В колонках играет - A-via and Morandi - Angels(русская версия)Настроение сейчас - ЗамурРчательное_)) хДД нуу, ещё бы_))Итак, вот в целости один из моих любимых фиков по фандому ТХ^^
Ды-ды, ну заражена я этой темой, и ничто не способно спасти мой извращённый и неизлечимо больной мозг...^_^ в общем, уважаемые единомышленники, читайте и наслаждайтесь, а приверженцам гета - скатертью отсюда дорога_))
п.с. фик нирРРиально поднимает настрой... я пацталом в обнимку с лэп-топом валялась, когда читала_Х))
п.с.с. нагло спижЖено мною из сообщества -TH Slash- ... ооо да простит меня Всевышний за столь наглое воровство^^ xD
НАЗВАНИЕ: ИЗ ЖИЗНИ КАУЛИТЦЕВ: ЗАМЕТКИ ДИРЕКТОРА ДЕТСКОГО САДА
АВТОР: shest
БЕТА: AjRiS
ВЫЧИТКА: djokkonda
СТАТУС: закончено
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash (едрена мать, не знаю я слова гет!), Humor (если у вас такое же придурочное чувство юмора, как и у меня, то – ДА), Romance (смотря что для ВАС романс…), Lime (я ж не Хью, бл*, Хефнер»), POV David Jost (прошу обратить внимание, что ПАПА Ё ТАКИ СУПЕР!)
РЕЙТИНГ: R
ПЕЙРИНГ: Том/Дэвид, Том/Билл
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: О чем фильм? Да ни о чем! И вообще, а шнурки вам не погладить? Читайте!
ЗНАЮ ЧТО БРЭД! ПИТТ! И Т.Д. НУ, А ЧТО ДЕЛАТЬ?!.. НАЗВАЛСЯ ГРУЗДЕМ – ПОЛЕЗАЙ В ЛУКОШКО!
ОТ АВТОРА: Я прих*ела, а ЭТО - следствие! Оригинальности от меня не просить: что хочу, то и пишу!
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Мат. Много мата. Тонны мата. Гомофобов просим удалиться.
САММАРИ: Кау не мои, хотя я их поимела. Дядя Ё тоже не мой, хотя я б не отказалась чтоб он меня поимел.
«НУ ЧО БЛ*? LET MORTAL KOMBAT BEGIN БЛ*!»
ГЛАВА 1.
***
Когда моя бесценная мамаша рожала меня на свет, она, определенно, не предполагала, что судьба ее любимого сыночка заведет его в такую жопу. Да и я, признаться, никогда не мечтал попасть в подобную историю. Но пути Господни воистину неисповедимы…
***
Увидев их на сцене в первый раз, я, мягко говоря, ужаснулся. Будь я среднестатистическим мужиком тридцати лет, наверное бы, тупо слился. А в моем случае в голове сработал некий механизм профессионализма: «Ахтунг! Спокойствие! Соберись, размазня, - видали и похуже!»
Обезьянник, представший передо мной, со стороны едва ли напоминал цивилизованных отпрысков чопорных немецких семей: четыре макаки, две из которых вообще безопаснее всего держать в клетке. Вот только бесполезно: все ровно нах*р раздолбают все преграды и стусуются рядом.
Но пришлось работать с тем, что есть. И главная установка, которую я себе дал, – приручить.
Методичное приручение зверинца шло х*ево. Макаки плохо понимали, чего именно от них хотят. Господи, сколько было этих «НО»...
Буквально с первых минут я начал задаваться вопросом: почему именно мне выпало «счастье» стать директором образцового детского сада для шизофреников и провести на данном посту значительную часть моей жизни?.. Уже тогда я четко понял: даже если спиногрызы и просуществуют без году неделю, то для меня этот срок точно сойдет за пятилетку как минимум.
Тогда мне было еще двадцать девять, но, бл*, я уже был крут. Самоуверенно, конечно, зато в точку. В отличие от других членов команды будущих ТН, с которыми я работал, в молодости мне самому повезло быть ведомым «умными» дядьками. У меня тоже был продюсер, мужик почти одного с нами возраста, который работал как хренов негр на хлопковых плантациях и с таким же размахом просирал практически все заработанное нами бабло. Очень мило с его стороны, надо сказать.
Благодаря этому бесценному опыту я великолепно представлял себе, как именно надо подкатывать к подопечным. Но все же мы с “Bed&Breakfast” были старше, причем на порядок. И хоть и являлись редкими раздолбаями - детьми мы не были. А тут: ясли, мать их… У меня даже младших братьев-сестер нет. Откуда мне было знать, как грамотно подкатывать к мелкостным поганцам?..
А х*й его, бл*дь, знал!
ГуГи хотя бы готовы были идти на контакт, а вот Каулитцы ни в какую. Я не понимал причину, пока не узнал о том, что в школе им жилось весьма х*рово. И вот тогда гребанная «эврика» наконец-то посетила мою кучерявую голову: дети действительно умеют ненавидеть. Причем очень люто и жестоко. Это, конечно, не новость, пока не касается лично тебя… А Каулитцев ненавидели и не принимали. Вот засранцы и отгородились ото всех на свете.
Близнецы – это всегда отдельный особый мир, но у этих была целая отдельная Вселенная.
Младший оказался настолько болтливым, что хотелось постоянно носить с собой лимоны, чтобы затыкать ими глотку с пискляво-хрипящим козлетончиком. Однако, что странно, он моментально захлопывал вафельницу, стоило только старшему укоризненно посмотреть ему в глаза.
Фишку Билла просечь было не трудно: его настолько гнобили, что жизни у ребенка просто не было. Жалко? Конечно, жалко, но не настолько, чтобы освобождать от пения разбитые сверстниками губы.
Со старшим проблем было не меньше. Однако в сравнении с братом были у него и очевидные достоинства. Вне всякого сомнения, эта прямо-таки «громила – всех перережу» умел держать свое слово. До сих пор припоминаю ту репетицию зоопарка…
ГуГи, конечно же, были в форме, а вот гребанные клоны далеко не айс. Разбитые просто в жопу в очередной драке костяшки пальцев старшего отказывались держать гитару, а опухшие губы младшего вообще тупо не двигались. Терпению моему быстро пришел конец: я начал орать на обосранцев так, что у самого зазвенело в ушах. И надо сказать, что мой ор привел ясли в ступор. ГуГи просто выплыли в ах*й и предпочли закосить под хамелеонов, слившись с диваном. А вот клонов такой поворот явно не устроил. Младший сжал кулачки и свирепо засопел, и вот тогда старший соизволил громко и осуждающе кашлянуть в мою сторону.
- Это намек, что ли?! – взревел я. – Типа: «А не заткнуться бы тебе, дядя продюсер?!.. Забыл, что перед тобой суперзвезды?!»
- Почти угадал, - на контрасте спокойно ответил Том.
- А не ах*ел ли ты, мой юный друг?! Вы вообще думаете тем д*рьмом, что болтается на плечах? Или считаете, что ваших смазливых морд вполне хватит для завоевания мирового господства, а знание одного аккорда и писклявый скулеж - уже верх музыкального искусства?!
Разразиться дальнейшей тирадой мне не удалось, потому что Том встал и медленно, но уверенно подошел ко мне. Он нахально вытер руки о край моей футболки и едко выплюнул мне в лицо:
- Про, ты, может, конечно, мужик и умный и стараешься с нами сладить… Но вот знаешь, что я тебе скажу: НА Х*Р НАМ НУЖЕН ТАКОЙ ЛАД! Я понятно высказался? Не можешь нас принять – никто не просит. Еще раз наедешь на моего брата - я тебе х*й узлом завяжу!
- Думаешь, сильно напугал?
- Нет, но орать на него я тебе не позволю!
- Это типа была угроза?.. Хм. И что ж ты сделаешь?
- А я лучше больше ничего делать не буду.
- То есть… свалишь из группы? Я правильно тебя понял?..
- Если так и будет продолжаться, то да.
- На паперть?
- Хоть так. Там, по крайней мере, никто не будет заикаться про «скулеж» Билла!
Ребенок выглядел слишком решительно, и я предпочел временно капитулировать, чтобы окончательно не распугать несносный детский сад.
Но вот ГуГи, надо отметить, пересрали тогда от души и решили, что меня стоит слушаться, а еще лучше – дружить.
«Хоть здесь, Дэвид, ты словил Бинго».
После этого инцидента младший еще долго меня сторонился и старался не перечить. И что уж душой кривить… Петь он действительно стал не в пример лучше. А вот старший засранец, тоже сохраняя со мной дистанцию, наоборот, расслабился.
Спустя какое-то время, уловив, что я не стану необоснованно катить на братца, утихомирился и он.
***
Я не ожидал легкого, стремительного взлета, поэтому предпочитал тщательно мять тот «пластилин», что мне достался. И правильно делал. Не имею ни малейшего понятия, откуда у меня взялось столько терпения, но буквально через год у меня уже был материал. Не бесформенная куча г*вна, как раньше, а сырье, с которым можно было работать. Мной были довольны, но, главное, что доволен собой был я сам.
На ГуГи я просто молился: покладистые, талантливые, работоспособные… О таких подопечных можно было только мечтать.
Билл за год ко мне привык, да и я к нему тоже. Ребенок раскрылся и оказался весьма общительным, бредящим своей мечтой, добрым и отходчивым. Правда, уже тогда я предчувствовал, что однажды из него попрет Дива, от которой я буду блевать ночи напролет. Но я предпочитал заранее не изводить себя подобными мыслями.
Том тоже изменился. Почувствовав себя как дома, он открылся с новой стороны и порядком меня поразил. Честный, серьезный, когда того требовала ситуация, и одновременно веселый раздолбай по жизни, быстрый на расправу, четко бьющий в цель и уверенно к ней идущий, крепчайшая стена, на которую можно всегда опереться. Сочетая в себе несочетаемое, он стал казаться мне практически идеальным подопечным.
Приступы умиления охватывали меня редко, возможно, потому, что поводов для них было ничтожно мало. Но близнецы умели создавать их как никто другой. Я заметил, что для Билла Том старался быть просто безупречным братом. В его присутствии он опускал даже все свои «компанейские» замашки и, что примечательно, пусть рядом был бы хоть табун готовых на все полуголых девиц, Том и не обратил бы на них внимание, если рядом хандрил мелкий.
Несомненно, это вызывало уважение и симпатию. Правда, поначалу я подозревал, что младший тупо манипулирует братом. Но год в буквальном смысле «вскармливания» этого детского сада показал обратное. И вот тогда я окончательно и искренне к ним проникся.
Наверное, это и было началом конца.
***
Гребанное “Devilish” я убрал сразу. Возможно, тогда это еще и катило, но какими, нах*р, “Devilish” они будут лет в двадцать, если доживут до такого возраста… Курам на смех!
Вот, тогда хреновая Дива явила себя впервые…
- Не буду менять!
- Ну, задумайся на секундочку…
- Не буду задумываться!
- Билл, вот ты хочешь светить ярко много-много лет?..
- Допустим…
- Так допустим или хочешь?
- Ну… хочу.
- А вот представь себе: будет тебе столько же, сколько Мику Джаггеру или Стиву Тайлеру, и одногруппникам твоим примерно столько же, а вы блин “Devilish”…
- Ну и что дальше?!
Осознавая свою полнейшую беспомощность и подсознательно ища поддержки, я нашел глазами Тома. Он незаметно и понимающе мне кивнул.
- Билл, выйдем покурить? – предложил засранец.
- Эмм… ну, пошли.
Я чуть было с места ни сорвался: какое, к черту, курить в четырнадцать то лет?!
- Ща все будет, - заговорщицки шепнул мне на ухо старший, когда братец уже отмаршировал за дверь.
Не прошло и пяти минут, как в дверном проеме снова материализовался младший Каулитц с лыбой как в рекламе «Orbit». За спиной у него маячила «более устаревшая модель» с редкостной хитрой гримасой на морде.
«Уговорил, засранец… Мне, что ж теперь всегда придется так нервы трепать, а потом к старшему бежать за помощью?»
Лишь спустя какое-то время я узнал, что действительно придется делать именно так.
***
После великодушного разрешения малолетней пиявки сменить название мне предстояло в который раз умереть от обширного инфаркта миокарда.
В один распрекрасный день (который, как известно, задался с утра) я умиротворенно курил на балконе, как вдруг завибрировал мобильник. Дисплей, засветившись, возвестил о входящем сообщении от Тома.
«Дэвид, мы с ребятами сегодня будем вовремя, а Билл чуть задержится. Скоро подъедем».
«Ооот радость-то привалила! Ах*еть! Как же мне сегодня прет! Фортуна просто дает направо и налево!»
Минут через пятнадцать студию огласил галдеж ввалившегося «улья». Но моя «сияющая» рожа, видимо, помогла им допереть, что матюгальники не мешало бы и прихлопнуть.
Делать было нечего - пришлось гнать их на репетицию. И все шло путем, как вдруг врата обители хора мартовских котов распахнулись, и на пороге возникло ОНО. Гребанное, еб*нное чудо в п*здатых перьях! Сигарета тупо выпала у меня из пасти.
- Чего это вы так на меня вылупились? – осторожно поинтересовалось оно.
- Билл, пардон за мой французский, это, бл*дь, ЧТО?
- Хм… Где?
- У тебя, в п*зде! На голове у тебя что?!! – я начал закипать.
- Ну, чего ты орешь?..– моих ушей коснулся подрагивающий, готовый в любую минуту сорваться голос Дивы.
- Ты из-за этого задержался?!..
- Всего-то на полчаса…
- Потрясно… едр*ть твою налево!
У меня не было слов.
«Как этой макаке только в голову пришла подобная бл*дская идея с эмовской прической? Все-таки я был прав: на плечах у них определенно - д*рьмо. Только вот с какого они это д*рьмо еще и уродуют?!!»
У меня просто руки опустились. Я пытался не смотреть на это нечто, но выходило с трудом. Мои выкатившиеся из орбит шары не могли отвести своей наводки от ЭТОГО. Вчера ко мне на репетицию приходил нормальный ребенок, а сейчас я получил ежа, бл*дь, с голой жопой. Ах*еть выдался денек! Оставалось только зажмуриться и ущипнуть себя посильнее. Что я и сделал. Сука, не помогло. Тогда я просто решил зажмуриться. Надолго. Только даже с закрытыми глазами передо мной стояло это нечто с куском черного налаченного г*вна на башке.
- Нет… Я умываю руки! - это было единственным, что я оказался способен воспроизвести вслух.
Минут двадцать я без остановки курил как паровоз. Помогало х*рово. Вру. Вообще не помогало. Холодный весенний ветер продувал до самых костей, и я только и мечтал, как подхватить бы какой-нибудь куриный геморрой и тихо сдохнуть.
- Про… - тихонько прозвучал у самого уха голос старшего засранца. Я глубоко вздохнул, выдерживая паузу.
- Ты… знал об этом?
- Нет.
- А не врешь?
- Нет, - старший сжал мое плечо. – Честное слово, я и сам понятия не имел. Он говорил, что хочет сменить прическу, постричься и все в таком духе, но я не думал, что так кардинально.
- Боже, за что мне эти муки?!..
- Да не расстраивайся ты так… - от чего-то его голос зазвучал почти заботливо.
- А что мне делать, Том? Мы уже провели одну фотосессию в старом образе. Я боюсь, что все это слишком резко и необдуманно. Хоть бы посоветовался, бл*, сначала…
- Прости его, - тихо попросил он.
Я вдруг посмотрел на него и обомлел: огромные карие глазищи напротив в тот миг расползлись ровно на пол-лица.
- Хм… Ладно, не волнуйся. Не буду я больше ругаться… - неожиданно сам для себя смягчился я.
ГЛАВА 2.
***
По мере первых успехов, выхода синглов, многострадального альбома и проведения первых более-менее серьезных концертов мои отношения с группой менялись. И что меня ах*енно радовало – в лучшую сторону. Я старался быть с ними в меру строг: все-таки дети еще, - но и тотального родительского контроля тоже избегал. С одной стороны, это позволяло им чувствовать себя со мной более расковано и по-дружески, а с другой, - я старался добиться, чтобы у них не было от меня ни малейших бл*дских секретов. Главное было держать дистанцию, которая не позволяла моему детскому саду переходить с дружеских отношений на панибратские. И я, надо сказать, на «отлично» справлялся с этой задачей
Я все больше и больше узнавал их настоящих, а не со стороны показушно-еб*нутых личностей, которые они включали при посторонних.
С Густавом было проще всего. Он задницей чувствовал людей, сразу определяя, кому можно доверять, а кому нет, и с кем стоит «дружить».
Георг, строящий отношения с окружающими на основе школьных уроков психологии, к каждому имел свой собственный подход. Этим мы с ним, пожалуй, были похожи. Но! Только этим.
С младшим Каулитцем все оказалось элементарно: не давить, приводить четкие аргументы, помогать и поддерживать, а самое главное – почаще превозносить до небес. Подросток любил, когда его хвалили, но искренне, что невозможно, если не видишь в человеке таланта и очевидных достоинств. А я их видел. Главное было не позволять пробуждаться в нем трахнутой Диве.
А вот старший из братьев был для меня не то что бы проблемой, но трудночитаемой книгой уж точно: он ни в какую не впускал посторонних в определенные сферы своей жизни. Никого, кроме Билла. Но вместе с тем психологически он был очень взрослым, собранным и по-своему опытным. Не знаю, школа ли, домашняя обстановка или же какой другой фактор сделали его таким, но это определенно упрощало засранцу жизнь. И я расположился и подсознательно тянулся к нему, искренне желая быть во всем помощником и другом.
К тому же Том был харизматичен и невероятно обаятелен, как и Билл, но из них двоих почему-то именно первый обладал способностью буквально гипнотизировать собеседника. Я замечал, что подобный эффект он оказывал не только на ребят, но и на меня, зрелого прожженного папочку-продюсера. При разговоре с ним всегда возникало необъяснимое желание смотреть четко в глаза, не отводя своих. Его - завораживали, буквально приклеивали к себе.
С ним было легко. Он постоянно прикалывался, по-доброму дразнился, и почему-то лишь ему одному с легкостью удавалось снять усталость и напряженность с моего перетраханного мозга.
Антидепрессант. Гордое имя, которое подходило ему, как нельзя лучше.
Вы хотите поржать до боли мышц пресса?!.. О, тогда вам к Тому. Я в спортзал не ходил года два - оброс несколькими лишними килограммами, а стоило этому малолетнему комику появиться в моей жизни, про спорт можно было и не вспоминать. У меня через месяц общения с ним кубики, бл*дь, накачались. Удивительный у засранца был дар. Причем и шутил он весьма разномастно. От тонких, я бы даже сказал, утонченных шуточек до пошлых, откровенно непотребных.
Из всего галдежа моего обезьянника я зачастую прислушивался только к словам Тома. Я, бл*дь, просто чумел, когда он мне что-то рассказывал.
***
- Еб******************ть!
- Дэвид, перестань. Смилуйся ты, ради Бога! Ну, не могу я больше…
Уже два часа я науськивал Тома в части того, как правильно кочевряжиться на сцене. Ради этого приходилось чувствовать себя обдолбанной балериной в зеркальной комнате хореографии.
- Про, ну не будь такой скотиной…
- Ах, я уже и скотина… А ну давай! – приказал я, включая на центре «Play».
Из динамиков полился уже затертый нами за два часа проигрыш. Старшенький, пытаясь следовать моим инструкциям, принялся биться в предоргазменных конвульсиях в обнимку с гитарой, что, признаться, со стороны выглядело весьма и весьма сексуально. Но я стремился довести это его умение до абсолютного совершенства и поэтому снова и снова прокручивал один и тот же фрагмент.
- Стоп.
- Ну что, твою мать, опять не так?!
- Больше, Том… Экспрессии, страсти, накала больше!
- Наклал я, бл*дь, на твой накал.
- Ах*енно пошутил!
- Хм… Это я умею.
- Поехали еще раз.
- Ну, Прооооооо...
И снова все по кругу.
- Давай, Том! Вот-вот. Давай! – я подбадривал его, как мог, а у самого уже в глазах рябило. Признаться, странную реакцию вызывали во мне эти его телодвижения и жесты: пластичные выгибания корпуса, запрокинутая голова, постукивания выставленной вперед ногой, сальные улыбки...
– Не могу я… У меня уже шея болит, - измученный, покрытый испариной, он произнес это тихо, смотря мне прямо в глаза и, очевидно, пытаясь найти там сочувствие.
- Будешь делать, пока у МЕНЯ шея не заболит, - не сдавался я, при этом испытывая неконтролируемое подсознательное желание пойти у парня на поводу. Пронзительное выражение двух карих глазищ напротив так и подначивало меня сделать это.
- Ну, чего тебе еще от меня надо?!
- Я тебе уже объяснил. Не заводит, Том... НЕ ЗАВОДИТ!
- Тебя хрен заведешь… Может, ты импотент?.. - засранец цокнул языком и ухмыльнулся. Я намеренно пропустил неуместную реплику мимо ушей.
- Ну, постарайся ты! Можешь, я же знаю…
- Хорошо. Только чтобы завести тебя, гитара мне не нужна, - и не думал униматься он, в который раз уже облизывая губы и неоднозначно поглядывая на меня.
- Смею тебя огорчить, но на концертах она еще как нужна. Так… Давай-ка еще раз!
И снова по кругу.
- Вот. Еще чуточку. Давай, Том… давай!!!... Аааааааааа… Молодец!
Я с энтузиазмом выключил центр, а ребенок обессилено сполз по стенке на пол.
- Вы тут трахаетесь, что ли? – из-за двери вдруг показалась голова младшего спиногрыза.
- Черт, Каулитц, заглохни.
- Да ладно тебе, чего так горячиться то?..
- Билл, принеси попить, пожалуйста, - встрял старший.
- Угу.
Сдуло. Как будто и не было. А меня задело. Не знаю, почему, просто стало неловко от слов младшего. Словно он и вправду застал нас за чем-то компрометирующим. А еще и его братец до этого отпускал в мою сторону весьма скользкие реплики.
Пока уши пытливо ловили звуки из кухни, взгляд, х*й знает, почему, скользил по Тому.
Он сидел прямо на полу, опершись спиной на стену, и тяжело дышал, устало прикрыв глаза. Я подметил, что вены на его руках чуть вздулись, а подушечки пальцев покраснели, видимо, потому, что мы не только обезьянничали у зеркала, но иногда даже умудрялись играть. На его лбу под полоской дюраги проступила глубокая морщинка, выражавшая крайнюю усталость. Странно, но этот измученный, потный ребенок пробуждал во мне отнюдь не только сострадание…
- Бедненький мой, - услышал я еле уловимый шепот и мгновенно вынырнул из своих мыслей, не сразу поняв, что Билл уже вернулся и сейчас отпаивал братика литрами воды.
«Какая, бл*дь, пастораль… Ягнята мать их! Еще бы по головушке погладил... Пизд*ц, ну вот куда… КУДА он руки потянул?!! Они что не только друг друга, но еще и чужие мысли читать умеют?!!»
- Все, не хочу больше, - заявил старший, когда вдоволь напился.
- Побудешь тут или пойдешь отдыхать?
- Нет, тут покурю.
- На, держи… - Билл протянул ему пачку сигарет.
- Здесь нельзя, - мрачно констатировал Том.
- Да, черт с тобой, кури, - неосознанно выпалил я, сам не понимая, почему я это сказал.
Том хитро сощурился и довольно прикурил, а Билл, по всей видимости, посчитав свою братско-реабилитационную миссию успешно завершенной, поспешил свалить за дверь.
- Ну… ты запомнил хоть, как надо?
- Кажется да. Хм… Спало? – засранец смерил меня оценивающим взглядом с головы до ног, бесстыже задерживаясь на области паха.
- В смысле? – прих*ел я.
- Ха, ну, я же тебя завести должен был. Ммм… Стояк спал?
- М*дак, ты Каулитц!
Подобное определение, как назло, ни коим образом не задело его. Мелкая сволочь лишь залилась глумливым гоготом.
- Обиделся? – спросил он, снова лукаво сощурив глаза.
- Ага, мечтай, - не удержавшись, я как трахнутый заулыбался в ответ.
- Все на сегодня? Или тебя еще разок возбудить? – я все отчетливей понимал, что засранец открыто заигрывал со мной. Это было, мягко говоря, неожиданно… Нечто подобное скорее могла выкинуть долбанутая Дива. Но старший, оказалось, был тоже далеко не прост.
- Поздно уже, Каулитц. Домой поедите или здесь останетесь? – решил сменить тему я, снова натягивая на лицо непроницаемое выражение.
- Это и хорошо, что поздно. Как раз к ночи ближе… - подмигнул он.
- Ты, между прочим, не ответил на мой вопрос…
- Ты на мой тоже, - Том снова облизал губы и медленно поднялся на ноги. Он прошел мимо меня к двери, задев по дороге плечом. Я тупо прих*рел, чувствуя, как от этого невинного, в общем-то, прикосновения по руке пробежал табун мурашек.
«Меня, что, колбасит от этого ребенка?..»
Вопрос ставил в тупик.
***
С того дня случился очередной поворот в моих отношениях с ненаглядным зверинцем. Вроде бы нормально все было. Со всеми. Профессионально и по-дружески. Мечта любого продюсера. Работай и наслаждайся жизнью, только вот старшенькому всерьез вздумалось не давать мне спуска.
Я уже невооруженным глазом наблюдал, что он откровенно флиртует со мной, то и дело, бросая в мою сторону весьма неоднозначные взгляды и фразочки. Мне все время приходилось быть начеку. Однако надо признаться, что от наших небольших двусмысленных диалогов мое настроение часто взлетало просто до небес. Но самым непростым в этой ситуации было другое… Передо мной открылась неуютная правда: МНЕ ЭТО НРАВИЛОСЬ. Иными словами, я тупо велся на этого чертовски привлекательного «тру натурала». Но, разумеется, не выказывал признаков этого. Пытался по крайней мере.
А по факту я зачастую просто не знал, куда себя деть и как бороться с этим малолетним озабоченным секс-агрессором. Не реагировать? А как? Если предатель-организм отвечал на провокацию весьма недвусмысленной реакцией в генитальной области... При моей каторжной работе на секс едва ли оставалось время. Да еще и этот хлопал в мою сторону своими длиннющими ресницами…
Меня пугали мое состояние и мои мысли, и я предпочитал думать, что они не мои.
***
Поворотным моментом стала номинация награды Commet 2005 года. Определенно. Я был в невъ*бенном шоке. Да, мы многое сделали, приложили тонну усилий и потратили нехилое количество времени и средств… Но! Такого блестящего результата я никак не ожидал. Малявка носился как заведенный. Пищал, визжал и бесконечно тискал брата как, бл*дь, какую-то игрушку. Том воспринимал подобные тисканья как обычно, то есть абсолютно адекватно, и жался к брату в ответ. Меня всегда немного смущали настолько откровенные их лобызания. Но в такие моменты я говорил себе: «Это же близнецы. Не пытайся подогнать их под какой-то шаблон».
А еще… было во взгляде Тома, изредка скользившему по мне, что-то такое, заставляющее задуматься и приглядеться внимательнее.
***
- Супер Комета. В номинации побеждают… Tokio Hotel!!!
И у меня отлетела челюсть. Почти на автомате я обнял по очереди ГуГи и Билла. И с чувством взрывного вселенского счастья кинулся к Тому. И вот он, худой и тонкий под своими широченными шмотками, гибкий, бурно ликующий оказался в моих руках. Я стиснул его, что есть сил, уже почти не ощущая пола под ногами, а он сильно и одновременно доверчиво похлопал меня по спине. И я почувствовал, как меня уносит. Счастье, яркое, победоносное накрыло меня с головой и заставляло сердце заклокотать где-то в горле.
***
After party, она же невероятная доза алкоголя на единицу мыслящего существа. На немыслящих существ алкоголя было еще больше. Казалось, что наша первая победа возвела мой зверинец в ранг королей. Малявки вошли в роль и вели себя как боги, строго следуя принципу «нам дозволено все».
- Дэвид, - прозвучал у меня над ухом бас особо ответственной няньки Саки. – А ты уверен, что им можно столько позволять?
- Сегодня можно. Они заслужили.
- Нууууу…
- Я за них отвечаю, и точка, - отрезал я.
Я, конечно, не вел подсчеты, но был уверен, что засранцами была перетрахана уже половина клуба. Лыбы на пьяных физиономиях становились все шире, а стояк в их штанах, похоже, вообще не спадал. Видимо все от того, чтобы зря не расходовать энергию на «поднять/опустить». Действительно, на х*й лишней мороки!
- Чего киснешь?! – перекрывая ревущую музыку, прокричали мне на ухо столь неожиданно, что я даже инстинктивно вжал голову в плечи.
- Что ты так орешь, мать его?! Я же не глухой, - ответил я приземлившемуся рядом на диван Каулитцу-старшему.
- Хорошо слышишь, но плохо видишь, - многозначительно бросил он, приподнимая одну бровь и отпивая из бутылки пиво.
- В смысле?..
- Да так… - уклончиво ответил Том, по традиции широко разводя ноги и при этом утыкаясь одной коленкой в мою. Я замер на секунду, а потом отпил водки с соком. Такую победу грешно было не отметить, как подобает, и в этой вечер я расслаблялся по полной программе, никоим образом не ограничивая себя в количестве выпитого. Между нами надолго повисла пауза. Оба молчали и каждый думал о чем-то своем, только его коленка все так же терзала мою, постукивая в такт клубной музыке. - Пойду еще, что ли, потрахаюсь, - наконец, глубокомысленно выдал он. Я промолчал. А Том лениво встал и вальяжной походкой двинулся по направлению к парочке двух молоденьких девушек, без остановки шушукающихся и позыркивающих в нашу сторону. Я вздохнул и снова выпил, провожая его замутненным взглядом.
«Я что и в правду так сильно торможу? Да что же, бл*дь, такое в самом то деле?!»
- Саки, сворачиваем этот бордель! – распорядился я спустя какое-то время, когда все вокруг уже стало тупо плыть у меня перед глазами. С алкоголем я перебрал, это правда.
- Ну, наконец-то! – наш незаменимый громила, словно только этого и ждал, с энтузиазмом сорвался с места и понесся в сторону чилл-аутов.
«Нда, теми сценами, что сейчас там разыгрываются, его не удивишь. А жаль. Интересно посмотреть на удивленного очкастого охранника-громилу».
Через пару минут перед моим взором предстали в п*зду упитые макаки. ГуГи несли друг друга, подпирая и подстраховывая самопроизвольно складывающиеся пополам тела. Саки держал на руках без остановки глуповато хихикающего Билла. А гвоздь моей личной программы, как ни в чем ни бывало, шел сам, напевая себе что-то под нос и выпуская в воздух сероватые струйки мутного дыма.
«Еб*ть, какие красавцы! Картина маслом. Меня просто дрючит собственная отцовская гордость!»
Строй еб*нутых полупромаршировал-полупрополз мимо меня, а Том при этом еще и умудрился задеть локтем. Я был уверен, что это было сделано намерено. Один Господь Бог знал, чего мне стоило не схватить его за него и не дернуть на себя. Мне чертовски хотелось вытрясти из поганца душу за подобное поведение. А может просто снова ощутить его в моих руках, как несколько часов назад на Commet…
***
По дороге в отель Билл ангелоподобно спал у Саки на коленях, уткнувшись носом ему в грудь, пьянющие ГуГи без остановки ржали, по очереди тыкая пальцем в потолок микроавтобуса на что-то, доступное только их экстрасенсорному взору, а Том часто курил, то и дело вызывающе поглядывая на меня.
Я иногда смотрел в ответ, долго и испытующе, отдавая себе отчет в том, что мне, черт бы меня побрал, нравился наш визуальный флирт, провоцирующий выброс адреналина в разбавленную спиртом кровь и приятное покалывание внизу живота.
«Вот если б он был в сиську нажратый, я бы его трахнул», - вел я беззвучный нетрезвый диалог сам с собой.
«Да что же я несу?! С чего это вдруг?..»
«С того, что его невозможно НЕ трахнуть».
«Бл*дь. Сознание придурочное! И внутренний голос – муд*к! А фантазия – еб*чая извращенка! Он, сука, специально что ли все это выделывает?!»
«Он сука СПЕЦИАЛЬНО! Специально ТАК сидит вразвалочку, специально ТАК смотрит, обжигая взглядом, ТАК курит, демонстративно округляя губы, ТАК ухмыляется».
«Сука! Что же это такое?! Наверное, ТАК и сходят с ума...»
***
Холл отеля встретил нас звенящей, почти загробной тишиной. Неровной и отнюдь не солдатской шеренгой мы протопали к лифтам. Пока поднимались, Том прекратил испускать в мою сторону чертовы брачные флюиды, увлекшись поддерживанием откинутой назад бесценной головы Билла, который все еще дрых на руках у Саки.
«Вспомнил про братика... Спасибо большое! А я уж думал, тебя постиг ранний склероз или же просто неуемное желание трахаться пересилило все остальное».
На этаже все мы тихо и мирно разошлись по своим каморкам. И только за мной закрылась дверь, я сразу рванул в душ. Только там, под струями теплой воды, можно было привести мысли и сознание в порядок.
Вылезши оттуда, я набросил на плечи халат и отчего-то понуро уставился в зеркало.
- Дэвид, - сказал я своему отражению. - Ты же нормальный обычный мужик, трахающий баб, успокойся и иди спать. Все будет пучком, просто день сегодня такой – п*здато-г*веный.
Аутотренинг. Только он меня и зачастую спасал. Самовнушение подействовало и на этот раз, и я, уже напивая что-то себе под нос, вышел из ванны.
- Уау, - вырвалось ненароком.
«А как по-другому прикажите на это реагировать?!»
- Guten Nacht, - поприветствовал засранец и ухмыльнулся.
- Ну, и какого ты тут делаешь? Время то уже не детское.
- А ты разве не заказывал массаж в номер? – Том картинно сложил руки на груди.
- Так, бросай придуриваться и вали!
- Может, тоже бросишь? А валить… только если с тобой.
- Том, не выводи меня, а?.. Чего ты хочешь?
- А то ты не понимаешь?.. - засранец потеребил языком колечко пирсинга в губе. Он смотрел на меня хищно и уверенно, не отводя своих бесстыжих глаз. А я, бл*дь, как загипнотизированный смотрел в ответ.
- Чего ты хочешь?! – повторил я сквозь зубы, понимая, что выгляжу со стороны чрезвычайно глупо.
- У тебя, похоже, «день сурка» заел, – он встал и подошел ко мне так близко, что следующие слова были сказаны мне уже прямо в губы. – Все еще не понимаешь, ЧЕГО я хочу? – Странным тоном он это спросил. Не жеманным или распаляющим потенциального партнера, а наоборот. Он как будто не СЕБЯ предлагал. Он хотел, чтобы с НИМ трахались. Не его, а с ним.
- Том, я не знаю, что за х*рь ты мне хочешь навязать, но лучше шел бы ты лесом, то есть в свой номер.
- С чего это вдруг?
- У тебя мозги сейчас насквозь пропитаны алкоголем или есть еще не затронутые участки? Уходи, я пока еще ПРОШУ… - я собирал в кулак последние остатки воли, потому что хотелось мне и моему организму совсем противоположного. Я и не помнил, когда из-за гребанной работы у меня был последний полноценный секс, а тут… Себя предлагали разве что не на блюдечке.
Чертенок словно прочитал мои мысли:
- Ты просишь не то, - прошептал он в самое ухо, щекоча его и воспламеняя меня частым горячим дыханием. В нетрезвом состоянии мне было невыносимо трудно сдерживаться, особенно когда он был столь настойчив. Когда он был в такой близости. Когда - протяни руку - и его можно было брать. Этого распиаренного натурала, который в первую же неделю после выхода первого сингла «перетрахал» 25 девиц-фанаток. Этого ганста-сексибоя, по вине которого в моем организме творились непозволительные метаморфозы. И главная из них начала предательски обозначать себя под халатом. И рука Тома потянулась именно туда… Я сделал шаг назад, решив предпринять последнюю попытку избежать уже почти неизбежного.
- Какие у тебя виды? Если тебе так приперло чего-то новенького испробовать, почему не пошел к кому-нибудь еще? Трахарей вокруг мало?
- Трахарей то много, а ты вот такой один.
- Что это значит?
- Кончай придуриваться уже. Может… просто кончим?.. – он преодолел расстояние в один шаг, разделявшее нас, и его ладонь скользнула вдоль грудной клетки поверх халата. А потом… он прижался ко мне. Горячий и тонкий как глиста.
И тут я сдался, потому что дальше продолжать делать вид, что «я не в теме» было бы уже попросту тупо. Потому что его рука, переместившаяся гораздо ниже, туда, где подрагивал в напряжении под халатом мой возбужденный член, гладила и массировала его так настойчиво и сладко, что хотелось взвыть. Я стиснул Каулитца в руках, жадно впечатываясь в его губы своими. Он вздрогнул и начал отвечать, умело и жарко. Возбуждение, накатывающее на меня, возростало в геометрической прогрессии. Мне уже было все равно, как его трахнуть. Лишь бы ощутить его, почувствовать прикосновение тела к голой коже под всеми этими шмотками. Расстояние до кровати, спотыкаясь о ноги друг друга, мы преодолели за считанные секунды. Он сам развязал пояс на моем халате, заставляя его упасть вниз и оставляя меня голым. Я ли помог ему раздеться, он ли проделал это сам - я уже ни хрена и не вспомню. Я вообще не помню деталей: все сохранилось обрывками в моей перетраханной продюсерской башке.
Я оказался на спине, пьянея от мягких касаний его по-девичьи гладких губ. Ощущение на себе легкого, гибкого тела выветрили из моей все еще не трезвой головы последние намеки на интеллект. Его стоящий член оказался совсем не маленьким по размерам, и я сходил с ума, чувствуя, как он трется о мой собственный. Я сжал его ягодицы, посасывая пухлую нижнюю губу и задевая языком холодную сережку. Том довольно мурчал и двигал на мне бедрами. Это несколько озадачило меня, но сказать, что это не сносило мне крышу, значило расписаться в собственном сожжении на костре за ересь.
Порхающие прикосновения к небу и деснам и легкие «пересчитывающие» скольжения по зубам распаляли меня и уносили прямо в рай. Я дернулся и перевернул нас, подминая Тома под себя.
Никогда не поверил бы, что этот тощий цыпленок способен был так заводить. Я целовал его все глубже и агрессивнее. А он сильно вцеплялся мне в плечи. Моя рука настойчиво спускалась вниз.
- Дэвид…
Он выгнулся. Как пружина. И я хотел. Его. Вот такого. Такого – пахнущего молодостью и безумством. Такого - бестолкового. Такого – взрослого. Такого – соблазнительного ребенка.
Он еле слышно постанывал, но я понимал, что в отличие от меня он был в сознанке, и его мозг не был затуманен столь же безнадежно, как и мой. Он приятно-щекотно гладил меня по рукам, плечам, лицу. Бл*дь, как же он это делал.
«Какой же он все-таки сука красивый. Вот с этими опухшими губами и смуглой кожей».
В то время, пока я демонстрировал собой образцовый тормоз, любуясь им, он, не долго думая, выбрался из-под меня и снова взобрался сверху.
Пятнадцать и тридцать один… Со стороны должно было быть до абсурдного смешно. Но вот мне было чертовски трудно смеяться, когда яйца сводило от желания.
Он лизнул мочку уха, прикусил ее и потянул вниз, заставляя меня плавиться. А потом… произошло то, к чему я был абсолютно не готов. Его палец, уже влажный (и когда только успел смочить) стал массировать мой вход. Я протестующее замычал и хотел, было, бурно не возрадоваться этой вольности (да, конечно, подобные опыты в моей жизни были и не раз, но не позволять же малолетнему извращенцу брать инициативу в свои руки!), как он мягко ввел палец внутрь и моментально согнул его под необходимым углом, надавив на простату, а потом еще и еще раз. И я застонал, потому что ощущения от этого массажа были столь сильными и яркими, что прекращать их не то, чтобы не хотелось, а было бы просто самым настоящим мазохизмом.
- Том, - с трудом и сбивчиво прошептал я. – По-моему, мы так не договаривались…
- Попробуй, скажи, что тебе не нравиться… - палец внутри задвигался уже гораздо активнее, а сам он, ерзая сверху, принялся вылизывать мою шею, и меня снова начало уносить. Бл*дь, это было сумасшествием. Я сильно вцепился пальцами его тощее бедро.
А после… Сука, мне даже вспоминать об этом стыдно. В общем, в ту ночь, поимел совсем не я, а меня. И мы кончили. Оба. Как он того и хотел.
***
Утро, бл*дь. По умолчанию безрадостное, даже если я просыпался дома у мамочки в свой законный выходной. Я открыл глаза, чувствуя, как раскалывается голова, и понял, что будильник еще не вопил. Зато, двинувшись, завопил я.
«Еб*шить! Жопе больно. Х*ли ей больно?!»
«А не х*р в меня совать, что не попади», - ехидно вякнула эта сучара.
- Чего-чего?!
«Да, х*й через плечо! Не помнишь, что ли ничего? Алкаш-педофил!»
- Это я-то?
«Ну, не я ж, бл*дь!»
- Так, как гласит народная мудрость: «Если утро начинается с разговора с жопой – это что-то да значит». А что это может значить в моем случае?..
«Ясно как день: то, что ночью во мне кто-то побывал».
- Да, заткнись уже, бл*дь!
«Ну, после того, что было я и в натуре бл*дь».
- Х*ли ты несе…Опаньки… СТОП!
«Ну, что? Как процесс восстановления памяти? Нажмите «F1» – если хотите вспомнить детально. Или «Esc» – если хотите забыть раз и навсегда», - сука, она еще и глумилась надо мной.
- Бл*************...
«Ага. Эврика! Аллилуйя! Бинго! В точку! В яблочко! То, что доктор прописал».
- Бл*************...
«Каулитц был прав: у тебя точно день сурка».
- Бл*************! Бл*************! Бл*************! Бл*************! Бл*************!
«Ну, все. Заело».
- Еб*тся коты в уши! Каулитц… Точно. Это он!
«Опа… а все еще хуже, чем ожидалось. Ладно, замолкаю. Но жизни спокойной не дам, уж прости».
- Черт. Вот палево! Х*йня! Пизд*ц просто! Просто тотальный пизд*ц! Еб*ть мои кучеряшки!
Нда, как сейчас помню – красочное было утро: проснулся с больной головой и задницей, а заодно и с явными признаками шизофрении.
Медленно, насколько позволила мне наконец-то заткнувшаяся жопа, я поднялся и пополз в ванную. В душе я долго приходил в себя и тряс головой как заведенный, когда «добрая» матушка-память подкидывала особо красочные сцены прошедшей ночи. И вот ведь х*йня, но Дэйви-младший возрадовался таким воспоминаниям и решил «воспрять духом».
- Ага, сейчас. Разбежался! Спешу, бл*дь, и падаю дать тебе разрядку. Умри!
«А ты не только с жопой разговариваешь, но еще и с членом? Однако ж довели тебя эти макаки…»
- О боже!!! – я подумал о том, что мой личный доктор был прав: витамины мне определенно не помешали бы. Раньше за мной такого не наблюдалось…
Я вышел из ванной с твердым намерением надрать кое-кому кое-что. На будильнике было без десяти минут шесть. Через час нужно было будить зверинец и начинать собираться в Гамбург.
И вдруг я замер, припоминая.
«Стадия коматоза сильна сегодня как никогда. А чего это я так забегал?.. Можно прямо подумать, что бедненькую фрау Йост вчера просто-таки изнасиловали. И все же, сука, унизительно…»
«А вот нечего было…»
- Да не пошла бы ты! Заткнись там уже! Геморроя нет, и живи себе…
«…секундой».
- Заглохни, шлюха, или я тебя еще раз трахну! Сам. Сложусь пополам, но изловчусь, мать его!
«Интересно, а где этот пакостный виновник жопного торжества? Слился, сука. По-тихому. Типа он вообще не при делах. Так, мимо пробегал. Вот только когда успел? Ладно, позже разберемся. А сейчас надо засунуть все это куда-то поглубже…»
«Уже засунули».
- Еб*********ть! – я швырнул стоящий поблизости будильник об стену.
«Так, спокойствие. Все круто. Просто заеб*сь. И хоть ты, Дэйви, и сходишь сума, ведя диалог с собственной жопой, но жизнь то продолжается. Улыбайся в тридцать два зуба – нас снимает скрытая камера! Время уже прилично - пора взять себя в руки и начать работать. Вот только уже не жопой. Пахать, Дэвид, надо. ПАХАТЬ!»
ГЛАВА 3.
***
Сейчас смешно вспоминать... А вот тогда было не до смеха, причем охренительно не до смеха. Интересно только, с какой радости я лишь утром задался вопросом: «А с х*я ли я позволил себя натянуть?» Я… Тридцатилетний дуболом. А вообще, во всем был виноват чертов Каулитц с его пухлыми детскими губами и недетским напором.
Короче, в тот чудный день я тупо всех игнорировал. Не только Тома, что выглядело бы со стороны подозрительно, а вообще, всех и вся. И как-то настолько увлекся процессом, что не замечал ни п*зды вокруг. Ни Каулитца старшего, ни того, что все отморозки вокруг меня страдали жутчайшим похмелищем. Зато я, еб*нутая динамо-машина, патриотично тянул всех работать. Пахать! Вперед, бл*дь, к окончательному завоеванию мирового господства!
Поначалу я чувствовал себя в присутствии Тома не слишком комфортно. Но после, все постепенно замялось и улеглось как-то само. А через месяцок мы с ним страшно ужрались, причиной чему послужил в хлам проваленный контракт. ГуГи, конечно, попереживали, но не смертельно, а вот Дива-Билл являл собой памятник Марксу и Энгельсу, то бишь пребывал в его любимом ступоре, помноженном на коматоз и отбытие в австрал.
Зато мы с Томом как настоящие мужики заливали свое горе спиртягой. Угарно, наверное, со стороны смотрелись. Уже будучи изрядно под шефе, я вдруг заговорил о наболевшем, т.е. вспомнил мою надранную им жопу.
- Ой, бл****, - протянуло дрэдастое пугало. – А я уж думал, ты забыл сорок раз и не вспоминаешь.
- Я в натуре не вспоминаю. Это как страшный сон, – раздраженно сознался я.
Засранец напротив насупил брови, демонстрируя, что в его дрэдастой башке стартовал нехилый мыслительный процесс.
- Чего-то я не всосал, - буркнул Том. - Это намек?!
- Хм. На что?
- Вот и я спрашиваю: на что намекаешь то?
- Том, я не догнал…
- Это я не догоняю, к ЧЕМУ ты клонишь… - упирался он.
- Может, хватит, а? – решил оборвать наши пьяно-дебильные базары я.
- Ну, я же так и не понял! – в сердцах всплеснул руками Том, и этим движением очень напомнил мне мою бабушку.
Перед глазами вдруг все поплыло. И у Тома на носу нарисовались внушительные очки с бифокальными линзами. Красивые тонкие руки моментально уменьшились в размере и покрылись частыми морщинами. Дрэды поседели и завились локонами как у барашка. Вот теперь, как пить дать, моя нетленная бабушка. Найдите двадцать отличий!
Минут десять мы увлеченно молчали. И я из последних сил старался рассеять образ родственницы перед глазами, ибо это уже попахивало п*здатой белой горячкой. И не нашел ничего лучше как отвлечься от него, пытаясь понять, о ЧЕМ, собственно, мы молчим. Результатов это не принесло. Кроме одного: мне дико захотелось курить.
Том сидел на полу, прислонившись спиной к батарее. Причем сидел, подлец, под раскрытым настежь окном. Дрэды делали вид, что собраны в хвост. По факту же напоминали кучу бесформенных какашек. Некоторые, кстати, уже выбились их общей тусы и настойчиво лезли в нос своему счастливому обладателю. Морда была опухшая, под глазами - мешки. Причем сидел, падла упитая, только в левом кроссовке и в правом носке. Джинсы где-то уже посеял, а длинная футболка то и дело съезжала с одного плеча.
«А вот ни х*я не эротично!» - только аутотренинг меня всегда и спасал.
Я, конечно, тешил себя надеждой, что выглядел пристойнее. Но сомнения так и пожирали меня изнутри. В отличие от Тома я был все-таки в портках, но без гребанной футболки. Джинсы были закатаны в нечто косящее под спортивные трусы. По большому счету почти что айс. Правда, живучая совесть так и пожирала меня с потрохами: у меня был строгий принцип - крепкие напитки в обществе детей я не пил. Да, я, сука, всегда был мужиком принципиальным, и при подопечных старался вообще не налегать. Не потому что в дурь лез, а потому что после шести-восьми стопариков бормотухи категории «40+» завитушки на моей голове начинали жить своей собственной жизнью. Честное слово! Готов поклясться бифокальными линзами любимой бабушки. Вообще, в моменты упития я являл собой нечто весьма и весьма экзотичное: голова хоть и соображала, но глазки стусовывались в кучку, а вкупе с кучеряшками, которые вдруг начинали закручиваться в разные стороны, я как минимум напоминал какого-то чокнутого профессора из чернобыльской лаборатории. Именно поэтому Билл всегда практически на коленях умолял меня не пить, пока сам не нажирался до бессознанки, и ему уже было сугубо параллельно. А в трезвом состоянии он меня такого боялся посильнее прыща на заднице. А прыщи – это один из самых параноидальных страхов нашей Дивы (пьяного Саки в расчет не беру: этого боятся абсолютно все).
Короче говоря, мы были в жопу. И в смысле состояния, и в смысле внешнего вида. Такой вот выдался занятный тандем.
- Ладно, - смилостивился я, припоминая на чем мы остановили наш разговор. – Не напрягай ты свои какашки…
- Эаа, не обижай мои дрэды! - пьяно и как-то по-детски обиделся Том.
- Не буду. Только вот что все хочу понять… на х*й ты тогда на меня полез?
- Ни черта подобного, это ты мне на х*й полез, - подлец глумливо заржал.
- Смешно. И, тем не менее?..
- Про, много будешь знать, то тридцати пяти не доживешь, - спокойно отчеканил он, пожимая плечами. – Хотя… тренировался я, так устроит?
- Том, ты такой, бл*, придурок.
- А ты нет, что ли?! Какой адекватный тридцатилетний ПРОДЮСЕР даст натянуть себя своему несовершеннолетнему подопечному? – огрызнулся он.
Это был удар по самому больному. Удар в самую точку. Теперь пришла моя очередь дать старт мыслительному процессу.
- Так. Это, похоже, надолго, - заключил засранец, заметив, что печать болезненных размышлений и не думала сходить с моей упитой морды. Он собрался уже свалить, но мне вдруг захотелось сказать:
- Том, только давай это останется только между мной и тобой. Не надо там Биллу или еще кому-то рассказывать, ладно?..
Он молчал. Часто-часто моргал и молчал. Потом громко икнул, почесал носопыру и, глубоко вздохнув как перед погружением, выпалил:
- Дэвид, да что ты, ей богу… Ну потрахались в кайф и забыли. Может, нам теперь еще и жениться? – я вылупил глаза и заморгал еще чаще него, чувствуя себя до неприличия глупо. В этом разговоре мы как будто поменялись ролями, словно не ему, а мне было пятнадцать лет от роду. Да, определенно, в шоу-бизнесе взрослели рано, впрочем, обрастали маразмом так же скоропостижно, и я был лучшим тому подтверждением.
Надо было срочно реабилитироваться и сменить тему разговора. СРОЧНО!
«На что? На ЧТО, бл*дь?! Думай, Дэвид, думай! Заставляй работать непропитые и непроеб*нные зверинцем остатки серого вещества», - повторял я про себя как заведенный. Глаза забегали по всему номеру, и даже руки задрожали от напряжения. А моргающий Том напротив наоборот был раздражающе спокоен: так и застыл как изваяние под распахнутым окном и даже моргать перестал.
- А почему ты здесь, кстати? – ляпнул я первое, пришедшее на ум.
- Хм. А где мне еще быть?
- С братом, например... Ты здесь бухаешь, а он там один мается, скучает, наверное…
- Кстати, прав, - с нечитаемой интонацией в голосе ответил он.
И не успел я даже моргнуть, как Том проворно поднялся на ноги и со скоростью звука съеб*лся в неизвестном направлении. Это задело.
«И что это с ним… Стоило напомнить о малявке, и он, не задумываясь, кинул меня одного. Даже, сука, обидно. А может, я чего сп*здарил не так?.. Определенно больше не стоит бухать с ним вместе, потому что ни к чему хорошему это не приводит. Сплошной, мать его, неадекват».
Просидев около получаса в абсолютно безрадостных размышлениях о собственной феноменальной ничтожности, я решил, что надо все-таки найти Тома, а заодно и окончательно все замять нах*й. Вот только, где искать мой личный кошмар, я не знал.
Хитрожопые засранцы ГуГи куда-то свалили. Очевидно, тоже заливали горе, хоть и не демонстрировали, что сильно расстроены. Этой мелкой алкашне вообще только было дай повод, чтобы нажраться.
Саки бойко отрапортовал, что Том из отеля не выходил (ну куда уж ему! В одном-то кроссовке и без штанов), да и с этажа тоже. У себя его не было.
«Неужели действительно послушался меня в кои-то веки и решил поразвлекать братишку», - удивился я про себя.
К Диве заглядывать что-то совсем не хотелось, но делать было нечего – и я пошел.
Я реально пересрал, когда обнаружил, что дверь в номер Билла была не заперта: мало ли что могло послужить этому причиной… Да все, что только угодно душе еб*нутой Звезды: от банального «на-х*я-ее-закрывать» до того, что над Звездой могло быть совершено сексуальное насилие со взломом номера.
Я сглотнул и быстро проник внутрь, ступая на поверхность мягкого ворсистого ковролина. Ни одного различимого звука, да еще и темнота такая, что хоть глаз коли. В щель из ванной свет не просачивался, в гостиной - потемнее, чем в жопе у негра, и только в спальне горел слабый приглушенный свет. Столь тусклый, что казалось, вот-вот потухнет. Странное предчувствие начало расползаться у меня внутри. Словно я должен был увидеть что-то неожиданное, не предназначенное для моих глаз. Я незаметно подкрался к дверному косяку спальни и, уцепившись за наличник, осторожно выглянул из-за угла, чтобы в следующий миг таки застыть в полнейшем ошалелом ступоре.
На широкой кровати молча сидели близнецы, оба как по договоренности поджав под себя ноги. Выражение лица Тома было непривычно загадочным и мягким. Таким я не видел его еще никогда. Он гладил младшенького по голове, едва дотрагиваясь до волос кончиками пальцев. Так ласково и трепетно, как будто Билл мог рассыпаться от его прикосновений в любую секунду. А сам Том судорожно втягивал воздух, как после бурной истерики, а его рука немного подрагивала.
А Билл… Он держал правую ладонь Тома и целовал его длинные пальцы с закрытыми глазами. Один за другим. Нежно. Чуть касаясь губами. Чуть дыша. Держал ладонь брата, а второй рукой поглаживал выпирающие костяшки, не переставая целовать кончики пальцев. Как-то… самозабвенно, что ли. Как-то… обреченно. Как будто сегодня их последний день рядом друг с другом.
А старший все так же продолжал гладить его по голове, уставившись прямо перед собой стеклянным взглядом.
Оба были настолько увлечены процессом, что я был уверен: мое бессовестное подглядывание оставалось незамеченным. И все же я чувствовал себя гребанным вором, который крадет этот интимный, предназначенный только для них двоих и непонятный для меня момент близости.
***
Тогда я унесся на весьма пизд*той скорости, улепетывая так стремительно, что пыль поднималась столбом у меня за спиной. Я специально старался не вспоминать то, что увидел, но события того вечера не шли у меня из головы. Все же моим проеб*нным мозгам было сложно понять то, свидетелем чего я стал.
У меня нет ни братьев, ни сестер. Есть люди, которых я очень люблю и которыми искренне дорожу. Но даже несмотря на это, на свете едва ли найдется человек, которому я буду целовать руки или, боже упаси, прислушиваться к его дыханию и сердцебиению, прикрыв глаза. А эти двое делали это. Они дышали друг другом, упиваясь моментом своего единения, растворяясь в нем. Это было нечто неподвластное моему пониманию. Но, признаться, это нечто цепануло меня за живое. Я вдруг понял, что Том никогда бы не стал вести себя со мной так, да и вообще с кем бы то ни было…
Конечно, я не мог тогда впереться в комнату и сказать: «Парни, а прочитайте-ка мне лекцию о близнецовых взаимоотношениях. Я вот несколько лет еб*лся в универе на психолога, но, видимо, впустую, раз ни хрена не догоняю ваших «братских» замутов». Но с другой стороны, а с какой стати я должен был разбираться…
Бл*дский шоу-бизнес определенно портил психику. Грустно осознавать это: но не только их, но и мою. Я уже по привычке предпочел не копать глубже, забыть и как всегда двигаться дальше. Работать и еще раз работать! Как п*данутый зайчик с батарейкой «Энерджайзер».
ГЛАВА 4.
***
Последующие месяцы все было гладко. Я тщательно отх*ярил из памяти еб*нную поеб*нь, и жить стало проще, жить стало веселей. А отвлекся я кстати очень занятным способом: поставил для себя новую трудновыполнимую задачу – срезать к х*ям собачим эмовскую челку с физиономии младшего клона. Сколько же д*рьма я вынес с этими его патлами на пути к достижению заветной цели… Ежедневные истерики, приправленные швырянием микрофонов, хлопаньем дверей и выкуриванием по пачке сигарет в час, и тонны визга, истеричного, леденящего кровь и доводящего до нервного тика. Но я таки проявлял чудеса упорства и сдержанности, практически избегая непедагогичных матершинных арий, за что мне, несомненно, нужно было воздвигнуть памятник из платины с бриллиантовыми зубами. В конечном итоге, через два месяца младший сдался, и моя триумфальная победа ознаменовалась его полнейшей капитуляцией. Однако Дива была бы не Дивой, если бы и здесь не умудрилась бы, повертеть меня на том самом органе, впрочем, как и поиметь мой мозг и мои нервные клетки…
- Теперь доволен?! – Звезда ввалилась в студию с новым космическим причесоном, от которого я готов был практически разрыдаться и попроситься к маме.
- Это у тебя такой ху*вый парик или операцию по смене пола можно считать успешно завершенной?
- Пошел на х*й, - грубо парировало малолетнее пугало.
«И где они только набрались таких словечек…» - про себя негодовал я.
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошли Рот с Хоффманном.
«П*зда! Занавес! Папа Дэвид огребет за всех».
- Привет, ре… - у Рота шок.
«Ну, х*ли ты так на меня вылупился, бл*дун? Я сам ах*еваю».
- Ээм…Петер! Дэйв! Я так рад вас видеть! Сто лет уже не болтали по душам! – затрындела старшая макака. – Питер, как жена? Дэйв, твой тарантас еще не издох?
- Ты мне зубы-то не заговаривай, Томас, - прошипел Хоффманн.
«Вот теперь точно П*ЗДА!» - осознал я.
– Что тут происходит? Пиар-отдел видел, что твориться на голове у твоего брата?
- Ну, разумеется! – нагло соврал этот дипломат-самоучка. – Неужели вы могли подумать, что мой брат сам ТАКОЕ придумал?
- А разве нет? – засомневался Рот.
- Ни в одном глазу!
«А вот ты, подлец, заткнулся бы лучше!»
- Новая прическа – просто находка. Вам блин вечно не угодишь! Дэвид вот выступал по поводу старой, теперь и новая вас тоже не устраивает…
- Эмм, так это Дэвид настоял? – выдавил Рот.
- Ну, а как же без него… – злорадно влезла шизанутая Дива.
«Заглохни, сучара… Вот заткнись лучше, иначе месяц на жопу сесть не сможешь!», - чертыхался я про себя.
- Нда… Ну, черт с вами со всеми. Что уж теперь сделаешь… – совсем неожиданно заключил Петер, озлобленно косясь в мою сторону. – Дэвид, а ты зайди-ка потом ко мне.
- Ну, в общем и целом все не против, - хором, да еще и лыбясь, подытожили клонированные отморозки.
Хитрые засранцы всегда добивались своего.
***
В конечном итоге, все для меня закончилось весьма благополучно. Как только мы с Каулитцами зашли в пиар-отдел, матерые сотрудники с лету выпали в глубокий осадок. Ведь стоило только маленькой истеричке взвизгнуть разок-другой в поддержку своей новой прически, как непривыкшие к подобным выеб*нам доблестные работники позатыкали рты собственными жопами. А в последствие, убедили и Хоффманна в том что, сооружение на голове у Дивы воистину достойно кисти Микеланджело. По крайней мере, качественного мозготраха от Петера мне избежать удалось. В такие моменты я, признаться, все же отдавал должное харизме и крутому нраву младшенького.
Правда, как выяснилось потом, это были еще цветочки. Надо ли лишний раз говорить, что весь мой опыт общения со зверинцем был сравним с руководством образцово работающим детсадом aka психушкой?..
У Билла уже давно проявлялись предпосылки к ломке голоса, и я прекрасно знал, чем это грозит. При активном напряжении голосовых связок в этот период возможно было образование узелков, которые со временем могли рассосаться сами, а могли и нет, и тогда уже была бы необходима операция. Но ведь этому недомерку было мало неприятностей на свою тощую жопу. Он не мог сидеть молча, и ладно бы просто п*здел в полголоса. Да х*р вам! Он распевался во всю глотку, шастая по лофту босиком, в трениках, да еще и без футболки. Весна у него, бл*дь, пришла. Тепло, епт*ть, на улице. Упрел х*й Деткин. Ежедневно я давил ему на мозги, приводил тысячи доводов, на что получал всегда один и тот же ответ:
- У меня и так высокий голос. Если станет чуть ниже и более хриплым, будет только лучше.
П*зда, бл*дь! Полная х*йня приправленная поеб*нью. И в итоге я, разумеется, оказался прав. В один прекрасный день, Звезда спустилась со второго этажа на кухню и попыталась выдать всем приветственное «Доброе утро!». Результат - шипение пополам с хрюканьем и раскатистым похрапыванием. Детка - лучший на свете бармен - выдал просто неповторимый звуковой коктейль.
- Билл, что?.. – старший испуганно подскочил к братцу.
А в ответ – тишина и глаза младшенького, вылезающие из орбит. А я ведь предупреждал его, как и самого Тома. Но клоны никогда не понимали нормальной человеческой речи. Ведь намного интереснее еб*ть мозг новой проблемой, чем избегать ее возникновения.
Три часа в приемном покое нашего лечащего врача - Герра Рольва - привели, в конечном итоге, к самому прекрасному на свете для певца диагнозу.
- Голос начал ломаться около полугода назад, - начал он, скрупулезно протирая стекла очков. – Но очень медленно. Возможно сам Билл даже не чувствовал этого, лишь похрипывал время от времени. А сейчас голосовые связки не выдержали и дали сбой. Тем более, на дворе весна, а значит, нехватка витаминов и ослабленный после зимы иммунитет гарантированы.
«Сука Каулитц. Еб*нный в рот. С х*я у тебя нет ни грамма мозгов?!!»
***
Клонированных придурков я отправил обратно в лофт, а когда приехал сам, то впал в весьма затяжной ах*й. Поначалу все было тихо, и я был просто уверен в том, что старшенький отпаивал младшего ромашкой пополам с валерьянкой, потому что капризы придурковатой Дивы и ее желание быть в центре внимания в период болезни возводились в квадрат. Но то ли дозы успокоительного были маловаты, то ли нашей Звезде уже не хватало даров природы для успокоения своих звездных нервов, но произошло именно то, что произошло.
Я тихо и мирно сидел в репетиционной, перебирая струны старой акустики Тома, и вознося хвалы Всевышнему, что наконец-то могу побыть в тишине и спокойно подумать о бренности своего бытия, как вдруг из спальни донесся отчаянный крик.
- Бииииилл, нет!
Я как очумелый мгновенно сорвался с места в направлении источника звука. Картина, представшая перед глазами, могла лишить душевного равновесия любого раз и навсегда, но, видимо, моя закаленная в боях шоу-бизнеса психика, все-таки обнаружила у себя скрытые резервы. Билл молотил кулаками по всему, что попадалось на глаза, и по брату в том числе. Разбивал фарфоровые статуэтки, которые сам же покупал в антикварных магазинах по всей Европе. Срывал со стен плакаты собственной группы. Раскидывал побрякушки и швырял косметику об пол. Это было уже вызовом даже для моих скрытых резервов. Раньше мне доводилось наблюдать лишь женские истерики, да и те ограничивались безудержными рыданиями у меня на груди, а потом, как правило, окончательно сводились к нулю в моих крепких и настойчивых объятьях.
Неожиданно Том рванул брата за майку и повалил его на пол, накрывая собой. Обезвреженный, а точнее пригвожденный таким образом к полу, Билл, наконец, перестал брыкаться и запустил новую программу поведения, принимаясь лить слезы. Заметив это, Том поднялся с брата и, прислонившись к стене, посадил младшего между ног. Причина истерики была для меня ясна: как же так, наша Дива не могла петь и спасать своим ангельским пением страждущие души. А кто, спрашивается, был в этом виноват?!! Поскольку обиженная судьбой Звезда вроде немного угомонилась, я решил, что могу оставить их одних. Что я и сделал, чтобы спустя несколько минут вернуться с лошадиной дозой успокоительного в виде заначки из «шнапса». Я застал клонов почти в той же самой позе, что и пять минут назад. Только теперь младший свернулся калачиком и уткнулся носом в шею брата, обнимая его обеими руками и уже практически не всхлипывая. Том обнимал его в ответ, аккуратно поглаживая по волосам, и тесно свел ноги вокруг него, тем самым словно изолируя «копию» от остального мира и от меня в том числе. Как будто подобные обжимания были в порядке вещей между братьями-близнецами. Что-то в их поведении по-прежнему меня настораживало, но я не мог понять, что именно. Я подошел к ним и, опустившись рядом, налил и протянул младшему полную рюмку. Из моих рук ее выхватил Том, ловким движением приблизив лицо брата за подбородок и аккуратно выливая «успокоительное» ему в рот. После чего он вернул ее мне и принялся баюкать Билла почти как ребенка, успокаивая.
Тем же вечером на «огонек» пожаловал доктор с целым чемоданом долбанных пилюлек и новым расписанием жизни для голоса Каулитца-младшего.
Неугомонных клонов пришлось отконвоировать на четыре дня в загородный дом Петера. Причем, изначально ссылка планировалась только для мелкого, но дрэдастый начал столь непреклонно отстаивать свое право разделить это заточение, что пришлось сплавить туда обоих. Под неусыпным присмотром Тобиаса и Саки, разумеется.
Но что греха таить… вернулись они посвежевшие, отдохнувшие, и какие-то чрезмерно счастливые даже, но что самое главное – ОБА громко п*здящие без остановки, чему я, пожалуй, впервые в жизни был несказанно рад. Правда, постоянные придурковатые лыбы на их физиономиях, когда они поглядывали друг на друга, начали сильно меня напрягать.
ГЛАВА 5.
***
Почти полгода прошло в относительном мире-согласии с собой и коллективом. Только они… Они как всегда не давали мне до конца расслабиться и полноценно отдаваться работе.
Близнецы. Чертовы дети. Пусть тихие-мирные и на удивление спокойные, но они были все же какие-то не такие. Если раньше, например, Дива начинала хмуриться, когда братец приземлялся на соседнем диване, а не рядом, то теперь Билл словно перестал замечать подобные вещи. Они стали меньше обжиматься, перемигиваться, улыбаться друг другу. Сначала я списывал это на возраст, в силу которого дети, видимо, начали понемногу отдаляться и становиться более обособленными или же просто осознали, что двум парням, пусть даже братьям, не престало лобызаться подобным образом. И хоть общей картины это нисколько не портило, даже наоборот: работа шла на «отлично», мы писали уже третий альбом, имидж и репутация у группы были железные, а в разработке были приготовления к большому европейскому турне… Все равно я чувствовал некий скрытый подвох. Каулитцы вели себя нехарактерно и поэтому странно. «Наверное, взрослеют», - не без сожаления думал я.
Я привык, что Билл носился за Томом как привязанный. Я привык, что Том корчил из себя личного телохранителя Билла. А тут, учитывая их прошлое двадцатичетырехчасовое нон-стоп общение-лобызание друг с другом, на лицо был явный факт того, что между ними что-то произошло. Но со стороны серьезно придраться было не к чему: они все так же общались, шутили, смеялись, вот только более сдержанно что ли… А сдержанность – это по определению не для Каулитцев. К тому же они вдруг стали вести себя со мной и остальной командой подозрительно покладисто, откинув свои прежние звездные закидоны. И вот это уже было из разряда аномальных явлений.
Мне ни х*я мне нравилось это их поведение, и я жопой чувствовал засаду. Я ощущал себя словно в информационном вакууме: когда все идет как надо, когда все по плану, когда картинка перед глазами идеальная и никого ничего не тревожит, а у тебя в жопе локатор, засекающий явные неполадки в сети. Только вот где были эти бл*довы неполадки? Я казался себе еб*нутым сапером, причем без миноискателя и даже без лопатки.
Мои многочисленные попытки выяснить у окружающих, что же, в конце концов, происходит, не увенчались и маломальским успехом. Никто ничего не замечал. Все были счастливы и беззаботны. Просто идеальная, мать ее, пастораль. Но докопаться до правды для меня стало просто идеей «фикс». Как же я проклинал себя за то, что не послушался тогда Бензнера и не забил на эту чертову правду.
