ГЛАВА 6.

***

В моей жизни бок о бок с Каулитцами стартовал очередной этап, а точнее, эпопея под названием «помешательство». Я буквально повернулся на идее застукать клонированных извращенцев на месте преступления. Но чего бы я не делал, какие бы подлянки им не устраивал, как только не изгалялся – все было псу под хвост, ибо их таланту в конспирации могли бы позавидовать самые ушлые агенты ЦРУ.

Я селил их рядом с собой в отелях и даже в СВОЙ собственный номер, я врезался в них пытливым взглядом практически двадцать четыре часа в сутки, я буквально по пятам за ними ходил... А что в итоге? Целый год параноидального помешательства и при этом ноль доказательств. У меня, правда, все еще теплилась слабая надежда, что я, возможно, заблуждаюсь на их счет... Для меня было проще убедить себя в шизофренических глюках, идиотизме и профессиональной непригодности, нежели поверить в ТАКУЮ правду. А главное - я не понимал причину, по которой Каулитцы пошли на это: неужели вокруг больше некого было трахать? Бред. Нет, ну, поведение Детки я еще кое-как мог для себя трактовать… Его нарциссирующий эгоизм вкупе с прогрессирующим помешательством на самом себе был способен выражаться любым образом, в том числе, и желанием спариваться со своей идентичной копией. Но мачомэн Том… Он-то как до такого додумался? Хотя… Если мелкая зараза начинала капризно канючить, старший был готов на все, что угодно, лишь бы сделать Детку счастливой. Сколько раз такое было на моих глазах… Категорическое «нет» моментально сменялось на зыбкое «возможно» с последующим – «ну, ладно…». Стоило только Диве схватить брата за руку, с жалостливым видом подпрыгивая при этом на месте и скуля на одной ноте: «Ну, Томми… Ну, пожаааааааааалуйста! Я ОЧЕНЬ тебя прошу. Ну чтооооооооо тебе стоит? Пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, братик мой любимый-единственный-дорогой». Бабьи штучки, ей богу. Причем это был совершенно не настоящий Билл, и Тому это было прекрасно известно. Это был всего лишь действенный ход, чтобы уломать брата. Но велся же и делал то, что просили… Не мог он ему отказать, ну никак вообще. О себе забывал, из кожи вон лез, но делал все, чтобы младшему было хорошо. Но для всего же должен был быть предел! Неужели они этого не понимали? Нет. Бог наказал этих детей, начисто лишив их серого вещества.

Незадолго до восемнадцатилетия братьев я отпустил их домой, понимая, что уж где-где, а в отпуске разоблачить их будет легче всего.

У них была отличная квартира в Гамбурге. Я сам ее выбирал, пытаясь угодить вкусу обоих. Минимум стен, как можно больше открытого пространства (издержки профессии: когда все время прячешься за спинами VDS Gamburg, слишком сильно хочется «свежего воздуха»). На первом этаже была гостиная, кухня и ванная для гостей. На втором - две спальни, две личные ванные для каждого и крытая мансарда. Дизайн спален был разработан самими близнецами, благо оба вполне сносно рисовали. Остальная же часть квартиры была оформлена под моим чутким руководством. Ничего вычурного или гламурного - сплошной Hi-tech. Мне нравилось там бывать. Близнецы обжили эти «холодные» стены, создав в своей крепости какой-то особый «защищенный» уют.

Но в тот период эта квартира казалась мне самым, что ни на есть, эпицентром разврата всей Вселенной. Особняк Playboy в моих глазах просто мерк по сравнению с этой небольшой обителью в центре Гамбурга.

Как бы то ни было, я решил туда наведаться, предусмотрительно втихую сперев у Тома ключи, пока засранец дрых в лофте, и молниеносно сотворив дубликаты. «Дэвид всемогущий» - это определенно было про меня.

Перед посещением «притона» я звякнул фрау Каулитц, поболтал с ней за жизнь и убедился, что они с Гордоном находились в Магдебурге, и с сыновьями собирались увидеться лишь через неделю.

«Тем лучше, значит, у мелкостных извращенцев полностью развязаны письки. Ну, я вам устрою шоу п*доров!» - злорадно предвкушал я.


***

В назначенный день я влетел в заданный небоскреб на двадцатый этаж. В холле было безлюдно, нужная мне дверь - почти в самом конце коридора. Прежде казалось, что путь до квартиры Каулитцев был слишком длинный, но в тот раз я преодолел его за считанные секунды. Открывая замок, я чувствовал себя, по меньшей мере, домушником. Первое, что сразу бросилось в глаза - поразительная тишина внутри. По большому счету это было не удивительно, половина восьмого утра, но я все ровно старался передвигаться максимально бесшумно. Быстро осмотрев первый этаж и не обнаружив там признаков жизни, я поднялся вверх по лестнице – к спальням братьев.

Две идентичные двери располагались друг напротив друга. Такие же близнецы по сути – только за их порогом видишь разницу. Точь-в-точь как с самими Каулитцами. Ирония? Да нет – правда жизни, ведь это клоны, единственные и неповторимые, бл*дь, в своем роде. Я размышлял о том, в чьей спальне они могут находиться.

«У Тома. Однозначно у него. Билл всегда приходит к нему в автобусе, чтобы… хм… поспать… А там уж, откуда мне знать, что они на полке делают кроме сна… Хорошо уже, что точно не детей».

Как бы то ни было, почему-то первой я нажал хромированную ручку с гравировкой «B.K.». Едва дверь скрипнула, как я неслышно проник внутрь и… никого не обнаружил. Только кровать перед глазами была вся измята, простыня сбилась, а одеяло валялось комком на полу. Сверху лежали помятые джинсы и футболка Билла. А на полу у моих ног - полотенце. Сердце забилось где-то в горле.

«Свиньи!» - думал я, проигрывая в схватке с воображением, которое воссоздавало в моей башке самые запредельные и непозволительные картины прошедшей ночи.

«Да, не мотай ты головой, Дэвид. Ты же знаешь, как это было…»

Черт побери, я знал… Живописнейшие кадры вставали в мозгу сами собой.


Билл свалил свое барахло на покрывало и пошел в ванную. А Том наверняка преданно ждал его здесь. Когда младший намылся, он медленно подошел к брату, призывно покачивая тощими бедрами, как он это умеет, а тот схватился за завернутый край полотенца и дернул его вниз, заставляя упасть и оставляя слегка влажного после душа брата полностью голым. А потом старший положил руки на ягодицы близнеца и, притянув к себе, поцеловал его член.

Мои собственные фантазии заводили и одновременно ужасали меня, но я не мог их остановить. Я представлял, как Том отсасывал у младшего с такой самоотдачей, что тот с трудом держался на своих страусиных ногах. Как он вбирал по самые гланды, а Билл запускал длинные пальцы в его дрэды и жалобно стонал, зажмуриваясь. Как он кончил, скуля, а Том проглотил все, а потом слизал с его члена остатки спермы. Как после, предварительно подхватив, он опустил брата на кровать и, заведя его руки за голову, лег сверху между разведенных ног. Как ненасытно целовал его, сладко причмокивая и постанывая прямо в губы. Как рукой нашаривал крем под подушкой. А потом лихорадочно смазывал пальцы и медленно проталкивал фаланги в узкий проход. Как жадно оба глотали воздух, когда Том протискивался внутрь, насаживая брата на свой член. Как они двигались навстречу друг другу в бешеном ритме, заполняя спальню стонами и криками. Как на их разгоряченных телах проступали капли пота. Как напрягались мышцы. Как алели искусанные губы. Как они сдавленно хрипели, когда кончали. Как потом расслабленно целовались и нежились в объятьях. А затем, наконец, уснули, тесно переплетаясь друг с другом.

Черт возьми, у меня встал.

«Почему, когда я подписывал контракт, меня не предупредили, что эта работа подразумевает полное прощание с мозгом и безоговорочное помешательство?!.. Почему никто не сказал мне, что гребанные Дети с полпинка могут свести с ума?!..», - сокрушался я.

А ведь я не раз видел, как они спят вместе: Том всегда старался покрепче обхватить брата, а тот в свою очередь обвивался вокруг него подобно лиане. Во сне он заползал на него сверху, используя старшенького в качестве матраца. Тощий, но тяжелый из-за особенностей строения костей, он не давал Тому дышать. Из-за этого последний всегда просыпался, но не смел побеспокоить сон брата. В конце концов, Том слегка перемещал тело Билла на кровать рядом с собой, устраивая их поудобнее, и лишь после этого спокойно засыпал. Так они и дрыхли везде: в автобусе, в лофте, в отеле, на диване в гримерке между саундчеком и концертом. Братья, мать их. Близнецы! А я и не придавал нужного значения подобным, мягко говоря, не совсем стандартным проявлениям родственных чувств, наивно полагая, что, все близнецы, видимо, делают так…

«Бл*дь, нужно все-таки набраться смелости и войти в соседнюю спальню. Пора раз и навсегда поставить для себя жирную точку в этом вопросе. Сколько можно сходить с ума и теряться в догадках?!» - наконец-то, решил я.

В позе обосранца я медленно подобрался к двери напротив. Я глубоко вздохнул, нервно нащупал ручку и, решительно потянув за нее, проник внутрь.

- ДЭВИД?!!– ошарашено поприветствовал меня сидящий на кровати Билл, поворачивая голову мне навстречу.

- Нет, бабушка-*бунья, - съязвил я.

И вдруг заметил, что на тумбочке лежало до х*я лекарств, а у постели стояло несколько бутылок воды, половина из которых была уже опустошена.

«Странно…»

Наконец, я снова сфокусировал взгляд на Билле: в спортивном костюме и с собранными в хвост волосами, он восседал возле спящего Тома, крепко сжимая его ладонь в своей.

«Да, это было последнее, что я рассчитывал увидеть».

- Что у вас тут происходит? – окончательно растерявшись, спросил я.

Билл тут же приложил палец к губам, давая понять, что мне лучше было бы заткнуться. Он устало потер кулаками глаза и жестом позвал меня прочь из спальни.

Мы тихо вышли.

- Только не кричи. Я еле-еле его уложил, - произнес он шепотом, закрывая за нами дверь.

- Ты объяснишь мне, в чем дело?.. – не унимался я.

- Он заболел. Всю ночь в горячке пролежал, температура за 38 ускакала…

- Хм. Врачу звонил?

- Звонил, он в Мюнхене, на конференции. Сказал, что по симптомам смахивает на грипп, но в модифицированной и очень серьезной форме, как-то так...

- А сам чего не спишь?

- Ты в своем уме?!.. У меня брат мучается … А я что ли преспокойно харю плющить должен?.. – вспылил он, возмущенно нахмурив брови.

Ничего я не думал. Я был настолько ошарашен и нокаутирован провалом своих подозрений, что едва ли что-то соображал.

- Бииииииилл… - неожиданно раздался стон из-за стенки

Дива в мгновение сорвалась с места со скоростью звука, я последовал за ней.

Когда я снова очутился в спальне, Билл, бледный как смерть, уже сидел возле Тома и пытался, сжимая в дрожащей руке стакан, напоить его какой-то суспензией. Можно было понять невооруженным глазом, что он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать. Всегда поражался ему в подобных ситуациях: взрослый человек, демонстрирующий железное самообладание в рабочих вопросах, а стоило только брату хоть немного выбиться из колеи, - терялся как ребенок на вокзале.

Глаза Тома были плотно закрыты, и казалось, что у него даже грудь не вздымалась от вздохов.

- Давай помогу.

- Нет, - шикнул он. – Я сам.

Том попытался открыть глаза, но ему едва ли это удалось: тяжелые веки слипались как при коньюктивите. Я отправился в ванную в поисках стопки ватных дисков и стакана, который можно было бы наполнить водой. К счастью, нашел и то, и другое. А когда вернулся, Билл стоял у кровати, бережно укладывая голову брата на подушку.

- Отойди, - я осторожно отодвинул младшего, но тот упрямо уселся рядом, сжимая руку брата.

Я начал аккуратно протирать слипшиеся как у щенка веки Тома.

- Чего застыл? – скосился я на Билла. - Сходи лучше на кухню: разведи ему жаропонижающее и захвати таблетку аспирина.

Он фыркнул на мой приказной тон, однако все же поднялся с кровати, напоследок крепко сжав пальцы брата.

- Дээээвид, - беспомощно выдавил Том. – Это ты?

- Ну, а кто ж еще?.. Тихо, не шевелись.

- Я глаза открыть не могу.

- Подожди. Сейчас я промою. У тебя веки слиплись. Как себя чувствуешь?

- Как г*вно.

- Потерпи. Сейчас Билл принесет жаропонижающее, а потом я позвоню своему врачу.

- Не надо…

- Как это не надо?! Том, ты встать не можешь… - я прервался, потому что меня вдруг осенило. – Эй, чем ширнулся-то?

- Чего?!! – один глаз все же поддался. Я ощутил на себе мутный взгляд больного человека. Мои безрадостные догадки, казалось, подтверждались.

- А что еще тебя могло так подкосить?.. Ни с того, ни с сего…

- Ты мне не веришь?

- Верю, но факты…

- Да чихал я на твои факты!

- Вот врач приедет, тогда и чихнешь на него. Можешь другой глаз открыть?

Он кое-как разлепил второй и посмотрел на меня.

- Что болит?

- Тело ломит, и колбасит, голова раскалывается, сердце грохочет, глаза из орбит лезут, и такое ощущение, что мозги от меня отделились, да… еще блевать охота. На что похоже?

- На передоз.

- Чего? – он даже передернулся. – Но ты же знаешь, что я не…

- Знаю, Том, но опять же – факты.

Тут влетел Билл, нагруженный под завязку всеми медикаментами мира.

- Как ты? – он кинулся к брату, вновь схватив засранца за руку, словно таким образом был способен облегчить его состояние.

- Ничего, Билл, ничего, - старший попытался ободряюще улыбнуться. Не получилось.

***

Я в скорости позвонил врачу, который примчался буквально через полчаса и вынес неутешительный, но ожидаемый мною вердикт: передозировка.

Засранцев определенно нельзя было оставлять одних, ибо из учиненного Биллу допроса с выяснением максимума подробностей стало понятно, что в одном весьма сомнительном клубе Тому умудрились подмешать в коктейль наркоту.


***

Ближе к вечеру старшему полегчало, и он даже начал передвигаться, пусть и придерживаясь за Билла. Последний был невь*бенно счастлив этому исходу событий и так и ходил с несмываемой лыбой от уха до уха. Часов в одиннадцать Дива начала «тактично» намекать, что лимит моего посещения их квартирки истек.

- Парни, я понимаю, что уже достал вас, но пока Том окончательно не поправится, я отсюда не съеду, - безапелляционно заявил я.

По идентичным выражениям идентичных морд Каулитцев я понял, что их явно не вставила эта новость.

- Но тебе даже спать негде… - начал упираться Билл, на ходу изобретая сомнительные доводы, не позволявшие мне остаться.

- С чего бы это? В крайнем случае, лягу у тебя. Ты же все равно, наверняка, у Тома останешься после всего…

Он замялся.

- Ладно… только не смей колобродить. У нас все-таки выходные. Имеем мы право хоть пару дней не видеть приевшиеся физиономии?..

- Спасибо, ты чрезвычайно гостеприимен.

- Знаю. Да, и не трогай мои баночки в ванной!

- О, я даже и не зайду туда. Не поленюсь, если что, вниз спуститься.

- И ссать там тоже не надо! – Билл явно вошел в кураж.

- Ну, разумеется, как же я могу осквернить ваш фамильный толчок своей навязавшейся жопой?!


***

Двое суток близнецы маялись дурью: игрались в приставки, валялись в гостиной на диване, смотрели DVD и почти все время безостановочно жрали.

Смекалистая крашенная зараза проворно вручила мне фартук и назначила меня коком на суперсовременном камбузе.

- Это типа платы за аренду моей спальни, - невозмутимо объяснил мое назначение мелкий. – Я просто готовить не умею, ну ты знаешь. А Тому еще нельзя много двигаться и вообще перенапрягаться. Так что, методом исключения – кашеваришь у нас ты, - хитро улыбнувшись, заключил он.

Том, к моему глубокому сожалению, этого не слышал, иначе наверняка бы утихомирил зажравшуюся копию. Он все еще чувствовал себя погано. Таблетки и антидоты вызывали у него приступы слабости и провоцировали повышенную утомляемость. Мы с Биллом пару раз чуть в штаны не наделали, когда ребенок ни с того, ни с сего вырубался и пикировал мордой в пол. Мы реагировали мгновенно и тут же волочили его на диван, чтобы поскорее привести в чувство.

Две ночи подряд я глаза не сомкнул – все, бл*дь, караулил извращенцев. Но как всегда напрасно: ничего криминального я не засек. Я уже было решил, что мои домыслы - действительно плод больного воображения и задетого самолюбия… Но потом наступила третья ночь.


***

Мы разошлись по комнатам. И спустя какое-то время, после того как все звуки окончательно стихли, я вышел в коридор и сел на жопу, опершись на стенку, возле спальни Тома. Тишина. Но спустя какое-то время до моего слуха все же начали доноситься редкие подозрительные шорохи. Я торжествовал. Воспользовавшись тем, что в полутьме меня едва ли можно было разглядеть, я, поднявшись с пола, осторожно приоткрыл дверь и вгляделся в темноту.

«Матерь Божья…»