Предыдущая часть

1963, 1 марта

Тот же день. Расскажу о том, что было сегодня в музшколе.

Несколько дней назад к нам приехала из Читы комиссия из двух человек - баяниста и пианиста. 
Комиссия ознакомилась с работой  музыкальной школы. Присутствовали они на многих уроках. Приходили и на мой урок. Это было 22/II. Урок музыки у меня прошёл как обычно. Вначале я немного запинался, но потом хорошо сыграл свои пьески.
Задали мне несколько теоретических вопросов, на которые я ответил правильно.
Мой урок был последним в этот день и после его окончания трое мужчин (комиссия плюс Валерий Михайлович) ещё долго сидели в пустом классе и о чём-то говорили.
Через два дня, во время музлитературы Валерий Михайлович сказал мне: "Комиссия сказала, что тебе нужно готовиться для поступления в музучилище".
И вот сегодня я пришёл на урок в музшколу. Здесь, в обычно тихой школе, было сегодня шумно. Сюда пришли и студентки педучилища, и кружок баянистов из Дома культуры. Всё это для того, чтобы записать на магнитофон песни, музыку и т.д. Завтра всё это будет звучать по Сретенскому районному радио.
Долго же продолжалась эта канитель. Валерий Михайлович был главным управляющим возле пульта магнитофона. Кончилось всё это в восьмом часу. Только тогда у меня начался урок.
- Сыграй гаммы, - сказал мне Валерий Михайлович.
После гамм он спросил:
- Тебе твоя мама рассказывала о нашем разговоре?
- Да.

Разговор этот был таков. Когда моя мать относила в школу плату за обучение, В.М. сказал ей, что в весенние каникулы он может вместе со мной поехать в Читу и там мою игру посмотрят учителя из музучилища.

- Ты как на это смотришь? - спросил Валерий Михайлович.
Я почему-то опустил вниз голову и сказал:
- Я согласен.
Он рассмеялся:
- Ты сказал это таким голосом, будто тебя на казнь ведут. Но всё-таки ты подумай над этим по-взрослому. Если ты действительно будешь и дальше по музыке идти, тогда решай.
- Да, мне хочется дальше учиться музыке,- ответил я.
Учитель спросил:
- А вообще-то кем бы ты стал, окончив одиннадцать классов?
Я ответил после небольшой паузы:
- Астрономом.
- Но ты решай. Взвесь всё. На одной чаше весов музыка, на другой - астрономия. Какая перевесит!
- Но ведь Бородин был и химиком, и музыкантом!
- А Бородин не был профессиональным композитором.
- Валерий Михайлович! - раздался в это время голос из другой комнаты.
Это говорил директор школы Геннадий Андреевич.
Валерий Михайлович вышел.
- Послушайте, - слышал я голос Геннадия Андреевича. - здесь не запись получилась, а чёрт знает что.
Из магнитофона действительно неслась какая-то нечленораздельная речь.
- Придётся плёнку перематывать.
Несколько минут я сидел у пианино и думал обо всём разговоре с учителем.
- Борис! - позвал меня вскоре Валерий Михайлович.
Я подошёл.
- Ты знаешь, сказал он,- давай проведём урок завтра после хора. Сейчас у нас тут работы на целый час, а завтра уже нужно по радио передавать всё это.
 - Хорошо, - кивнул я головой и вышел. 
Долго я размышлял над всем, что узнал от своего учителя. Это был очень трудный вопрос.
Я думал: "Я люблю музыку. Музыка - как это прекрасно! Я люблю астрономию. Но зачем выбирать? Наука и искусство. Что может быть прекраснее этого сочетания?"
И я решил. Решил обязательно учиться в музучилище. А астрономом я буду всё равно. Конечно, буду! Окончу музучилище и поступлю в астрономический институт. Но как прекрасно знать музыку и учиться музыке. Ведь каждый культурный человек должен знать музыку и понимать её. Обязательно нужно учиться в музыкальном училище!

2 марта.
(На странице тетради рукописный нотный стан с первыми тактами "Лунной сонаты" Бетховена - Б.К.,декабрь 2015)

...Чарующие звуки "Лунной сонаты" Бетховена. Я готов её играть и слушать сколько угодно. Учитель мне задал её неделю-полторы  назад. "Это моё любимое произведение" - сказал он. - "Мне больше по душе "Аппассионата", - ответил я ему¹.

___________________________
1.Сноска на странице дневника:
"Он ответил с улыбкой: "Видимо потому, что у тебя более буйный характер. (Б.К., 1964, IХ)."

Когда я сыграл сонату, Валерий Михайлович сказал: "Скажи теперь, как по-твоему, какие мысли, чувства отражены в этом произведении?"
Я подумал и ответил, что в"Лунной сонате" выражены мрачные настроения, но кое-где прорывается светлый голос. В конце же опять мелодия переходит в низкие звуки и действует подавляюще.
- "Мрачное", сказал учитель - это не совсем точное определение. Бывает, когда "печаль слаще радости". Понимаешь? Такой, грубо говоря, "светлый мрак".
Я отлично его понимал. Ведь у меня бывало такое настроение...  И сейчас я люблю. Но как теперь мучительно думать об этом.

"...Любовь! О любовь! За что ты
Мешаешь с пыткой огневой
Всегда твои щедроты?"
Генрих Гейне.

Аппассионата

Лунная соната

Ну вот я и опять отвлёкся. Как не хочется теперь думать о любви. Одновременно терзает и противоположное чувство. Как сладостны эти размышления! Как томительны!
Это чувство я нашёл в стихах у Генриха Гейне. Приведу здесь полностью стихотворное предисловие Г.Гейне к третьему изданию. 

"Я в старом, сказочном лесу.
Как пахнет липовым цветом!
Чарует месяц душу мне
Каким-то странным светом.

Иду, иду - с вышины
Ко мне несётся пенье, -
То соловей поёт любовь,
Поёт любви мученье

Любовь, мучение любви,
В той песне смех и слёзы,
И радость печальна, и скорбь светла,.
Проснулись забытые грёзы

Иду, иду - широкий луг
Открылся предо мною,
И замок высится на нём
Огромною стеною.

Закрыты окна, и везде
Могильное молчанье,
Так тихо, будто вселилась смерть
В заброшенное зданье

И у ворот разлёгся сфинкс
Смесь вожделенья и гнева
И тело, и лапы, как у льва
Лицом и грудью - дева.

Прекрасный образ! Пламенел
Безумьем взор бесцветный,
Манил извив застывших губ
Улыбкой едва заметной.

Пел соловей, - и у меня
К борьбе не стало силы;
И я безвозвратно погиб в тот миг,
Целуя образ милый.

Холодный мрамор стал живым,
Проникся стоном камень,
Он с жадной алчностью впивал
Моих лобзаний пламень.

Он чуть не выпил душу мне, -
Насытясь до предела,
Меня он обнял, и когти льва
Вонзились в бедное тело.

Блаженная пытка и сладкая боль.
Та боль, как та страсть беспредельна!
Пока в поцелуях блаженствует рот,
Те когти изранят смертельно.

Пел соловей: "Прекрасный Сфинкс!
Любовь! О любовь! За что ты
Мешаешь с пыткой огневой
Всегда твои щедроты?

О, разреши, прекрасный сфинкс,
Мне тайну загадки этой!
Я думал много тысяч лет
И не нашёл ответа" 

 

Под звуки "Лунной сонаты" я попробовал прочесть это стихотворение вслух. Получилось поразительное сочетание! Какое прекрасное созвучие! Будто Бетховен написал "Лунную сонату", слушая этот стих. А может наоборот, Гейне написал этот стих, слушая "Лунную соната".
На уроке музыки, который был у меня сегодня, я показал стихотворение Валерию Михайловичу.
- В этой книге, - сказал я, - я нашёл то, о чём вы говорили: "И радость печальна и скорбь грустна".
Он посмотрел стих и сказал: "Да, это очень правильно, очень верно".
Я взглянул на задумчивое лицо учителя и сказал: "Это стихотворение удивительно гармонирует с "Лунной сонатой".

Сретенск. 1963-й. Ученики музыкальной школы. В центре сидит Валерий Михайлович Рублёв. Я правее от него стою, во втором ряду возле  шкафа.

- Сыграй мне сонату, - сказал Валерий Михайлович.
Я сыграл, а он сидел с этой книжкой и молча читал стих.
- Да, это верно, - повторил он опять, глядя на меня долгим взглядом.
Против моего ожидания, Валерий Михайлович не стал напоминать мне о вчерашнем разговоре, а сразу приступил к делу. Этот вопрос уже был решён по какому-то внутреннему согласию. Он сказал:
- Нужно подготовить вещи, особое внимание обрати на "Вариации" Гайдна. С ними мы поедем.
- С одними только вариациями? - спросил я.
- Нет, еще и другие вещи. Но осталось мало времени.
- А когда мы поедем?
- В весенние каникулы. Осталось всего сколько? - Двадцать дней.
Валерий Михайлович принёс программу для выступления в училище и мы вместе стали обсуждать, какие можно подготовить вещи. Нужно штук пять-шесть.
Окончательно ещё не решили. Я принесу еще свои ноты, тогда всё решим.

5 марта. На уроке музыки отобрали 5-6 вещей, которые будем готовить для Читы. Осталось немногим больше двух недель до поездки.

7 и 8 марта. Выступал на концертах в честь Международного женского дня. В награду получил очень интересную книгу Аександровского "Когда нам семнадцать".

8 марта. Взял в библиотеке два томика стихов Сергея Есенина.
Первое, что я увидел, это его портрет 1925 года. Есенин похож на Женю Маркина. Особенно глаза. И характеры тоже схожи.
Стихи здесь есть замечательные, хотя и не все они мне нравятся. В некоторых стихах даже такое прекрасное чувство, как любовь, выглядит серо, буднично.¹  Но повторяю: только в некоторых. Большинство же стихов изумительно.
________
_¹ В более поздней сноске, через два года, я грубо отчитал себя, пятнадцатилетнего, за непонимание:  "Дурак! Ничего не понял. (Б.К., 1965 г.).
------------
Как точно и верно написано стихотворение

Звёзды

Как чудесно! Я, кажется, начинаю понимать, что меня звёзды увлекают больше всего как поэта.

Тот же день. На уроке музыки Валерий Михайлович спросил меня:
- У тебя есть родственники в Чите?
- У меня брат там.
- Он там живёт?
- Он в мединституте учится на четвёртом курсе.
- Где же ты будешь жить там?
- В общежитии с ним пересплю.
- Как же так?
- А зачем мне там ночевать? - спросил я.
- Как зачем?
- Ведь поезд, - ответил я, - приходит рано утром, а вечером отходит обратно.
Валерий Михайлович покачал головой:
- Нет-нет, что ты, за один день мы не управимся. Никак не меньше трёх дней.
Учитель задумался.
- Тогда у нас будешь жить, - сказал он.
Откровенно говоря, я и не ожидал другого ответа от этого отзывчивого человека. И улыбнувшись своим  мыслям сказал:
- А я не стесню вас?
- Это уже наше дело!
"Отлично сказано" - подумал я.
Потом учитель рассказал мне, что в каникулы я поеду в Читу не только в связи с поступлением в музучилище, но и на так называемые "педагогические чтения". На этих "чтениях" я выступлю с несколькими пьесками. В Читу съедутся учащиеся музыкальных школ со всей области.
- От нашей школы поедешь ты,- сказал Валерий Михайлович.

(Продолжение следует)