1.2.4.1. Граф Юрий Александрович Головкин (4 декабря 1762 — 21 января 1846) — сенатор, член Государственного Совета, посол в Китае и Австрии, действительный тайный советник (с 27 февраля 1804), обер-камергер. Правнук канцлера графа Г. И. Головкина; внук его старшего сына, графа А. Г. Головкина. Последний в роду Головкиных, женат на Екатерине Львовне Нарышкиной

Граф Юрий Александрович Головкин (1764-1846) (1790-е)

Сын графа Александра Александровича Головкина от брака с баронессой Вильгельминой-Юстиной фон Мосгейм, бывшей во втором браке за герцогом Ноайль. Родился в Лозанне (Швейцария). Дед его, граф Александр Гаврилович, бывший посланником в Гааге, после ссылки в Сибирь при Елизавете Петровне его брата, вице-канцлера, остался навсегда в Голландии. Живя за границей, дети его и графини фон Дона (25 человек) были крещены в протестантскую веру. Среди предков Юрия Головкина по линии Дона — ирландские аристократы граф Кланкарти, граф Килдэр, граф Корк. Троюродная сестра его отца, Фридерика фон Дона, за счёт брака с принцем Голштинского дома стала известна в России и получила орден Святой Екатерины 1 степени.

Родился Юрий Александрович в Лозанне (Швейцария). До приезда в Россию носил имя «Жорж» (Georges, то есть Георгий). Образование получил в Париже в духе философии энциклопедистов; воспитателем его был известный Ромм, перешедший потом к графу Строганову.

Единственному сыну графа Александра, Юрию Александровичу, при смерти отца едва минуло девятнадцать лет. Пользуясь всеми преимуществами тщательного воспитания к тому же прекрасным здоровьем, ему ничего недоставало, кроме большого состояния. По причине его вероисповедания, всякая карьера во Франции была ему закрыта. Не следовало ли ему, в виду этого, направиться в Берлин? Можно ли было еще надеяться на покровительство престарелого Фридриха? Все эти сомнения озадачивали молодого человека. Одна только Россия, родина его предков, представляла шансы успеха для отпрыска рода, носящего историческое имя Головкина.

В 1780-х годах, после смерти отца, Юрий Александрович вместе с двоюродными братьями возвратился в Россию и поступил на службу.

«В 1783 г., — рассказывает граф Федор, — было, наконец, решено, что мой брат, я и мой двоюродный брат, граф Юрий, поедут на родину для того, чтобы поступить на службу и собрать остатки состояния, которое было почти уничтожено».
«Таким образом, — продолжает граф Федор, — этот род, который мог бы с таким блеском возвыситься до подобающего ему места, подходить к нему, после пятидесятилетних скитаний, понемногу и по частям, подобно остаткам племени, находившегося долгое время в изгнании, утратившего свою религию и забывшего свой язык; он просит, чтобы ему опять позволили распоряжаться небольшими владениями, еще не конфискованными деспотизмом или не проданными по глупости и беспечности; и не имея более ни друзей, ни слуг, ни связей, он получает в виде милости от чужестранной императрицы-немки то, что дочь Петра I убеждала его принять, в виде возмездия и дани раскаяния. Нас было трое и мы принесли с собою то, чего Россия не могла бы нам дать — изящное и солидное воспитание, и все же мы могли иметь успех лишь путем интриги. Впрочем, мне нечего упрекать себя в этом и я не упрекаю также других…»

Элегические жалобы графа Федора не вполне основаны на фактах. У Головкиных были влиятельные покровители, среди которых Екатерина занимает первенствующее место.

Надо полагать, что графиня Камеке, урожденная Головкина, не была чужда этого неожиданного решения. Графиня пользовалась большою симпатиею при дворе Фридриха Великого и была дружна с Екатериной, так что, по всей вероятности, ее молодые племянники обязаны ей ласковым приемом при русском Дворе.

Юрий Александрович, у которого, по мнению Вигеля, не было ничего русского, кроме имени, явился ко двору Екатерины II. Был приближен.Был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк, в августе 1782 года произведен в прапорщики, а в 1784 году пожалован в камер-юнкеры Высочайшего Двора

Год спустя после приезда в Россию, граф Юрий Александрович женился на Екатерине Львовне Нарышкиной — весьма выгодная для него партия, так как его тесть, обершталмейстер Лев Александрович Нарышкин, был один из приближенных Эрмитажа и его остроумные каламбуры пользовались благосклонным вниманием Семирамиды Севера.

Portrait de Lev Alexandrovitch Narychkine (1733-1799), (Villa Narychkine à Biarritz)

К тому же род Нарышкиных был очень богат и восходил до весьма почтенной древности; к нему, как известно, принадлежала мать Петра I, а впоследствии от него произошла особа, сделавшаяся предметом сердечного внимания императора Александра I, ибо брат жены графа Юрия Головкина, обер-егермейстер Дмитрий Львович Нарышкин, был снисходительный супруг. Впрочем, грация и красота его жены, очаровательной Марьи Антоновны, урожденной княжны Четвертинской, его не трогали; но ее чары были достаточно привлекательны, чтобы завладеть сердцем могущественного государя, даже когда они бывали «украшены только простым платьем из белого крепа и гирляндой из тех лиловых цветов, которые называются «незабудками» — как описывает г-жу Нарышкину графиня Шуазёль-Гуффье в своих «Мемуарах».

Её родители, особенно мать, Мария Осиповна, урождённая Закревская, были против брака дочери с Головкиным, не имевшим никакого состояния и на вид слабого здоровья. Тогда императрица пожаловала Головкину большие имения, и Нарышкины согласились и дали за дочерью 1000 душ крестьян.

Ludwig Guttenbrunn (1770–1816) Графиня Екатерина Львовна Головкина, урожд. Нарышкина (1762-1820) (1800-е)
Екатерина Львовна (1762—1820), фрейлина, дочь Льва Александровича Нарышкина и М.О.Закревской, с 1782 года замужем за графом Ю. А. Головкиным (1762—1846).(см. Нарышкины - 1.1.1.4.5.4.3.)

Кюгельхен Карл. Портрет Екатерины Львовны Головкиной (рожд. Нарышкиной). Начало XIX в. Миниатюра на кости

Графиня Екатерина Львовна Головкина, урожд. Нарышкина (1762-1820) (1800-е)

По словам Вигеля, ещё смолоду Екатерина Львовна имела она мужские черты, была непригожа и старообразна. Не зная её, трудно было сказать сколько ей лет, в сорок пять была то же, что в шестнадцать: дурна собой и не стара. При этом имела стройный стан, ловкость, ум, необыкновенную любезность и сильное желание нравиться. Брак её не был счастливым, в её жизни было немало теневых сторон. Графиней Головкиной она была только по имени супруга, с которым её связывали обязанность и нежная, взаимная дружба. Скончалась 5 ноября 1820 года и была похоронена в Александро-Невской лавре, в церкви Св. Духа. 

Графиня Екатерина Львовна Головкина, урожд. Нарышкина (1762-1820) (1780/1783)

Карьера большого русского барина в начале девятнадцатого века делалась уже не так быстро, как во времена Елисаветы и Екатерины, когда безусые юноши нахватывали звания и должности гетмана казаков и президента Академии Наук. Но граф Юрий, обладавший кроме преимуществ своего имени еще и тщательным воспитанием, проложил себе дорогу довольно скоро. Придворные альманахи приводят его быстро повышающимся по лестнице чинов, со ступеньки на ступеньку. 

В 1787 году Головкин сопровождал Екатерину II в её путешествии в Крым. В августе 1792 года был пожалован чином IV класса Табели о рангах — камергера; выполнял ряд дипломатических поручений. В декабре 1796 года император Павел I назначил его сенатором и одновременно произвёл в чин тайного советника. Александр I — президентом Коммерц-Коллегии и обер-церемониймейстером (1800—1820). С 27 февраля 1804 года имел чин II класса, a 17 февраля 1805 года был назначен чрезвычайным послом в Китай.

Предлогом посольства были поздравление цинского богдыхана (императора Цзяцина) с восшествием на престол и извещение о воцарении Александра I. К этому моменту император Цзяцин царствовал уже девять лет (после отречения отца в 1796 г.), а Александр — уже четыре года. Фактической целью посольства стало установление прочных торговых сношений между Россией и Китаем и уступка России Амура.

Айсиньгёро Юнъянь (кит. 爱新觉罗 永琰; 1760—1820) — седьмой маньчжурский император государства Цин, правил под девизом «Цзяцин» (Прекрасное и радостное) (嘉庆). Пятнадцатый сын Айсиньгёро Хунли, правившего под девизом «Цяньлун».

О посольстве в Китай граф М. С. Воронцов писал другу Д. В. Арсеньеву в июле 1805 года:

Целая шайка готовится ехать в Китай с Головкиным и с кучей разного народа. Первый в посольстве у Головкина есть Байков, что был в Париже. Он уже и здесь берет над прочими тон и ломается удивительно. Они уже все в ссоре, прежде нежели выехали из Петербурга, что же будет после? За Кяхтой они, наверное, передерутся; и надо знать, что и сам Головкин человек умный, но впрочем, морального характера в нем не ищи, и я думаю, что некоторые из молодых будут жертвой гордости Байкова и Голландских правил самого посла. Я бы хотел, чтобы Китайский император все это решил за них и, рассердясь на то, что с ними посланы инженеры, которые будут снимать планы и профили тамошних крепостей, приказал бы всех высечь от первого до последнего и потом выпроводить из его владений.

Помимо дипломатических задач, ему, по пути продвижения через сибирские просторы, поручалось проверить дееспособность тамошней администрации. Как говорилось в высочайшем рескрипте сенатору графу Головкину: «В числе затруднений, кои издавна встречаемы были в лучшем образовании губерний, одно из главнейших состояло в недостатке там способных и надежных чиновников. Ябеда и корысть нижних исполнителей нередко ниспровергали там лучшие начинания начальства». Посольство закончилось неудачей, об этом много судачили и писали, и, конечно же, более всего Юрию Александровичу досталось от Вигеля, бывшего участником этого посольства и отозванного раньше других

Вигель, Филипп Филиппович (1836)
Филипп Филиппович Вигель (12 [23] ноября 1786, усадьба Симбухово Пензенской области) — 20 марта [1 апреля] 1856, Москва) — один из самых знаменитых русских мемуаристов, знакомый Пушкина, член Арзамасского кружка, автор широко известных и популярных в XIX веке «Записок» (полное издание в семи частях, 1892), которые дают богатейший материал для истории русского быта и нравов первой половины XIX века, характеристики разнообразных деятелей того времени.

Вигель пишет:

«В начале 1805 г. было решено послать графа Головкина, во главе многочисленного посольства, в Китай. Надеясь путем удачных переговоров заставить китайцев возвратить нам Приамурский край, уступленный Китаю во времена Анны Иоанновны и Бирона, когда немцы так хорошо соблюдали интересы России. Может быть, — прибавляет Вигель, — выбор пал на Головкина, потому что он был обер-церемониймейстер, а китайцы из всех народов мира наиболее привыкли к церемониям, но я сознаюсь и даже убежден в том по сие время, что в этом деле с самого начала ничего не было твердо решено. Графа Головкина послали в Китай… так себе… на всякий случай… наудачу. Я сам походил на матроса, который сел на корабль, не спросив, зачем едут в Индию, или в Бразилию, или в Канаду».

Свита, сопровождавшая посланника, была очень многочисленна, более 300 человек. Там были секретари, кавалеры, дворяне, прикомандированные к посольству, доктора, фармацевты, историографы, художники-живописцы. Затем представители науки: один астроном, действительный статский советник Шуберт, отличавшийся своею шляпою с султаном и громадной звездой св. Анны, которая красовалась у него на груди; профессора: зоологии, минералогии и ботаники; переводчики и, наконец, знаменитый ориенталист Клапрот.

Предусмотрительность правительства дошла до того, что оно к этой, и без того очень многочисленной свите, прибавило еще несколько военных топографов, чтобы снимать, в случае надобности, в Китае топографические карты и, наконец, одного архимандрита с внушительным персоналом духовных лиц и студентов богословских наук, — может быть с целью сгладить то прискорбное обстоятельство, что лица, стоявшие во главе посольства, очень мало заботились о православии, ибо Головкин сам был реформатского вероисповедания, Потоцкий — католик, а Байков, первый секретарь Головкина, — атеист. Сорок драгун и двадцать казаков с офицерами должны были сопровождать экспедицию для ее безопасности. Эта предосторожность была необходима ввиду огромного обоза, сопровождавшего ее. Чего только не было в этом обозе! Драгоценные подарки для китайского императора, в том числе несколько зеркал необыкновенной величины, которые, как полагали, должны были в одно и то же время испугать и восхитить китайцев; затем много дорожной мебели, роскошный столовый прибор из серебра для ежедневной надобности представителей посольства; наконец, целый оркестр музыкантов и, дабы не было ни в чем недостатка, — дорожная канцелярия.
Все члены экспедиции были одеты в зеленые мундиры с белыми металлическими пуговицами. Благодаря влиянию графа Головкина, его свите было разрешено нашить на мундиры серебряные галуны и украсить головы зелеными шапками, напоминавшими казачьи папахи.
Вся эта масса людей тронулась в путь отдельными отрядами в начале лета 1805 г. Путешествие совершалось небольшими этапами, и лишь в сентябре этот огромный караван соединился в Иркутске.

ГОЛОВКИН Юрий Александрович Посланник России в Австрии 1818-1822

Согласно дипломатическому обычаю, граф Головкин не преминул известить китайское правительство о своем прибытии в столицу Сибири и послать ему одновременно подробный список лиц, составлявших его свиту. Ответ китайцев не заставил себя долго ждать. Будучи крайне подозрительными, мандарины потребовали уменьшения персонала посольства, на что со стороны графа тотчас же последовало согласие. Первый, кого принесли в жертву требованию китайского правительства, был астроном экспедиции; многие другие, в том числе знаменитый ориенталист Клапрот, также были вычеркнуты из списков, но по секрету. Приказ о возвращении в Россию был им сообщен лишь в Кяхте, на границе Сибири.

Вид Кяхты в XVIII веке Гравюра Не и Нике по рис. Ш. Леспинаса 1770-е гг.

Но опасения китайцев не были вполне рассеяны исключением астронома и ориенталиста. «Было весьма потешно, — пишет Вигель, — наблюдать за китайскими солдатами. Подобно азиатским купидонам, с луком и колчаном за спиною, и со стеклянным шариком и павлиньим пером на шапке, эти герои окружали наших драгун, с явно изображенным на их лице страхом. И, действительно, все наши солдаты были великаны с огромными усами, их лошади были более похожи на слонов, а на голове они носили каски неимоверной величины!»…

21 декабря 1805 г. огромный караван длиною почти в версту тронулся по направлению к пустыне Гоби. Целые стада степных лошадей были запряжены в европейские экипажи и повозки, которых они никогда в жизни не видали. Они ржали и становились на дыбы, а нередко и разрывали постромки. На козлах сидели монголы, рядом с русскими кучерами, которые учили их обращаться с поводами. Другие монголы, привлекаемые любопытством, кружились на своих маленьких лошадках вокруг экспедиции. Во главе каравана гарцевал на своей великолепной лошади сам посланник, со страшно величавым видом, сопровождаемый блестящей кавалькадой…

Результаты этого чрезвычайного посольства не соответствовали его блестящему началу. После трехнедельного похода через пустыню Гоби, караван остановился вблизи одного монгольского стана, где его ждали посланные из Пекина навстречу мандарины. Первые дни прошли в обмене вежливостей, т. е. бесконечных церемониях. Посланник обошелся с китайцами совсем на европейский лад, очень любезно и благосклонно, но, по-видимому, такое обращение не производило должного впечатления на монголов. Они смотрели на посланника более как на жонглера, посланного Россией для их развлечения, и с каждым днем их требования становились непомернее. Терпение Головкина было подвергнуто тяжкому испытанию. Китайцы имели даже смелость предложить ему повторить весь церемониал, которому подвергались все лица, представляющиеся китайскому императору (ритуал земного поклона — коутоу). Его пригласили в помещение, где висел портрет сына небес; он должен был войти туда на четвереньках с подушкой на спине, на которой должна была лежать верительная грамота. Посланник ответил, что он мог бы решить на такое уничижение только в том случае, если бы ему это было разрешено особым приказом его государя. Может быть, он думал напугать китайцев перспективой прожить еще долго на их счет. Но на следующий день все подарки, которые он привез для китайцев, оказались разбросанными на земле, вблизи его палатки. После этого ему не оставалось ничего больше, как вернуться в Россию чрез Сибирь, в страшный холод и под угрозой голода.

Посольство Головкина не увенчалось успехом. Неудача возбудила неудовольствие императора Алексадра I, и Головкину долго пришлось прожить в Иркутске, пока ему не было разрешено явиться в Петербург, куда он возвратился в декабре 1806 года.

Граф Юрий Александрович исполнил свой долг, как честный человек; но эта экспедиция, явившаяся посмешищем и нанесшая ущерб престижу России на Дальнем Востоке, отразилась также и на его карьере. До 1816 года Головкин числился в отпуске и жил за границей. Ему стали поручать лишь второстепенные дипломатические миссии. В 1808 г. императрица Мария Федоровна выбрала его, чтобы подготовить женитьбу принца Георгия Ольденбургского на великой княжне Екатерине Павловне. Позднее его назначили поверенным в делах в Карлсруэ, а в 1818 г., когда китайская экспедиция уже была предана забвению, — послом в Вене.

В 1820 г. он присутствовал на конгрессе в Троппау, вместе с Нессельроде, Каподистрия, Волконским и Алопеусом, чтобы поддержать там интересы России.

Но его пребывание в Вене продолжалось недолго. Он не сумел приобрести доверия Меттерниха и с 1822 г. мы находим его постоянно в отпуску, то в Петербурге, то за границей.

Vladimir Ivanovich Hau. Граф Юрий Александрович Головкин (1764-1846) (1836)

Николай I, очень благоволивший к Головкину, назначил его в 1831 году обер-камергером и членом департамента законов Государственного Совета. Это для него была совершенно незнакомая область, но в то время в России не смотрели отрицательно на незнание дел: преданность государю, седые волосы, а главное, строго военная выправка ценились в глазах правительства не менее мудрости. Это была та именно эпоха, которая так хорошо характеризуется шуткой князя Петра Долгорукова: «Чиновник или генерал, пораженный апоплексическим ударом, назначается в сенате; при втором ударе его производят в члены государственного совета, а при третьем — он может рассчитывать на должность министра».

Несколькими годами позже мы снова встречаемся с почтенным старцем; он исполняет щекотливые обязанности обер-камергера при свадьбе великой княжны Марии Николаевны, дочери императора Николая, с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским: «Граф Головкин вступил в должность по случаю свадебных празднеств, — пишет Кюстин — но у него меньше опыта, чем у его предместника. Один из назначенных им молодых камергеров навлек на себя гнев императора, а на своего начальника — довольно строгий выговор. Это было на балу у великой княгини Елены Павловны. Император как раз разговаривал с австрийским послом. Молодой камергер, получив от великой княгини Марии Николаевны приказание пригласить этого посла на танец, желая скорее исполнить это поручение, прорывает круг, отделявший его от разговаривавших и в присутствии Его величества стремительно подлетает к послу со словами: «Граф, герцогиня Лейхтенбергская просит вас на первый полонез».
«Император, раздосадованный незнанием этикета со стороны молодого камергера, сказал ему очень громко: «Вас только что назначили на должность камергера, милостивый государь, и вам следует учиться ее исполнять: во-первых, мою дочь зовут не герцогиней Лейхтенбергской, а великой княгиней Марией Николаевной, а затем вы должны знать, что меня нельзя прерывать, когда я разговариваю с кем-нибудь».
«Новый камергер, получивший такой строгий выговор из уст самого государя, был, к несчастью, бедным польским дворянином. Император не ограничился этими несколькими словами: он велел призвать обер-камергера и посоветовал ему быть на будущее время осторожнее в выборе камергеров».

Спрашивается поневоле, к чему граф Юрий Александрович добровольно подвергал себя таким неприятностям. Делал ли он это из любви к родине? Или их привязанности к долгу службы? Отчего он не предпочел проводить дни своей старости в почетном отдыхе, достойном сына философа? Надо полагать, что в то время некоторые финансовые неудачи его почти разорили; это подтверждается как будто тем обстоятельством, что он еще в течение двенадцати лет дышал пыльной атмосферой русских канцелярий. С другой стороны этому противоречат распоряжения, сделанные им за несколько месяцев до смерти, коими он учредил майоратное владение над 8000 душ. Последние 12 лет своей жизни, до восьмидесяти четырехлетнего возраста он исполнял должность попечителя Харьковского учебного округа, каковое место, однако, вовсе не соответствовало его прежней карьере.

Удостоен всех высших российских орденов: Св. Анны 1-й степ. (1799), Св. Владимира 2-й степ. (1813), Белого Орла (1834), Св. Александра Невского (1801), Св. Владимира 1-й степ. (1840), Св. Апостола Андрея Первозванного (1834).

Скончался граф Юрий Александрович Головкин 21 января 1846 года в возрасте 83-х лет и погребён в своем имении Константиново Роменского уезда Харьковской губернии. Из принадлежавших ему 12 000 душ он обратил три четверти в майорат, который оставил детям своей единственной дочери. О судьбе остального имущества Корф рассказывает следующим образом:

Продав остальное свое имение, граф, давно уже вдовый, еще при жизни передал два миллиона в руки жившей с ним долгое время самой простой женщины, жены ламповщика одного из петербургских театров. Несмотря на все это огромное состояние, в доме, в минуту его смерти, не нашлось ни копейки, так что для похорон пришлось заложить брильянтовый обер-камергерский ключ.

Sculpture in Thorvaldsens Museum, Copenhagen, Denmark. Sculptor: Bertel Thorvaldsen (c. 1770-1844). Photography was permitted in the museum without restriction. This artwork is now in the public domain because the artist died more than 70 years ago.

«Граф Юрий Александрович, — пишет один из представителей русской аристократии, князь Петр Долгоруков, — был тоже порядочный хвастун; это был настоящий тип салонного кавалера восемнадцатого столетия. Высокого роста, стройный, он в девяностолетний возраст держал себя, как человек пятидесяти лет; каждое утро он совершал прогулку по Невскому проспекту и каждый вечер посещал гостиные, любезничал с дамами и ухаживал за всеми мужчинами, имевшими влияние при Дворе. Возвратившись в Россию, когда ему было восемнадцать лет от роду, он никогда не научился, как следует, говорить по-русски. В царствование императора Павла он был сенатором и когда в том департаменте сената, где он заседал, какой-то процесс был решен неправильно, все сенаторы этого департамента получили выговоры «за исключением — как было сказано в Высочайшем указе — тайного советника Головкина, по той причине, что он не знает русского языка, при чем указать ему на необходимость изучить этот язык, как можно скорее».

В 1805 году, отправляясь в Китай, Головкин встретил в Зимнем дворце графа Ф. П. Уварова, который спросил его по-французски: «Граф, вы едете в Китай?» (Китай по-французски звучит «Шин»). Головкин ему ответил: «Да, женерал, я еду в Шину» — пять минут спустя сказал кому-то: «Зачем Уваров говорит по-французски? Никогда не надо говорить на языке, который плохо знаешь!»  Барон М. А. Корф, заседавший в одной комиссии с Головкиным, когда тот уже был в преклонном возрасте, свидетельствовал, что имя своё граф подписывал «Юрья».
Внучатый племянник графа Головкина писатель В. А. Соллогуб вспоминал о нём:

В Харькове я часто бывал у графа Головкина. Он изображал собой воплощение типа больших бар XVIII столетия. Большого роста, тучный, величавый, с огромным гладко выбритым лицом и густыми седыми волосами, зачесанными по моде времен Екатерины II, орлиным носом и умными глазами, он всегда был одет изысканно, хотя по-старинному, носил чулки и башмаки с необыкновенно красивыми пряжками; когда он входил в комнату, покачиваясь и опирался на трость с драгоценным набалдашником, то распространял очень сильный и приятный запах французской пудры, которой была пропитана вся его одежда; к каждому из своих гостей (сам он почти ни у кого не бывал), по-старинному, обращался с любезным приветствием. Во всем он соблюдал обычаи прошлого и даже в преклонном возрасте продолжал волочиться за женщинами...

Наблюдавший Головкина достаточно близко, Вигель составил его портрет — человека с поверхностными познаниями, который оставался «настоящим дореволюционным французом, сохранив до глубокой старости всю их любезность, их самонадеянность и легкомыслие». 

В октябре 1831 года Долли Фикельмон записала в своём дневнике:

Граф Головкин, дед Мари Потоцкой, очень приятный, удивительный для своего возраста человек, а ясность его ума может пристыдить многих молодых людей. Общество этого любезного восьмидесятилетнего мужчины для меня в тысячу раз предпочтительней общения с нынешними напыщенными молодыми людьми, на которых, в сущности нельзя особенно рассчитывать!

От брака с Екатериной Львовной Нарышкиной имел одну дочь.

1.2.4.1.1. Графиня Наталья Юрьевна Головкина, в замужестве светлейшая княгиня Салтыкова (17 августа 1787 — 6 апреля 1860) (см. Нарышкины  - 1.1.1.4.5.4.3.1)  — последняя представительница графского рода Головкиных, наследница головкинского майората, по императорскому указу от 20 июля 1845 года получившая право именоваться княгиней Салтыковой-Головкиной. Эту двойную фамилию носили и её дети от брака с обер-церемониймейстером  Высочайшего Двора Александром Николаевичем Салтыковым (1775—1837), сыном князя Н. И. Салтыкова.

Александр Молинари (1772-1831) Светлейшая княгиня Наталья Юрьевна Салтыкова-Головкина (1781-1860), дочь обер-камергера и Андреевского кавалера Ю. А. Головкина. Жена графа (с 1814 г. светлейший князь) А.Н. Салтыкова. (1806/1816)

В апреле 1801 года обвенчалась с Александром, вторым сыном генерал-фельдмаршала Н. И. Салтыкова.

Карл Кристиан Фогельштейн (1788–1868)  Александр Николаевич Салтыков (1775-1837), министр иностранных дел (и.о.) (1812, Государственная Третьяковская галерея, Москва)
Князь Александр Николаевич Салтыков (1775—1837) — товарищ (заместитель) министра иностранных дел Российской империи, тайный советник. Второй сын «паркетного» генерал-фельдмаршала Н. И. Салтыкова.
По мнению современников, Салтыков по уму, образованию, благородному характеру принадлежал к числу лучших людей своего времени, но не пользовался благосклонностью Александра I. Их размолвка произошла еще в молодости и причастен к ней был князь П. М. Волконский. По словам Карамзина, Салтыков был «человеком умным и приятным, которых не много в Петербурге».

А. Я. Булгаков, видевший Салтыкову, когда ей было около 30 лет, находил её очень красивой, очень кокетливой, но далеко не умной. По воспоминаниям Вигеля, Наталья Юрьевна была женщиной очаровательной до невозможности, если бы черты лица ее не были слишком крупными, то она могла бы считаться совершенной красавицей.

Из отзыва Вигеля следует, что, подобно своей матери, Наталья Салтыкова не отличалась строгими нравами. Встретив её уже состарившеюся, Вигель пожалел о том, «до какой степени она сделалась нечувствительна к общему неуважению», ибо разорвала связи с высшим светом, «чтобы свободнее предаваться осуждаемым наслаждениям».

По словам её правнучки, княгиня Наталья Юрьевна до старости сохранила свою красоту и рядом с внуками смотрелась как тетушка. Одевалась всегда великолепно и, несмотря на свои преклонные годы, любила розовый цвет, который не казался слишком молодым для нее, так она сама была хороша и свежа

Овдовев в 1837 году, она пережила мужа на 23 года и умерла в Москве в 1860 году; похоронена в Донском монастыре. Её детям было высочайше позволено носить двойную фамилию Салтыковых-Головкиных:

От их брака идет ветвь князей Салтыковых-Головкиных в лице их детей:  

1.2.4.1.1.1. Елена Александровна (1802—1828), с 1821 года замужем за князем Н. Б. Голицыным (1794—1866). Со слов внучки «была высокой, красивой брюнеткой», скончалась от горловой чахотки.

Портрет неизвестного художника из собрания музея Святогорского государственного историко-архитектурного заповедника
Князь Николай Борисович Голицын (8 [19] ноября 1794 — 22 октября [3 ноября] 1866, Богородское Новооскольского уезда Курской губернии) — русский музыкант (виолончелист), музыкальный критик и меценат. Его имя носят голицынские квартеты Бетховена.
В 1855 году во время Крымской войны Голицын собрал из крестьян села Богородское отряд добровольцев под названием Новооскольской 45-й дружины, возглавил её и участвовал в обороне Севастополя (с ним воевали также сын и внук).

Их дети:

Александр Николаевич (22.04.1822—18.05.1823), родился в Париже, надгробную надпись ему сочинил А. С. Пушкин.

Юрий Николаевич Голицын (29 ноября (11 декабря) 1823, Санкт-Петербург — 2 (14) сентября 1872, Санкт-Петербург) — российский хоровой дирижёр и композитор, писатель, губернский секретарь, предводитель дворянства Тамбовской губернии (1851-1854)  

Российский дирижёр Юрий Голицын

Судьбе Голицына посвящена повесть Юрия Нагибина «Сильнее всех иных велений (Князь Юрка Голицын)», по которой в 1987 году был снят одноимённый фильм (главную роль исполнил Дмитрий Золотухин).

Одна из его дочерей Елена Юрьевна Голицына (13 марта 1850 - 24 марта 1907) была замужем за Николаем Васильевичем Хвощинским (1845 -1912)  

Анна Николаевна (1825—1826)

1.2.4.1.1.2. Екатерина (1803—1852), замужем за князем И. А. Долгоруковым (1797—1848).

Князь Илья Андреевич Долгоруков (2 (13) августа 1797 — 7 (19) октября 1848, Санкт-Петербург) — генерал-лейтенант (1844), генерал-адъютант (1848), член декабристских организаций Союз спасения и Союз благоденствия..Брат Василия Андреевича Долгорукова
Князь Долгоруков был знаком с А. С. Пушкиным, который посещал собрания членов Союза благоденствия и читал там свои стихи. Декабрист И. Н. Горсткин показывал на следствии: «Потом стали у некоторых собираться сначала охотно, потом с трудом соберется человек десять, я был раза два-три у к<нязя> Ильи Долгорукого, который был кажется один из главных в то время, у него Пушкин читывал свои стихи, все восхищались остротой, рассказывали всякий вздор, читали, иные шептали, и все тут; общего разговора никогда нигде не бывало».
В отрывках 10 главы «Евгения Онегина» поэт упомянул «осторожного Илью». Также Долгоруков должен был фигурировать в ненаписанном романе «Русский Пеллам» (1834—1835) среди участников «Общества умных».

По словам Долли Фикельмон, Екатерина Александровна была внешне скорее некрасива, однако была истинной дамой, притом приятной, и очень милой в обществе. Отличаясь слабым здоровьем, много времени проводила за границей. Там же подолгу жили и её сестры, графиня Мария Потоцкая и графиня Софья Шувалова, с которыми она была очень дружна. Умерла в 1852 году от чахотки, от которой раньше скончались ее сестры. В браке родились:

Екатерина (1821—1860) — супруга князя Александра Борисовича Лобанова-Ростовского (1821—1875);

Мария (1822—1907) — с 1842 года была замужем за камергером Михаилом Александровичем Голицыным (1804-1860), во втором браке за дипломатом графом Н.Д.Остен-Сакеном (1831-1917).  

Federico de Madrazo (1815–1894) Княгиня Мария Ильинична Голицына, ур.Долгорукова (1822-1907) (1850-е)

Не имея сына, княгиня Долгорукова была очень привязана к своему племяннику Юрию, сыну умершей сестры. Желая его усыновить, она обращалась с этой просьбой к его отцу князю Н. Б. Голицыну, но получила отказ. Впоследствии Юрий Голицын всегда с благодарностью и большой любовью говорил о своей тетке Долгоруковой

1.2.4.1.1.3. Софья Александровна  (1806—1841), с 1825 года замужем за дипломатом графом Григорием Петровичем Шуваловым  (1804—1859). Умерла 29 января 1841 года от чахотки в Венеции. Была похоронена в склепе под церковью селе Вартемяки, Петербургского уезда. 

Orest Adamovich Kiprensky (1782–1836) Портрет графини Марии Александровны Потоцкой, графини Софьи Александровны Шуваловой  (урожд. Салтыкова-Головкина; 1807–1841) с мандолиной и эфиопянки
(последняя завершенная работа художника).

Граф Григорий Петрович Шувалов (1804—1859) — один из русских аристократов второй четверти XIX века, которые переменили православие на католицизм и эмигрировали в католическую Европу.

Младший сын генерал-лейтенанта П. А. Шувалова, племянник московского генерал-губернатора А. Г. Щербатова. Первоначальное образование получил в иезуитском пансионе в Петербурге, с 1817 года обучался в протестантском колледже в Швейцарии и в Пизанском университете. Во время учебы стал убежденным материалистом. В 1823—1826 годах служил в гусарском полку.

Вскоре после женитьбы вышел в отставку и, подобно князьям Салтыковым, уехал с семьёй за границу. Проживал в Италии, где слушал лекции Джованни Ла Чечилии, занимался литературной деятельностью и сочинял сонеты.

Смерть одного из сыновей и болезнь жены стала для него серьезной душевной драмой, и заставила обратиться к Богу. В Париже он был частым гостем в салоне С. Свечиной, где встречался с князем И. С. Гагариным. В 1843 году Шувалов принял католицизм, с середине 1850-х годов был послушником в ордене барнабитов, а в 1856 году в Милане принял монашество.

Падре Августин-Мария, в миру Григорий Петрович Шувалов, умер в католическом монастыре в 1859 году. Написал автобиографию «Мое обращение и мое призвание».

По поводу этого брака в марте 1825 года современник писал:

Здесь объявлена новая еще свадьба: молодой Шувалов женится на княжне Салтыковой, здешней красавице. Ему 19, а ей, я чаю, 18 лет. Поле перед ними длинное; дай Бог им перейти его рука в руку благополучно. 

В период увлечения Шувалова материализмом, Софья Александровна приложила много усилий, чтобы вернуть мужа к православной вере. Хотела принять католичество, но по просьбе мужа отложила своё решение. Ввиду ранней смерти от чахотки, не смогла исполнить этого своего желания, о чем её муж впоследствии очень сожалел. В 1835 году О. Кипренский выполнил портрет Софьи Шуваловой рядом с её сестрой графиней Марией Потоцкой (1807—1845), это была последняя завершенная работа художника. У супругов было два сына и две дочери:

Пётр Григорьевич (1826—1882), член совета министра внутренних дел, как и отец стал католиком.

Александр Григорьевич (1828—1829)

Елена Григорьевна (1830—1884), вернулась в православие и в мемуарах на французском языке рассказала о религиозных исканиях отца; замужем за коллекционером старинных нот, А. Я. Скарятиным (1815—1884).

Наталья Григорьевна

1.2.4.1.1.4. Княжна Мария Александровна Салтыкова, в замужестве графиня Потоцкая (Marie Potocka; 23 января (4 февраля) 1807, Санкт-Петербург — 9 (21) января 1845, Париж) — светская дама рубежа 1820-х и 1830-х гг., которой посвящали стихи русские поэты «золотого века» и которую изобразил на своём последнем портрете О. Кипренский. Дочь князя А. Н. Салтыкова и его жены Натальи Юрьевны, последней графини Головкиной, замужем за Болеславом Потоцким (1805—1893), сыном графа С. Потоцкого и Софии Витт. скончалась в Париже от чахотки.

Орест Адамович Кипренский (1782–1836). Графиня Мария Александровна Потоцкая, урожд. Салтыкова-Головкина (1807–1845), жена графа Болеслава Потоцкого. (1834/1836)

По рождению принадлежала к самой верхушке петербургского общества, будучи внучкой крупнейших сановников — графа Ю. А. Головкина (по матери) и светлейшего князя Н. И. Салтыкова (по отцу). В 1825 году вступила в брак с графом Болеславом Потоцким (1805-93), шестнадцатым отпрыском польского магната Станислава Щенсного, рождённым уже после его смерти

Потоцкий Болеслав Станиславович - российский государственный и общественный деятель

Первые годы после замужества жила в Петербурге, давая в своем доме рауты и танцевальные вечера, которые отличались «вкусом и роскошью декорирования». Из-за чахотки с 1832 года была вынуждена почти постоянно жить за границей. По отзыву Долли Фикельмон:

Графиня Потоцкая была довольно красива; если смотреть на нее анфас — просто очаровательна, но в профиль хуже и даже скорее некрасива; у нее небольшие глаза, блестящие, со сладостным выражением, нежное лицо, изящный стан, одета весьма изысканно, приятные манеры, искусна в беседе, но говорит слишком медленно и чересчур монотонно. Она довольно странное существо, типично светская женщина, но с какой-то загадочностью, затрудняющей понять ее истинную природу. 

Графиня принимала участие в вечерах-собраниях у О. Кипренского в Риме. В 1835 году художник выполнил портрет Марии Потоцкой на фоне южного моря рядом с её сестрой графиней Софьей Шуваловой (1806—1841) и эфиопянкой. Это последнее законченное произведение Кипренского. Портрет был заказан художнику Потоцкой за 1000 скудо и остался невыкупленным. Графиню Потоцкую любили и воспевали поэты. Слепой поэт И. И. Козлов посвятил ей стихотворение «Первое свидание» и писал о ней в 1837 году в своем дневнике:

Я был в восхищении от нее. Она будет также звездой для моего сердца: она высказала ко мне самое мило участие. Говорят, что она очень хороша собой, — сколько я могу судить, она очень умна, соединяет большую чувствительность с пылкой душой... Она спела мне чудную арию и романс. Она ученица госпожи Малинбран. 

В круг её общения входили Жуковский, А. Тургенев, писавший, что не одним «острым носиком и томными глазками Потоцкая всем нравится». Князь П. А. Вяземский сочинил для неё на вилле д’Эсте стихотворение «Роза и кипарис». Долли Фикельмон затруднялась дать ей однозначную оценку:

Красивая, болезненная, грациозная, лишенная естественности, сентиментальная, полуувядшая кокетка, со сверкающими глазами и вялым голосом, танцующая живо и вдохновенно; соблазнительная, в высшей степени умеющая владеть собой; вычурная, рассчитанная на эффект манера одеваться; без склонности к мнимой сердечности! 

Последние годы графиня Потоцкая жила отдельно от мужа. Тяжелая болезнь сказывалась на её психологическом состоянии. В 1842 году Тургенев писал А. Булгакову, что графиня Потоцкая сошла с ума в Монпелье, она там одна с ребёнком и помочь ей некому.

В 1844 году графиня Потоцкая, уже неизлечимо больная, поселилась в фешенебельном районе Парижа, на Вандомской площади. В январе 1845 года она умерла. В. П. Балабин, секретарь посольства России во Франции, записал в своем дневнике:

Мы видели как в эти дни после двухлетней агонии угасала эта бедная Мария Потоцкая. Накануне своей смерти она выехала в экипаже на прогулку и чуть не умерла, пока её осторожно прогуливали по Елисейским полям. 

Похоронена на небольшом кладбище на Монмартре. Граф Потоцкий возвел над её могилой часовню, а надгробный памятник заказал скульптору Ф. Дюре.

Часовня над могилой гр. Марии Потоцкой, ур. Салтыковой (1807—1845) на парижском кладбище «Монмартр». (1845)

В браке имела одну дочь:

Мария Болеславовна (1 августа 1839 — 18 марта 1882), родилась в Риме, с 1856 года жена графа Григория Сергеевича Строганова (1829—1910).

Графиня Мария Болеславовна Строганова, ур. Потоцкая(1839-1882). (1860-е)

Внебрачная дочь, София Идль (Zofia Idl; 1842—1900), была воспитана в доме графа Болеслава вместе с его родной дочерью Марией. В 1858 году вышла замуж за подольского землевладельца Владислава Володковича (1832—1889). В 1860-м у семейства Володковичей родился сын Болеслав, названный в честь графа Потоцкого, крестным которого тот тоже являлся. София, известная в Кракове благотворительница, была ограблена и убита в поезде «Одесса-Киев». Похоронена в Кракове в совместной могиле с сыном и мужем.

1.2.4.1.1.5. Алексей (1826—1874), коллежский асессор, женат на Вере Ивановне Лужиной (1832—1885).

Его дочь Елена Алексеевна Салтыкова-Головкина была замужем за Евгением Юрьевичем Голициным, сыном  Юрия Николаевича Голицына 

1.2.4.1.1.6. Юрий (ум.1841)

Ссылки:

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BA%D0%B8%D0%BD,_%D0%AE%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87

Фёдор Гавриилович Головкин  "Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания"

Серия сообщений "Головкины":
Часть 1 - Головкины. История рода. Гаврила Иванович - первый канцлер Российской империи. Трагическая судьба его детей
Часть 2 - Головкины. Александр Гаврилович - родоначальник заграничной ветви Головкиных.
Часть 3 - Головкины. Летописец рода Фёдор Гаврилович
Часть 4 - Головкины. Юрий Александрович - последний в роду. Салтыковы-Головкины