|
«Радимичи бо и Вятичи от Ляховъ, бяста бо два брата в Лясех, Радимъ а другому Вятко, и пришедъша седоста Радимъ на Съжю и прозвашася Радимичи, а Вятъко седе съ родомъ своимъ по Оце, от негоже прозвашася Вятичи. Иже бяху в мире Поляне и Деревляне и Северъ и Радимичь и Вятичи и Хрвате».
Эти строки древнейшей русской летописи, Повести временных лет, открывают новый период в жизни Заокского края – исторический, известный нам уже не только по археологическим реконструкциям, но и по письменным источникам. В летописи, созданной трудами монахов и книжников древних русских монастырей, мы слышим живое слово тех далеких лет, без которого история нашего края осталась бы для нас безликой и неузнаваемой. Да, сохранились бы валы древних поселений, мы смогли бы отыскать в земле множество вещей и восстановить хозяйство и культуру живших здесь когда-то людей. Но мы никогда не узнали бы их имен, и не узнали бы ничего об их делах, определивших историю нашего края. И все-же нам, сегодняшним обитателям Заочья, очень повезло. В летописях и древних документах, иногда чудом сохранившихся для потомков, можно найти немало сведений о нашем крае, воссоздать его историю такой, какой представлялась она современникам и очевидцам.
Упоминание вятичей в Повести временных лет является первым достоверным письменным известием о населении нашего края. Кто же такие были эти вятичи, как появились они на берегах Оки и какие события произошли здесь, в Заочье, в то далекое время?
Летописные свидетельства о вятичах
Появление вятичей как народности вызвано переселением славян с юго-запада на северо-восток, c верховий Днепра и Десны на новые земли в верхнем течении Оки и по ее притокам, которое происходило в восьмом веке нашей эры. Род за родом поселенцы постепенно проникали вглубь лесов. Но до прихода славян этот край не был безлюден. Здесь располагались селения и городки древних обитателей поочья, говоривших на балтском языке, которых славяне именовали голядью, возможно, переиначив на свой лад самоназвание народа – галинды.
Переселение славян происходило относительно мирно, чему свидетельствует сохранение в обиходе балтских названий для рек и урочищ, а также многих обычаев, в том числе обычая хоронить умерших в курганах. В результате культурного взаимодействия славянский элемент все же возобладал, и возникшая на Оке новая народность – вятичи, появляется на страницах летописи как славянское племя, ведущее свой род от первого предводителя славянских переселенцев по имени Вятко. Нам известно, что имя Вятко произошло от древнеславянского слова «вятший», что значит, старший, знатный.
Долина Оки послужила дорогой, по которой славяне двигались все дальше на северо-восток. В Заочье поселения и курганы вятичей появляются восьмом-девятом веке нашей эры. Здесь, также как и на верхней Оке, происходило постепенное слияние славян и местных жителей в единую народность.
Жизнь вятичей мы можем красочно представить себе, прочитав строки сохранившихся рукописей. Вот что говорит начальная летопись об обычаях вятичей:
«А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столпах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон».
Столпы, о которых говорится в летописи, существуют и поныне. Это курганы, захоронения вятичей. Немало их сохранилось в Заокском крае, подтверждая слова древнего русского летописца.
Надо сказать, что сведения о славянах и их обычаях можно найти не только в летописях Руси, но и в гораздо более ранних сочинениях римских, готских, византийских и арабских авторов. Но для нас, жителей Заочья, наиболее интересны свидетельства, касающиеся истории именно Заокского края. К таким свидетельствам можно отнести совсем немногие. Их можно почерпнуть из нескольких арабских сочинений, относящихся к девятому веку нашей эры. Они основаны на рассказах купцов и воинов хазарского каганата, добиравшихся с низовий Волги до отдаленных лесных краев. Многие свидетельства, касающиеся культуры и быта, можно без сомнения отнести к вятичам, поскольку их земли лежали на водном пути из Волжской Булгарии к верховьям Оки, а также и на хазарском сухопутном торговом пути с верховий Дона к реке Упе:
«Страна славян - ровная и лесистая, и они в ней живут. И нет у них виноградников и пахотных полей. И есть у них нечто вроде бочонков, сделанных из дерева, в которых находятся ульи и мед. Называется это у них улишдж, и из одного бочонка добывается до 10 кувшинов меда. И они народ, пасущий свиней, как (мы) овец. Когда умирает у них кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают пепел с того места и кладут его на холм. И по прошествии года после смерти покойника берут они бочонков двадцать, больше или меньше, меда, отправляются на тот холм, где собирается семья покойного, едят там и пьют, а затем расходятся. И если у покойника было три жены и одни из них утверждает, что она особенно любила его, то она приносит к его трупу два столба, их вбивают стоймя в землю, потом кладут третий столб поперек, привязывают посреди этой перекладины веревку, она становится на скамейку и конец (веревки) завязывает вокруг своей шеи. После того как она так сделает, скамью убирают из-под нее, и она остается повисшей, пока не задохнется и не умрет, после чего ее бросают в огонь, где она и сгорает. И все они поклоняются огню. Большая часть их посевов из проса. Во время жатвы они берут ковш с просяными зернами, поднимают к небу и говорят: "Господи, ты, который (до сих пор) снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии". Есть у них разного рода лютни, гусли и свирели. Их свирели длиной и два локтя, лютня же их восьмиструнная. Их хмельной напиток из меда. При сожжении покойника они предаются шумному веселью, выражая радость по поводу милости, оказанной ему Богом. Рабочего скота у них совсем немного, а лошадей нет ни у кого, кроме упомянутого человека". Оружие их состоит из дротиков, щитов и копий, другого оружия они не имеют. Глава их коронуется, они ему повинуются и от слов его не отступают. Местопребывание его находится в середине страны славян. И упомянутый глава, которого они называют "главой глав" (ра'ис ар-руаса), ищется у них свиет-малик, и он выше супанеджа, а супанедж является его заместителем (наместником). Царь этот имеет верховых лошадей и не имеет иной пищи, кроме кобыльего молока. Есть у него прекрасные, прочные и драгоценные кольчуги. Город, в котором он живет, называется Джарваб, и в этом городе ежемесячно в продолжение трех дней проводится торг, покупают и продают. В их стране холод до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому приделывают деревянную остроконечную крышу, наподобие христианской церкви, и ни крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются со всем семейством и, взяв дров и камней, разжигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна. Когда же камни раскалятся до высшей степени, их обливают водой, от чего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают даже одежду. В таком жилье остаются они до весны». – Ибн Русте.
«О стране славян. На восток от нее - внутренние булгары и некоторые из русов, на запад - часть Грузинского моря и часть Рума (Византии). На запад и восток от нее всюду пустыни и ненаселенный север. Это большая страна, и в ней очень много деревьев, растущих близко друг от друга. И они живут между этими деревьями. И у них нет иных посевов, кроме проса, и нет винограда, но очень много меда, из которого они изготовляют вино и тому подобные напитки. Сосуды для вина делаются у них из дерева, и случается, что один человек ежегодно делает до 100 таких сосудов. Они имеют стада свиней, так же как мы стада баранов. Мертвого сжигают. Если у них умирает человек, то его жена, если любит его, убивает себя. Они носят высокие сапоги и рубахи до лодыжек. Все они огнепоклонники. У них есть струнные инструменты, неизвестные у мусульман, на которых они играют. Их оружие - щиты, дротики и копья. Царь (падшах) их зовется Смутсвит, и пища их царя молоко. Зимой они живут в хижинах и в землянках. У них много замков и крепостей. Одежда их большей частью из льна». – Из сочинения Худуд ал-алам.
В те далекие времена страна славян была диким и малоизведанным краем. Но к югу, в низовьях Волги располагался Хазарский каганат, богатое государство, бывшее тогда единственным властителем причерноморско-прикаспийских степей. Хазары стремились увеличить число подвластных себе племен, отправляя военные отряды в земли вятичей и заставляя их платить дань, по беличьей шкурке от сохи, одновременно вовлекая лесных жителей в свою торговлю:
«В лето 6367 (859) Имаху дань Варязи из заморья на Чюди и на Словене, на Мери и на всех Кривичах. А Козари имаху на Поляне и на Северянах и на Вятичах. Имаху по белеи веверице от дыма» - Повесть временних лет.
В этих строках прежде хазар упоминаются варяги из заморья. Летописец называет варягов также и другим словом – русь. Корабли руссов, выходцев из Скандинавии, появляются в землях славян, на Волге, Днепре и Оке, почти одновременно с караванами и военными отрядами хазарского каганата. Русы, по свидетельствам арабских авторов: «нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян». – Ибн Русте.
В 882 году русы, ведомые ладожским князем Олегом, обосновались в Киеве и начали «собирать русскую землю», то есть покорять окрестные славянские племена, собирать с них дань и совершать далекие походы с целью наживы. Вятичи, единственные из славян, оставались до поры хазарскими данниками. Выплата дани хазарам (по беличьей шкурке от каждого дома), однако, не означала потери самостоятельности. Воины вятичи даже присоединяются к русскому князю в одном из походов на Царьград:
«В лето 6415 (907). Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки "Великая Скифь". И с этими всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришел к Царьграду: греки же замкнули Суд, а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги». – Повесть временных лет.
В этом походе вятичи выступают как добровольные союзники русов. Но киевские князья стремились не только набрать вятичей в свое войско, но и присоединить их земли к своим владениям, сделать постоянными данниками, для чего необходимо было сначала сломить могущество хазар, покровителей вятичей. В 964 году сын киевского князя Игоря, Святослав, вторгается в земли вятичей на Оке:
«В лето 6472 (964) Князю Святославу възрасташю и възмужавшю нача вои совкупляти многи и храбры, и легко ходя аки пардус воины многи творяше ходя. Воз по собе не возяше, ни котла ни мяс варя, но потонку изрезав конину ли зверину ли или говядину на оуглех испекъ едаху. Ни шатра имяше, но подкладъ пославъ и седло в головах, такоже и прочии вои его вси бях. И посылаше к странам гла хочю на вы ити. И иде на Оку реку и на Волгу и налезе Вятичи и рече Вятичам - Кому дань даете. Они же реша - Козаромъ по щьлягу от рала даем».
Из слов вятичей становится понятно, что хазары успели к тому времени установить более прочную власть над ними. Дань составляла теперь уже не беличью шкурку, но серебряную монету (щляг) от каждой сохи. Это же свидетельствует и о возросшем богатстве среди в’ятичем, сидевших на торговом пути из Хазарии в обширные земли, населенные многочисленными славянскими племенами. Скорее всего, Святослав предложил вятичам то же самое, что Олег предлагал когда-то другим данникам хазар – радимичам: «не даите Козаром, но мне даите».
И уже на следующий год Святослав, чтобы вывести вятичей из под опеки хазар, идет походом в степи:
«В лето 6473 (965) Иде Святослав на Козары. Слышавше же Козари изидша противу с князем своим Каганом и съступишас битъ. О бивши брани одоле Святослав Козаром и град их Белу Вежю взя. И Ясы победи и Касогы».
Покончив с хазарами, Святослав уже на следующий год напал на вятичей и обложил их данью:
«В лето 6474 (966) Вятичи победи Святослав и дань на них възложи».
Святослав добился своей цели, покорив вятичей, но власть русов в этом отдаленном лесном краю не удержалась надолго. Через некоторое время (скорее всего сразу после смерти Святослава), вятичи прекратили выплату дани. Киевский князь Владимир, сын Святослава, вынужден был вновь утверждать свою власть над вятичами:
«В год 6489 (981). Пошел Владимир на поляков и захватил города их, Перемышль, Червен и другие города, которые и доныне под Русью. В том же году победил Владимир и вятичей и возложил на них дань - с каждого плуга, как и отец его брал».
Киевский князь сумел вновь привести вятичей под свою руку. Но победа Владимира над вятичами не была полной, он всего лишь разбудил осиное гнездо:
«В год 6490 (982). Заратились вятичи, и пошел на них Владимир, и победил их вторично».
Только после второй победы вятичи были окончательно покорены киевскому князю. Можно предположить, что основные события тех лет развернулись на верхней Оке, в сердце земли вятичей. Наше Заочье, бывшее в то время для вятичей всего лишь северной окраиной, было меньше затронуто походами Святослава и Владимира. Но упоминание «заратились вятичи» (т.е. собрали рать), предполагает всеобщий сбор войнов большого числа родов и племен, составлявших вятический племенной союз. Вряд ли такое повторное восстание могло быть небольшим. В ответ на первое нападение русского войска вятичи через год собрали всеобщее ополчение, чтобы вернуть себе независимость. Поэтому можно думать, что вятичи Заочья в 982 году участвовали в битве с войском князя Владимира на верхней Оке.
Однако вятичам не удалось устоять перед войском киевского князя. После победы над вятичами Владимир смог на короткое время прочно установить свою власть на Оке. При его жизни часть наиболее влиятельных (и опасных для князя) вятических родов была переселена из своих земель в окрестности Киева, где Владимир велел строить города для защиты Киева от печенегов:
«И сказал Владимир: "Нехорошо, что мало городов около Киева". И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от словен, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил города, так как была война с печенегами. И воевал с ними, и побеждал их».
Исконные же земли вятичей на Оке вошли в состав Черниговского княжества. Долгое время вятичи не упоминаются на страницах русских летописей. Их земля продолжает оставаться диким глухим краем, а сами вятичи остаются племенем непокорным и обособленным. Вскоре после смерти Владимира они вновь отпадают от Руси. Разбросанные в лесах вятические городки живут своим укладом, и зачастую открыто проявляют враждебность к князьям из русских земель. Судя по свидетельству анонимного «Сказания о святых мучениках Борисе и Глебе», вскоре после смерти Владимира его сыну Глебу, несмотря на срочное послание от брата Святополка – «Приходи не медля. Отец зовет тебя, тяжко болен он» - пришлось добираться в Киев из Мурома далеким кружным путем. Сначала на север по Волге, а потом, мимо Смоленска, по Днепру. Прямой путь по Оке, через земли «заратившихся» в очередной раз вятичей был невозможен.
Но не только вятичи здесь противились княжеской Руси. По соседству с вятичами, в лесных дебрях на берегах Протвы, продолжает обитать сохранившее еще свой язык и культуру балтское племя голядь. Леса, в которых жила голядь, начинались по Протве чуть выше ее впадения в Оку. Балты здесь были давними соседями вятичей Заочья. В 1058 году киевский князь Изяслав, сын Ярослава Мудрого и внук Владимира Святого, одержал победу над этим племенем.
«В лето 6566 (1058) Победи Изяслав Голяди»
Скорее всего, Изяслав, продолжая политику киевских князей, совершил поход на Протву с целью подчинить себе местные племена. Однако, голядь (именно в этих строках летописи впервые появляется их название), благодаря труднопроходимым лесам и удаленности своего края, оставалась еще долгое время фактически независимым племенем.
Для вятичей же время независимого существования подходило к концу. Окончательное покорение лесного племени относится ко времени правления князя Владимира Мономаха. Он владел Черниговским княжеством с 1078 по 1094 гг., а первый поход в землю вятичей предшествовал даже самому его княжению:
«А се вы поведаю, дети моя, труд свой, оже ся есмь тружалъ, пути дея и ловы с 13 лет. Первое к Ростову идох, сквозь вятичи, послал мя отец», - рассказывает он в своем «Поучении». Владимир Мономах ставит себе это в особую заслугу. Очевидно, поход через землю вятичей был сопряжён с большими затруднениями и опасностями. Между тем, здесь и пролегал кратчайший водный путь из Чернигова в Ростов, а Ростов также был волостью Мономаха, которому хотелось обеспечить себе беспрепятственное движение по этому пути. В первые же годы своего княжения в Чернигове он предпринял в землю вятичей два зимних похода:
«В вятичи ходихом по две зиме, на Ходоту и на сына его, и ко Корьдну ходих первую зиму», - говорит Владимир Мономах. Ходота был одним из племенных князей-старейшин, которые правили до утверждения в стране власти Рюриковичей. Из строк «Поучения» видно, что вятичи упорно боролись с Мономахом. Борьба окончилась победой киевского князя, и с этого времени вятичи уже не делали попыток возвратить себе самостоятельность. Леса на Оке становятся хотя и отдаленным, но замиренным уделом черниговского княжества.
Замирение это, однако, не означало, что земля вятичей стала в культурном отношении частью Киевской Руси. Край этот по-прежнему оставался глухим и малодоступным. Здесь не появилось ни крупных торговых городов, ни проезжих дорог. Культурное влияние богатых христианских центров Руси проникало сюда очень медленно. Язычники вятичи долгое время оставались враждебны чужакам извне. Православная церковь отправляла в глухие леса священников и миссионеров, надеясь проповедью смирить нравы местного населения, но не всегда, далеко не всегда, проповедь приносила желанные плоды. В самом начале двенадцатого века на верхней Оке вятичи убили православного миссионера Кукшу, монаха Киево-Печорского монастыря, о чем писал столетием позже Святитель Симон, архиепископ Владимирский и Суздальский:
«Как добровольно можно умолчать об этом блаженном черноризце того же Печорского монастыря, священномученике Кукше, о котором всем известно, как он бесов прогнал, и вятичей крестил, и дождь с неба свел, и озеро иссушил, и много других чудес сотворил, и после многих мучений убит был с учеником своим. В один день с ними скончался и блаженный Пимен Постник, который предсказал за два года свое отшествие к Господу, и о многом другом пророчествовал, и недужных исцелял. И вот посреди церкви, во всеуслышание, сказал он: «Брат наш Кукша нынче на рассвете убит». И сказавши это, умер в одно время с теми двумя святыми», Киево-Печерский патерик
Это событие является очень значимым в церковной истории Руси, показывая, насколько велика была самоотверженность монахов, и насколько трудным было приобщение языческих племен к христианству. Но, несмотря на гибель первых миссионеров, несмотря на упорное сопротивление вятичей, отдаленность их поселений и замкнутость жизни, деятельность князей и священников постепенно вовлекает эту землю в историю Руси. И вот, наступило время, когда через землю вятичей пронесся целый вихрь ярких и значимых событий, оставивших свой след в летописных сводах.
Нам, нынешним жителям Заочья, очень повезло. Летописцами составлены подробные описания событий, которые произошли в середине двенадцатого века на берегах Оки именно в тех местах, где мы живем. И поэтому сегодня мы можем узнать имена людей, ступавших здешними тропами восемь столетий назад, узнать какие поселения стояли на берегах Оки и как они назывались, а самое главное, что происходило в Заочье в то далекое время. Что же это были за события и как о них рассказывают летописи?
Первые летописные упоминания Заочья
Подробные упоминания местностей и городков Заочья впервые появляются в Ипатьевской, Никоновской и Воскресенской летописях, а также фрагментами в Троицком и Типографском сводах. И связаны они с именем черниговского князя Святослава Ольговича, одного из главных участников борьбы двух княжеских родов – Мономашичей и Ольговичей за великокняжеский престол. Остановимся ненадолго на личности этого князя.
Святослав Ольгович был сыном половчанки и черниговского князя Олега Святославича, который за свой своенравный и упрямый характер, проявившийся во многих междоусобицах, был прозван Гориславичем. Эти черты унаследовал и Святослав, продолживший упорную борьбу с Мономашичами. О внешности Святослава из летописей нам известно, что он был «тяжек телом»,так что не мог долго скакать на коне. Его первой женой стала в 1107 году дочь половецкого хана Аепы, которую взял за него отец Олег Святославич после заключения мира с половцами. Самостоятельным властителем Святослав стал в 1136 году, получив княжение в беспокойном Новгороде. Здесь он женился во второй раз. Новгородский епископ отказался венчать этот брак, говоря Святославу, что: «Не достоит ти поняти ея», и Святослав, вопреки воле епископа венчался «своими попы».
Вражда с Мономашичами не прекращалась, и Святослав дважды терял новгородский стол, изгоняемый своевольными новгородцами. В 1139 году ему пришлось вернуться в исконные вотчины Ольговичей. Он княжил в Новгород-Северском, когда умер старший Ольгович – Всеволод. После смерти Всеволода Мономашичи нанесли оставшимся двум братьям – Игорю и Святославу сокрушительный удар. В 1146 году старший из мономашичей, князь Изяслав Мстиславич, подступил к Киеву, разгромил дружины Ольговичей, после чего схватил и заточил в темницу Игоря, старшего из братьев. Святославу Ольговичу удалось бежать и запереться в Новгород-Северском, а его землю разграбили многочисленные дружины союзников Изяслава из княжеского рода Давыдовичей.
Святослав запросил у Давыдовичей мира, но получил в ответ предложение отречься от старшего брата: «Лишися брата своего князя Игоря Ольговича, и будеши с нами в мире и в единстве». На что Святослав ответил такими словами: «Лучше ми смерть приятии, неже остати брата своего, князя Игоря Ольговича; донелиже ми бо есть душа в телеси, не могу лишитися его», Никоновская летопись.
После этого Святослав держал совет со своими соратниками – княжичами, дружиной и половецкими родственниками Оселуковичами, дядьями по матери: «се на мя идет Изяслав Мстиславич; да промышляем о себе. Они же рекоша: княже, не стряпая поиди, зде ти ни о чем бытии, нет запаса никоторого; но поиди в лесную землю, да оттуда ти ся будет близ слати ко отцу своему Юргеви», Воскресенская летопись. Дружине выход из создавшегося положения виделся в уходе на дальние пределы черниговского княжества, в лесную землю вятичей, где можно было укрепиться и получить помощь от влиятельного князя залесской земли Юрия Суздальского. Этот князь, которого позже назовут Долгоруким, происходил из рода Мономашичей, но был при этом врагом Изяслава Мстиславича – соперником его в борьбе за Киевский стол. Святослав принимает совет дружины и уходит из Новгород-Северского на север. За ним устремляются в погоню:
«И тако побеже Святослав из Новагорода Корачеву, дружина же его и иные по нем идоша, а иные осташа, и жена и дети с ним, и ятровь свою Игореву поя с собою. Новгородци же Северские послаша к Изяславу Мстиславичу и к Давыдовичам, и ко Всеволодичу, ркуще: «Святослав лишися нас, поиде Корачеву». Изяслав же Давыдович тогда разгордевся и разъярився, и рече братии своей: «пустите мя по нем; аще сам утечет у мене, а жену и дети отъиму у него, и имение его возму», Воскресенская летопись.
За Святославом началась погоня. Но догнать и пленить мужественного князя было не просто.
«Бысть же весть Святославу, оже пришел на нь Изяслав Давыдович, похвалився, перебрав дружину у братии, и без возъ пришел бе в трех тысячах. Святославу же не бе где себя дети, любо выдати жену и дети и дружину на полон, любо голову свою сложити, и сгадав с братьею и с Половци и с мужи своими, и помолився Богу изыде противу им генваря 16, и тако погна их», Воскресенская летопись.
Святослав вышел на неравный бой и сумел отстоять себя и свою семью от плена. Но, он все равно не мог оставаться под Корачевым долго, по его пятам теперь двигался сам Изяслав Мстиславич с большим войском, и поэтому Святослав с семьей и дружиной, наконец, «бежа за лес в Вятичи». Воскресенская летопись.
Первым городком в земле вятичей, где остановился Святослав, был Козельск, на реке Жиздре. Здесь он получил известие, что «Изяслав Мстиславич пошел к Киеву, а Давыдовичи с Ростиславом Мстиславичем со смоленским хотят ити по тебе». Давыдовиче же пришед стаста во Дебряньсце, а Святослав из Козелска иде Дедославлю; ту же и разболелся князь Иван Юрьевич, внук Володимерь. Святослав же оттуду поиде ко Осетру, и ту отступи от него Иванко Берладник к Ростиславу Смоленскому князю, взем у Святослава 200 гривен серебра, а 12 гривен злата», Воскресенская летопись.
Итак, погоня за Святославом продолжалась. После начала болезни Ивана Юрьевича, сына Юрия Долгорукого, сопровождавшего князя в походе, Святослав из Дедославля сразу повернул на север. Вскоре он вышел к городку Осетру, который располагался на реке Осетр, недалеко уже и от устья реки Москва, по которой шел тот самый кружной путь через Москву в Смоленское княжество, обходящий леса вятичей и голяди. По этому пути ушел от князя его бывший соратник Иванко Берладник. Святослав же повернул в глухой край на границе черниговских и суздальских земель. От Осетра он двинулся вглубь лесной земли вятичей, в область, которую сегодня мы называем Заочьем. Отсюда начинается повествование о событиях, произошедших в нашем крае в далеком 1146 году.
«Пришедшу Святославу в Колтеск город, и ту присла ему Юрьи Володимеричь помочь, тысящу бронник дружины Белозерские. Святослав же перебрав дружину, хоте итти с Белозерци на Давыдовичи к Дедославлю, и в то время нача изнемогати Иван Юрьевич и бысть болен велми; Святослав же не еха от него, ни дружины пусти. Слышавшее же Давыдовича, оже присла Юрьи помочь Святославу, и не сместа по нем ити, но созваша Вятичи и реста им: «се есть ворог и вам и нам; да ловите убити его лестию и дружину его избийте, а имение его на полон вам», Воскресенская летопись.
Отряд Святослава добрался до городка Колтеска, остатки которого мы можем увидеть сегодня на устье реки Беспуты, у современного села Колтово. Здесь к Святославу пришла долгожданная помощь от Юрия, тысяча дружинников белозерцев, но одновременно совсем плохо стало разболевшемуся в походе Ивану Юрьевичу, он при смерти. Как видно из текста, Давыдовичи, не имея теперь сил для расправы над Святославом, пытались подговорить вятических старейшин совершить предательство по отношению к своему бывшему князю. Само по себе это свидетельствует о сохраняющейся самостоятельности этого племени. Вятичи, по всей видимости, смогли остаться в стороне от междоусобицы князей, уклонившись от участия в поимке Святослава, и продолжали наблюдать за развитием событий. Тем временем в Колтеске Святослав отпускает от себя своих половецких воинов из рода Оселуковичей, и здесь же умирает Иван Юрьевич:
«Святослав отпусти во свое Половци дав им дары много, их же мы прежде написахом идоша с ними Половци мнози», Ипатьевская летопись.
«В то же время преставися Иоанн Юрьевич, февраля 24, в понедельник в ночь масленыя недели; во утри же приехаста ту над онь два брата его Борис и Глеб, и сотвориста плачь велик, и вземше тело его идоша ко Суждалю ко отцю с жалостию. А Святослав возвратився оттуду поиде вверх по Оце, и пришед ста на усть Поротвы, в городе Любыньсце; и ту присла к нему Юрьи, река: «не тужи о сыну моем; аще того Бог взял, то другой ти послю»; присла же ту и дары многы, поволоками и скорою, и одари его и жену его и дружину его повелику», Воскресенская летопись.
Святослав, оставшись без стольких соратников, не уберегши сына Юрия от болезни и гибели, решает не идти на Давыдовичей, а остаться на Оке. Из Колтеска, как следует из текста летописи, Святослав переходит к городку Любыньску на устье реки Протвы. Это происходило зимой, в феврале или начале марта, когда замерзшая река предоставляет удобный путь для всадников и саней. Косвенным свидетельством передвижения по льду служит особое упоминание «вверх по Оце», тогда как обычно в летописях пишется «к такому то городу».
Городок Любыньск, в котором решил остановиться Святослав, нам также известен по летописям как Лобынск или Любинец Амосов. Известно и его местоположение. Сегодня на устье реки Протвы при впадении ее в Оку, стоит село Дракино. Вокруг села археологами найдены остатки крупного поселения. Другой большой город открыт напротив устья Протвы у села Подмоклово, где есть и городище – остатки городской крепости. Путь по льду Оки от Колтеска до Лобынска отряд Святослава – конные дружинники и небольшой санный обоз, мог проделать за день, или, скорее, за два дня, с остановкой на ночлег в каком-нибудь поселении на берегу. Можно только предполагать, что таким местом ночлега послужил городок Тешилов на устье Любожихи, расположенный примерно посередине пути от Колтеска к Лобынску.
В Лобынске Святослав получает послание от Юрия, о том, что тот по прежнему поддерживает его и пришлет к нему другого сына. Вместе с посланием Юрий также передает для князя, его жены и дружины дорогие подарки, которые помогли Святославу, потерявшему свою вотчину, удержать вокруг себя людей в тяжелое время. Здесь. В Лобынске Святослав готовится с будущим походам. Он хочет не просто спрятаться в вятических лесах, но укрепить здесь дружину с тем, чтобы попытаться вернуть себе исконные владения – Черниговское княжество.
Все эти события происходили в 6654 году по летописному летоисчислению. Это означает 1146 год по нашему сегодняшнему календарю. С началом нового 1147 года, в марте (летописный год начинался 1 марта), Святослав предпринимает поход на голядь в верховья Протвы. К этому времени голядь признала над собой власть смоленских князей, и поход является вторжением в смоленские владения.
«В лето 6655. Идее Юрьи воевати Новгородские волости, и пришедъ взя Новый Торг и Мсту всю взя, а к Святославу посла Юрьи и повеле ему Смоленскую волость воевати; и шедъ Святослав взя люди Голядь, верх Поротвы, и ополонишася дружина его повелику», Воскресенская летопись.
Мы видим, что поход Святослава был для него успешен – дружинники привели большой полон из балтских поселений на Протве. Свидетелем этих событий, отправления в поход и возвращения войска Святослава, стал город Лобынск на устье Протвы. Где-то здесь в Заочье, наверное, расселили и часть голядских пленников, сделав податными крестьянами и холопами князя и его дружины.
Тем временем Юрий Долгорукий приглашает Святослава из Лобынска к себе на встречу в Москву, и в апреле («день пяток на Похвалу Богородице»), два князя, наконец, встречаются:
«Посла к нему Юрьи, река: «буди, брате, ко мне на Москву»; Святослав же поиде к нему и со сыном своим Олгом, в мале дружине, поемъ с собою Володимера Святославича. Олег же еха наперед ко Юрьеви, и да ему Юрьи пардус; по нему же прииде отец его Святослав, и тако любезно целовастася, в день пяток, на Похвалу Богородице, и тако возвеселишася вкупе. Наутреи же день устрои Юрьи обед силен и сотвори честь велику им, и да Святославу дары многы с любовию, и сынови его, и Володимеру Святославичу, и мужи их учреди, и тако отпусти их; обещася Юрьи пустити ко Святославу сына своего, еже и сотвори», Воскресенская летопись.
Упоминание Москвы здесь появляется в летописях Киевской Руси впервые. Это именно те строки, благодаря которым Москва начинает вести свою историю с 1147 года. Нам будет также интересно узнать, что Юрий подарил сыну Святослава живого гепарда (гепардов князья использовали на охоте), и что он оказал большую честь своему союзнику, дал большой обед и в очередной раз одарил князя и его приближенных.
В этом тексте не упомянут город, из которого Святослав выехал на встречу с Юрием. Из дальнейшего текста летописи можно предположить, что это был все тот же Лобынск, в него князь «възвратися» из Москвы. Но вот как рассказывает о встрече князей Никоновская летопись:
«И тако совещавше, снидошася на Москву князь велики Святослав Ольговичь с Резани из Тешилова с сыном своим Олгом и со князем Володимером Святославичем».
Здесь впервые упомянут вятический городок Тешилов, располагавшийся недалеко от устья реки Любожихи. Согласно тексту Никоновской летописи, именно из Тешилова, с рязанской стороны (во время написания летописи, в пятнадцатом веке, Тешилов входил в состав рязанского княжества), Святослав Ольгович выехал на встречу с Юрием. В Воскресенской и Ипатьевской летописях таких строк нет. Оценивая правдивость известия о Тешилове, мы можем положиться только на один источник – Никоновскую летопись. Но дело в том, что Никоновская летопись в этой части текста, скорее всего, недостоверна. Специалисты по изучению древнерусских летописных сводов приписывают появление названий рязанских городов 15-го и 16-го века в летописных известиях Черниговского княжества 12-го века руке создателя Никоновской летописи – митрополита московского Даниила, уроженца Рязанского княжества. Из-за вставок Даниила текст Никоновской летописи применительно к событиям похода Святослава Ольговича получился менее логичным и естественным, чем текст исходной Ипатьевской летописи. Вопрос этот важный и заслуживает отдельного рассмотрения, но, несмотря на то, что Святослав Ольгович, скорее всего, не выезжал, как пишет Никоновская летопись, из Тешилова, мы сегодня можем с уверенностью говорить, что в то время этот городок вятичей на устье Любожихи (до 19 века речка называлась Любожишна) уже существовал – это подтверждают результаты археологических исследований. Мы не будем останавливаться здесь подробно на вопросе о достоверности известий Никоновской летописи о Тешилове и продолжим далее рассказ о Святославе Ольговиче, который после встречи с Юрием возвращается из Москвы в свои земли на Оке:
«Святослав же отоуда възвратися к Лобыньскоу и отоудоу иде к Неринскоу и перешед Окоу и ста. И бы к великоу дни на веребницю и тоу преставися добрыи старечь Петр Ильич, иже бе оца его моужь, оуже бо от старости не можаше ни на конь всести, бе ему лет 90», Ипатьевская летопись.
Текст, упоминающий доброго старца Петра Ильича, называющий точные даты, историки рассматривают как одно из свидетельств того, что летописец, писавший эти строки, был либо одним из участников похода Святослава Ольговича на Оку, либо записывал все подробности со слов самого князя. Но где-же располагался город Неринск, который впервые упомянут в этих строках летописи? Долгое время местоположение его оставалось неизвестным, предлагались разные версии: окрестности Каширы, холмы вокруг заокского села Липицы, течение Оки между устьями Протвы и Угры. Совсем недавно, в 2005 году, серпуховскими археологами был найден посад большого древнего города у села Подмоклово. Как назывался этот город – Неринск или Лобынск, еще предстоить решить, и если принять версию о тождестве подмокловского поселения с летописным Лобынском, то местоположение Неринска следует искать где-то на Оке, не далее чем в двух или трехдневном переходе от устья Протвы. Одно из таких мест – городище на устье речки Вепрейки в Заокском крае. В город Неринск к Святославу приехали послы от союзников, половецких родственников (дядей по матери), с нетерпением ожидавших нового похода:
«И ту приидоша к нему посли из Половец от уевъ его с Василием с Половчином, 60 человек. Прислали бо ся к нему бяху, вопрошающи здоровия его, и глаголаше к нему: «когда велишь нам к себе с силою приити, и се готовы есмы», Воскресенская летопись.
Половцам не пришлось долго ждать. Святослав Ольгович теперь располагал достаточными силами для того, чтобы, наконец, вернуться в свою вотчину и бросить вызов Изяславу Мстиславичу и его союзникам. Из Неринска он начинает победоносный поход на юг:
«В то же время прибегоша из Руси децкие, и поведаша ему Володимера в Чернигове, а Изяслава в Стародубе. Святослав же прииде к Дедославлю, и ту приидоша к нему друзии Половци, Токсобичи, и пристави к ним Судимира Кучевича и Горена, и посла я на Смольняны, и повоеваша Угры верх. Слышавши же то посадници Володимери и Изяславли, выбегоша из Вятич, и из Дебряньска, и из Мченьска, и из Облове. Святослав же оттуда иде Девягорску, и зая все Вятичи и до Бряньска, и до Воробиины по Десне, и Домагощь и Мченеск. Тогда же приидоша к нему бродници и половци мнози, уеве его. Изяслав же Давыдович тогда из Новагородка идее к Чернигову, а ко Святославу в то же время Юрьи присла сына своего Глеба в Девягорск, и поиде оттуду Святослав ко Мьченску со Глебом Юрьевичем, и с Володимером Святославичем, и с Половци. И ту дав им дары многы, и поиде ко Крому на Изяславичь. И ту угониша и посли от Володимера Давыдовича и от Святослава Всеволодовича, ркуще: «не имей на нас жалобы о том, что есмя волости твои воевали и по тебе погоняли; а ныне будем вси за один мужь, и не помяни злобы нашея, и целовав к нам крест, возьми свою отчину и все свое, что есмя поимали, а отдадим ти по крестному целованию», Воскресенская летопись.
После долгих скитаний в лесном краю вятичей, Святослав, наконец, победителем возвращается в свою вотчину. Впереди его еще ждали годы и годы походов и междоусобиц. Он потеряет Игоря, своего старшего брата, но, в конце концов, вернет и удержит Черниговское княжение. Годы лихолетья, вражды между князьями, не пройдут бесследно для Руси, не пройдут они бесследно и для земли вятичей. Дружины противоборствующих княжеств будут не раз вторгаться в лесную землю, жечь деревни и уводить население в полон. Заокский край был затронут междоусобицей, по крайней мере, дважды, в 1176 году и затем в 1196.
Первый раз, под 1176 годом, в связи с борьбой князей за Владимиро-Суздальское княжение, в летописях появляется упоминание города Лопасны, который располагался на месте нынешней деревни Макаровка, на городище на правом берегу Оки напротив устья Лопасни. В те годы вся земля вятичей, кроме рязанских владений к востоку от реки Осетр, по прежнему принадлежала черниговским князьям. Городок Лопасна, как и соседний Колтеск на устье Беспуты, был приграничным владением. После смерти в 1164 году Святослава Ольговича в Чернигове стал княжить его племянник Святослав Всеволодович. Ипатьевская летопись упоминает, что в 1176 году князь Святослав Всеволодович послал сына своего Олега проводить к Москве жен владимирских князей Михаила и Всеволода, младших сыновей Юрия Долгорукого, которые только что одержали победу за Владимирский стол над ставленниками рязанского князя Глеба Ростиславича.
«Посла Святослав жены их Михалковую и Всеволожюю приставя к ним сына своего Олга проводити до Москве. Олег же проводив и возвратися во свою волость к Лопасну, отуду послав Олег зая Сверилеск, бяшеть бо и то волость Черниговская. Глеб же оуведав то посла сыновца своего Гюрьгевича на Ольга. Олег же совокупя дружину свою и выиде к нему и бьяхуться на Свирильске и победи Олег Стославича шюрина своего и много дружины изоима а сам едва оутече», Ипатьевская летопись.
В этих строках летописи мы узнаем, что Лопасна была тем пунктом, из которого Олег выступил к городу Свирилеску (располагавшемуся на Сиверке, притоке Москвы реки), чтобы вернуть себе эту волость, видимо ранее захваченную рязанцами. В битве Олег одолел войско, посланное рязанским князем Глебом Ростиславичем, и вернул северный берег Оки во владение черниговского княжества.
Вторая междоусобица 1196 года оказалась для земли вятичей тяжелым испытанием. Ипатьевская и Никоновская летописи упоминают большой поход Всеволода Большое Гнездо (того самого, что упомянут под 1176 годом как младший Всеволод) на Черниговское княжество.
«Тоя же осени князь велики Всеволод Юрьев сын Долгорукаго, с Рязанскими князи, и с Муромскими, и с Смоленским со князем Давидом и с Половецкими князи, про свата своего иди на Олговичи к Чернигову, и вшедъ в землю их и в волости их, поима грады их Вяческиа, и землю их пусту сотвори; князь велики же Черниговский Святослав Всеволодичь з братиею своею не возмогоша противитися, и послаша к миру; он же даде им мир и возвратися ко Володимерю», Никоновская летопись.
Городки Заочья были окраинными черниговскими владениями и ближе других располагались к Владимиру и Рязани. Поэтому у нас есть основания считать, что строки «поима грады их Вяческиа» относятся в числе прочих и к Колтеску, Лопасне, Тешилову, Неринску и Лобыньску. Возможно, именно после этого похода Заочье перестало быть уделом Черниговского княжества и отошло к Рязани. Во всяком случае, столетием позже Заокский край уже прочно войдет в состав рязанского княжества. Для московских летописцев тех лет весь южный берег Оки будет «рязанским берегом». Но это будет уже в совсем другое время. Время, которое принесет населению Заочья неисчислимые горести и потери, и которое продлится долгих четыре столетия. Это будет время нашествий татар на русские земли, и начнется оно самым губительным и страшным из всех – нашествием Батыя.
Заокский край во времена монголо-татарского ига, в летописях и документах XIII-XV веков.
Тяжелейшие испытания выпали всем русским княжествам в 1237 году и последовавшее время. Огромное монгольское войско хана Батыя вторглось в Восточную Европу, истребляя и покоряя множество народов. Погибли и стали рабами монголов половцы, истреблено было население Волжской Булгарии, сожжены городки буртасов и мордвы. Снежной зимой 1237 года монголы вторглись в Рязанское княжество. Рязань, столица княжества, была взята штурмом и сожжена, население перебито и уведено в рабство. Следующим городом на пути монголов оказалась Коломна, на устье Москвы реки. Его ждала та же участь. От Коломны войско Батыя двинулось на север, разоряя и уничтожая города и села Владимиро-Суздальского княжества. Опустошению подверглись Новгородские, Смоленские, Черниговские земли. В последующие годы были разорены Киевское, Черниговское, Галицко-Волынское княжества, погибли почти все древнерусские города.
Последствия монгольских нашествий были опустошительными. Как выглядела русская земля после этого разорения можно узнать из описания очевидца, венгерского посла Плано Карпини, проезжавшего через русские земли через несколько лет после нашествия: «они пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве». И такие же страшные картины можно было увидеть в каждом княжестве. Разоренная и обезлюдевшая Русь больше не могла противостоять врагу и попала под тяжелейшее иго.
По предположению историков, во время первого похода 1237 года, часть монгольского войска в поисках прокорма, добычи и пленников, двинулась от Коломны вверх по Оке. В летописях нет упоминания о событиях в Заочье, но о разорении края свидетельствует археология. Множество заокских селений прекратили свое существование в то время. Был разорен город Тешилов и многие другие города земли вятичей. Деревни были сожжены и разграблены, люди убиты, уведены в рабство, а те, кто смог избежать сабли или аркана, кого враги не нагнали по следам на снегу, умирали от холода и голода в лютые зимние морозы. Население окского правобережья сократилось более чем вдвое. Нашествие на Заочье могло повториться и в следующем 1238 году. Никоновская летопись говорит об этом повторном походе так: «того же лета приходили Батыеви Татарове в Рязань и поплениша ю всю».
Для тех жителей нашего края, кто выжил в первые страшные годы, бедствия не окончились с уходом монгольских орд. Взамен их на землях Руси появились баскаки, ханские сборщики дани, которые производили большое насилие над русскими людьми. К югу от Заокского края образовалось так называемое Тульское баскачество. Это были самые северные владения Золотой Орды, отторгнутые от Черниговского княжества. Отсюда баскаки собирали ежегодную дань с населения древней земли вятичей. Каждую весну и осень их отряды появлялись в русских деревнях. Как установили археологи, юрты степняков появлялись иной раз и на берегах Скниги.
Севернее тульской округи располагались владения русских князей. Разоренное Черниговское княжество распалось, и в 1246 году, после смерти в Орде святого Михаила Черниговского, его заокские земли отошли к небольшому Тарусскому княжеству. С 1263 года сбор дани в Орду здесь должен был перейти в руки тарусских тиунов. Русские княжества в это время смогли добиться самостоятельности в сборе ордынской дани.
Большие татарские походы на Русь повторялись каждое десятилетие. В 1252 году по владимиро-суздальскому княжеству прокатилось нашествие Неврюевой рати. Заочье лежало к югу от районов, где рыскали татарские отряды, и, по всей видимости, осталось нетронутым. В 1278 году ордынцы совершили набег на рязанские земли, во время которого они могли проникнуть и в Заочье. В 1292 году Владимирское княжество подверглось нашествию Дюденевой рати. Постоянная угроза татарских вторжений заставляет людей бежать в окраинные, лесные земли. Таким медвежьим углом для рязанцев, черниговцев и беженцев из других княжеств стал лесной край в межуречье Протвы и Нары, там, где впоследствии возникнет серпуховское княжество. Постепенно восстанавливаются и деревни на правобережье Оки.
Начало 14 го века в Заочье было спокойным. Татарские нашествия прекратились, летописцы называли это время «Тишиной великой». За земли по Оке вновь начинается соперничество князей. Как явствует из более поздних документов, около 1335 года тарусские князья отступили часть своих земель в Заокском крае смоленскому князю Федору Святославичу. Нам известны их названия – «Лопастна, уезд Мстиславль, Жадене городище, Жадемль, Дубок, Броднич с месты». Мы встречаем здесь упоминание уже известной нам Лопастны, а также населенных мест к югу от нее, из которых ближайший уезд Мстиславль располагался в верховьях реки Беспуты и Вашаны. Скорее всего, земли отдавались тарусскими князьями в разрозненном виде, отдельными участками, не имеющих общих границ. Смоленский князь Федор Святославич, перейдя вскоре на службу московскому князю Симеону Гордому, передал московскому княжеству и принадлежавшие ему заокские волости. Однако же, на этот край претендовала не только Москва. Рязанские князья уже в конце 12 века проявляли интерес к черниговским землям. После нашествия Батыя Рязанское княжество, в отличие от окончательно пришедшего в упадок Чернигова, постепенно восстанавливалось, и прибирало к рукам запустевшие земли. К концу 13-го и началу 14-го века вдоль Оки и далее вверх по Протве широкой полосой протянулись владения рязанских князей. Земли, принадлежавшие рязанскому, московскому и тарусскому княжеству в то время, по всей видимости, располагались здесь чересполосицей. Город Лопастна был московским владением, а соседний Тешилов, как мы можно предположить, оказался вотчиной рязанских князей, ведь именно так он назван переписчиком Никоновской летописи: - «с Рязани с Тешилова».
В 1339 году, спустя сто лет после нашествия Батыя, упоминания Заочья появляются в духовной грамоте московского князя Ивана Калиты, в которой он завещает своим детям селения и городки, вошедшие к тому времени в состав набиравшего силы Московского княжества. Вот что написано в этом документе:
«А се дал есьм сыну своему Андрею: Лопастну, Северьску, Нарунижъское, Серпоховъ, Нивну, Темну, Голичичи, Щитов, Перемышль, Растовец, Тухачевъ».
Здесь мы видим, что городок Лопастна принадлежал московскому князю, и впервые встречаем упоминание городка Серпухова на Наре. Но расположенное к югу от Оки Рязанское княжество было уже достаточно сильным, чтобы вступить в противоборство за пограничные земли. В 1353 году рязанское войско ворвалось в московские волости и овладело Лопастной, пленив московского наместника:
«Того же лета, в Петрово говение, месяца Июня в 22 день, взяша Рязанци Лопасну. Князь же их Олег Иванович тогда был еще млад, и наместника изымаша Михаила Александровича, и ведоша его в Рязань, и бысть тамо во истомлении велице, и потом едва выкупиша его, и тако отъиде в свояси». Никоновская летопись
Читая о взятии Лопасни и о судьбе ее наместника, мы видим, что Рязань начала открыто захватывать близлежащие Заокские земли. Но вот на северном, лесном берегу, у Москвы влияние было прочнее. Возможно, за отнятую у московского княжества Лопасну рязанскому князю Олегу Ивановичу, будущему противнику Дмитрия Донского, пришлось уступить московскому князю Ивану Ивановичу рязанские владения по берегам Протвы. Во всяком случае, в духовной грамоте Ивана Ивановича, сына Ивана Калиты, написанной около 1358 года, говорится следующее:
«А братанич мой, князь Володимер, ведает уезд отца своего. А что ся мне достали места Рязанская на сеи стороне Оки, из тыхь мест дал есьм князю Володимеру, в Лопастны места, Новыи Городок на усть Поротли, а иная места Рязанская отменная, сыном моим, князю Дмитрию и князю Ивану поделяться наполы без обиды».
Из этих строк мы узнаем, что вместо захваченной рязанцами Лопастны московский князь оставляет детям и племяннику новые земли на окском левобережье, по Протве и ее притокам, которые еще недавно были рязанскими владениями. Два имени в этой грамоте, Дмитрий и Владимир, нам станут известны очень скоро в связи с Куликовской битвой. Дмитрий - это не кто иной как будущий великий князь Дмитрий Иванович Донской, а Владимир – двоюродный брат великого князя, серпуховской князь Владимир Андреевич Храбрый. Этим двум людям предстоит возглавить русское войско в битве на поле Куликовом, после которого они получат свои почетные прозвища. Но пока Дмитрий и Владимир еще только княжичи-наследники, принимающие во владение земли московского княжества.
В тексте грамоты Ивана Ивановича встречается название Новый Городок, который по описанию находился где-то «на усть Поротли». По предположению археологов этот новопостроенный город располагался неподалеку от Лобыньска, чуть выше по течению Протвы, в том месте, где сегодня находится деревня Спас-Городец. К этому времени мы можем относить появление самого названия Заокский край. Именно в эти годы, как видно из текста, река Ока становится южным рубежом Московского княжества. На правом берегу, за рекой, лежат уже рязанские, «заоцкие» земли.
Знаменательное событие произошло в 1374 году в городке Серпухове. Князь Владимир Андреевич в этот год начал возведение здесь сильной крепости из дубовых бревен и призвал Сергия Радонежского для основания Высоцкого монастыря:
«Того же лета князь Володимер Андреевич заложи град Серпохов в своей отчине, и повеле в едином дубу срубити его; живущим же ту человеком и приходящим отъинуды, ту житии хотящим, подасть многу волю и лготу; наместничество же прикоза в граде том Якову Юриевичу Новосилцю, околничему своему. Тогда же той благоверный князь Володимерь помысли в сердци своем церковь въздвигнути в отчине своей в Серпухове на Высоком, и обитель ту въздвигнути, и монастырь устроити, и посла с многою молбою преподобнаго игумена Сергия, иже есть в отчине его в Радонеже, дабы пришедъ благословил место оно и назнаменал идеже церковь поставити; преподобный же, видев веру княжу и любовь его еже к Богу и к святым церквам и к монастырем, не презре молениа его, нимала ослушася, ни помедли, но с многим тщанием идее; пришедъ же в Серпохов и съглядав место, и виде его подобно на устроение монастырю, и створи молитву, полижи основание церкви своима рукама в имя Зачатие святыа Богородица. Князь же моли преподобнаго старца да дасть ему единаго от ученик своих на игуменство монастырю тому; преподобный же створив по прошению его, дасть ему от ученик своих Афонасия именем, искусна и разумна на устроение общаго жития монастырскаго, и паки чюдный он старец Сергий, благословив князя и вся сущаа его, и отъиде в свою обитель. На оном же месте церковь създана бысть, и монастырь съграженъ, и общее житие съставлено и братиа съвокуплена; есть же и до сего дни монастырь он на Высоком, в Серпухове, молитвами святаго и преподобнаго отца нашего Сергиа», Воскресенская летопись.
С этого времени Серпухов становится настоящей столицей княжества, и значение этого города будет неуклонно возрастать. На рязанской же стороне Оки жизнь протекала своим чередом. Уже много лет не было здесь ни татарских набегов, ни княжьих междоусобиц. Наверное, эти долгожданные годы мира для земледельцев прошли бы незаметно для летописцев далеких стольных городов. Но случилось так, что из рязанской окраины, а если быть точным, из града Тешилова, вышел родом один из известных церковных деятелей того времени – архимандрит Митяй. Его имя стало известным благодаря тому, что он был духовным отцом великого князя Дмитрия Ивановича в период незадолго до сражения на Куликовом поле. В Никоновской летописи архимандриту «именем Михаил, нарицаемому Митяй» отведена небольшая повесть. Вот как Никоновская летопись описывает Митяя:
«Подобает же ведати, кто есть сей архимандрит Митяй и откуду бе родом. Сей убо архимандрит Митяй сын Тешиловскаго попа Ивана, иже на реце оке, и потом Митяй бысть един от Коломенских попов. Возрастом же велик зело и широк, высок и напруг, плечи велики и толсты, брада плоска и долга, и лицеем красен, рожаен, и саном превзыде всех человек; речь легка и чиста и громогласна; глас же бе его красен зело, износящь словеса и речи сладостны зело; грамоте добре горазд, течение велие имея по книгам, и силу книжную толкуа, и чтение сладко и премудро, и книгами глаголати премудр зело и никтоже обреташеся таков, и пети нарочит, и в делех и в судех и в разсужениах изящен и премудр. И слово и речь чисту и незакосневающу имея, и память велию, и древними повестьми и книгами и притчями, и духовными и житейскыми, никтоже таков обреташеся глаголати. И того ради избран бысть хотением и любовию великого князя Дмитрия Ивановича во отечествои в печатникы, и бысть поп Митяй отец духовный великому князю Дмитрею Ивановичю и печятник, юже на себе ношаше; прихожаху же к нему на дух бояре и велможи, и бысть Митяй поп во чти и в славе от великого князя и от всех и, яко некий царь, величашеся, и многи слуги и отроки имея. И бысть в таковом чину и устроении многа лета, славу и честь имея велию паче всех, и по все дни ризами драгими изменяшеся и сияше в одеаниях драгыхъ, якоже некое удивление, никто же бо таковаа одеания ношаше и никтоже тако изменяшеся по вся дни ризами драгыми и светлыми, якоже тот поп Митяй, и вси чествоваху его, якоже некоего царя. И что прочее глаголати? Никто же в таковей чести и славе бысть, якоже он, понеже и отец бысть великому князю и властвоваше, якоже хотяше, и много лет бысть в таковом житии и утсроении, и любляху его вси».
Вот каким был сын тешиловского попа. Способности и обаяние этого человека были таковы, что Дмитрий Иванович хотел поставить Митяя московским митрополитом, главой русской церкви, для чего Митяй (согласно летописи против своей воли) принял сначала сан архимандрита, а потом, в 1379 году отправился в Константинополь, Царьград, получать высший сан митрополита из рук константинопольского патриарха. В летописи подробно описан путь Митяя и его свиты от пограничной московской крепости Коломны через рязанское княжество в татарские степи. Мамай, правитель Золотой орды, пропустил посольство Митяя в Крым, в генуэзскую Кафу (нынешняя Феодосия), откуда Митяй отплыл в Константинополь. Но получить сан митрополита ставленнику московского князя было не суждено. Когда на горизонте уже показался берег, Митяй скончался на корабле от болезни. Спутник Митяя, архимандрит Пимен, поддерживаемый боярами из посольства, вписал свое имя в княжеское послание патриарху, и так, обманом, получил сан митрополита. Дмитрий Иванович, однако, не принял Пимена, призвав к себе киевского митрополита Киприана, который и стал главой русской церкви. Пимен же по возвращении в Коломну был схвачен и брошен в заточение.
Появление митрополита в Москве было очень значимо для истории России, показывая, как неуклонно росло влияние московского княжества. Но вскоре произошло событие, затмившее этот внутрицерковный конфликт, а вместе с ним и другие события предшествовавшего столетия. Летом 1380 года ордынский темник Мамай готовил большой поход на Русь. Это нашествие должно было стать очередным страшным разорением залесских княжеств. Но в этот раз русские князья во главе с московским князем Дмитрием Ивановичем были готовы принять вызов и встретить врага в поле, не дать ему ворваться в пределы населенных русских земель.
В сентябре 1380 года в верховьях Дона на Куликовом Поле произошло кровопролитное сражение, завершившееся победой русского войска. Нам будет интересно узнать, что события, связанные с этой великой для истории России битвой, происходили и в нашем Заокском крае. Если обратиться к Никоновской летописи, подробно описывающей поход Дмитрия Ивановича в августе 1380 года от Коломны (места сбора войск) к Непрядве, в верховья Дона, мы увидим здесь уже знакомые нам места:
|
Вложение: 
Хорошие варианты у нас еще остались?
, а также упрощения порядка организации забастовки. Ведь без соблюдения прав человека труда Россия никогда не «поднимется с колен». Именно об этом мы скажем 15 сентября!
Елена Гремина 
Улицкая Людмила
