Интервью со старцем архимандритом Дионисием (Каламбокас). Монастырь Петрас (Греция)

Архимандрит Дионисий (Каламбокас)

От переводчика:

«Самым трудным в настоящем переводе было решить задачу, каким словом переводить слово «ego», т.е главный предмет разговора.

Дело в том, что в русском языке «эго» — это термин всяких там восточных учений, потоком хлынувших в Россию в двадцатом веке.

Однако само это понятие не ново для русской аскетической православной литературы, ибо его ввел ещё в 19 веке Свт. Феофан Затворник и обозначил его русским словом «самость».

В английском языке подобной проблемы нет, ибо слово «ego» используется в любой духовной литературе, в том числе и православной. А для грека и подавно не существует этой проблемы, ибо греческое слово «εγώ» это наше банальное «я».

Поэтому я очень обрадовалась, найдя в интернете перевод на английский язык Святителя Феофана Затворника, где русское «самость» переводится, как «ego». В основном я использовала термин свт. Феофана Затворника, но в некоторых местах переводила как «я».

Но, так или иначе, слова дела не меняют, и читающий да слышит.

Прошу святых молитв,
Монахиня Серафима (Шумейко), учащаяся Богословской Школы Афинского Университета»

— Итак, что такое самость?

— Когда сатана, первый и наивысший из Ангелов, отвернулся от Бога и обратил свое внимание на себя, вот здесь мы получили первое семя самости. Он отвратил свои духовные очи от созерцания Пресвятой Троицы, от созерцания Господа и обратился к себе и стал думать о себе самом. И сказал: «Я хочу поставить свой престол выше всего и быть как Он». Этот момент зародил историю самости, действительность её существования — хотя по существу самость не является действительностью, но непринятие действительности. Самость — это цветок, растущий на могиле любви: когда мы убиваем любовь, в результате мы получаем самость.

— Каков характер самости? Как она проявляется внутри человеческой личности?

— Когда мы не доверяем. Самость рождается, когда мы другим не доверяем. Когда мы боимся других, когда нам нужно оружие против других, тогда нам необходимо иметь своё «Я», потому что жизненный путь, на котором мы находимся, ошибочен. Мы думаем только о себе самих, и мы видим только своё «Я». Но когда мы видим друг друга, когда мы друг другу доверяем, нет никакой необходимости в самости, нет никакого смысла, никакой возможности существовать.

— Таким образом, исходя из того, что вы говорите, самость является настаиванием на своей собственной независимости.

— Да — на своём одиночестве. Нам необходимо быть одним, чтобы иметь свой собственный взгляд на вещи, который бы удовлетворял нас, но именно это удерживает нашу личность в заблуждении.

— Ставя себя на первое место?

— Да. А Христос сказал: «Последние будут первыми». Так как когда ты хочешь быть последним и выбираешь себе последнее место, только тогда ты можешь назвать окружающих своими друзьями.

— Самость, это чувство собственной значимости, о которой Вы говорите, часто описывается в Добротолюбии и писаниях Христианских мистиков как главный враг, с которым в первую очередь должен бороться новоначальный в своих поисках единения с Богом. Почему самость считается таким грозным соперником на пути?

— Этот враг так могуществен, потому что это враг внутри нас. Мы враги сами себе, подобно как Адам и Ева в первозданном Раю. Конечно, змей заговорил с Евой, но она могла бы и уклониться от разговора с ним. Змей сказал ей: «Господь сказал вам неправду», — но если бы Ева доверяла Господу, она бы не стала разговаривать со змеем. Также и Адам, в свою очередь, потерял свою связь с Господом и остался один со своей самостью. Итак, две самости действовали вместе, Адам и Ева.

Настоящий враг — это самость. Это наш враг, потому что он против любви. Когда я занимаюсь собой, я не люблю других. Когда я хочу присвоить себе то, что принадлежит другому, я становлюсь убийцей своего брата, подобно тому, как Каин убил Авеля. Когда я хочу удовлетворить самого себя, это удовлетворение приобретается путем ущемления свободы ближнего. Тогда моё «Я» становится моим господином, моим богом, и нет большего, чем это, искушения. Нам может казаться самость неким алмазом, который сияет, как солнце, но, как известно, не все то золото, что блестит. Самость — это просто огонь без света и тепла, огонь без жизни. Она кажется разносторонней и имеющей много возможностей, — но какие возможности она может иметь? Что такое самость? Это всего лишь средство моей самозащиты, как если бы я был на войне, как если бы каждый встречный был бы мне врагом, и я пекусь единственно о том, чтобы одержать победу.

— Как-то одним из величайших духовных светил было сказано, что, если когда кто-нибудь всерьёз принимается за духовную жизнь, он зачастую сталкивается лицом к лицу со своей самостью в таком виде, как прежде и представить себе не мог. Описывая свои стычки с самостью, многие святые характеризуют её как диавольскую силу, действующую внутри нас, которая сопротивляется духовной жизни, которая не хочет Бога и которая делает все, чтобы только противостать нашему просвещению Свыше, чтобы только подорвать нашу решимость не свернуть с выбранного пути.

— Прекрасно описывает это явление, эту борьбу внутри человеческого сердца Святой ап. Павел. Он говорит: «Внутри меня существует иной закон, говорящий мне отвергать волю Божию, отвергать Его благодать, делать вещи, Ему противные. Этот закон пытается сохранить меня в моём прошлом, в моей ветхости, пытается отдалить меня от Бога, отвращает меня от следования за Господом». Вот почему я сказал, что величайшая из проблем в человечестве заключается в каждой отдельно взятой личности, а не вне её. По этой причине мы нуждаемся в духовных отцах. По этой причине мы нуждаемся в духовных врачах. Ибо нам необходимо лечение, нам необходима операция, нам необходимо, чтобы нечто было удалено из нашего сердца.

Мы не понимаем, что тот враг, который у нас внутри, не мы сами, это не наша личность. Это всего лишь искушение. Вот где сущность проблемы. Мы объединяем свою личность, которая сама по себе является бесценным явлением в мире, с нашими проступками. Мы смешиваем свою личность со своей греховностью, т.е. получается, сочетаем несочетаемые вещи, от этого мы получаем неправильное представление о себе самих. Мы не знаем, чем мы являемся на самом деле, и мы нуждаемся в ком-то, кто бы нам показал, кто мы есть на самом деле; мы нуждаемся в ком-то, кто бы открыл нам глаза, чтобы мы , наконец, увидели свою помраченность.

Есть один подвижник, один из величайших подвижников, Святой Григорий Палама. Так вот, он тридцать лет молился одной молитвой: «Просвети тьму мою. Просвети тьму мою». Он не призывал имени Господа, потому что он считал себя недостойным призывать Его. Но он твердил эту молитву день и ночь, — чаще, чем дышал. Потому, что он не видел в себе ничего другого, кроме тьмы. Да, он разговаривал с Кем-то — с кем же ещё, кроме Христа, Который сказал: «Я есть Свет». Но святой говорил только одно: «Просвети тьму мою».

— Покажи мне мои прегрешения?

— Или войди в мою тьму и просвети её. Возожги в ней огонь и сотвори в ней свет. Самое великое, что мы можем сделать в своей жизни — это понять, что сами по себе мы ничто. Мы тьма. Мы прах.

— Самость часто характеризуется в духовной литературе как искусный и предприимчивый противник, способный обернуть любую ситуацию в свою пользу, лишь бы воспрепятствовать нашему духовному продвижению. Какое, по Вашему мнению, самое главное качество в человеке, которое может помочь ему одержать победу в борьбе с этим ловким и постоянно изменяющимся врагом?

— Покаяние. Признание наших ошибок и грехов. Это самое большое, что мы можем сделать. Но признать наши грехи не для того, чтобы преуспеть в чем-либо ещё, но только для того, чтобы увидеть правду о себе самих. Святой Исаак, великий тайновидец Церкви, говорит, что тот, кто признает, кто понимает, кто осознает свои грехи пред лицем Господа, по существу стоит выше всех. Он больше того, кто завоевал весь мир, кто насыщает всех людей, кто творит чудеса, кто воскрешает мертвых. Этот человек стоит выше всех, потому что он никогда не может пасть. Он недвижим, у него есть такое место, где он может разговаривать с Богом. У него есть такое место, куда он может пригласить Господа своими слезами, своим покаянием, своим пониманием того, что он сделал неправильного. И тотчас он очищается. От него исходит свет. Он становится духовным врачом, учителем или отцом, потому что он не боится сознаваться в содеянных грехах. Для него ничего не стоит сказать: «Прости меня, я согрешил». Вот ключ, как избежать всех нападений бесовских.

— Будет ли точным охарактеризовать это состояние, которое Вы сейчас описываете, эту готовность быть честным перед самим собой — смирением?

— Нет, не смирением. Смирение — это результат. Лучше назвать это мудростью. Мы подавляем себя, чтобы смириться. Но признавать свои прегрешения — что здесь общего со смирением? Неужели я должен смиряться для того, чтобы осознавать свои прегрешения? Отнюдь нет. Я вынужден, я обязан их видеть. Это крайняя необходимость. Это мой способ существования в следующую секунду. Как я могу существовать со своими грехами ещё одну секунду? Перед лицом кого? Перед лицом самого себя — как я могу жить с моими ошибками, с моими грехами? Я должен сказать: «Я это совершил!».

Прекрасно выражает эту же мысль Достоевский в своем произведении «Преступление и наказание». Главный герой романа, Раскольников, кого-то убивает, и почти тотчас же он понимает, что он сделал. Но он не признается в этом сам, ему помогает своими строгими и суровыми словами одна девушка с панели, Соня, которая говорит ему: «Посмотри, что ты сделал». Она ведет его на середину площади сказать перед всем народом, что он сделал. И он исполняет это. Он исповедуется. Он говорит, что иначе он не мог бы существовать, он бы совершил ещё большие и большие преступления. Он принимает приговор суда, который осудил его на двадцать лет каторги. И он идет на каторгу, и там он ощущает, что наказание — лекарство для его сердца. И он принимает это лекарство. Мы имеем множество проблем в нашей жизни, потому что мы не хотим признать или осознать свои грехи. И это ключ. Что еще мы можем предложить друг другу? Золото, деньги, похоть, пищу? Долгую жизнь? Нет. Только сознание своих грехов, и немедленно мы приобретаем новый мир.

— Кажется, Вы сейчас говорите о совести человека, которая приходит в движение, как только мы предстаем перед самим собой.

— Это любовь. Любовь больше совести. Совесть — это нечто, что говорит тебе: «Ты делаешь это, ты делаешь то». Это как бы мы были постоянно под своим собственным судом. Но любовь — это нечто большее. Любовь делает нас готовыми платить за грехи других. Это намного более высокая ступень. Не только распознать свои грехи, но быть способным платить за грехи, которых ты не совершал, как сделал это Христос. Это любовь.

— Писания святых отцов говорят о цели духовного странствования как о преображении человеческого существа в совершенно иную степень человеческого бытия — где самость убита и мы, в некотором смысле, рождены заново. Что значит для самости умереть? И в каком смысле мы рождаемся заново?

— Господь призывает нас к преображению. Он хочет дать нам Свою реальность, наше настоящее «я», которое мы потеряли. В духовной жизни, особенно в монашеской, эту самость в действительности можно преобразить, так же, как, когда ученики, последовавшие за Христом на гору Фавор, были свидетелями о преображения Его тела в Свет. Многие святые отцы толкуют этот момент, что в действительности преобразилось не тело Христа, а зрение его учеников. Потому что в тот момент их зрение преобразилось так, чтобы они смогли узреть Христа таким, каким Он был всегда — сияющим, полным Света. За своё смирение, за то, что они повсюду следовали за Христом, они были взяты на вершину этой горы, дабы причаститься этой реальности.

Преображение — это наше действительное совершенствование, наш действительный духовный рост. Задача же нашей духовной жизни во Христе состоит не в том, чтобы стать лучше, стать умнее, расширить свои знания, иметь больше друзей, влияние на окружающих, иметь авторитет и власть, иметь деньги, хорошее здоровье, доброе имя или светлое лицо. Единственной задачей нашего духовного делания является внутреннее содержание нашего сердца. Важно то, что в этом постоянном, повседневном делании на поле нашего сердца не должно оставаться ни одного семени самости, эгоизма. Потому что, когда приходит искушение, оно может разрушить добротность и нашей жизни, и наших отношений с людьми. Господь учит нас непрестанно бодрствовать и молиться Ему, говоря: «Защити нас и не введи нас в искушение». Через эту защиту от искушений, покрываемые Господом, мы можем приити к очень ясному видению нашего сердца. И, ведя самую простую, обыкновенную жизнь, мы можем очистить себя: наш дух и наш ум. И тогда станет очень легко приити к нам Святому Духу. Это как во время Божественной Евхаристии: мы собраны все вместе в церкви с хлебом и вином. Мы молимся, и приходит Святой Дух и претворяет хлеб и вино в Тело и Кровь Христовы. Таким же образом, когда мы сможем очиститься, приходит Святой Дух и преображает нас не только во всех тех отношениях, о которых мы только читали в книгах, но приносит нам ещё больше опытного познания, которое не почерпнёшь во всех книгах мира.

— В православной традиции с древних времен существовала непрерывная цепь просвещенных духовных отцов, великих личностей, которые своей жизнью доказали возможность разрушения самости и раскрытия в себе новой жизни в Боге. Каковы же характерные черты тех, кто одержал победу в духовной битве? Как меняется проявление личности в том, кто истинно стали выше самости?

— Он всегда ко всему готов. Он никогда не чувствует усталости. Он всегда радостен. Всегда готов отдавать. Он живет для других. Он готов служить всем и каждому. Он никого не судит, даже самых отчаянных грешников. Он здесь как дитя, но дитя царское. Кто может повредить царскому ребёнку? Кто может повредить новорожденному львёнку, зная, что его мать-львица находится рядом? Пребывая в таком состоянии, вы как бы маленькая овечка среди волков, но вы не боитесь. Вы находитесь в этой среде, чтобы жертвовать собой, принимать каждого, любя, служа, молясь, будучи готовым умереть в любой момент, и при этом вы остаётесь всецело и совершенно свободным. Всё это плоды любви, потому что мы становимся источником любви. Таков человек без самости. Это преображение. Мы подобны дикому старому дереву и нуждаемся в том, чтобы нечто вошло в нас и преобразовало бы это дерево в хорошее и плодоносное. Человек без самости — это человек, стяжавший Бога, стяжавший Святого Духа.

Когда вы готовы умереть за каждого в любой момент, когда вы любите, когда вы уважаете, тогда вы повергаете себя ниц перед ближним, вы тем самым как бы готовите его к операции; но это не то, чтобы вы судили ближнего и чувствовали, что ему что-то от вас нужно. Когда вы совершенны перед Ним — а мы способны стать совершенными; по сути, должны, обязаны стать таковыми, это главная наша необходимость — тогда тотчас же люди узнают об этом, понимают это, в этом нуждаются. Каждый стремится вскоре занять место возле такого человека, возле духовного сына или возле духовного отца.

— Является ли также Вашим опытом то, что духовный человек, который истинно стал выше самости, не только вдохновляет людей достигнуть своего высшего потенциала, но также своим присутствием вызывает максимальное проявление самости тех, кто приходят его увидеть?

— Совершенно точно. В действительности, в присутствии такого человека диавол проявляет себя тотчас же. И вы можете совершенно ясно видеть, как диавол начинает сводить людей с ума или бросает их в ярость, или проявлять к вам неуважение, когда вы еще не сказали ни слова. Они взрываются только от вашего там присутствия. И вы можете наблюдать, какие ужасные вещи творятся с людьми, в которых, при других условиях, вы видели бы только добропорядочных людей в галстучках и золотых украшениях. Когда появляется тот, кто носит в себе Дух Божий, вы можете наблюдать то же самое, что творилось на улицах, когда по ним проходил Иисус. Бесы кричали из людей: «Уа, кто Ты? Ты пришёл погубить нас». Кто-то был возмущён Им, кто-то замышлял Его убить, другие замышляли ещё что-нибудь против Него. И Он отвечал им не на то, что Его спрашивали, но на то, что помышляли. Тот же Святой Дух присутствует и в духовных отцах, и таким образом, это служит поводом для таких явлений. Так происходит потому, что другой человек понимает, что с этим человеком невозможно играть, от него невозможно спрятаться.

— Зачастую в христианской литературе врага духовного продвижения обозначают таким драматическим термином, как сатана, Люцифер, диавол. Является ли сатана простой метафорой, обозначающей человеческую самость? Или это что-то независимое от нас?

— Сатана — это учитель. Самость — это средство, которым мы претворяем его теорию в жизнь. Наличие в нас самости — всё равно, что курящийся фимиам для него. Когда он его обоняет, он приходит. Это ему близко, сродно, это его язык, его наречие. Оно ему нравится. Итак, он приходит и взаимодействует с нашей самостью. И тогда он становится нам родственным.

— Сказали бы Вы, что сатана существует как имперсональная сила зла, которая действует в нас как самость? Или всё-таки будет точнее сказать, что самость уже в нас существует, а сатана — это голос искушения, к которому наша самость прислушивается?

— Второе. Он не имеет права действовать в нас через самость. Мы всегда свободны в своем выборе.

— На современном Западе существует много духовных авторитетов, которые пытаются привнести в духовное делание идеи западной психологии. Фактически сейчас всеми поддерживается идея, что в целях противостояния трудностям на духовном поприще человек должен развить в себе сильное чувство собственной самости. Одно из утверждений, которое стало почти как кредо во многих духовных кругах, гласит: «Ты должен стать кем-то, прежде чем ты станешь ничем». Что Вы думаете по этому поводу?

— Это все равно, что сказать: «Ну, сначала мы должны стать во главе мафии, а потом мы сможем стать президентом». Или: «Я сначала поработаю на диавола, пообщаюсь с ним поближе, чтобы он дал мне всё, что мне нужно, а потом, так как я умнее его, я употреблю свою силу во благо».

Хорошо отправлять своих детей за границу учиться: различным наукам, пению, спорту, чтобы они были хорошо образованы, чтобы имели твердую экономическую базу, с которой могли бы начать свою жизнь. Но как часто мы видим, что мечты богатых родителей и их детей разбиты? В Библии сказано, что «если строители трудятся усердно над строительством башни, которую не благословляет Господь, они трудятся напрасно».

«Я» — это современный бог двадцатого и двадцать первого века. А идея, которую Вы выразили своим вопросом, является современной религией. Но нам известно это искушение. Самость означает следующее: «Я не верю в существование Святого Духа; Святого Духа нет». Но это ложь. Святой Дух руководит миром и благословляет тех, которые хотят Его, которые Его зрят, Им дышат, Им движутся, Им вдохновляются, которые любят Его, которые в Нем пребывают.

— Сегодня многие авторитетные духовные лица настаивают на том, что самость — это присущий и неотделимый фактор человеческой природы и что любая попытка отказаться от самости и в стремлении к совершенству превзойти свою низшую природу, является само по себе величайшей самонадеянностью. А Марион Вудмен, юнговский философ, заходит так далеко, что утверждает, что само понятие совершенства «насилует душу». Как бы Вы ответили тем, которые декларируют, что мы по природе ущербны и не способны достигнуть совершенства?

— Христос сказал: «Будьте совершенны. Станьте совершенными. И когда вы будете таковыми и будете делать все совершенно, говоря при этом внутри себя и веруя, что вы крайне потерянный, жалкий грешник, слуга, там вы найдете смирение и славу».

У нас есть возможность стать совершенными, потому что Он совершен, потому что Он воспринял на Себя нашу природу. И раз Он сделал это, то и мы можем стать совершенными; мы можем быть с Ним. У нас есть возможность стать совершенными, благодаря этому дару. А также у нас есть возможность не быть совершенными, так как мы имеем право отвергнуть этот дар, отвергнуть любовь. И когда мы её отвергаем, тогда мы нуждаемся в богословии, тогда мы нуждаемся в философии, тогда мы нуждаемся в создании новых книг и новых теорий, которые говорят, что самость превозмочь невозможно.

Стать свободным от самости вполне возможно. Это должно так быть. Это необходимо. Просто люди не знают об этой возможности, не хотят знать об этой возможности, не дают этой возможности существовать, и тогда им нужно создавать все подобные теории. Но они знают, что утверждают ложь. Это самая сумасбродная вещь, о которой мы можем только слышать. Получается, доктор говорит больному: «Смотри, болезнь — это часть человеческой природы. Мы вынуждены сосуществовать с ней. Мы не должны обрезать ногти. Нам не нужно умывать лицо, потому что завтра мы все равно умрем»? Что это за учение? Да, есть возможность быть свободным от самости, но это таинство.

— Православная аскетическая практика делает сильное ударение на необходимости подавления наших инстинктивных физиологических движений. В течение долгого времени в крайних подвигах самоотвержения подвижники не попускают себе такие естественные порывы, как похоть, голод, жажда и даже желание поспать. Какова роль аскетических подвигов в стяжании свободы от самости?

— Аскетизм — это средство достигнуть того места, куда мы хотим попасть. Это рельсы, по которым едет поезд. Многие люди полагают, что аскетизм заключается в следовании набору определённых правил, однако это не бремя, которое на нас наложено. Например, в футболе правила созданы не для того, чтобы было тяжело играть, а для того, чтобы удобнее было играть. Также и в аскетической жизни. Особенные периоды и правила поста, ночных бдений и молитв служат нам таинственной подмогой. Мы следуем этим таинственным путям, этим божественным заповеданиям, этим божественным уставам. Но помимо общих правил существуют и личные, которые даются духовным отцом своему чаду в непосредственном общении, учитывая индивидуальные особенности каждого. Мы видим святых, которые провели много времени в пещерах или лесах, или в пустыне. И они уходили туда не для того, чтобы потом вернуться назад, они уходили туда, уходили навсегда. И тогда Господь руководил ими.

Когда Христос удалился в пустыню после Своего крещения, Он удалился туда для встречи с диаволом. Он не имел в Своем уме помышления: «Через сорок дней я возвращусь». Он просто туда пошёл. Он вышел из реки Иордан, крещёный Святым Иоанном Крестителем, и ушёл в пустыню. С одной точки зрения, Он потерял время, будучи там один. Он не пошёл к Своему народу дать ему пищу, благословить его, руководить им, даровать ему Святого Духа. Нет. Он удалился в пустыню. И Он сказал диаволу: «Смотри, до сих пор ты играешь с людьми. Ты начал с Евы в Раю, а теперь ты заканчиваешь Мною. И Я здесь Один. Я не ем. Я не пью. И холод, который пронизывает мои кости по ночам в пустыне, ужасен. Я страдаю. Но я не играю в игры. Я здесь. Один. А ты приходишь ко Мне и предлагаешь Мне обратить камни в хлеб. Ты говоришь Мне тебе поклониться. Тебе? Чтобы дать тебе власть над Моими людьми? Уходи теперь. Мы видели друг друга. Я знаю, кто ты, а ты знаешь, Кто Я». И в тот момент диавол полностью отступил.

Итак, аскетическая жизнь необходима. Быть готовым в любой момент умереть, перед всеми за все — вот наша пустыня, вот наша аскетическая жизнь. Вот что низводит на нас Святого Духа. И если мы туда удалимся, то Сам Господь будет руководить нами.

Беседовал Крэг Хамильтон
(журнал «Что Есть Просвещение?», США)