Путешествие по Большой Ордынке лучше всего начать с Кадашевской набережной. Для Москвы набережная является чуть ли ни единственным примером застройки «сплошною фасадою», единовременной в своей основе (конец 1770-х - 1780-е годы). Такой прием постановки зданий, обусловленный необходимостью оформления набережной прокладываемого в это время Водоотводного канала, в немалой степени был вызван местными особенностями - слободской системой узких, вытянутых с севера на юг участков, отчего главные дома владений, как правило, купеческих, выступив на линию набережной, сомкнулись друг с другом; отсюда же и однотипность зданий - двухэтажных, с проездами и лавками внизу. Можно представить слившиеся в одну линию проемы нижних этажей, по большей части оформленных в виде аркад, в которых терялись арки проездов. Вместе с возвышающейся справа церковью Воскресения в Кадашах - древней доминантой слободы - этот район Замоскворечья до сих пор производит впечатление законченного ансамбля.
Воспринимаясь как пограничная улица, разделявшая Замоскворечье на две части, Большая Ордынка, идущая с севера на юг, до сих пор сохранила эту специфику. Западная сторона относится к Якиманской части, восточная - к Пятницкой. Такое пограничное деление определило и характер застройки улицы. Владельцы маленьких усадеб возводили здесь одно-двухэтажные дома. Рассматривая западную сторону Большой Ордынки, мы обязательно заглянем во множество переулков, которые берут в ней свое начало. Якиманская часть улицы достаточно хорошо сохранилась. Здесь мы можем встретить памятники как русского средневековья, так и советского строительства.
Дома № 2 - 4. Эти два дома составляли когда-то один усадебный ансамбль, и поэтому их необходимо рассматривать вместе. Казалось бы, ничем не примечательные, не отличающиеся своей оригинальностью, они готовы поведать нам историю, за которой кроется множество судеб.
В 1834 году владение принадлежало купеческой жене Александре Кудановой. В 1841 году здесь появился новый владелец - сын почетного гражданина Воронежа Владимир Васильевич Титов. В том же году он получает разрешение на расширение дома № 4, в результате чего здание получилось вытянутым по Большой Ордынке. На генеральном плане 1843 года оба дома представляют собой каменные двухэтажные здания с подвалами. Дом № 4, сильно выступающий за красную линию, сохранился с середины XVIII века, хотя и утратил барочную отделку фасада. Возможно, его подвал относится к XVII веку. Интересно также, что фасад дома № 2 имел в 1843 году почти такой же вид, какой сохраняется и сейчас. В 1861 году хозяйкой этой усадьбы становится статская советница Софья Юрьевна Самарина. С 1888 по 1901 год усадьбой владеет Н.Березинский.
Следующий хозяин - крестьянин Иван Яковлевич Салтыков. Он обращается с просьбой о сломе старых строений во дворе и постройке трехэтажного жилого строения и каменных одноэтажных хозяйственных построек. В 1904 году владение переходит к его сыну Якову Салтыкову. К 1910 году Яков сумел получить купеческое звание, что повысило его социальный статус. К тому времени это было уже богатое владение, состоявшее из каменного двухэтажного жилого здания, частью с мезонином и нежилым подвалом (№ 4), каменного двухэтажного жилого здания (№ 2), каменного двухэтажного с жилым верхом и частично нежилым первым этажом здания, находящегося во дворе, и еще из двух других зданий - первое было трехэтажным жилым, а второе - одноэтажным жилым. Такое большое владение было рассчитано на большую семью. Купцы всегда имели много детей, возможность передачи дела по наследству составляла одну из главных задач главы семейства. Такой принцип семейственности был очень характерен для русского предпринимательства. Очевидно, что здесь располагалось и какое-то домашнее производство, а подвалы использовались для хранения товаров.
Интересно, что, судя по документам, Салтыков, выходец из купеческой среды, был малограмотным. На документах 1910 года за него расписывался по доверенности Иван Михайлович Сокачев. Лишь в 1911 году мы можем увидеть подпись самого хозяина, расписавшегося почти детским почерком. Зарабатывая капитал в первом поколении, купцы не очень заботились о своем образовании. Но зато их дети и внуки стремились проявить себя в науках и вели дела отцов с должным профессионализмом и с доставшимися в наследство деловой хваткой и природным чутьем.
Заботясь о благоустройстве своего владения, Яков Салтыков в 1911 году обратился в Городскую управу с просьбой увеличить окна в нежилом полуподвале (№ 4) и оштукатурить их. Очевидно, что дело купца процветало и для увеличения мощностей требовались новые производственные площади.
Из послереволюционной истории дома известно, что, перестав функционировать как единое целое, дома № 2-4 сдавались внаем. Арендатор дома № 2 И.С.Головин устроил в этом доме чайную. Для этого из окон там были устроены двери на улицу и во двор, а из существующей двери сделали окно. За исключением этих маленьких изменений, дома сохранились почти полностью.
Дома № 6 и 6(2). На плане 1817 года земля, на которой находились эти дома (хотя сами постройки еще не обозначены), принадлежала купеческой жене Матрене Михайловне Калмыковой. На плане 1837 года на месте построек обозначены сад, выходящий на Большую Ордынку и во 2-й Кадашевский переулок, двухэтажный жилой каменный дом по 2-му Кадашевскому переулку и двухэтажный каменный дом во дворе, с сараем на первом этаже и жилыми помещениями на втором. На плане 1840 года, выданном Дмитрию Яковлевичу Калмыкову, по Большой Ордынке значатся две симметрично расположенные каменные двухэтажные лавки с пятью большими окнами в виде арок. Появление здесь торговых помещений можно объяснить соседством с оживленным торговым Балчугом.
С 1877 года владелицей здесь значится почетная гражданка Анна Николаевна Калмыкова. Ввиду ее болезни опекунами над имением были назначены московский купец Семен и московский мещанин Лаврентий Базыкины, которые проживали в этом же доме. Семен Базыкин, будучи купцом 2-й гильдии, устроил в лавках торговлю посудой. Хотя сейчас нам трудно представить это место бойким, но в то время близость торгового Балчуга оказывала свое влияние. Скоро Калмыкова умерла, и в 1881 году произошел раздел имения.
В том же году хозяином владения стал Арсений Давыдович Иванов. Вступив в купечество в 1871 году в возрасте 42 лет, Арсений Иванов стал торговать яблоками во фруктовом ряду. Он и достроил в доме 6(2) второй деревянный этаж. Фасад этого дома, каким мы видим его сейчас, сложился к 1891 году.
В 1913 году владение принадлежало Михаилу Сергеевичу Изюмову, купцу 2-й гильдии. Занимался Изюмов торговлей мясом на Скотоприемном дворе. Он перестроил для своих нужд дом 6(1), изменив его внутреннее расположение и покрыв сводами нежилой подвал. Все это было сделано для торговых целей.
В 1925 году из торгового помещения дом 6(1) был перестроен под жилые квартиры, здесь установили деревянные перегородки, пробили окна, устроили световые фонари, заложили дверные и оконные проемы. Затраты на переустройство здания составили 8.360 рублей, за перестройку отвечал С.М.Цимбалов.
К сожалению, не были найдены архивные материалы по домам с № 8 по № 16.
Дом № 17. В основе надстроенного дома - усадьба необычной планировки, принадлежавшая «дворянину и кавалеру» К.А.Куманину, наследнику богатого купеческого рода. От бывшего владения осталась высокая ограда с кованой решеткой 1860-х годов. Хотя дом № 17 и не относится к Якиманской части, мы не можем не упомянуть о нем. Здесь жил Михаил Ардов, который служил в церкви Богоматери Всех скорбящих радость на Большой Ордынке. Здесь бывали Марина и Анна.
Бывают встречи, которым, кажется, сама жизнь уготовила время и место. Не должно было получиться, например, чтобы Анна Ахматова и Марина Цветаева, два божественных голоса поэзии, две современницы, разминулись при жизни, так и не повидав друг друга, не пожав руки, не поклонившись родственному дару, пусть даже иной пробы, чем собственный. Такой встречи просто не могло не быть. Мы, читатели, не смирились бы с нелепым раскладом судьбы. Если хотите, к неотвратимому свиданию Марины и Анны подталкивает наше ревностное человеческое веление.
Дом на Большой Ордынке, № 17 свел этих двух женщин в июне 1941 года, в самый-самый канун войны. Говорят, то была одна-единственная их встреча. Точнее, встреч было две - еще и на следующий день в гостях у знакомых Анны Андреевны где-то в Марьиной роще. Якобы тогда же они вместе побывали в Театре Красной Армии на спектакле «Учитель танцев». Не расставались, сколько могли. Возможно даже, свиделись еще раз - чуть позже, в Александровском переулке. Но как бы там ни было, создается впечатление, будто судьба старается растянуть их свидание, ибо знает наперед: в конце лета бездыханное тело Марины Цветаевой снимут с петли в сенях далекой елабужской избы, и все будет кончено. Успеть бы надышаться и наговориться.
Это она, Цветаева, издавна хотела благосклонности со стороны Ахматовой. Почти молила тогда в стихах:

Донеси любовь мою
Златоустой Анне - всея
Руси!

А потом посылала ей два экземпляра ахматовского сборничка с преклоненной просьбой: надпишите. И, оправдываясь, боясь быть докучливой: «Не думайте, что я ищу автографов, - сколько надписанных книг я раздарила! - ничего не ценю и ничего не храню, а Ваши книжечки в гроб возьму - под подушку!.. Ах, как я Вас люблю, и как я Вам радуюсь, и как мне больно за Вас, и высоко от Вас!»
Должно было пройти двадцать лет, прежде чем Б.Ордынка услышала торопливые шаги Марины Цветаевой.
Почему именно здесь, в Замоскворечье, они встретились? Дело в том, что Ахматова постоянно жила в городе Ленинграде, но когда по литературным делам или житейским надобностям наезжала в Москву, останавливалась непременно у писателя-сатирика Виктора Ардова, женатого на гимназической подруге Ахматовой. Так было заведено, хотя в коммунальной квартире № 13 ардовская комнатушка была не больше восьми квадратов. И когда в очередной приезд ленинградской гостье сказали, что Цветаева ищет встречи с ней, Анна Андреевна позвонила сама и назвала адрес.
Никого из посторонних не было - разговор шел с глазу на глаз. Как все происходило, можно представить лишь по более поздним воспоминаниям и отголоскам в литературных кругах.
Цветаева предупредила, что, очевидно, опоздает, поскольку плохо ориентируется в Москве (всего два года, как вернулась из долгой эмиграции) и пользуется разве что метро и трамваем. Говорили о жизни, о работе, о творчестве. Разумеется, читали из своего ненапечатанного. И вот тут-то случилось неожиданное. В поэзии они не приняли друг друга, не произвели впечатления, а если и произвели, то с очевидным минусовым знаком. Каждая осталась при себе, при своих принципах и своем «я». Взаимно разочаровались.
Ничего не осталось в Цветаевой от той молодой поэтессы, которая боготворила Ахматову. Быть может, сказалось и то, что несколькими месяцами раньше Марина Ивановна прочла итоговый поэтический сборник Ахматовой - и не нашла в нем того, что ожидала. Ей показалось, что все в книге «старо, слабо». И эта холодноватая, раздраженная запись в дневнике: «Но что она делала: с 1914 года по 1940 год. Внутри себя».
С грузом таких впечатлений Цветаева и появилась в квартире на Большой Ордынке. Анна Андреевна читала только отрывки из новой поэмы - возможно, не лучшей вещи. Стихи исключила. А ведь к тому времени были закончены высокий и скорбный «Реквием», «Венок мертвым» и еще немало превосходных образцов ахматовской лирики. Не прочла. Не посвятила. Не открылась. За целый-то день беседы! Что, не захотела?
Да нет, причина куда прозаичнее: убоялась. Время было такое, что только и оглядывайся. «Письма вскрывались, телефонные разговоры подслушивались; каждый друг мог оказаться предателем, каждый собеседник - доносчиком; постоянная слежка, явная, открытая…» - это не суждение историка, а позднее признание самой Ахматовой. Некоторые свои вещи она боялась хранить в списках и бумагах, доверяясь только памяти. Могла ли до конца открыться гостье, с которой первый раз видится? Тем более, в тот момент, когда приехала в Москву хлопотать за сына, вторично осужденного?
В свою очередь, Ахматова разочаровалась в лирике Цветаевой: манерность и заумь.
На самом деле у них были разные миры, разные ощущения жизни. Более узкий, замкнутый, камерный, женственный круг Ахматовой - и жесткий, афористичный, дерзкий, непокорный, вздыбленный цветаевский максимализм. И никто не помышлял поступиться поэтической верой.
В общем, взаимного расположения в тот день не получилось. Чего стоит хотя бы одна фраза, брошенная потом Ахматовой: «Она приехала и сидела семь часов». «Сидела» - в одном этом слове угадывается многое. А запись в ахматовском дневнике: «Когда… я прочла М.Ц. кусок поэмы (первый набросок), она довольно язвительно сказала: «Надо обладать большой смелостью, чтобы в 41 году писать об арлекинах, коломбинах и пьеро». Цветаевская прямота могла показаться обескураживающей, да, вероятно, и была таковой.
Почти все, кто встречался с ней тогда, отмечают с удивлением: нервозна, желчна, неприкаянна, говорит умно, но резко и прямо в лицо - все, что думает.
Обе остались эгоцентриками - так звезда оттолкнулась от звезды. Им оказалось тесно и неуютно в коммуналке. И если встреча имела потом какое-то продолжение, то, пожалуй, скорее житейское: поэтически они разошлись, довольствуясь малым. На прощание Цветаева подарила Анне Андреевне янтарные четки, как раньше, в пору прилива восторга и дружества, посылала ей то шаль, то иконку. Ахматова, в ответ, перекрестила ее.
Когда в октябре 1941 года в числе прочих писателей Ахматова эвакуировалась на берега Камы, в Чистополь, - Цветаевой уже не было в живых. Совсем недалеко от нового местопребывания - рукой подать - Елабуга и та злополучная изба с гвоздем в сенях и тот, еще не почерневший крест близ кладбищенской стены… Ощущение трагедии неизбывно. И невозможно отделаться от мысли, что совсем недавно, там, на Ордынке…
Вот свидетельство Л.Чуковской, находившейся тогда неотступно рядом с Ахматовой: «21 октября. Анна Андреевна расспрашивает меня о Цветаевой. Я прочла ей то, что записала 4.IX, сразу после известия о самоубийстве… 3 ноября. Снова разговор с Анной Андреевной о кончине Марины Ивановны».
Вскоре Ахматова напишет, сводя и сопоставляя обе судьбы:

Но близится конец моей гордыни:
Как той, другой - страдалице Марине,
Придется мне напиться пустотой.

И гораздо позже, за пять лет до кончины:

Все мы немного у жизни в гостях,
Жить - это только привычка.
Чудится trмне на воздушных путях
Двух голосов перекличка.
Двух? А еще у восточной стены,
В зарослях крепкой малины,
Темная, свежая ветвь бузины…
Это - письмо от Марины.

Вот такое объяснение в любви - через горечь и раскаяние. Искупительным глаголом. У Анны Андреевны в этом доме бывал ее сын, великий русский историк Лев Николаевич Гумилев.
Дом № 18. В 1837 году владение принадлежало надворному советнику и кавалеру Семену Ивановичу Ягодкину. Тогда оно состояло из двух жилых зданий - каменного двухэтажного с мезонином (дом № 18а) и деревянного одноэтажного с каменным подвалом (сейчас на этом месте находится дом № 18). С 1873 года хозяин - московский купец Михаил Никифорович Волнухин. В 1877 году владение перешло к почетным гражданам братьям Марковым. В 1900 году потомственный почетный гражданин Алексей Иванович Юрасов купил его у московской мещанки Татьяны Андреевны Шушмановой, совсем недолго владевшей имением.
В 1902 году Юрасов сломал старое деревянное строение и возвел по проекту архитектора Ушакова четырехэтажное каменное жилое здание с нежилым подвалом (№ 18). Квартиры в этом доме сдавались внаем. Это первый доходный дом, который мы встречаем на западной стороне Ордынки. Обычно такие дома строили люди со средним доходом, в таком доме располагалось от 10 до 15 квартир.
В 1909 году хозяином этого владения стал купец 1-й гильдии Иван Алексеевич Шумилин. В 1913 году он пристроил к доходному дому по Малому Кадашевскому переулку (сейчас 3-й Кадашевский переулок) одноэтажное нежилое здание с подвалом (существует и сейчас), очевидно, для хозяйственных нужд. В 1910 году Шумилин расширил владение - пристроил по Малому Кадашевскому переулку жилое строение с подвалом для центрального отопления по проекту архитектора Л.И.Лозовского (сейчас дом № 3, стр. 1 по 3-му Кадашевскому переулку).
В настоящее время в доме № 18 находится посольство государства Бахрейн.
Дом № 20. Церковь Богоматери Всех скорбящих радости, известная также под названием церкви Спаса Преображения или как церковь Варлаама Хутынского. Первый храм на этом месте поставлен, как полагают, в начале XVI века. Ее появление одни исследователи связывают с походом Василия III на Казань в 1523 году (Варлаам считался покровителем воинов), другие - с выходцами из Новгорода, поселившимися в Заречье и поставившими храм во имя новгородского святого. Первая каменная церковь была построена в 1685 году. Спустя сто лет ее сменил существующий храм.
Здание церкви является уникальным ансамблем двух значительных произведений крупнейших московских архитекторов. Трапезная и колокольня были выстроены в 1783-1791 годах по проекту архитектора В.И.Баженова, приходившегося родственником заказчикам обеих частей здания - отцу и сыну купцам Долговым, чья усадьба находится напротив. Сама церковь в стиле ампир была построена по проекту архитектора О.И.Бове в 1828-1833 годах. Постройку, осуществлявшуюся в 1834-1836 годах после смерти Бове его братом, архитектором М.И.Бове, финансировали также купцы - братья Куманины.
Трапезная и колокольня были пристроены с запада к существовавшей тогда небольшой церкви Спаса Преображения второй половины XVII века. Ее старая трапезная обветшала и была слишком тесна для двух помещавшихся в ней приделов (Богоматери Всех скорбящих радости - в одноименном левом приделе храма сейчас находится прославленная святыня - чудотворная икона Богоматери «Всех скорбящих радость» - и Варлаама Хутынского, по которому в те времена именовали церковь). Известно, что существовал и проект перестройки самой церкви «лучшею архитектурою», но он не был осуществлен. Красота пропорций трапезной и колокольни сделали этот памятник одной из вершин русского классицизма. Впервые примененный здесь Баженовым тип трапезной впоследствии широко распространился в Москве.
Во время Великой Отечественной войны внутри храма помещался запасник Третьяковской галереи. После войны храм был открыт в 1948 году. В 1966 году в храме отпевали Анну Ахматову.
Храм прославился красотой церковных уставных служб и пения. Регент хора с 1948 года И.В.Матвеев превратил его в лучший церковный хор России. Два раза в год, в день кончины Рахманинова (10 мая) и Чайковского (6 ноября) хор полностью исполняет их «Всенощную» и «Литургию».
Небольшое двухэтажное здание богадельни было построено, очевидно, в конце XVIII века еще при старом каменном храме XVII века. Своей постановкой на углу богадельня оформила выход на Ордынку коротенького проулка (теперь - Ордынский тупик), шедшего тогда мимо усадьбы Титовых к Толмачевскому переулку. После пожара 1812 года внешний облик этого скромного здания утратил первоначальные членения фасадов, но планировка его сохранялась.
Во второй половине XIX века к северному торцу первоначального здания был пристроен новый объем; к юго-западному углу примкнула лестничная клетка. Здание богадельни разобрано в марте 1994 года.
Дом № 22. Трехэтажное жилое здание существовало здесь уже с 1817 года и принадлежало оно тогда титулярной советнице Феодосье Степановне Постниковой. Богатое каменное здание могло быть только у лиц с высоким социальным статусом, и его следующим владельцем в 1858 году становится губернский секретарь Дмитрий Львович Александров. Но только с приходом нового владельца Давыда Ивановича Хлудова в 1868 году этот шикарный особняк превращается в благотворительное учреждение.
Представляя известную династию купцов-меценатов, Хлудов жертвует этим владением для Московского епархиального училища иконописания в 1876 году. На месте некоторых деревянных построек, выходящих на Скорбященский тупик, училище строит в 1877 году двухэтажное каменное здание с антресолями и нежилым подвалом для иконописной мастерской. Проект выполняет архитектор Н.И.Никитин. В 1878 году Никитин построил здесь дровяной сарай, ледник и кладовую.
В 80-х годах XIX века известными фабрикантами-текстильщиками Герасимом Ивановичем и Давыдом Ивановичем Хлудовыми Московское епархиальное училище иконописания было подарено епархиальному ведомству. В связи с этим в 1885 году дом был перестроен для Мариинского женского епархиального училища.
Мариинское женское епархиальное училище было основано митрополитом Московским Иоанникием по образцу Филаретовского училища - первого московского духовного училища для девочек.
17 октября 1886 года в здании училища - в восточной части верхнего этажа - была освящена домовая церковь во имя Введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии.
В Мариинское епархиальное училище принимались девочки 10-12-летнего возраста. Обучение продолжалось 6 лет. Преимуществом пользовались дочери священнослужителей. В конце обучения девушки получали звание домашней учительницы и право работать в должности учительниц церковно-приходских и народных школ.
При Мариинском епархиальном училище действовали церковно-приходская школа и Братство равноапостольной Марии Магдалины, цель которого - оказывать пособия по обучению и содержанию в общежитии дочерей бедных лиц духовного звания Московской епархии.
На рубеже XIX-XX веков в этом доме располагалась редакция известного в то время церковного журнала «Кормчий». После революции в здании училища была открыта школа красных коммунаров, затем - рабфак. Впоследствии здесь долго находились военные учреждения. Помещение домовой церкви было полностью перестроено. В настоящее время здание занимает Межгосударственный авиационный комитет.
Дом № 24. В 1941 году немецкой бомбой было разбито «Убежище для детей и престарелых имени И.А.Лямина». Лямины были известными благотворителями, выстроившими не одну богадельню и церковь. Место их приюта заняло громадное, на квартал, двенадцатиэтажное здание, вставшее мощным бастионом среди замоскворецких особнячков, очень похожее на крепость. Отстроенное к 1958 году, оберегаемое строгой охраной во всех подъездах, оно казалось безымянным, как многие «закрытые» объекты столицы. И лишь в середине 90-х получило свою нынешнюю вывеску у парадного четырехколонного подъезда: «Министерство Российской Федерации по атомной энергии». В просторечье - Минатом.
Как ни в одном другом ведомстве, здесь высока концентрация трижды Героев Социалистического Труда (Игорь Васильевич Курчатов, Борис Львович Ванников, Анатолий Петрович Александров, Николай Леонидович Духов, Яков Борисович Зельдович, Андрей Дмитриевич Сахаров, Ефим Павлович Славский, Юлий Борисович Харитон, Кирилл Иванович Щелкин), целая когорта дважды Героев, столь высоко оцененных за создание атомных, водородных и плутониевых зарядов.
Дом № 30. В 1817 году усадьба числилась за купеческими детьми Матвеем и Дмитрием Рыбниковыми. На тогдашнем плане усадьба представлена строениями: деревянным нежилым одноэтажным (сейчас Пыжевский переулок, дом № 1) и деревянным двухэтажным жилым зданием по Большой Ордынке (№ 30). На плане 1834 года усадьба уже числится за чиновницей 9-го класса Любовью Ивановной Парницкой. Дом по Пыжевскому переулку представлен как жилой деревянный с каменным фундаментом, а дом, выходящий на Ордынку, как жилой деревянный без каменного фундамента.
На плане и фасаде, выданном правлением 4-го округа путей сообщения и публичных зданий, хозяйкой владения числится Аксинья Петровна Гусельникова. К существующему строению пристроили деревянное одноэтажное здание на каменном фундаменте для помещения жилых квартир, достроили жилой мезонин, для размещения там квартир крышу покрыли железом. В 1853 году под дом подвели каменный фундамент.
В 1877 году хозяева - московские купцы 2-й гильдии Константин и Иван Гусельниковы - заменили деревянные стены каменными в строении по Пыжевскому переулку. В 1896 году владение купил Александр Степанович Шведов. Два усадебных дома дошли до нас без каких-то особых изменений.
Дом № 34, 34а. Те, кому доведется совершить небольшую пешую прогулку по Большой Ордынке, могут спокойно посмотреть да и пройти мимо дома № 34. Однако стоит замедлить шаг и более внимательно приглядеться к фасаду этого вроде бы ничем не примечательного дома. Чем же он интересен? Памятью о своем милосердном прошлом. Именно здесь девяносто лет назад великая княгиня Елизавета Федоровна - вдова московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича Романова - основала Марфо-Мариинскую обитель сестер милосердия, о чем напоминает не только дом, но и хранящийся в Центральном историческом архиве Устав обители.
Марфо-Мариинская обитель - не первое общество милосердия, основанное Елизаветой Федоровной. Еще в 1892 году она организовала Елизаветинское благотворительное общество, которое оказывало помощь сиротам и детям неимущих родителей, а когда началась русско-японская война, великая княгиня возглавила Особый комитет помощи воинам, организовала сбор пожертвований раненым и нуждающимся, инвалидам, вдовам и сиротам погибших. Оказывала она помощь и пострадавшим во время Декабрьского вооруженного восстания в Москве. Елизавета Федоровна являлась пожизненным председателем Московского отделения Российского общества Красного Креста, руководила и покровительствовала многим организациям, в том числе Комитету по снабжению увечных воинов искусственными конечностями, Иверской общине сестер милосердия (Большая Полянка, дом № 20, ныне детская городская больница № 20), медико-филантропическому обществу, Сергиево-Елизаветинскому трудовому убежищу увечных воинов, обществу помощи погорельцам, Дому детских трудовых артелей, Дамскому Комитету Красного Креста, Московскому Совету детских приютов.
Христианское милосердие и благотворительность стали смыслом жизни великой княгини. Это тем более удивительно, что в девичестве она была лютеранкой и звалась принцессой Эллой Гессен-Дармштадтской. Будучи старшей сестрой Императрицы Александры Федоровны, она вышла замуж за великого князя Сергея Александровича, брата императора Александра III (сына Александра II , дядю Николая II), приняла православие и нареклась Елизаветой Федоровной.
На долю великой княгини выпала трагическая судьба. Почти на ее глазах 4 февраля 1905 года бомбой, брошенной эсером И.П.Каляевым, был убит ее муж - великий князь Сергей Александрович. Его смерть так потрясла великую княгиню, что она внутренне отрешилась от мира, целиком посвятила себя делу милосердия, употребив на благотворительность все свое имущество. А в память о муже решила создать общину особого типа, где на первом месте было лечение и оказание помощи на благотворительных началах (лечили всех: раненых, увечных, бедных, голодных, сирот…), а на втором - центр художественной культуры.
Именно на этих принципах и возникла в 1907 году Марфо-Мариинская обитель. Специально для устройства этой обители в 1907 году Елизавета Федоровна купила у мещанина Бабурина и купцов Соловьевых (ныне Большая Ордынка, дом № 34) два участка земли, а в 1908 году - еще один участок по Денежному переулку (ныне Старомонетный переулок, дом № 33).
По правовому статусу Марфо-Мариинская обитель являлась не монастырем, а общиной сестер милосердия, имевшей иное предназначение - бескорыстное служение ближнему и главную цель - помощь мирянам.
Марфо-Мариинская обитель имела хирургическую больницу, которая считалась одной из лучших в Москве. Туда присылали самых тяжелых, нуждавшихся в особом уходе больных из других больниц. Ухаживала за ними сама Елизавета Федоровна.
При обители организовали подготовку сестер милосердия высокой квалификации: они получали здесь медицинское образование под руководством лучших медиков Москвы. В 1912 году в общине было 60 сестер милосердия, в 1918 году - 105. Обитель занималась попечением о сиротах, организацией обедов, при ней были воскресная школа для работниц фабрик, а также библиотека. В годы первой мировой войны Елизавета Федоровна руководила созданием госпиталей и подготовкой сестер милосердия. Она разместила в обители лазарет на 50 раненых и 15 выздоравливающих.
Современники отмечают: Елизавета Федоровна была замечательной художницей, она писала иконы, вышивала церковные покровы, расписывала фарфор, слыла знатоком и коллекционером произведений искусства. Она покровительствовала Строгановскому училищу, обществу артистов Императорских театров, Императорскому обществу садоводов, заботилась о сохранении и возрождении народных кустарных промыслов.
На территории обители был разбит прекрасный парк с оранжереями - в настоящее время это единственный сохранившийся на территории Якиманки комплекс ландшафтной архитектуры с часовней, фонтаном, террасой, садовым домиком, липами и кленами, которым уже более ста лет.
На свои средства Елизаветой Федоровной здесь же была построена церковь Покрова Пресвятой Богородицы - памятник увечным воинам, которая была заложена 22 мая 1908 года, а освящена 8 апреля 1912 года. Она построена по проекту архитектора А.В.Щусева, украшена скульптурой Н.Я.Тамонькина; мозаики, росписи и иконостас сделаны М.В.Нестеровым, крипта Серафима Саровского расписана П.Д.Кориным, жена которого была воспитанницей обители. Церковь была закрыта в конце 1920-х годов, после чего туда вселили кинотеатр, а еще позже превратили в склад.
После Великой Отечественной войны церковь стала владением Всероссийского художественно-реставрационного центра имени И.Э.Грабаря, который бережно отреставрировал храм. Теперь в нем размещается единственная в стране реставрационно-иконописная мастерская - культурный центр мирового значения, в какой-то мере продолжающий традиции художественной школы Марфо-Мариинской обители и сохраняющий память о великой княгине Елизавете Федоровне, жизнь которой оборвалась трагически.
После революции германский посол граф Мирбах предложил Елизавете Федоровне с помощью шведского посла уехать в Германию. Но она отказалась покинуть Россию, а вскоре, как и вся царская фамилия, была сослана на Урал, но не в Екатеринбург, а в Алапаевск. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в доме инженера Ипатьева расстреляли императора Николая II, императрицу Александру Федоровну, их дочерей Ольгу, Татьяну, Анастасию, Марию, царевича Алексея и их приближенных и слуг - доктора Боткина, горничную Демидову, повара Харитонова и лакея Труппа.
На следующий день, 18 июля 1918 года, в Алапаевске великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с племянниками Иоанном, Константином, Игорем и сыном великого князя Павла Александровича Владимиром Палеем сбросили живыми в заброшенную шахту. Через несколько дней войска белогвардейцев заняли Алапаевск. Тело Елизаветы Федоровны было перевезено сначала в Пекин, а затем в Иерусалим, где и положено в крипте Храма святой Марии Магдалины в русской Гефсиманской обители.
После гибели великой княгини Марфо-Мариинская обитель продолжала оставаться медицинским учреждением - сначала как поликлиника ЦКБУ (Центральная комиссия по улучшению быта ученых), а затем, в 1926 году, была преобразована в амбулаторию имени профессора Ф.А.Рейна. И поныне в этом здании размещается медицинское учреждение - городская поликлиника № 68 имени профессора Ф.А.Рейна.
Здесь же, в доме № 34, строение 4, выходящем на Б.Ордынку, находится вторая церковь обители - жен-мироносец Марфы и Марии. Там и проходят богослужения воссозданного в 1990 году Марфо-Мариинского благотворительного общества, цель которого - продолжение деятельности послушниц. Во дворе обители в августе 1990 года поставили памятник с надписью: «Великой княгине Елизавете Федоровне с покаянием», выполненный скульптором Вячеславом Клыковым.
В Старомонетном переулке, дом № 33 находится большой пятиэтажный дом дореволюционной постройки. Примыкает он вплотную к территории Марфо-Мариинской обители, раскинувшейся между Б.Ордынкой и Старомонетным переулком. Дом был построен на земле, принадлежавшей великой княгине Елизавете Федоровне, в 1914 году по проекту архитектора Д.М.Челищева и предназначался для нужд обители милосердия. Но первая мировая война нарушила планы великой княгини. В зону немецкой оккупации попал женский Турковицкий монастырь, находящийся в Холмской епархии. Узнав о беде, в которую попали 120 монахинь и около 200 детей-сирот, воспитывавшихся в Турковицком монастыре, великая княгиня решила оказать им помощь. Разместились они в новопостроенном здании в Старомонетном переулке, вскоре (13 октября 1915 года) в доме на пятом этаже была освящена Церковь Преподобной Елизаветы Константинопольской - игуменьи обители Косьмы и Дамиана в Константинополе, святой тезоименитой великой княгини.
Недолго пользовались гостеприимством Елизаветы Федоровны монахини Турковицкого монастыря. После революции, когда была арестована великая княгиня, а дом национализирован, им пришлось покинуть гостеприимную обитель. Перебрались они в древнюю Екатерининскую пустынь под Москвой, которая по распоряжению святого синода была обращена в женскую обитель.
Позже дом был передан Комитету по делам изобретений и открытий РСФСР, а через год - под общежитие Горной академии. Помещение, где располагалась церковь преподобной Елисаветы, перестроили.
Большая Ордынка, дом № 35. В настоящее время здание занимает посольство Республика Гвинея-Бисау.
Дом № 38. В 1851 году владение принадлежало надворной советнице Александре Михайловне Мартьяновой. На плане этого года по красной линии улицы Большая Ордынка значится двухэтажное жилое здание с шестью жилыми покоями, в глубине двора - одноэтажная хозяйственная постройка и грот. Имение мало застроено и обжито. В том же году у владения появился новый хозяин - Филипп Порфирьевич Куницын, который увеличивает количество жилых покоев в главном здании до девяти.
В 1861 году имение значится за купцом Кириллом Ивановичем Ивановым. Ему дозволяется вновь построить на месте старого здания двухэтажный жилой дом с каменным нижним этажом и верхним деревянным. Новое здание значительно превосходило старое по площади. К этому времени владение уже было значительно обустроено, во дворе было несколько хозяйственных построек. Следующий хозяин - московский купец Василий Андреевич Богатырев. Он тоже внес несколько изменений согласно своему вкусу. Ему дозволялось исправить «починками» и отделать штукатуркой главное здание по фасаду.
С 1869 года владелец - московский купец 1-й гильдии Семен Яковлевич Шулецкий. Он пристраивает к внутренней стороне дома каменную трехэтажную жилую постройку. В 1875 году Шулецкий ломает южную пристройку у дома и строит заново двухэтажное жилое строение с каменным низом и деревянным верхом. Тогда у здания появляются интересные окна, сохранившиеся в южной части здания.
В 1895 году домом владеет подданная Великобритании и временно московская купчиха 1-й гильдии Елизавета Ивановна Гоппер. На заднем дворе она строит нежилое здание для конюшни. Дом сохранился до нашего времени с частичными перестройками.
Дом № 40. До покупки этого участка в 1898 году Товариществом Покровской мануфактуры участок принадлежал жене статского советника Елизавете Семеновне Ляминой. В 1924 году эта территория принадлежит Центросоюзу. В 1926 году здесь организуют центральный автобусный гараж, затем - авторемонтный завод (ВАРЗ). Теперь в здании находится АО «Ордынка».
Дома № 42-44. В 1809 году владение принадлежало девицам Марии и Надежде Бибиковым, что свидетельствует о том, что эта постройка существовала и до пожара 1812 года. Дом № 44 представлял собой деревянное одноэтажное строение на каменном фундаменте, рядом же на северной и южной стороне симметрично располагались два одноэтажных маленьких деревянных строения (сейчас № 42 и строящийся вновь дом между №№ 44 и 46).
В 1846 году это владение принадлежало жене купеческого сына Марье Сергеевне Комановой. В 1853 году имение было разделено: дом № 42 отошел купцу Никите Михайловичу Феоктистову, а оставшаяся часть стала принадлежать жене московского купца Дарье Артемьевне Немировой. Дом № 44 тогда получил антресоли и нежилой мезонин, существующий до сих пор. В 1874 году Немирова подписывалась как Немирова-Колодкина, очевидно, что она вышла замуж во второй раз. До 1908 года имение вновь воссоединяется. В 1908 году здесь открылась богадельня имени Н.В. и Д.А. Немировых-Колодкиных. Московское купечество во многом возложило на себя функции заботы о бедных и больных. Эта богадельня лишь один из многочисленных примеров. Состоявшийся в марте 1910 года Всероссийский съезд деятелей по призрению отметил, что 75 процентов средств на благотворительность поступает из частных и общественных источников. Очевидно, что это здание было завещано для благотворительной деятельности самими Немировыми-Колодкиными. Попечительство над богадельней было возложено на Московское Купеческое Общество.
После революции, решая острую проблему нехватки жилых помещений, в доме № 42 решили устроить квартиры для 10 семей рабочих.
Дом № 46 (строение 1 и 2). В 1817 году эта усадьба принадлежала штабс-капитану Евграфу Аммосовичу Демидову. Владение состояло из деревянного жилого одноэтажного дома (№ 46, стр.1) и нежилого одноэтажного строения (№ 46, стр.2). В 1834 году оно перешло к штабс-капитанше Анне Алексеевне Демидовой, очевидно, жене Е.А.Демидова. В 1874 году хозяином дома значился капитан Василий Иванович Правдин. Он оштукатурил фасады обоих домов, придавая им эклектичную форму. Переделкой фасада занимался архитектор Серебрянитский. Дома № 46, стр.1 и № 46, стр.2 с тех пор представляют собой деревянные одноэтажные жилые здания на каменном фундаменте, только в строении 1, в отличие от строения 2, есть антресоли. Тогда же у дома № 46, стр.2 появилось два деревянных крыльца.
В 1882 году появился новый хозяин - московский купец 1-й гильдии Александр Николаевич Дружинин. Облик дома № 46, стр.1 опять изменился. Архитектор Певницкий придал ему более строгие неоклассические формы. В 1886 году для благоустройства имения Дружинин строит во дворе одноэтажное каменное нежилое строение для конюшен, погребов и сараев. Проект выполнил архитектор Д.В.Шапошников. В 1897 году Дружинин стал потомственным почетным гражданином. В этом же году он выстроил во дворе усадьбы каменное одноэтажное жилое здание для кухни.
Дом № 54. Деревянный жилой дом с мезонином и каменным фундаментом был построен здесь до 1835 года и принадлежал чиновнику 8-го класса Никите Васильевичу Лупандину. В 1850 году у владения появилась новая хозяйка - купеческая вдова Александра Дмитриевна Быковская. Получив звание купчихи 2-й гильдии от мужа, она не занималась торговлей. В 1908 году хозяином владения значился уже Николай Дмитриевич Комаров, потомственный почетный гражданин. Сын Александры Дмитриевны, Андрей Семенович Быковский, московский мещанин, продал ему это владение за 27.625 рублей. От всей усадьбы до нас дошел только главный дом.
Дом № 56. На генеральном плане 1837 года эта усадьба состояла из двухэтажного каменного жилого дома, находившегося во дворе, и двух каменных одноэтажных строений, расположенных симметрично по северной и южной стороне. То, что усадьба была каменной, говорит о богатстве владельца - купчихи Катерины Петровны Коробовой, так как большинство домов на Ордынке были тогда деревянными. По сохранившемуся изображению фасада от 1843 года мы видим, что он принял позднеампирную обработку.
По документам на 1910 год владелицей усадьбы числилась почетная потомственная гражданка Екатерина Николаевна Блохина, которой она досталась по купчей от Елизаветы Дмитриевны Ремизовой. Согласно духовному завещанию Екатерины Николаевны Блохиной от 12 октября 1910 года это здание после ее смерти должно было передаваться в собственность Московскому Купеческому Обществу с тем, чтобы в доме был устроен приют имени Николая Васильевича, Анны Николаевны, Сергея Николаевича и Екатерины Николаевны Блохиных для неизлечимых больных - потомственных и почетных граждан православного вероисповедания.
Не случайно, что дом был оставлен на попечительство Московскому Купеческому Обществу. Основанное в 1813 году, оно занималось управлением благотворительными учреждениями, бывшими в его подчинении. Будучи сословной организацией, общество имело свой руководящий орган - Купеческую Управу, созданную в 1863 году. На управу возлагалось множество обязанностей - управление имуществом, учебными и благотворительными учреждениями купеческого сословия. Занималась она также исполнением приговоров собраний выборных, выдачей документов на право торговать и заниматься промыслом, раскладкой и взиманием с купцов пошлин и сборов, оформлением актов по учету лиц купеческого сословия. С 1897 по 1917 год во главе управы стоял С.А.Булочкин. Но все же одной из важнейших задач Купеческого общества было управление благотворительными заведениями.
Свой вклад в дело призрения внесла и Е.Н.Блохина. Приют должен быть устроен на 15 мужчин и 15 женщин. Согласно завещанию, владение не могло быть продано или заложено. Для того, чтобы больные пользовались лучшим воздухом, при доме был устроен сад, который запрещалось уничтожать. Двор также нельзя было мостить. Запретила Екатерина Николаевна и делать паровое отопление, чтобы не портить воздух для больных. Для лучшего питания полагалось иметь при приюте корову, а врача в самом приюте не иметь, а приглашать приходящих. Финансирование больницы осуществлялось за счет использования владений Блохиной, находящихся в Мясницкой части, на Рождественке, по Китайгородскому проезду № 50 и 54, завещанных также Купеческому обществу. Уже в 1914 году, после смерти Екатерины Николаевны Блохиной, здесь было сделано все необходимое для создания приюта для неизлечимых больных, согласно всем предписаниям купчихи-мецената. Полная внутренняя перепланировка была осуществлена в главном корпусе. На каждом этаже разместили палаты, перевязочные и необходимые служебные помещения. Такие же комнаты были сделаны и в двух других жилых помещениях. Екатерина Николаевна Блохина также завещала оставить свои книги, альбомы, портреты из домашней коллекции при доме на Ордынке, а часть икон передала церкви Екатерины, находящейся по соседству. Сейчас в доме, полностью лишенном архитектурного декора, находится посольство Израиля.
Дом № 60/2. Церковь Великомученицы Екатерины на Всполье. Храм святой Екатерины, «что на Всполье», впервые упоминается в 1612 году. Здесь, у острожка возле церкви, в то время еще деревянной, «…бысть бой велик и преужасен», - по словам очевидца. Народные ополченцы сражались с войсками литовского гетмана Хоткевича и разгромили их.
К 1657 году церковь была уже каменной и имела два придела: Северный, известный еще с 1625 года (в XVIII веке он был разобран), освящен во имя великомученика Федора Стратилата - в память святого, считающегося покровителем воинов, а Южный, - значащийся по документам с 1636 года, был посвящен святителю Николаю Чудотворцу.
Существующий ныне храм был выстроен на месте прежнего в 1766-1767 годах, на казенные средства, в ознаменование воцарения императрицы Екатерины II, очень почитавшей свою небесную покровительницу. Строительство велось по проекту известного архитектора К.И.Бланка, в стиле барокко, весьма редком для Москвы. Здание отчасти напоминает по характеру некоторые парковые павильоны того времени. Храмовую икону святой Екатерины украшала пожертвованная императрицей драгоценная риза с ее вензелем. Все иконы для иконостаса были написаны знаменитым художником Д.Г.Левицким совместно с В.И.Василевским. Росписи храма выполнили ученики Д.Г.Левицкого. Фигурная решетка церковной ограды - редкостный образец прикладного искусства первой половины XVIII века - была перенесена сюда по распоряжению Екатерины II из Кремля. Выкованная дворцовыми мастерами в начале 1730-х годов, она стояла между Архангельским собором и Патриаршим двором.
Тот же К.И.Бланк в 1774-1775 годах перестроил старую трапезную, находившуюся с западной стороны, в теплый зимний храм, в то время как основной храм был летним. Обе церкви соединялись посреди двухъярусной колокольней. Так сложилась достаточно редкая для московских храмов композиция: три отдельных сооружения поставлены в одну линию с востока на запад. Колокольня стоит посередине комплекса, зажатая между зимним и летним храмами.
В начале 1870-х годов по проекту архитектора П.П.Петрова (в литературе называют также Д.Н.Чичагова) теплая церковь была перестроена. Главный престол освятили во имя Спаса Нерукотворного. Кроме того, в теплом храме возобновили придел святого Николая Чудотворца, а также устроили придел святого благоверного князя Александра Невского, еще на два яруса надстроили колокольню. Правда, в 1930-х годах ее разобрали до уровня карниза трапезной, поэтому сейчас колокольню практически не видно.
С середины XVIII века при Екатерининском храме существовала богадельня. Кирпичное двухэтажное здание, построенное в 1879 году на углу Погорельского и Щетининского переулков (соответственно - бывших Большого и Малого Екатерининских), на месте, традиционно занимаемом богадельней, сохранилось до нашего времени. В храме в день святой Екатерины неоднократно служил Тихон, Патриарх Московский. Печальная участь послереволюционного изъятия церковных ценностей не обошла и Екатерининский храм. 6 апреля 1922 года здесь было изъято 11 пудов 33 фунта 72 золотника золотых и серебряных изделий
В 1931 году Екатерининская церковь была закрыта. Храмовый образ святой Екатерины перенесли в соседнюю церковь Воскресения в Монетчиках, затем после ее закрытия - в церковь Флора и Лавра на Зацепе. Дальнейшая судьба иконы неизвестна.
Позже в здании Екатерининской церкви размещались проектные и научные организации Министерства приборостроения; большая часть была занята Всероссийским художественным научно-реставрационным центром им. И.Э.Грабаря (ВХНРЦ).
Старейшее реставрационное учреждение России создано 10 июня 1918 года как научно-административный центр, призванный руководить всеми реставрационными работами в стране. Инициатором организации Комиссии по сохранению и раскрытию памятников древней живописи (так первоначально назывался Центр), равно как и родоначальником отечественной реставрационной школы был академик Игорь Грабарь (1871-1960), талантливый художник, историк искусства, автор многих фундаментальных исследований, в том числе творчества И.Репина, И.Левитана, В.Серова и других русских художников. С его именем связано открытие и исследование многих произведений древнерусского искусства XI-XV веков.
Дом № 64. В 1914 году хозяин владения мещанин Иван Николаевич Шибалин просит разрешения на снос старых построек и строительство нового пятиэтажного дома с жилым полуподвалом и одноэтажной каменной прачечной. Проект был выполнен гражданским инженером Николаем Ивановичем Петровым. В 1915 году в доме была установлена «подъемная машина» для подъема пассажиров, выражаясь нашим языком, просто лифт.
Сегодня Большая Ордынка, дом № 64 - посольство Республики Кыргызстан в России.
Дом № 66. Деревянный одноэтажный дом с мезонином, антресолями и каменным нежилым подвалом известен еще с 1817 года. Принадлежал он Вере Николаевне Карповой. В 1892 году домом уже владела Елизавета Григорьевна Масленникова, сестра санкт-петербургского купца Николая Григорьевича Сушкина. По документам 1892 года производилось оштукатуривание дома под руководством архитектора С.К.Тропаревского.
В 1896 году эту купеческую усадьбу купил Александр Семенович Викторсон. С ним связаны и интересные страницы истории усадьбы. Купец 2-й гильдии Викторсон, состоявший в купечестве с 1889 года, для более прибыльного использования земли открывает здесь небольшую фабрику по производству папиросных гильз. Такое использование усадебных владений было типичным для Замоскворечья. Купцам-середнякам невыгодно было дополнительно покупать отдельную землю для фабрики, а возможность непосредственно контролировать производство придавало ему большую эффективность. Энергию для фабрики вырабатывал электрический двигатель, а число рабочих составляло 62 человека. Производство находилось рядом с главным усадебным домом, в двухэтажном флигеле. Перестраивает Викторсон также и свою резиденцию, добавляя туда эклектические элементы. В 1924-1925 годах здание бывшей фабрики было достроено третьим этажом и переоборудовано для жилого дома Первой образцовой типографии.
В настоящее время дом занимает посольство Исламской Республики Мавритания.
Дом № 70. С 1883 года землей владеет потомственный почетный гражданин Константин Викторович Осипов, который проживал до этого на Кузнецком мосту, в доходном доме Солодовникова. Наверное, недороговизна земли в этом бойком, находившемся недалеко от развилки двух улиц, но все же удаленном от центра месте, позволяла построить собственный особняк.
Автором проекта становится архитектор Николай Аполлонович Мемнонов, сын губернского секретаря, прошедший обучение в Академии художеств и удостоенный звания классного художника 3-й степени. В 1883 году он состоял архитектором коронационной комиссии, тогда же был награжден орденом Станислава 3-й степени. За свои архитектурные достижения Мемнонов получил и дворянское звание.
Хозяин же владения, Осипов, был купцом 1-й гильдии, учредителем торгового дома «К.Осипов и Ко» (по документам на 1904 год), состоял членом-соревнователем Совета Комиссаровского Технического училища в Москве с 1886 года, а с 1888 года - старостою Московского Сиротского суда. Но, как это часто тогда случалось, торговый дом Осипова разорился и в 1908 году был продан за долги.
По решению конкурсного управления его приобрел Николай Дмитриевич Ижболдин, который владел торговым домом вместе с отцом и братьями. В 1911 году Ижболдин обращается за разрешением на строительство шестиэтажного жилого дома. Здание с нежилым подвалом и жилым полуподвалом возводилось под руководством гражданского инженера и архитектора Никиты Герасимовича Лазарева (сейчас дом № 68), который владел конторой «Лазарев Н.Г., инженер, и Строев Ф.А.».
В настоящее время здесь находится посольство Республики Кения.
Дом № 72. Этот особняк в стиле ампир был построен в 1823-1824 годах при купчихе Надежде Лобановой. В 1835 году новой владелицей стала жена купца 1-й гильдии Александра Анцемирова. С 1859 года братья Алексей и Николай Пуговкины владеют имением. Николай Пуговкин вступил в купечество почти одновременно с покупкой дома. Получив свидетельство купца 2-й гильдии, он стал заниматься торговлей фуражками в Китай-городе. Очевидно, при братьях ампирный фасад был немного изменен согласно стилистическому направлению того времени - эклектике.
В 1907 году у усадьбы появляется новый владелец - купеческий сын Александр Егорьевич Кулешов, которому было 27 лет. Владение его отца Егора Никитича Кулешова находилось неподалеку в приходе церкви Воскресения в Кадашах, в Кадашевском переулке. Фирма Егора Никитича «Братья Афанасий и Егор Кулешовы» занималась торговлей шелком-сырцом. Очевидно, что покупка его сыном этого владения была связана с началом самостоятельной жизни, открытием собственного дела или созданием семьи. Главный дом дошел до нас без изменений, частично были утрачены хозяйственные постройки, находившиеся на заднем дворе.
В наши дни здесь находится посольство Руандийской Республики.
Дом № 74. Это здание выходит центральным фасадом на Серпуховскую площадь, а боковыми - на улицы Большая Полянка и Большая Ордынка. Построенное до 1822 года, оно изначально принадлежало Марку Никитичу Гусеву. В 1857 году у дома появился новый хозяин - Алексей Иванович Зайцев, купец 1-й гильдии. Он и его жена Акулина Косьминична открыли здесь чайный магазин, рейнский (винный) погреб и водочный завод. В 1880 году эту удобную усадьбу с точки зрения местоположения приобрел провизор Карл Августович Феррейн, открывший здесь свою аптеку. Здание аптеки представляло собой тогда каменное двухэтажное здание, частью с нежилым подвалом и антресолями. В 1882 году он изменил фасад, выходивший на Серпуховскую площадь. Из обыкновенной, мало чем отличавшейся оригинальностью от других зданий, аптека приобретает привлекательный вид. Помещает он над вывеской и свой герб. К сожалению, этот фасад до нас не дошел. В 1913 году владельцем здания стал Владимир Карлович Феррейн, очевидно, сын Карла Феррейна. Владимир Карлович числился купцом 1-й гильдии и имел необходимое для своей профессии образование и научную степень - он был магистром в области фармацеи. В 1913 году он велел проконопатить оконные колоды и перетереть штукатурку фасада. Интересно, что аптека существует в этом здании и по сей день.

http://www.newelite.ru/bordynka.html