Сейчас идет снег… Я смотрю как падают снежинки и вспоминаю, как они путались в твоих волосах… Они падали и не таяли… Ты улыбался… Светло, мягко, весело… Я помню твою улыбку, твой мягкий взгляд карих глаз…Он согревал меня … Тило, мой милый мальчик, мое солнце… теперь идет снег, наступила зима… Мне холодно даже в теплой квартире… Холодно без тебя, милый.… Когда я сморю на твою фотографию, меня пронизывает боль.… Прошло полгода, как тебя нет. Но мне кажется, что ты умер вчера… Тило.… Вспоминая это имя и произнося его снова и снова, я вспоминаю тебя… тебя стоящего на сцене… осыпанного полевыми цветами.… Нежная ромашка запуталась в твоих черных волосах, как желтый одуванчик, падая, упал на струны твоей красной скрипке. А на плече примостился робкий колокольчик,… а у ног лежат васильки. Я улыбаюсь и почти плачу… теперь эти цветы я могу принести тебе на могилу,… на твою одинокую могилу на старом, лондонском кладбище…
Он выгибал спину.. кусал платок… смотрел в потолок глазами полными боли.. .А я ласкал его… Проводил пальцами по животу, по груди..целовал ключицы, соски, плечи… мягко… я не хотел ему причинять физической боли..я просто наслаждался прикосновением к е совершенному телу…я положил свою голову на его грудь и услышал хрипы… да… хрипы в груди… Я поднял на него вопросительный взгляд…поднял руку и коснулся его щеки… Он нахмурил тонкие брови… В глазах промелькнуло что-то злое. Я провел рукой по щеке.. мягкая кожа ласкала мои пальцы… потом коснулся его мягких губ и отодвинул платок. «Почему у тебя хриплое дыхание? Ты болен?» - спросил и я тихо. Мне казалось, что мой голос может его испугать. «Старая рана», - сухо ответил он. Я снова положил ему голову на грудь.. мне вспомнился он… того кого я полюбил в первый раз в жизни… по-настоящему.. От воспоминаний стало больно…я сжал платок в руке..встал и оставил музыканта…

Я оторвался от его губ и посмотрел ему в глаза. В его бархатном взгляде была колкость и затаенная злоба. Он слегка дрожал и сжимал кулаки... Он ненавидел меня тогда, я видел это в его глазах. Он снова набрал в грудь воздуха, чтобы закричать, но я оказался быстрее. Завязал ему рот платком. Он мотнул головой. Черные волосы хлестнули его по лицу и прижались к щеке. Я улыбнулся и отодвинул белую прядь… белую как снег. Тогда я понял, что это не краска. Он поседел.… Тогда в моей голове промелькнул вопрос почему? Отчего? Я тронул его губы пальцами… мягкие, желанные… Он сдвинул аккуратные черные брови и следил за каждым моим движением. Почему-то мне не хотелось причинять ему боль. Я сам не знал почему. Я нежно провел рукой по его волосам… пропустил их сквозь пальцы. мелькнули белые нити. Я помню, что я улыбнулся и провел пальцами по белым волоскам... потом спустился на шею и коснулся его кожи…Мягкой, нежной, шелковой, с легким мягким кремовым оттенком. Я нежно поцеловал его в шею… Он вздрогнул. Руками я расстегивал рубашку. Пуговицу за пуговицей…Я поднял на него глаза. Он смотрел в потолок. В его глазах была печаль… я поцеловал его в щеку и отодвинул полы грубой офицерской белой рубашки. Ее ткань скрывала совершенное тело… Плавная линия талии, аккуратно переходящая в бедра…. Линия плеч… Я приобнял его за талию и стал ласкать его тело… теплая, мягкая кожа сводила с ума… Я целовал его грудь.… А мои руки ласкали его стройные ноги…Я знал…, что эта даже мягкая ласка приносит ему боль, но я не мог остановиться.Я был ослеплен…

Тило…в какой раз я прошу у тебя прощения… не знаю… но я чувствую вину… вину за то, что делал тебе больно… душевно больно. А душевная боль, она сильнее чем физическая... К духовной боли трудно привыкнуть.… Нет, к ней невозможно привыкнуть. И я причинял ее тебе… прости… милый…

Тило… Прости…. Прошло уже много времени с того самого вечера нашей первой встречи. Я причинял тебе боль тогда…. Ты не хотел…. Прости. Я был ослеплен, ты знаешь это Тило. Именно сейчас, печатая эти строки я осознаю свою вину. Вину перед человеком, которого я люблю. Да, до сих пор… Иногда мне кажется, что ты рядом… Здесь… Ты, как всегда, тихо подходишь сзади. Я ощущаю прикосновение твоих волос на моей коже. Оборачиваюсь…. А это всего лишь сзади упал кленовый лист. Ты ведь так любил осень… когда я вижу листопад я вспоминаю о тебе. Как ты кружился среди листьев в вальсе и смеялся… Весело и звонко. Я помню, минуты когда ты был счастлив. Тило… Почему тебя больше нет?
Немного прохладно…После тебя у меня появилась привычка подолгу смотреть на звезды. Теперь они уже не кажутся мне такими холодноотталкивающимиомнишь, как раньше. Помнишь, ты любил смотреть в звездное небо, я тогда не понимал тебя, мне звезды казались слишком далекими, слишком равнодушными, слишком надменными…А ты наивно верил, что оттуда на нас смотрят умершие.Ты верил, что у тебя там мама…Теперь у меня там ты…Но я не хочу, чтобы ты смотрел на меня оттуда, я хочу чтобы ты обнимал меня здесь…Я хочу быть с тобой, хочу обнимать тебя, прижиматься щекой к твоим шелковым волосам, чувствовать ритм твоего сердца и тепло твоего тела…Я бы уже давно был с тобой, мне неважно где, даже в аду…мысль о том, что это может свершиться так пугала тебя…Но Габриэль, твой ангел хранитель, он слишком любит людей. без него и его помощи та капля нашего бесценного и слишком хрупкого счастья могла стать еще мизерней по сравнению с тем непостижимом, непрекращающимся ужасом, в котором ты живешь…жил…Габриэль шепнул мне, что ты попал не в ад, в чем был окончательно и бесповоротно уверен, а в чистилище…честно говоря, только это меня здесь до сих пор и удерживает: самоубийцы сразу отправляются в ад, а то давно были бы уже с тобой вместе…Сколько мне еще здесь маяться одному???

Тило…. Это имя оно не дает мне покоя. Произнося его снова и снова я вижу его лицо… Я вижу как он смеется. Как он счастлив. Как он прижимается ко мне всем телом и шепчет: «Я люблю тебя». Открываю глаза и понимаю что его нет. Нет здесь с нами… он ушел. Его убили… Больно. Больно осознавать что остался один. Без него… Без Тило… Тило… милый мальчик со светлой улыбкой на коричневых губах. Он был тем, кого я любил. И снова лишь могильная плита и годы жизни…Может это наказание, Тило.. .

Тогда… В тот вечер я не мог думать… Тогда в тот вечер я гнал машину по ночному Лондону к себе домой. Он лежал на заднем сидении без сознания, связанный, мой и только мой. Я остановил машину, аккуратно взял его и принес себе в комнату. Там я снял с него китель, сапоги и положил на кровать. Руки я не стал расковывать. А просто привязал их к спинке. Ноги сковал наручниками за щиколотки. Я сел рядом и посмотрел ему в лицо. Глаза прикрытые черными ресницами были сомкнуты. Из слегка приоткрытых губ вырывалось еле слышное дыхание. Как он был прекрасен…. Я наклонился и коснулся рукой его черных волос… Как шелк… Пропустил сквозь пальцы… Они легко прошли и легли на его плечи… Я встал и отошел к окну. За окном шел мелкий дождь… Будто плакал в небе. Я прикрыл глаза и стал ждать… Вскоре он очнулся я понял его по звукам шуршащих простыней . Я обернулся и подошел к нему. Он смотрел на меня… В его карих глазах была злоба и неприязнь. Я улыбнулся… Ты был тогда в моей власти. Я подошел к нему и наклонился. Он сверкнул глазами и приоткрыл рот, чтобы крикнуть. Я опередил его. Заткнул ему рот поцелуем. Я впервые поцеловал его губы… Сладкие и пьянящие как мед… Этот поцелуй он кружил голову и уносил куда-то далеко…. В мир грез и сладостных видений. Я прикрыл глаза и стал еще с большим жаром целовать его…. Он пытался вырваться, вертел головой и изгибался. Я следовал его движениям и не отпускал его губ. Его черные волосы хлестали меня по лицу…. Они ласкали и падали мне на плечи.. Да… Он был прекрасен, прекрасен даже в своем пленении.

Настроение сейчас - творчество

Тило.… Осталось всего лишь имя… Черные волосы, с которыми играл лучик света… Карие глаза полные доброты и тепла… Ловкие пальцы, держащие мои волосы… коричневые губы, которые я целовал. Это совершенное тело… Я помню его тепло. Он говорил: «Я люблю тебя»… А теперь только могильная плита и годы жизни. Ложные годы…. Он прожил дольше.… Намного дольше… мало кто это знал. Но это не главное. Главное то, что было у него в душе. Светлая душа.… Как лучик солнца он согревал меня. Тило… Солнце… Мой милый мальчик… Его больше нет,… я помню, как он сидел на подоконнике, вытянув длинные стройные ноги. За окном светило солнце.… А душистые травы лезли в окно. Будто тянулись к нему.… В его руках был венок. Он плел его из васильков, ромашек и одуванчиков.… У его бедра лежали цветы,…потом он подарил мне этот венок. Улыбнулся и сказал, что он не идет к его черным волосам и одел мне его на голову. Это был первый его подарок … этот венок.… Как лучик света.… Как отголосок детства… Действительно, он походил на ребенка. Хотя он им не был.… Но для меня он всегда будет мальчиком. Мальчиком, который любит полевые цветы и свет… Просто мальчик, которого превратили во взрослого люди. Тило… Адский музыкант с душой ребенка…

Я помню первый раз, когда я его увидел. Он стоял, одетый в черный расстегнутый китель,. Его красивые руки были скованы наручниками и привязанный к суку небольшого дерева. Стройные ноги были одеты в черные солдатские штаны и тяжелые сапоги. У его ног лежал труп со свернутой шеей. Видно он пнул его, чтобы хоть как-то защитить себя. Он смотрел на меня карими глазами и чего-то ждал. Будто следил… Но он меня не боялся. Он не говорил ничего, не издавал ни звука. просто стоял и смотрел…Между его коричневых губ была кожаная распорка… чтобы не кричал. Я понял, что хотели с ним сделать. Меня захлестнуло желание… Желание снять черный китель до конца. Увидеть его тело… ощутить его тепло. Я подошел ближе. Он сощурил карие глаза. Я понимал, что он не из робких и если что, я могу последовать за тем несчастным, который валялся мертвым на земле. Я решил действовать осторожно. Я подошел к нему сзади и ударил по загривку. Он повис на цепях и уронил голову. Черные волосы скрыли его лицо… Тогда я не мог думать… Тогда его красота захлестнула меня. Я хотел его… Хотел безумно. Это тело… Я хотел чтобы оно было моим. Да, он был фашистом. Кресты на его кителе указывали. Что он один из самых сильных бойцов, развалившегося третьего рейха. Я должен был его выдать. Но сначала я просто хотел его . Глупец… Тогда я лишь мог видеть тело. Я не видел то, что отразилось в его глазах… Грусть, одиночество, некая печаль… Она куда-то пропадала когда он смеялся. Тогда его карие глаза сияли, как два маленьких лучика… как он был светел… каким я был глупцом тогда.Тогдла я был движим только похотью. Глупец… Я причинял ему боль. Я раскаиваюсь в этом и прошу прощения у тебя, Тило…


(если понравится выложу продолжение... )