Когда стал ходить по домам причащать стариков, удивлялся, какие же они разные. Придешь в один дом, начнешь разговаривать со старым человеком, а тот и говорит:
— Батюшка, у меня дочь, гадюка, деньги тырит. Вот, под подушкой их прячу.
— Так, может, она нуждается в них, отец, за тобой же уход нужен, лекарства? Зачем дочь обижаешь, ведь не бросает тебя, заботится.
— Нет, тырит! — капризно кричит старик. — Я знаю!
Грустно.
Вы не замечали, как порой тягостно и даже невыносимо тяжело сидеть рядом со старым человеком. Вроде он и одет чисто, а с души воротит, как уйти хочется. Спросишь такого: «Отец, как поживаете?» — и скорее всего в ответ услышишь, что все плохо, что президент — гад, что губернатор — вор, а мэр — проходимец, пробы негде ставить. Страшное состояние души. А ведь старость — это итог, с которым человек стартует в вечность. Кто сказал, что ад начинается на небе? Он начинается еще на земле, как, впрочем, и рай.
Помню, лежит старушка, на глазах линзы, как телескопы, почти не видит. Двигаться не может, да еще и не слышит ничего. Бревнышко бревнышком. Думаю: интересно, а какие у нее мысли и желания? А у нее вообще есть желания?
— Мать, — ору, — ты чего-нибудь хочешь? У тебя есть желания?
— Есть, — отвечает, — я жить хочу.
— А зачем тебе жить, мать? Ты же не живешь, а мучаешься?
— Мне, батюшка, детей жалко, что они без меня делать будут? — И заплакала. А дети уже и сами на пенсии.
Иногда задаешься вопросом: почему некоторые люди так долго живут? Бабушке, а это, как правило, бабушки, уже за девяносто, а она все никак помереть не может. Плачет:
— Устала, говорит, а Бог все меня на земле терпит.

Вот как-то поговорил так с одной нашей прихожанкой, бабушкой Таней, а через год где-то, смотрю, в храм на службу приходит ее внук с женой и двумя детьми. Всю службу стоят молятся, жена с детьми причащаются. Возликовала душа моя, а на следующий день баба Таня и померла. Отпустил Господь, молитвенная смена пришла.
Да, интересно порой жизнь поворачивается… В нашем храме двое прославленных Церковью новомучеников, бутовские страдальцы. Мы когда поехали на Бутовский полигон, то с нами была внучка одного из наших святых. Во время панихиды, еще в старом деревянном храме, зачитывая имена расстрелянных, обнаружили, что имя нашего псаломщика выделено красным маркером. Спрашиваем: почему имена некоторых новомучеников выделены, в том числе и нашего бывшего псаломщика, а другие нет? А нам говорят, что он уже прославлен в лике святых. Теперь не о нем, а ему молиться нужно. Представляете? Внучке узнать, что ее дед святой.
Вернулись домой, пошли к дочери святого мученика Димитрия, Надежде Дмитриевне. Ей тогда было что-то около восьмидесяти пяти лет. Бабушка Надежда в храм уже не ходила, физически не могла. Но ум имела поразительно ясный и изумительную память. Она даже помнила, что колокол, сброшенный с нашей колокольни, весил шесть тысяч двести пятьдесят пудов. Рассказывала, как такую махину поднимали на высоту почти сорока метров, правда это было до ее рождения, но еще свежие рассказы участников подъема колокола остались в ее памяти. Точно так же ясно отпечатались у нее и события, связанные с разгромом храма. Для того чтобы сбросить колокол, понадобилось прорубать в стенах колокольни дополнительные отверстия. Колокол упал и не разбился. Добивали эту красоту его же языком. Потом куски погрузили в машину и увезли.

http://www.vesti.ru/doc.html?id=2369841