распространить ее на всю Россию. Он не обиделся на царя, но стал выстраивать свое богословие по возвышению церкви над государством, сделав попытку теократического переворота.
Потом это стоило ему не только патриаршего кресла, но и жизни.
(Продолжение следует)
