Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,

Которой память — мука жизни,

Как на чужбине песнь отчизны

Изгнаннику земли родной.

Не воскрешай, не воскрешай

Меня забывшие напасти,

Дай отдохнуть тревогам страсти

И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..

Мне легче горя своеволье,

Чем ложное холоднокровье,

Чем мой обманчивый покой.

1834

Перед нами – тот же певец-гусар, но прошедший через жестокие жизненные испытания, «гонимый судьбой», «страдающий без состраданья», в душе которого любовь «изгнала жажду славы».

Основная тема стихотворения – страсть – сильная, неудержимая, не знающая преград, бьющая через край. Она озарила прошлое – годы «безумств и исступлений». Ее нет в нынешнем, где царят «ложное холоднокровье» и видимый покой, но покой «обманчивый». Динамика душевных переживаний поддерживается на протяжении всего стихотворения повторами: «не пробуждай», «не возвращай», «не воскрешай», и это скрытое «ты» подчиняет «я» («моих», – «мне», «меня», – «мой» ), играющее второстепенную роль.

Душевное движение, исповедальный тон, страстное признание, скрытая мольба – все это в двух строчках:

Дай отдохнуть тревогам страсти

И ран живых не раздражай.

За этим признанием (скрытым молением), казалось, ничего не может больше идти. Но поэт резко меняет  тон, и его страстное желание в последних строках достигает предельного напряжения:

Иль нет! Сорви покров долой!

Мне легче горя своеволье,

Чем ложное холоднокровье,

Чем мой обманчивый покой.

Перед нами, казалось бы, прежний «поэт-воин», но он изменился, и за его кажущейся внешней грубостью скрыта нежная душа человека, который много перенес, много выстрадал в тяжелой жизни.