Просыпаюсь медленно пробираясь среди серых потемков снов.

Голова гудит, и легкости нет в помине, но начинаю расслабляться уже в полудреме. Воркующие в полутона горлицы, теплые, полные умиротворения птичьи голоса, как музыка, ложатся на слух уже в пробужденье. Еще не проснувшись, чувствую умиротворение птичьего мира… Да, так мироно, как здесь, птицы нигде не воркуют.  Теперь я стал кормить птичьих постоянно, но тут и глухой почувствует мурчанье птичих душ, настолько им хорошо этим утром. До того как солнце разгорится в полную мощь, заняв небосклон. Я на Кипре, улыбка сбегает на лицо сама.

Встаю, и раздвигаю шторы. После нескольких вчерашних перелетов и смены вереницы часовых поясов голова гудит. Когда мечтаешь о море, всегда забываешь о больной голове и времени на адаптацию. Но я все равно улыбаюсь – свобода…  Это такое сладкое ощущение. Не передать.

Солнце заливает рододендроны и магнолии ярким светом. Широкие листья банана чуть матово оттеняют их блек и яркость. Жмурюсь  от наслаждения. Краски – это восторг. Это благоухание роскоши для взора.  Если бы я был художником, уже опьянел бы от их свободного великолепия и писал бы запоем. Красок так много, что у импрессионистов глаза разбежались бы. Любимый мной Моне сказал, бы, что это через чур. Пожалуй, лишь Поль Синьяк решил бы, что справится. Мысленно благодарю тех, кто посадил и не пожалел воды на полив.

Открываю окно и погружаюсь в утренние ароматы. Они нежные, но яркие от свежести, цветение и созревание, сладость и истома, но все же утренняя яркая нотка свежести оживляет неимоверно. Я даже засмеялся от радости – утренний воздух пьянит.

Впрочем, сегодня мой день. Когда я выбрал свободу,  даже не представлял, насколько сложна жизнь в свободном плаванье, свободы в этом потоке жизни нет, есть необходимость менять галсы и работать с такелажем, прокладывать курс и поддерживать жизнеспособность. Но несколько дней в году мне удается быть абсолютно свободным.  И сегодня – мой день с большой буквы.

Пожалуй, стоило бы пойти в душ и смыть все обрывки путанных снов, отпечатки перелетов. Но утро настолько великолепно, что воспринимаю его как большую премьеру. И у меня – ложа. Месяц назад мне тоже достались билеты в ложу венской оперы, но сейчас я в трепетном восторге. Нет, право, это лучшее действо – природа рая в утренней неге…

Я достаю их холодильника бутылку кипрского сухого красного, открываю, наполняю бокал и устраиваюсь в кресле на балконе. Где-то в подсознании мелькает мысль, что день быстротечен, но я даже не успеваю прищуриться – она сама исчезает, понимая, что увертюра утра уже в самом разгаре. Небеса играют голубизной, интересно, сколько бывает голубых красок. Солнце блещет, и кажется, что в оркестр вступила праздничная медь тарелок. Цикады, пробуждаясь, вступают в общий хор…

Когда первые отдыхающие нетвердой походкой устремляются к морю, я понимаю, что и мне пора подниматься. Бокал чуть запотел, вино переливается таинственным рубином. И вкус оказывается необычным, терпким и нежным одновременно, без традиционной кислинки. Отгоняю от себя мысль запомнить название, жизнь теперь как горнолыжный спуск: надо избавляться от привычки притормаживать. В душ, и завтрак на стол. Это остров виноградников и жизнь без винограда здесь не мыслима. В юности я работал на виноградниках и там научился их понимать, и понимать вкус винограда. И поэтому искусственный алкоголь для меня так и остался чужеродной химией. А к винограду и к его живому вину отношусь как греки. Остров полон вина, но пьяных здесь нет. Жизнь ясна, вкусна, проста и полноцветна, незачем замутнять себе разум, прячась от нее. И стресса нет.

А от солнечного жара помогает яркая жестикуляция, громкий разговор и терпкая греческая музыка. Здесь нет даже мании кофе, так захватившей южные страны. Кофе есть, но это не шоковая терапия эспрессо, как в Италии. Он просто есть. И в нужный момент его изредка пьют. По правилам вождения здесь допускается выпить пару бокалов вина. При этом никто не злоупотребляет. И аварии здесь очень редки. Народ уважает друг друга, водят замечательно вежливо, не торопясь и выдерживая положенные пятьдесят в час со сдержанным достоинством. Они создали этот мир, и это именно мир. Гонка амбиций и конкуренция здесь чужие, как зараза, как чужеродная инфекция. И дай Бог, чтобы так было и дальше.

После завтрака вновь выхожу на балкон. Нежной утренней скрашенности звуков нет. Поток солнечного света заливает все вокруг.  Да, день здесь начинается не по часам – по солнцу.

Я еще не сбегаю вниз, спускаюсь пока еще шагом. Но уже улыбаюсь. Это дом для моего сердца, вернее – мир для него.

Машина усыпана цветами. Поставил ее на тротуаре под цветущими деревьями. Странно – цветок на сияющей глади металла. Два несовместных полюса. 

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.


9.