,

            ...Но надо как-то живопись давать. Решила так: рисунки и эскизы его деда – на стены, чтобы он их  рассматривал в подробностях, впитал. Но кроме того ( сама придумала – какой толк не знаю), низко над кроваткой прикрепляю одну репродукцию, Фрагмент из классики, чтобы, проснувшись, ребёнок прямо в композицию упирался взглядом. Через месяц меняю картинку, молча, ничего не объясняя. В итоге к пяти-шести годам ребёнок «насмотрелся» много чего хорошего: Леонардо был, Микельанджело, Рембрандт, Тициан, русская икона и многое другое.

Научился подолгу смотреть, что там и как изображено. Думаю про себя, кого же он попросит вернуть. Долго никого не просил, будто забывая вчерашнюю картинку и начиная жить с новой перед глазами. Вдруг однажды «А где та?» Это был Питер Брейгель. Почему именн6о он, не знаю. Множство народа во дворе, на катке, на траве заворожили ребёнка, что-то адекватное детскому сознанию здесь было. Принесла ему много Брейгеля, говорили о нём.

Однажды предложила шестилетнему Тёме и его восьмилетнему приятелю Серёже выбрать одну из двух красавиц на репродукциях. Тёма тотчас выбрал Тропинина. Серёжа – Матисса ( и очень удивился выбору Тёмы). На другой день даю Тёме россыпь разных красавиц. ОтвергТропинина в пользу Брюллова ( княгиня Голицына). Прошу объяснить. Оказалось, что лицо дамы его не интересует, но в богатое белое платье он просто впился глазами. Вторым номером выбрал Модильяни – портрет Ахматовой. Увидев Матисса, сказал небрежно: «А это отдай Серёже». А я-то заподозрила, что примкнёт к другу. Ничего здесь не могу объяснить. Заметила лишь, что так называемые «вкусы» в живописи у детей безоговорочные: «вот это – моё! А то мне не надо!»

Кладу перед Тёмой десять великолепных по качеству репродукций картин Дмитрия Крапивцева. Прошу выбрать лучшую. Выбрал «Натюрморт с картиной фламандского мастера» ( битая дичь, левретка, фрукты), а к ней автор приставил серебряную посуду и разрезанный гранат, то есть дополнил натюрморт.

Собственные авторские композиции ( мятая бумага, сухие букеты, раковины – формы, из которых утекла жизнь) Тёма оставил без внимания. Они его страшат....

/

/

\

Я не начинала эту игру ( мне бы и в голову не пришло), а ребёнок сам начал: «Почему так говорят?... А почему так написано»

   И вот  Тёма влетает ко мне: «Смотри! Я тебе «мешаю». И вот я «мешаю» ложкой в стакане. Почему так?»

Отвечаю покорно: «Это омонимы: слово одно, а смысл разный.». Уходит счастливый.

Вскоре бежит: «Лиса говорит вороне, какой у неё носок, а вот у меня на ноге носок». Поздравила его с новым омонимом. Перед сном спросил, что такое «планировать». Напомнила, что мы с ним план составляем на день. «И какой же у него план?» - показывает на потолок. Я не понимаю. «Ну ты сказала, что комара надо спылесосить, а то он на меня «спланирует». Молодец, говорю, поймал омоним.

И пошло-поехало! «Смотри: Я лучше тебя играю на компьютере» и «Я лучше тебя» - это ведь не одно и то же?» Я изумляюсь: отделил наречие от глагольной формы. Но самый лучший подарок он сделал мне в следующем диалоге. Из соседней комнаты спрашивает, что я делаю. «Смотрю по телевизору...» - не договариваю «Чего-о-о?» - кричит Тёма. Я молчу. Снова: - Чего-о – о?» Вдруг вбегает ко мне, сияя лицом: «Омоним! Вот кто-то зовёт: «Петька-а!». Он отвечает: «Чего-о?» И вот ты не сказала, что смотришь, а я спрашиваю: «Чего?» Господи, уловил разницу между вопросительным словом и местоимением в винительном падеже...

 И тут же говорит, как малыш: «Почему у принцессы такое имя – Сякая?» - Откуда ты взял? – «Из кассеты про бременских музыкантов. Король поёт: "Такая Сякая сбежала из дворца, такая Сякая покинула отца»..

 Похожие  "заскоки" в филологию  случались в младенчестве и у Леночки,  будущей мамы Тёмы...

Отвечай, бабушка!

"Вот ты сказала, что "сто раз" меня просила, а сама просила только два раза. Это синекдоха?" - Нет, - говорю, - гипербола, а синекдоха - когда я зову тебя "моя кудрявая головка...

                                                                      ( продолжение следует)

 

                                             

\

                                                   УЧИМСЯ ЧИТАТЬ - УЧИМ ЧИТАТЬ

                                        ( продолжение темы о детском чтении)

 

Чем глубже мы со студентами занимались в университете  так называемой «Детской литературой», тем больше убеждались – неточное это определение,

 

куцое. Гораздо честнее так: «Литература для детей». Ведь всё дело в том, когда  и каким образом маленький человек созреет для  КНИГИ - с большой буквы.

 

А "литературой для детей" могут стать самые неожиданные вещи.

 

Я хочу познакомить своих друзей с некоторыми страницами дневника одной бабушки, профессора, которая всерьёз занималась становлением художественного вкуса двух младенцев: сначала своей дочери, а потом внука-Тёмы.

 

  Дневник Нинель Логиновой был опубликован однажды в одном из толстых журналов. Считаю его уникальным «пособием» для формирования талантливого читателя.  И не только читателя...

 

Впрочем, судите сами.Это продолжение наших «Уроков словесности".

 

 

 

...Вспоминаю известный совет, что надо давать младенцам давать слушать классическую музыку – просто так... Соображаю: а почему не стихи ( просто так, без цели и ожидания побед). Разве стихи - не музыка? Вхожу утром в детскую и вместо привета говорю как бы сама себе: «Когда б не смутное влеченье чего-то жаждущей души, я здесь остался б - наслажденье вкушать в неведомой тиши..." И лишь после этого - привет, потяушечки и прочее. Трудов было немного: всго-то  четыре-восемь строк посмотреть у классиков перед тем, как войти к ребёнку.

Неделю дитя встречало мою увертюру с удивлением.  На восьмое утро вхожу и вижу блестящие глаза. Это и была моя цель: услышала. И целый день помню свою радость, когда пятилетняя дочь прибежала с книжкой:

"Смотри, как..." Что именно "как", она не могла выразить, а начала. читать: "Ужель к цветам на небеса я буду вознесён, когда по морю крови плыть мой ближний обречён7" Я вздохнула с облегчением: отныне мы могли объясняться, как заговорщики, ушибленные хорошими стихами. Впоследствии дочь читала наизусть, но это уже другая история.

А тут, спасибо Кате (дочь - А.Г.), я вспомнила забытое. И ещё раз проверила на Тёме свой "приёмчик". "Крылышкуя золотописьмом тончайших жил,- говорю, входя  к нему утром, - кузнечик в кузов пуза уложил прибрежных много трав и вер..." Но Тёма - другой человек и не стал гадать неделю ( как его мама), что бы это значило: "Нея, Нея, кого уложил кузнечик? Ещё говори эту песенку."

Час спустя он знал наизусть своего первого Хлебникова. Потом было много Пушкина ( полюбил "Когда владыка ассирийский"..."), потом Заболоцкий ( очень хорошо идёт), Мандельштам (быстро стал любимым). пробовали Есенина, не пошёл, пятилетнему ребёнку надо знать. "про что" стихи, а у Есенина - одно "чувство" ( вернулись к нему в семь лет, набрали кое-что, особенно из "Пугачёва"), Блок и Пастернак тоже слишком чувственны и абстрактны для детского слуха ( вернёмся позже), Лермонтов - как раз впору. Некрасов пока скучноват. Но я ведь не о поэтах говорю, а о ФРАГМЕНТАХ поэзии ( не более двух строф в день, иногда - в неделю), которыми есть смысл  "кормить и поить" ребёнка, как витаминами. Это просто показ ему другого способа изъясняться....

...И  речь ребёнка обретает иное качество, выходит на новые уровни, общаться с ним становится интереснее. Особенно когда он без усилий вплетает в свою речь слова поэта. Увидел на бульваре щенка пуделя, говорит мне: "С большими ушами Кусава..." ( это из "Бабочки" Мандельштама).  Надел куртку себе на голову. смотрится в зеркало: "Ушла с головою в бурнус..." ( откуда же?). Быстро перешёл арку, откуда могла выехать машина, кричит мне ( из той же книжки): "Фиалковый пролет газель перебежала!" Ворона зависла на секунду перед нашим окном, проверяет, не готова ли я ей выложить на карниз корку сыра,  и пошла кружить. Тёма приник к стеклу, бубнит: "Вращая круглым глазом из-под век, летит внизу большая птица, в её движеньях чувствуется человек..." ( это из "Осени" Заболоцкого. Кстати, не понимаю, почему такую роскошь не включат в самые младшие хрестоматии. Уже ХХ1 век , иные скорости, а дети, как и сто лет назад, всё учат Никитина и Кольцова).

Иногда меня с пафосом спрашивают, зачем забивать голову ребёнку, есть же детские стихи"! Есть, но это голодный паёк. Маршака ( переводы с английского) хватает на месяц. Барто и Михалкова не надо. Чуковский выучен до трёх лет. А дальше- то что?..

.

                        ( продолжение "Слово ребёнку - слово ребёнка" - следует.

 

 

 

\

/

/

\

/

 

 Я почему-то был уверен - беседа о детском чтении не может не привлечь внимания тех, у кого растут дети. И не ошибся.

Огромное спасибо всем, кто откликнулся!

  Одна из  целей моих книжек  "Образное  слово", "Книжкин дом", "Книга для чтения ( "анонсы" в  моём  Дневнике уже есть, но разговор об этих книгах - впереди) -- увлечь и родителей, и словесников, и конечно же, самих детей -  радостью  постижения  прекрасного. Это  и впрямь -великое счастье стать открывателем  ХУДОЖЕСТВЕННОГО слова, почувствовать его красоту, в отличие от дешёвой "побрякушки".  Этой идеей, кстати, проникнуты все мои  "Родные речи,

учебники для основной школы. Всё там начинается с  ТРУДА  писптеля в его творческой мастерской. Об этих книгах  мы тоже поговорим в своё время.

Мы с Вами будем работать так, чтобы наш ребёнок, как по волшебству, оказался  в творческой лаборатории великого мастера слова, проникся её атмосферой, увидел, почувствовал огромность  труда художника, когда  он, как алхимик, из   каких-то таинственных пылинок, чудодействующих веществ-метафор создаёт драгоценный самородок - Книгу.

Вы помните, за что  больше всего ценил одарённого читателя Владимир Набоков - за его дар  насладиться каждой художественной деталью. подробностью, изобретённой писателем.   Ведь искусство писательства - это и есть искусство изобретения!

 Я уверен: талант подлинного читателя сродни таланту самого писателя. Это - ценности одного порядка. Мы попробуем добиться, чтобы наш ребёнок, побывав в "мастерской" писателя, сам почувствоовал себя МАСТЕРОМ! Творцом и художником, способным своим воображением  рисовать картины и образы художественного произведения.

И не нужно бояться телевизора, который якобы отбивает охоту к чтению. Надо нам убедиться самим и убедить детей в одной простой вещи: это два совершенно разных вида искусства. И в каждом из них есть свои шедевры и свои "пустышки". Давайте приучать   детей их оценивать. И делать для себя ценностью то, что достойно ею быть.

  Я приглашаю всех, всех увлечённых  этими идеями к себе в друзья! Впрочем, Вы уже стали ими - и мы своего добьёмся. Наши дети обязательно полюбят читать хорошие книги! Тем более, я уже прочитал в ваших откликах, имеется уже  немало интересных наработок - вроде той, когда мы прерываем чтение на самом интересном месте, а что было дальше, предлагаем прочитать самому ребёнку.

 Итак, Уроки словесности определились с основной темой!

И ещё: присылайте мне  "произведения" своих детей, если они имеются. С удовольствием отвечу либо Вам, родителям, либо Вашему сыну или дочери.В одной из центральных рижских газет я долгие годы  не без успеха занимался детским творчеством. И точно знаю - подлинный читатель рано или поздно пробует стать "писателем". Это-  первый признак, что человека потянуло к книге. И наоборот: пишущий берётся за хорошую книгу... 

 

 

 

«Наслаждаясь» материалами экзаменов, пристально вглядываясь в то, чем некоторые словесники морочат головы детям на так называемых уроках литературы, я, как это ни прискорбно прозвучит, наконец убедился: ИЗУЧАТЬ ЛИТЕРАТУРУ – ВРЕДНО!
Понимаю: странно услышать такое от человека, который всю свою сознательную жизнь вёл в Латвийском университете методику преподавания литературы, писал учебники и пособия, проводил бесчисленные курсы словесников, давал по всей Латвии открытые уроки, в общем - учил учить литературе.
Но именно поэтому и созрело такое вот «крамольное» убеждение. Я бы, пожалуй, его и не высказал , если бы не одно обстоятельство. Назревает, я слышал, новая акция - борьба русских школ за обязательный ( а не по выбору, как сейчас) экзамен по русскому языку и литературе. Я сказал «новая», потому что «старая» - ( борьба против изучения большинства предметов на латышском языке) давно закончилась.Чем и почему – разговор особый, поэтому не будем отвлекаться.

Итак, обязательное изучение литературы...
Постараюсь объяснить, почему оно и не нужно, и вредно, и опасно. Да, изучая литературу так, как это требуется сейчас, дети ( хоть и редко), усваивают какие-то знания.. Но не обретают главного – умения, а лучше сказать, дара наслаждаться встречей с литературным шедевром, искренне радоваться хорошей книге - и не по приказу учителя, а по зову души. А ведь этим и только этим можно, я думаю, объяснить и оправдать само присутствие литературы в школьной программе. Мы как-то «на минуточку» забыли, что литература - искусство.
Как музыка. Живопись. Или театр. И мало кто спорит, что наслаждаться всем этим не у ч а т. Ибо погружение в искусство – тоже искусство. Испытать катарсис – дар Божий. И сколько бы ни убеждали кого-то, что Бах или Рембрандт – это гениально и надо их чтить, любить, знать, понимать, – ничего не получится, если человек не обладает слухом, врождённым чутьём на прекрасное. Если он начисто лишён эстетического чувства. А если обладает и не лишён – то и учить не надо.

Литература, которую вот уже долгое время проходят в школе, за немногими исключениями, превращена в невнятный придаток к другим предметам, например, социологии. Она - лишь средство ознакомления с неким списком художественных произведений, составляющих “круг чтения” в средних классах и формирующих представление о творчестве крупнейших русских и западных писателей - в старших. Художественные произведения и их авторы запечатлеваются в сознании большинства выпускников как знания, приобретённые «для галочки», для аттестата, но для жизни совершенно непригодные, как, впрочем, формулы или задачи по физике, химии, математике, преподносимые теми учителями, которые не удосужились объяснить детям – для чего, собственно, им всё это понадобится.
В итоге своего «литературного образования» вчерашние выпускники, мои нынешние студенты, могут продемонстрировать (в лучшем случае!) какие-то отрывочные воспоминания об авторских судьбах, наивно-реалистическое понимание литературных сюжетов и характеров персонажей, растолкованные учителем темы, идеи, значения и смыслы (что хотел сказать автор?!), смутные представления о литературных направлениях и каких-то туманных и загадочных “измах”...

Вот я и думаю, почему бы литературу, во имя её же самой, не перевести из предмета массового и, не дай Бог, обязательного, в предмет элитарный – для её подлинных любителей, фанатов, если хотите. В «студию», где одарённый читатель учитель, сотрудничая с одарённым читателем учеником, будут заниматься тем, ради чего и предназначена художественная литература – наслаждаться её искусством. Так, собствевенно, и работают, несмотря на всякую «обязаловку», на приближающиеся экзекуции Централизованного экзамена, - талантливые и увлечённые искусством слова учителя. Вот они без устного экзамена обойтись не могут. Выбирают!
Это подлинные словесники! И я рад, что среди них есть немало и моих учеников. Например, Екатерина Колесова, которая не раз становилась Учителем года.

Всё остальное, чем сегодня занимаются на уроках литературы, можно легко и без ущерба включить в цикл гуманитарных предметов – истории, культурологии, русского языка, основ философии.
Я уверен – только так мы ещё можем вернуть литературе её подлинного читателя.
Читателя, а не знатока жанров, родов, эпитетов и метафор, сравнений и олицетворений, «создателей» каких-то сомнительных текстов!

СВЕЧА В ТЕКСТЕ 

(размышления после экзаменов по русской словесности)

 

 

 

- Прочитай текст! Улыбнись, где надо!.."

 

 

 

  Игриво? И главное – ненавязчиво. Это –   задание, как бы литературное, из «Практикума по русскому языку». «Как бы» - потому что  литература  в большинстве русских школ, похоже,  упразднена. Подтверждают это мои ежегодные встречи с  сотнями выпускников  - завтрашних моих студентов...

 

 

 

 

 Началось с рассказа А.И. Куприна «Олеся». На слух  детки записали так:  «Куприн о лесе»...

 

 

 

 

 После непродолжительных бесед из года в год  выяснялось, что со всеми этими онегиными, чичиковыми, чацкими, дамами  с собачками и человеками футляре их пути, Бог миловал, никогда не пересекались.

 

 

 

 

Этим летом, снедаемый любопытством, я уже не стал  задавать обидных и занудных впоросов «типа» «Кто такая Анна Каренина?» или «Про что в «Княжне Мэри?», а спросил напрямую – были ли задания по литературе на централизованном экзамене. О чём спрашивали?

 

 

 

 

- Об эпитетах и метафорах, - сурово ответила одна девочка.

 

 

 

 

- И об этих... как их...  родах...- пытался что-то  вспомнить её улыбчивый сосед.

 

 

 

 

- Родах литературы, придурок! – хмыкнула суровая девочка.

 

 

 

 

- А мы вообще русский язык не сдавали! – гордо сообщили несколько ребят.- Мы его не выбрали...

 

 

 

 

И тогда я обратился в святое святых -  Центр экзаменации и содержания образования. Простите за неуклюжий перевод, впрочем, со столь же неуклюжего оригинала («Izglītības satura un eksaminācijas centrs”).

 

 

 

 

Начал с основной школы, став обладателем многочисленных экзаменационных заданий (два последних года) - для «меньшинств» нашей страны. Почему с основной? Потому что основы как раз здесь и закладываются и ещё потому, что большая часть детей до средней школы не доберётся - останется с тем, что заложено.

 

 

 

 

Не скрою –  Экзамен потряс своей грандиозностью, размахом и глубиной замысла. Для того, чтобы только лишь прочесть «подлежащие анализу» тексты, кое-как вникнуть в их содержание и смысл, мне  понадобилось часа два. Ещё пара часов ушла на обдумывание десятков  вопросов, заданий и составление ответов. А когда дело дошло до «создания» собственного текста объёмом до 200 слов и написания эссе, я уже перестал смотреть на часы...

 

 

 

 

Представил, что всем этим приходится заниматься не мне, с моим высшим филологическим образованием, а девятиклассникам, причём, не в спокойной домашней обстановке, а на экзамене, в полустрессовом состоянии, - и стало не по себе.

 

 

 

 

Да это же экзекуция, а не экзамен! А  чтение самих  заданий, их формулировки для человека, обладающего хотя бы минимальным чувством «великого и могучего» - «экзекуция с пристрастием».

 

 

 

 

Однако, судите сами...

 

 

 

 

- Предположи, почему Лермонтов решил, что Гоголь  им пренебрегал. Выпиши для этого обстоятельства, которые характеризуют поведение Гоголя... Обстоятельства пренебрежения?  Обстоятельства поведения бедного Гоголя? Или это - про члены предложения?

 

 

 

 

-Предположи, почему не состоялся диалог двух писателей.

 

 

 

 

- Охарактеризуй атмосферу встречи Гоголя с Лермонтовым. Обрати внимание на отрицательные частицы и приставки.

 

 

 

 

 Это про то, как  они на  «атмосферу» эту влияют? Интересно...

 

 

 

 

-...Обоснуй свой ответ...( изящное словцо!)

 

 

 

 

-Раскрой образный смысл одного сравнения из текста.

 

 

 

 

Во-первых, почему только одного, а во-вторых, - раскрывать надо совсем другое – почему, благодаря удачному сравнению, текст обретает образность, привлекает читателя.

 

 

 

 

   - Гейченко строит свой текст «Жизнёнок» очень по-пушкински! ( ещё как «очень»:  С.Гейченко человек, конечно, заслуженный, но в «тексте» его, уж извините, - сплошные штампы и банальности – «в глазах потемнело», «подтянулся вверх ( будто можно вниз!) и повис», «я сам себе судья», «моя любовь, моё божье испытание», «ринулись слова, всё новые и новые...»

 

 

 

 

- Раскрой смысл заглавия, опираясь на содержание текста. Или: раскрой значение этого слова, опираясь на значение его корней.

 

 

 

 

 А проще нельзя? «В чём смысл заглавия?», к примеру.

 

 

 

 

И  до каких пор мы будем без конца на что-то опираться?!

 

 

 

 

- Создай текст-рассуждение (200 слов) по предложенному началу.

 

 

 

 

- Создай текст-рассуждение или повествование на тему «Каждый сам для себя загадка»...

 

 

 

 

-Напиши статью в молодёжный журнал или эссе на тему «Любовь и милосердие превыше всего» –  можно, конречно, позавидовать этому журналу.

 

 

 

 

Но уж точно не позавидуешь экзаментаторам, которым придётся заниматься «оцениванием» всех этих «созданий», ибо дать объективную оценку «произведения» попросту невозможно. Каждый «оценщик», несмотря на обилие критериев, ставит « количество пунктов» соразмерно своему вкусу и  чувству стиля, своим «редакторским способностям.  А такое на  экзамене –  недопустимо!

 

 

 

 

Я сдержался, когда в прошлом году прочитал эти изыски и представил, как несчастные дети в течение нескольких часов всё это «предполагали», «обосновывали», «охарактеризовывали», «раскрывали глубинные и прочие смыслы», «аргументировали», «отмечали», «определяли», «комментировали».

 

 

 

 

Ну, бывает. Ну, хромает культура речи, элементарное чувство языка у Учителей учителей русского языка из Министерства. Может, исправятся. Подучатся.

 

 

 

 

И точно – к нынешнему экзамену исправились. Но не подучились. Радует, что   экзаменацмионные задания  уже игнорируют художественные тексты «великих». Так что – издевательства над литературой, за её отсутствием, вообще сведены  на нет. Велено, к примеру, анализировать текст Е. Чернова. Затем – текст В.Астафьева. Затем -  текст М. Князевой.

 

 

 

 

Но как раз здесь  и подстерегает ничего не подозревающих детей «беда неминучая» -   Великие Экзаменаторы опять принимаются за своё: «создают» и «создают»  на своём косноязычном русском  косноязычно - нелепые вопросы и задания.

 

 

 

 

Всё те же «предположи», «отметь», «проанализируй», «прокомментрируй», «определи»...

 

 

 

 

Всё та же удручающая корявость стиля - словесные излишеста, избыточная лексика, речевая недостаточность, занудные повторы, нелепицы, алогизмы и штампы, штампы...

 

 

 

 

В общем – «опять двойка!» Экзаменаторам...

 

 

 

 

  Ну скажите – как может «переварить» ребёнок такую вот «культуру речи»...

 

 

 

 

- Какие предложения по цели содержащихся в них сообщений использует автор в двух последних абзацах? ( о чём это?)

 

 

 

 

Или:

 

 

 

 

- Отметь, что является основным для автора в этом тексте? ( а чёрт его знает что).

 

 

 

 

- Что, по-твоему, представляют собой два последних абзаца: обращение, заклинание, молитву или что-то другое...? !

 

 

 

 

 Очень хочется брякнуть - «что-то дуругое»...

 

 

 

 

-Определи, к какому роду литературы можно отнести данный текст.

 

 

 

 

Вот и роды начались...

 

 

 

 

-Заполни таблицу словами, как постепенно создаётся образ берёзы-свечи в тексте..

 

 

 

 ( да-а-а, свеча в тексте – классно, метафора хоть куда!). И вообще – «свежачок», синтаксическая, так сказать, головоломка. А за ней – психологическая: «Напиши, с каким настроением\состоянием души соотносится у тебя слово свеча!

 

 

 

 

А  э т о: «составь предложение, в котором одно из предложенных слов будет   писаться раздельно с не.

 

 

 

 Картинно! И не без интима.

 

 

 

 

...И опять-таки – предположи: Какой силой наполняет душу русского человека тоненькая березка?

 

 

 

 

А если не очень тоненькая? И если не русского, а латыша, например?

 

 

 

 

Из всех этих и им подобных речений можно составить неплохой сборник «Как не надо выражаться по-русски», а потом предложить детям исправить «ляпы», штампы и прочие  казусы – хорошо бы на следующем экзамене. Свой собственный сборник для студентов я пополняю ежегодно. Неплохое пособие по стилистике...

 

 

 

 

Среди множества других в нынешнем экзамене  для девятиклассников было ещё одно мудроё, вернее, мудрёное «заданьице» - вполне тянет на докторскую диссертацию – «Русский характер в русской                      

 

 

 

 

сказке»( по фрагментам  статьи специалиста по психологии культуры М.А. Князевой -  в «Независимой газете»).

 

 

 

 

Детям  предлагают обсудить одно из ключевых суждений Князевой: русский народ верит в то, что путь «умных»... приводит к провалу, а дуракам, которые спят беспробудно на печи или сидят целый день «голову повесив», или «бредут туда, не зная куда, чтобы обрести то, не зная что», - «выпадает счастье, которого они и не желали, и не искали».

 

 

 

 

Что-то напоминает... Ну да!

 

 

 

 

  Дураком быть не стыдно!

 

 

 

 

   Этой злободневной, как выяснилось, теме посвятил однажды одну из своих «Культурных революций» Михаил Швыдкой. Спорили люди чрезвычайно умные, знаменитые и авторитетные. Одни «эксперты» со своими соратниками взахлёб кричали «стыдно», «стыдно», а другие наоборот: нормально и даже комфортно.  С дуракофобами разделывались  бесхитростно и элегантно.  У Чацкого -  от чего горе?

 

 

 

 То то же..

 

 

 

 А Иванам-дуракам или Емеле  - от чего счастье ? - головку не напрягали.

 

 

 

 И еще один неотразимый аргумент у  дуракофилов – их, мол, Бог любит, бережёт, жалеет и всегда выручает.

 

 

 

 Меня эти бурные дебаты в швыдковской «культурной революции» как-то не  сильно тогда  увлекли.  И вспомнил я о них лишь потому, что темой этой занялись авторы нынешнего Экзамена. Даже аргументы в пользу дураков, вроде, похожи..

 

 

 

  Довелось-таки  нам увидеть «эту пору прекрасную», когда стало возможным само «озвучивание»  столь  революционной проблемы – стыдно ли быть дураком! И сегодня, оказвается, она  кого-то принялась волновать и будоражить куда сильнее уже занюханных, безнадёжно зависших и отошедших на задний план - «что делать?» или «кто виноват?»

 

 

 

  Наболело, значит...

 

 

 

  Тогда попробуем уточнить сам статус сегодняшнего дурака - кто он. Невежда? Тупица? Несмышлёныш?  Нечто дремучее и неадекватное?

 

 

 

 Возможно, возможно, но лишь в том случае, если бы не водилось дураков  образованных,  эрудированных, остепенённых и прочее, прочее. Эти куда опаснее и зловреднее первых. Недаром смиреннейший чеховский дядя Ваня взбунтовался против профессора Серебрякова – чуть не пристрелил.   Дурость, выходит, в другом, – она в повальном бездумье тех людей, которым  «по чину» положено думать - и вести себя более или менее разумно...

 

 

 

 Вот и разводим руками :- До чего же молодёжь нынче и бездуховна, и не начитанна, и бескультурна, и не образованна.    Но отчего-то никому не приходит в голову другие простенькие вопросы...

 

 

 

 Почему чуть ли не каждый год - другой сменяются министры образования и науки - все, как один, «реформаторы»?

 

 

 

 Почему не растёт, а катится вниз уровень обучения? А если яснее – откуда берётся столько дураков, поступающих в вузы – особенно платные?

 

 

 

 Почему в школы и в вузы так редко приходят люди, которых можно назвать педагогами – не по диплому, а по сути?

 

 

 

 Почему экзаменами по русской словесности занимаются люди, лишённые элементарного чувства слова,  стилистически малгограмотные и некомпетентные?

 

 

 

 «Специалисты», которые своевременнно не поняли, а потом им никто не объяснил, что занимаются они не своим делом, как чеховский профессор Серебряков, который двадцать пять лет пишет об искусстве, но ничего не понимает в искусстве.

 

 

 

 А поле для Страны дураков раскиулось сегодня шире некуда. Любой учитель, всё равно с каким и когда  полученным дипломом о высшем образовании может прийти, скажем, в Латвийский университет, заплатить определённую сумму и через год, сдав кое-как квалификационный экзамен, получить право преподавать, допустим, язык и литературу -  стать дипломированнм специалистом. Хотя  до этого великого перелома в своей биографии, он всю свою педагогическую жизнь учил чему-то детишек во втором или третьем классе.

 

 

 

 И встречаешь время от времени «словесников», не прочитавших за всю свою жизнь и десятка стоящих книг. Не умеющих без нескольких грубых ошибок написать диктант для шестого класса. Путающих Канта с контом...

 

 

 

 Вот на какие грустные мысли может навести  всего лишь одно экзаменационное задание, составленное ревнителями Иванов-Дураков. « Мудрым», по мнению Князевой и экзаменаторов, Ивана – дурака делает лишь то, «что он всегда слушает,  что ему говорят другие, собирает советы с миру по нитке.» А беда, стало быть, - от активной деятельности, от духовных терзаний , «от ума», как у Чацкого, – когда задумываться начинаешь, решать какие-то проблемы и вообще – мыслить.

 

 

 

 Чтобы уже окончательно «аргументировать», что есть русский характер и что есть сама Россия, ЭКЗАМЕН предлагает обратиться к цитируемым Князевой высказываниям неких умных пятиклассников.

 

 

 

 Вот одно из них: «Россия - страна загадочных превращений. Сегодня она «лягушка-квакушка», над которой все смеются, завтра – Василиса прекрасная, которой все восхищаются».

 

 

 

 

 Сильно сказано! Прямо в духе вечных поисков  национальной идеи, которые Владимир Путин как-то не без юмора назвал « русской народной забавой».

 

 

 

 Кстати, а из чего  следует, что Василиса, в отличие от Ивана-дурака, всё на свете умеет? Ведь умеют-то «мамки» да «няньки», которыми она то и дело командует...

 

 

 

  Но каково же девятиклассникам, уже замученным разгадыванием и «раскрытием» уймы головоломок, прямо вот сейчас, на экзамене, разобраться, «чему могут научить нас русские сказки, постоянно занятые вопросом: кто есть кто?».

 

 

 

     А теперь  о том, почему радует отсутствие художественной литературы на экзамене в основной школе. Должно бы вроде огорчать.

 

 

 

 

Да потому, что подобные опыты на экзамене выглядят так же плачевно, как и выше перечисленные. Берётся, к примеру, прекрасный рассказ прекрасного русского писателя Ивана Бунина «Тёмные аллеи» ( прошлогодний экзамен в средней школе) и производится над ним уже знакомая экзекуция, суровая и болезненная, -  всё с тем же «заполнением таблицы», «отмечанием» главной темы, «охарактеризованием» художественного пространства, «миров, в которых существуют персонажи», написанием чего-то там по выделенным фрагментам, предположением, почему именно осенью встречаются бунинские герои и каким образом «синтаксическая конструкция помогает автору выразить осеннее настроение».

 

 

 

 

Такие вещи, как состояние души читателя, его эмоции, эстетическая реакция, душевный отклик, настроение, сопереживание, оценка мастерства художника -  авторов Экзамена не интересуют. Для них вообще не важен и не нужен учительский труд, направленный на выявление одарённого читателя, того самого - набоковского. Хотя это и, пожалуй, только это, должно бы интересовать . Об этом стоило бы беседовать с детьми, об этом просить высказываться.

 

 

 

 

 Впрочем, оговорился. Высказываться и беседовать на нынешних экзаменах словесности вовсе и не обязательно.  Монолог, звучащее слово,  то есть вся культура выразительной устной речи ученика – чаще всего не востребованы!   И б