Свете Светлый..... картинки из глубинки. Художник Александр Простев

Александр Простев российский художник и иконописец окончил СПбГАИЖСА (Академия художеств) им. Репина.

"Не люблю "автобиографий" - в них есть какая-то самомумификация. Зрителя должны интересовать картины художника - они и есть та площадка, место встречи, на которых происходит общение. Интерес ко всему остальному - "от лукавого".

Немного текста из интервью Александра, где он делится о своем пути в иконопись, об истории прихода в Церковь.

- Было время, когда я смотрел на икону и не видел её. Со временем, когда пелена упала с глаз, я был покорён красотой древнерусской иконы – чистотой цвета, линии, гениальной простотой, и всем тем, что называется «живописью исихазма». Мне всегда хотелось изображать самое главное. В иконе всё это есть. Писать икону – это радость. Как при этом оказаться вне Церкви? Просто невозможно. И уже затем я стал вникать во всё другое, что есть Церковь. Но сначала была красота древнерусской иконы как косвенное доказательство бытия Божьего.

Иконопись – это форма служения Богу, вид молитвы. Если, по какой-то причине, я долго не пишу икону, то возникает чувство внутренней дисгармонии. За те несколько десятилетий, что занимаюсь иконописью, это стало формой бытия.

Александр Простев российский художник и иконописец окончил СПбГАИЖСА (Академия художеств) им. Репина.

"Не люблю "автобиографий" - в них есть какая-то самомумификация. Зрителя должны интересовать картины художника - они и есть та площадка, место встречи, на которых происходит общение. Интерес ко всему остальному - "от лукавого".

Немного текста из интервью Александра, где он делится о своем пути в иконопись, об истории прихода в Церковь.

- Было время, когда я смотрел на икону и не видел её. Со временем, когда пелена упала с глаз, я был покорён красотой древнерусской иконы – чистотой цвета, линии, гениальной простотой, и всем тем, что называется «живописью исихазма». Мне всегда хотелось изображать самое главное. В иконе всё это есть. Писать икону – это радость. Как при этом оказаться вне Церкви? Просто невозможно. И уже затем я стал вникать во всё другое, что есть Церковь. Но сначала была красота древнерусской иконы как косвенное доказательство бытия Божьего.

Иконопись – это форма служения Богу, вид молитвы. Если, по какой-то причине, я долго не пишу икону, то возникает чувство внутренней дисгармонии. За те несколько десятилетий, что занимаюсь иконописью, это стало формой бытия.