Игрушки Бога

 

… Мы куклы Творца —

но слепыми сердцами

не помним об этом почти ничего,

от вечности к вечности тихо мерцая

в огромных прозрачных ладонях Его.

 

 

 

 Мышеловка

 

В чулане запрятав гитару и лиру,

она говорит, что я часть ее мира,

осеннего блюза, вечернего бриза,

ее полнолунного злого каприза...

И так моей жизнью орудует ловко

моя Коломбина, моя мышеловка,

спасая мою непутёвую душу,

что я опасаюсь, однажды задушит.

 

 

Беспутные ангелы

 

… И вспыхнет надцатая осень.

Я стану старше и нудней,

когда увижу — ветер носит

беспутных ангелов над Ней.

 

Аптекарь мне отмерит счастья

горючего скупой глоток,

и душу разберет на части

Мой педантичный личный бог.

 

Научит мудрости печальной,

Преподавая мастер-класс.

Потом сочтет исход летальным —

но не закроет мертвых глаз.

 

В его реальности фанерной

чтоб видел я — и мир иной,

и как парит, легко и нервно

Беспутный ангел надо мной.

 

 

 

 

Ciao, bambino, sorry

 

Sorry, нежная bambinа!

Среди кружев и мимоз,

не печалься, Коломбина,

я не стою горьких слёз.

 

В балаганчике уютном,

где любовь и простота,

трагик страсти и капризов

превращается в шута,

в кураже сиюминутном

что бы ни сказала ты —

поскользнется на карнизе,

разобьется с высоты…

 

Лёд слюдой над снегом стынет,

Я желаю мира всем.

Так уходят из гостиниц,

уезжая насовсем.

 

Тихо трону, грустью скован,

как уволенный портье —

статуэтку из Китая,

складки плюшевых портьер,

флорентийского алькова

белоснежный балдахин…

 

Ciao, bambinа, покидает

балаганчик Арлекин.

 

 

 

 

Bella Donna

 

… Он рисует замок белый,

Bella Donna, Donna Bella,

В небе башен тонких стрелы,

в башнях окна изо льда,

дремлют гости за столами,

и в камине тлеет пламя.

И дрожит над головами

Невечерняя звезда.

 

В паутине палантина

ты появишься в гостиной.

Он художник, ты — картина,

вешнеглазая беда.

Время — сгусток сновидений,

где тела сгорят и тени,

где от слез и сожалений

не останется следа...

 

Он уже почти не дышит,

Голос мягче, речи тише.

Плоть его четверостиший —

нежных строк белиберда.

Тихо растирая краски,

Бог в венецианской маске

Медный ключ от горькой сказки

Нам оставит навсегда.

 

 

 

 

 

Текст с примечаниями читать ЗДЕСЬ