Общеизвестно, что Чехов обожал такс, даже его знаменитая "Каштанка" - это метис таксы, и Чехов весьма сурово отчитывал иллюстратора, который нарисовал Каштанку "бульдогом вместо таксы". Чуть позже Чехов завел своих собственных такс - черненького Брома Исаевича и рыжую Хину Марковну (бром и хина - это едва ли не самые популярные лекарства того времени). У его брата Михаила так же была такса по кличке Йод. Дочку Хины и Брома звали Селитрой. Антон Палыч часами разговаривал со своими таксами, писал им письма из заграницы, передавал приветы, втюхивал всем знакомым щенков. Жили Бром и Хина в Мелихововской усадьбе.

Чехов постоянно "донимал" своих корреспондентов историями про своих собачек: "Мне прислали из Питера двух породистых таксов щенков, необыкновенно умных. Я предоставил в их полное распоряжение сад, и они целый день гоняются за курами, гусями и прочими посетителями сада, которые права входа в сад не имеют".

Знакомы были Чехову и наши проблемы - он тоже переправлял такс между столицами, вот что он писал своему старшему брату, Александру: "Спишись со своим другом Лейкиным, которого ты так любишь, и привези от него двух моих великолепных таксов. Расходы по провозу собак - мои. Я отдам. Без собак не моги приезжать. Это очень милые животные, они будут всю дорогу утешать тебя. Ты их полюбишь, Саша".

И так же искал для них передержку: "...таксы побудут у тебя дня два-три до моего приезда. Извини, что причиняю собачьи хлопоты. Но, что делать, больше не на кого свалить эту чепуху. Дневать таксы могут в кухне, а ночевать в нужнике".

Ну и конечно же, таксы сразу же построили всю усадьбу, разрыли горшки и все перепачкали, за что - о как это знакомо - их полюбили еще больше: "Вчера, наконец прибыли таксы, добрейший Николай Александрович. Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь не видали таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У кобеля не только задние ноги, но и морда, и зад подгуляли. Но у обоих глаза добрые и признательные. Чем и как часто кормили Вы их? Как приучить их отдавать долг природе не в комнатах? И т.д. Таксы очень понравились и составляют злобу дня. Большое Вам спасибо", - писал А.П.Чехов Лейкину.

Лейкин - это хозяин родителей Чеховских такс, Апеля и Рогульки - ему Антон Павлович регулярно докладывает о жизни любимцев: "Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина все еще невинная девушка. Любит гулять по полю и лесу, но не иначе, как с нами. Драть их приходится почти каждый день; хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят, и т.п. Спят у меня в комнате".

Таксы Чехова вообще вили веревки из всей семьи, вспоминает Михаил Чехов: "Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, - клала ему на колени передние лапки и жалостливо и преданно смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: - "Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба-б". Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху. Затем наступала очередь Брома. Он так же ставил передние лапки Антон Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха".