pro-more.ru/kayutkompaniya/5193-oken Океан.

Океан - так называлась серия судов, средних рыболовных траулеров построенных в Германии в 50-х годах. Вот на такое судно я был направлен начальником радиостанции. МИ-0706 «Бахмач» на промысле по связи нас шутливо называли Басмач. Мне везло, первый был МИ-0710 «Балаклава», который дразнили Баба Клава. Судно шло в рейс на облов мойвы и работы на донных породах.

Стоим на рейде Кольского залива...экипаж судна, а это все опытные морские волки отходившие немало лет в море. После всей суеты с отходом, погрузка кошелькового невода, снабжение и прочих работ, умаялись и сидят по каютам пьют водку. Капитан доложил по УКВ диспетчеру... что через сутки можно приглашать портовую комиссию и пограничников. Сутки хватит им отдохнуть и проспаться, сказал кэп.
Утром на следующий день всё быстро прошли и побежали на выход, к морю.
Зашли в Кильдинскую Салму, пролив между материком и островом Кильдин, есть там такое «красивое» название – Могильное.

В Могильном был причал, капитан Пичугин, попросился у начальника погранзаставы встать к причалу, вывирать кошелек и уложить его к себе на корму.

Моряки занялись кошельком, а боцман смылся на берег...оказывается у него здесь служил срочную племянник.

Через некоторое время боцмана привели на судно, а нам сделали выговор... оказывается боцман встретился с племяшом и угостил его коньком и оба попались начальнику заставы. Наши механики сходили на заставу, завели мотор гусеничного вездехода, он у них год стоял. Этим и отделались. Дело замяли, пограничники никуда сообщать об инциденте не стали.

Ну всё, мы готовы к работе. Судно вышло из Салмы и пошло поиском.
На мостике капитан, рулевой и гидроакустик. Теперь все зависит от них.

Если команда по время поиска косяков мойвы отдыхает, то капитан и акустик могут сутками находиться на мостике.
Аппаратура в то время была не то что сейчас. Это гидролокатор Судак и эхолот Омуль. Запись сигналов отображалась на специальной термической бумаге, на которой трудно было что разобрать.

Все зависело от опытности гидроакустика, который мог услышать отраженный от косяка сигнал на слух. Косяк засекали за километр...полтора. Звучала общесудовая тревога. Моряки быстро одевались и выбегали на корму, где лежал приготовленный кошельковый невод, напряженно ждали команды - пошел невод.

Наступал ответственный момент облова косяка, акустик выдавал данные, расстояние, курс, глубину нахождения косяка мойвы. Капитан определял как ему зайти на косяк и когда начать замет невода. Я стоял в сторонке что бы никому не мешать, набирался опыта, наблюдая за работой капитана и гидроакустика.

Не дай бог никому присутствовать на мостике, если замет невода был неудачным, капитан кричал на акустика, акустик на капитана, команда вполне законно возмущалась, впустую проделанной работой, поднимать на борт пустой кошелек нет ничего хуже. Но у нас такое случалось крайне редко. Но доставалось всем.
Рыбу мы сдавали на плавбазы, которых было до десяти штук во время путины. В Баренцево море на путину приходили суда из других флотов и стран, но основная группа судов конечно была Севрыбы и Запрыбы, очень много было суденышек норвежских. Если мы сдавали мойву прямо из кошелька, то были суда которые сами заливали ее в трюма и бежали сдавать рыбу своим ходом.
Помню рыбачили в районе Варангерфьорда...я стоял на мосту разглядывал в бинокль корабли на промысле, обратил внимание на норвежское суденышко которое полностью загрузилось рыбой так, что палубы практически над водой не было.

Подумал, так и утонуть можно. Когда через минуту повернулся что бы снова посмотреть на него, траулера уже на воде не было... утонул. Только пять красных точек качалось на волне. У норвежцев уже тогда были гидрокостюмы... такие у нас на судах появились только лет через 15.

К рыбакам быстро подошли норвежские суда и подняли на борт моряков.

Тогда же случилась трагедия и с нашим СРТ-213 «Саку», он взял рыбу наливом в свой трюм. Трюм в этом случае был разгорожен несколькими переборками, изготовленными из досок, что бы при качке рыба не переливалась с одного борта на другой.

Встав под разгрузку к борту плавбазы, судно стало сильно качать и подбрасывать, переборки в трюме не выдержали и сломались. Рыба стала свободно перекатываться в трюме, судно дало сильный крен и практически упало на бок, вода стала поступать на судно. С плавбазы пытались удержать траулер тросами, но ничего уже не помогло, команду сняли, швартовые полопались и судно затонуло.

Мы же перед сдачей подбирали кошелек к борту, рыба оставалась в сетях. Потихоньку могли давать ход и плавбаза швартовалась к нам. Если на море волна 3-4 балла, то когда судно становиться к борту его кидает так, что кажется выбросит на палубу ПБ, однажды так приподняло на волне, что мои натянутые антенны оказались на стреле ПБ, а когда судно пошло вниз, они натянулись как струны, и оборвались.

Выгрузка длилась несколько часов. Мы с плавбазой в это время обменивались книгами и фильмами.
Я радист, отвечал за это. На берегу я получал книги и фильмы. Когда получаешь фильмы, если подкатить к девушкам с шоколадкой, то они дадут пару фильмов совершенно новых. Так я в этот раз получил новый фильм, который только вышел в прокат и в Мурманске еще не шел, а были только афиши когда мы уходили в рейс.

Фильм «Москва слезам не верит». В рейсе мы уже пересмотрели все фильмы, когда закрутили «Москва слезам не верит», начало всем не понравилось: кричат, давай наше заряжай. Была у нас бобина с пленкой где были собраны и склеены вырезанные из разных лент «горячие» моменты из разных кинофильмов. Попурри. И когда нечего было смотреть, свободные от работы моряки частенько крутили этот «шедевр». Я когда увидел эту бобину подумал, сколько же фильмов понадобилось подрезать чтобы собрать целую бобину. Но фильм был собран и склеен профессионально и его часто смотрели.

При швартовке с базой мы обменивались списком фильмов, на время стоянки и работы обменивались одним, двумя. Их киномеханик прибежал, вызвал меня...что у вас есть Москва слезам не верит? Да, есть. Дайте нам пожалуйста посмотреть, я подумал вот откуда знают, что это хороший фильма, берите не жалко. Заинтересовался... и когда они его нам вернули, сами стали смотреть, фильм действительно оказался хорошим и всем понравился. Ну вы и сами теперь знаете этот фильм выдержал проверку временем.

В те годы ни телевизоров, ни тем более видеомагнитофонов на судах не было, во время отдыха смотрели фильмы и читали книги, по возможности прямо в море обменивались ими с другими судами. Брали бочку, туда складывались книги или фильмы, бочка запечатывалась, к ней привязывали кухтыль (это своего рода большой поплавок)выбрасывали за борт, случались и потери когда погода вдруг становилась совсем плохая.

В этом рейсе на судне кроме экипажа были и два стажёра, один стажер акустика, он учился у нашего, а второй стажёр начальника радиостанции, Женька Полозков.
Стажер акустика пробыл у нас где то месяц, полтора и мы его передали на другое судно, где что-то случилось со штатным акустиком.

Женька же мой старый знакомый и я удивился встретив его на судне. Он должен был уже давно закончить училище. Впервые его я увидел когда поступал в мореходку, он тогда не поступил и приехал на следующий год. Учился он на курс младше, но дружил с моими однокурсниками.

В то время когда мы оканчивали училище, он загулял с нашими ребятами и залетел, его отчислили из училища, он уехал к себе на родину в Могилев. И через два года восстановился на последний курс и попал на практику ко мне на судно. С ним мы на судне заготавливали рыбку для себя, вялили икряную мойву, а когда перешли на донный промысел то и другую рыбу, особенно ёршика.

После путины мы заходим в Териберку. Собственно в Териберской бухте было два населенных пункта, Лодейное и Териберка. Само старинное поморское село Териберка состояло из деревянных старых домов, а в Лодейном были каменные дома, почта, портнадзор и радиостанция принадлежащая Мурманрыбпрому. Также здесь была причальная линия, судоремонтные мастерские, рыбная фабрика. Если и не процветал поселок, то все равно здесь была бурная жизнь.

Лодейное и Териберка два разных поселка, в то время они даже не соединялись дорогой между собой, потому что не было моста через речку с одноименным названием Териберка. Из Лодейного в Териберку ходила большая моторная лодка - Дора. Мне даже пришлось прокатиться на ней, мы ездили со старпомом туда в магазин, за спиртным. Был только ром «Негро» отвратный, как мне показалось напиток, больше одной рюмки я выпить не смог.

Недавно я побывал в Териберке – полная разруха сейчас. Когда мы стояли там я гулял по Лодейному, заходил в гостиницу моряков, там были застелены ковровые дорожки, в кадках стояли фикусы, все было прилично и уютно.

Недалеко было здание портнадзора, здесь оформлялся приход и отход судов. В Териберке был и рыболовецкий колхоз, у причалов стояло много сейнеров.
Когда мы стояли там, пришел теплоход Вацлав Воровский, встал на рейде и к нему на дорах переправлялись люди с чемоданами, уезжающие в отпуск или по делам на материк.
Стажер мой Женька сходил на почту, купил там посылочные ящики и стал их заполнять вяленым ершом...я его спросил зачем? Он ответил, что из рыбного порта ничего не вынести, а здесь он отправит посылки домой в Могилев...сообразил.

И правда из рыбного порта, в то время нельзя было вынести ни хвоста, на проходных стояли милиционеры, а вдоль забора, огораживающего территорию порта, бегали на проволоке огромные злые псы.

Из Териберки мы пришли в порт Мурманск получать тару, соль и дизтопливо. Кое-кто списался с судна.
На берегу также оставался и акустик, их брали в рейс только на путину, два раза в год.

Этот рейс на треску не длинный всего на 30 суток. Здесь я увидел как ставят и поднимают трал на судах этого типа. Траулер то бортового траления, у него нет слипа на корме, а трал спускают с правого борта, затем прицепляют траловые доски, одна в носовой части судна другая на кормовой и судно делает крутой разворот так, чтобы доски разошлись и трал мог раскрыться.

Улов выливали в рыбный ящик, который сооружали на палубе судна, здесь же устанавливали и рыбодел. Прямо на палубе под открытым небом шкерили рыбу, отбирали печень и собирали головы трески. Наглые чайки кружили прямо над головами моряков, выхватывали рыбную требуху прямо с рыбодела.

Обработанную рыбу складывали в трюма, где ее пересыпали солью. Головы трески собирали в специальные сетки-авоськи, туда помещалось около тонны голов. Печенью тески заполняли бочки. Через несколько дней промысла, авоськи и бочки сдавали на плавбазу.

Спутниковых систем определения GPS тогда не было, чтобы найти ПБ в море ее вызвали на связь и просили поработать на пеленг. Я запеленговал плавбазу точно, но вот сторону определил не верно, и мы часа два бежали в обратную сторону. Мой прокол, я его и почувствовал. Вызвал радиста, и попросил, что бы он нас запеленговал, я поработал на пеленг на частоте 410 кгц, точно мы бежали в другую сторону, о чем я и сообщил капитану.

Пришлось разворачиваться и бежать обратно, база пошла нам на встречу. Как мы передавали свою продукцию? С плавбазы по слипу спускали трос, на конце которого был кухтыль, мы вылавливали его и поднимали на борт, и к концу крепили свои авоськи, а их набиралось до десяти штук.

На плавбазе выбирали канат по слипу и передавали нам радио квитанцию, получено столько то авосек. Случалось что во время штормовой погоды, авоськи отрывались их уносило просто в море.

Однажды после очередного шторм, я наводил порядок в своей каюте, решил разобрать всю свою койку, вытащил ящики из-под кровати, снял верхний настил и что я увидел там? Лежали ящики с новыми немецкими радиолампами и целая пачка термической бумаги для рыбопоискового эхолота.
Лампы то мне не нужны, немецкой аппаратуры на судне уже нет. А вот бумага очень кстати.
Наш рыбопоисковый эхолот Омуль с нашей же термической бумагой еле показывал дно, я пытался как то его получше настроить, но капитан сказал, оставь он всегда так пишет, мне главное глубину знать.

Я пошел на мостик, поменял бумагу на немецкую и о чудо! Появилась идеальная эхограмма, как в учебнике по гидроакустике. Было видно даже отдельную рыбу, треска кстати на эхограмме отражается как галочка похожая на чайку...и сейчас на современных дисплеях тоже самое.
Капитан придя на мостик очень удивился, ты что с прибором сделал, он никогда так не показывал!

Я ему рассказал историю с бумагой и что еще есть целая пачка в десять рулонов.

Выполнив рейсовое задание, мы вернулись в порт Мурманск. Побыв дома...утром я уже был на судне, на трюме лежала огромная псина, вахтенный матрос сказал вчера вечером прибилась, он ее покормил и теперь она не уходит, лежит на трюме и никого чужих не пускает – несет вахту.

Своих она очевидно определяла по запаху, я с причала по трапу спустился на палубу, она только посмотрела на меня и все. А вот когда кто-то с берега попытался пройти на судно, пес злобно оскалился, человек отступил и переговаривался с вахтенным с причала.

Стоим на мостике я, капитан, старший механик – по трапу спускается матрос первого класса, одет по парадной форме, в кителе, фуражке, с дипломатом в руке.

На погонах капитанские нашивки. Капитан :– "Это еще кто такой?" А надо заметить, одевались на СРТ-тешке, по- простому, в робу...капитан стоял на мостике в сапогах, шапке ушанке, уши вверх – вид как у боцмана.

А здесь какой то франт по форме. Стармех тут же подколол...Иваныч это тебе замена пришла. Какая на х… замена, я не просил, разволновался не на шутку. Стармех пошел на попятную, да нет, это ж наш старший матрос, просто по форме пришел. Кэп витиевато выругался и успокоился.

Я же собирался в отпуск и ждал замену. В этом же Олимпийском 1980 году я еще сходил интересный рейс на старом СРТ-4226 Капитан Арбузов. Судно было переоборудовано под доставку живой рыбы в порт.

Об этом рейсе я расскажу в следующий раз.

pro-more.ru/kayutkompaniya/5193-oken Океан.

Океан - так называлась серия судов, средних рыболовных траулеров построенных в Германии в 50-х годах. Вот на такое судно я был направлен начальником радиостанции. МИ-0706 «Бахмач» на промысле по связи нас шутливо называли Басмач. Мне везло, первый был МИ-0710 «Балаклава», который дразнили Баба Клава. Судно шло в рейс на облов мойвы и работы на донных породах.

Стоим на рейде Кольского залива...экипаж судна, а это все опытные морские волки отходившие немало лет в море. После всей суеты с отходом, погрузка кошелькового невода, снабжение и прочих работ, умаялись и сидят по каютам пьют водку. Капитан доложил по УКВ диспетчеру... что через сутки можно приглашать портовую комиссию и пограничников. Сутки хватит им отдохнуть и проспаться, сказал кэп.
Утром на следующий день всё быстро прошли и побежали на выход, к морю.
Зашли в Кильдинскую Салму, пролив между материком и островом Кильдин, есть там такое «красивое» название – Могильное.

В Могильном был причал, капитан Пичугин, попросился у начальника погранзаставы встать к причалу, вывирать кошелек и уложить его к себе на корму.

Моряки занялись кошельком, а боцман смылся на берег...оказывается у него здесь служил срочную племянник.

Через некоторое время боцмана привели на судно, а нам сделали выговор... оказывается боцман встретился с племяшом и угостил его коньком и оба попались начальнику заставы. Наши механики сходили на заставу, завели мотор гусеничного вездехода, он у них год стоял. Этим и отделались. Дело замяли, пограничники никуда сообщать об инциденте не стали.

Ну всё, мы готовы к работе. Судно вышло из Салмы и пошло поиском.
На мостике капитан, рулевой и гидроакустик. Теперь все зависит от них.

Если команда по время поиска косяков мойвы отдыхает, то капитан и акустик могут сутками находиться на мостике.
Аппаратура в то время была не то что сейчас. Это гидролокатор Судак и эхолот Омуль. Запись сигналов отображалась на специальной термической бумаге, на которой трудно было что разобрать.

Все зависело от опытности гидроакустика, который мог услышать отраженный от косяка сигнал на слух. Косяк засекали за километр...полтора. Звучала общесудовая тревога. Моряки быстро одевались и выбегали на корму, где лежал приготовленный кошельковый невод, напряженно ждали команды - пошел невод.

Наступал ответственный момент облова косяка, акустик выдавал данные, расстояние, курс, глубину нахождения косяка мойвы. Капитан определял как ему зайти на косяк и когда начать замет невода. Я стоял в сторонке что бы никому не мешать, набирался опыта, наблюдая за работой капитана и гидроакустика.

Не дай бог никому присутствовать на мостике, если замет невода был неудачным, капитан кричал на акустика, акустик на капитана, команда вполне законно возмущалась, впустую проделанной работой, поднимать на борт пустой кошелек нет ничего хуже. Но у нас такое случалось крайне редко. Но доставалось всем.
Рыбу мы сдавали на плавбазы, которых было до десяти штук во время путины. В Баренцево море на путину приходили суда из других флотов и стран, но основная группа судов конечно была Севрыбы и Запрыбы, очень много было суденышек норвежских. Если мы сдавали мойву прямо из кошелька, то были суда которые сами заливали ее в трюма и бежали сдавать рыбу своим ходом.
Помню рыбачили в районе Варангерфьорда...я стоял на мосту разглядывал в бинокль корабли на промысле, обратил внимание на норвежское суденышко которое полностью загрузилось рыбой так, что палубы практически над водой не было.

Подумал, так и утонуть можно. Когда через минуту повернулся что бы снова посмотреть на него, траулера уже на воде не было... утонул. Только пять красных точек качалось на волне. У норвежцев уже тогда были гидрокостюмы... такие у нас на судах появились только лет через 15.

К рыбакам быстро подошли норвежские суда и подняли на борт моряков.

Тогда же случилась трагедия и с нашим СРТ-213 «Саку», он взял рыбу наливом в свой трюм. Трюм в этом случае был разгорожен несколькими переборками, изготовленными из досок, что бы при качке рыба не переливалась с одного борта на другой.

Встав под разгрузку к борту плавбазы, судно стало сильно качать и подбрасывать, переборки в трюме не выдержали и сломались. Рыба стала свободно перекатываться в трюме, судно дало сильный крен и практически упало на бок, вода стала поступать на судно. С плавбазы пытались удержать траулер тросами, но ничего уже не помогло, команду сняли, швартовые полопались и судно затонуло.

Мы же перед сдачей подбирали кошелек к борту, рыба оставалась в сетях. Потихоньку могли давать ход и плавбаза швартовалась к нам. Если на море волна 3-4 балла, то когда судно становиться к борту его кидает так, что кажется выбросит на палубу ПБ, однажды так приподняло на волне, что мои натянутые антенны оказались на стреле ПБ, а когда судно пошло вниз, они натянулись как струны, и оборвались.

Выгрузка длилась несколько часов. Мы с плавбазой в это время обменивались книгами и фильмами.
Я радист, отвечал за это. На берегу я получал книги и фильмы. Когда получаешь фильмы, если подкатить к девушкам с шоколадкой, то они дадут пару фильмов совершенно новых. Так я в этот раз получил новый фильм, который только вышел в прокат и в Мурманске еще не шел, а были только афиши когда мы уходили в рейс.

Фильм «Москва слезам не верит». В рейсе мы уже пересмотрели все фильмы, когда закрутили «Москва слезам не верит», начало всем не понравилось: кричат, давай наше заряжай. Была у нас бобина с пленкой где были собраны и склеены вырезанные из разных лент «горячие» моменты из разных кинофильмов. Попурри. И когда нечего было смотреть, свободные от работы моряки частенько крутили этот «шедевр». Я когда увидел эту бобину подумал, сколько же фильмов понадобилось подрезать чтобы собрать целую бобину. Но фильм был собран и склеен профессионально и его часто смотрели.

При швартовке с базой мы обменивались списком фильмов, на время стоянки и работы обменивались одним, двумя. Их киномеханик прибежал, вызвал меня...что у вас есть Москва слезам не верит? Да, есть. Дайте нам пожалуйста посмотреть, я подумал вот откуда знают, что это хороший фильма, берите не жалко. Заинтересовался... и когда они его нам вернули, сами стали смотреть, фильм действительно оказался хорошим и всем понравился. Ну вы и сами теперь знаете этот фильм выдержал проверку временем.

В те годы ни телевизоров, ни тем более видеомагнитофонов на судах не было, во время отдыха смотрели фильмы и читали книги, по возможности прямо в море обменивались ими с другими судами. Брали бочку, туда складывались книги или фильмы, бочка запечатывалась, к ней привязывали кухтыль (это своего рода большой поплавок)выбрасывали за борт, случались и потери когда погода вдруг становилась совсем плохая.

В этом рейсе на судне кроме экипажа были и два стажёра, один стажер акустика, он учился у нашего, а второй стажёр начальника радиостанции, Женька Полозков.
Стажер акустика пробыл у нас где то месяц, полтора и мы его передали на другое судно, где что-то случилось со штатным акустиком.

Женька же мой старый знакомый и я удивился встретив его на судне. Он должен был уже давно закончить училище. Впервые его я увидел когда поступал в мореходку, он тогда не поступил и приехал на следующий год. Учился он на курс младше, но дружил с моими однокурсниками.

В то время когда мы оканчивали училище, он загулял с нашими ребятами и залетел, его отчислили из училища, он уехал к себе на родину в Могилев. И через два года восстановился на последний курс и попал на практику ко мне на судно. С ним мы на судне заготавливали рыбку для себя, вялили икряную мойву, а когда перешли на донный промысел то и другую рыбу, особенно ёршика.

После путины мы заходим в Териберку. Собственно в Териберской бухте было два населенных пункта, Лодейное и Териберка. Само старинное поморское село Териберка состояло из деревянных старых домов, а в Лодейном были каменные дома, почта, портнадзор и радиостанция принадлежащая Мурманрыбпрому. Также здесь была причальная линия, судоремонтные мастерские, рыбная фабрика. Если и не процветал поселок, то все равно здесь была бурная жизнь.

Лодейное и Териберка два разных поселка, в то время они даже не соединялись дорогой между собой, потому что не было моста через речку с одноименным названием Териберка. Из Лодейного в Териберку ходила большая моторная лодка - Дора. Мне даже пришлось прокатиться на ней, мы ездили со старпомом туда в магазин, за спиртным. Был только ром «Негро» отвратный, как мне показалось напиток, больше одной рюмки я выпить не смог.

Недавно я побывал в Териберке – полная разруха сейчас. Когда мы стояли там я гулял по Лодейному, заходил в гостиницу моряков, там были застелены ковровые дорожки, в кадках стояли фикусы, все было прилично и уютно.

Недалеко было здание портнадзора, здесь оформлялся приход и отход судов. В Териберке был и рыболовецкий колхоз, у причалов стояло много сейнеров.
Когда мы стояли там, пришел теплоход Вацлав Воровский, встал на рейде и к нему на дорах переправлялись люди с чемоданами, уезжающие в отпуск или по делам на материк.
Стажер мой Женька сходил на почту, купил там посылочные ящики и стал их заполнять вяленым ершом...я его спросил зачем? Он ответил, что из рыбного порта ничего не вынести, а здесь он отправит посылки домой в Могилев...сообразил.

И правда из рыбного порта, в то время нельзя было вынести ни хвоста, на проходных стояли милиционеры, а вдоль забора, огораживающего территорию порта, бегали на проволоке огромные злые псы.

Из Териберки мы пришли в порт Мурманск получать тару, соль и дизтопливо. Кое-кто списался с судна.
На берегу также оставался и акустик, их брали в рейс только на путину, два раза в год.

Этот рейс на треску не длинный всего на 30 суток. Здесь я увидел как ставят и поднимают трал на судах этого типа. Траулер то бортового траления, у него нет слипа на корме, а трал спускают с правого борта, затем прицепляют траловые доски, одна в носовой части судна другая на кормовой и судно делает крутой разворот так, чтобы доски разошлись и трал мог раскрыться.

Улов выливали в рыбный ящик, который сооружали на палубе судна, здесь же устанавливали и рыбодел. Прямо на палубе под открытым небом шкерили рыбу, отбирали печень и собирали головы трески. Наглые чайки кружили прямо над головами моряков, выхватывали рыбную требуху прямо с рыбодела.

Обработанную рыбу складывали в трюма, где ее пересыпали солью. Головы трески собирали в специальные сетки-авоськи, туда помещалось около тонны голов. Печенью тески заполняли бочки. Через несколько дней промысла, авоськи и бочки сдавали на плавбазу.

Спутниковых систем определения GPS тогда не было, чтобы найти ПБ в море ее вызвали на связь и просили поработать на пеленг. Я запеленговал плавбазу точно, но вот сторону определил не верно, и мы часа два бежали в обратную сторону. Мой прокол, я его и почувствовал. Вызвал радиста, и попросил, что бы он нас запеленговал, я поработал на пеленг на частоте 410 кгц, точно мы бежали в другую сторону, о чем я и сообщил капитану.

Пришлось разворачиваться и бежать обратно, база пошла нам на встречу. Как мы передавали свою продукцию? С плавбазы по слипу спускали трос, на конце которого был кухтыль, мы вылавливали его и поднимали на борт, и к концу крепили свои авоськи, а их набиралось до десяти штук.

На плавбазе выбирали канат по слипу и передавали нам радио квитанцию, получено столько то авосек. Случалось что во время штормовой погоды, авоськи отрывались их уносило просто в море.

Однажды после очередного шторм, я наводил порядок в своей каюте, решил разобрать всю свою койку, вытащил ящики из-под кровати, снял верхний настил и что я увидел там? Лежали ящики с новыми немецкими радиолампами и целая пачка термической бумаги для рыбопоискового эхолота.
Лампы то мне не нужны, немецкой аппаратуры на судне уже нет. А вот бумага очень кстати.
Наш рыбопоисковый эхолот Омуль с нашей же термической бумагой еле показывал дно, я пытался как то его получше настроить, но капитан сказал, оставь он всегда так пишет, мне главное глубину знать.

Я пошел на мостик, поменял бумагу на немецкую и о чудо! Появилась идеальная эхограмма, как в учебнике по гидроакустике. Было видно даже отдельную рыбу, треска кстати на эхограмме отражается как галочка похожая на чайку...и сейчас на современных дисплеях тоже самое.
Капитан придя на мостик очень удивился, ты что с прибором сделал, он никогда так не показывал!

Я ему рассказал историю с бумагой и что еще есть целая пачка в десять рулонов.

Выполнив рейсовое задание, мы вернулись в порт Мурманск. Побыв дома...утром я уже был на судне, на трюме лежала огромная псина, вахтенный матрос сказал вчера вечером прибилась, он ее покормил и теперь она не уходит, лежит на трюме и никого чужих не пускает – несет вахту.

Своих она очевидно определяла по запаху, я с причала по трапу спустился на палубу, она только посмотрела на меня и все. А вот когда кто-то с берега попытался пройти на судно, пес злобно оскалился, человек отступил и переговаривался с вахтенным с причала.

Стоим на мостике я, капитан, старший механик – по трапу спускается матрос первого класса, одет по парадной форме, в кителе, фуражке, с дипломатом в руке.

На погонах капитанские нашивки. Капитан :– "Это еще кто такой?" А надо заметить, одевались на СРТ-тешке, по- простому, в робу...капитан стоял на мостике в сапогах, шапке ушанке, уши вверх – вид как у боцмана.

А здесь какой то франт по форме. Стармех тут же подколол...Иваныч это тебе замена пришла. Какая на х… замена, я не просил, разволновался не на шутку. Стармех пошел на попятную, да нет, это ж наш старший матрос, просто по форме пришел. Кэп витиевато выругался и успокоился.

Я же собирался в отпуск и ждал замену. В этом же Олимпийском 1980 году я еще сходил интересный рейс на старом СРТ-4226 Капитан Арбузов. Судно было переоборудовано под доставку живой рыбы в порт.

Об этом рейсе я расскажу в следующий раз.

1.

pro-more.ru/kayutkompaniya/...iostantsii

Работа в море. Алексей Гмырев. Начальник радиостанции. Отпуск. Он прошел, как и все проходит. Я встретил Новый 1979 год на берегу. Отпуск пришелся на зиму. Но, после трех рейсов, на берегу

pro-more.ru/kayutkompaniya/..._edinburg/
Работа в море 1978год. Длинный рейс. Эдинбург.



Мой второй рейс на МБ-0371 «Нарочь». Я с теплотой, и хорошим настроением вспоминаю прошедшие годы моей молодости. Часть экипажа ушла в отпуска и на отгулы, а выходных дней у моряков набиралось за рейсы не мало. Впереди все лето. В те годы, если уходишь в отпуск весной, то считай, возвращались только к сентябрю. Отпуск у нас составлял 52 рабочих дня, плюс отгул выходных дней, плюс дорога. И денег на все время хватало, моряки-рыбаки неплохо зарабатывали.

На судно пришел новый капитан, опытный промысловик Баев Василий Иванович.



Начальник радиостанции Александр Муст, и ЭРНП (электрорадионавигатор) Александр Герасименко-очень грамотные специалисты, отходившие в море уже много лет, мне было, у кого перенимать опыт. Рейс намечался интересный, с обязательным заходом в иностранный порт. По рейсовому заданию, мы должны были отработать в Баренцевом море, перейти в Канадскую зону, на БНБ, и также отработать на банке Флемиш-кап. Рейсовое задание на 139 суток.

На судовом собрании, я с удивлением увидел, нашего судового врача, значит, доктор не списался, и снова идет в рейс, который в подряд интересно, четвертый или пятый?

Как я писал ранее, что то было в глазах доктора, что показалось мне не совсем нормальным. Но об этом я расскажу чуть позже.

Экипаж у нас был большой, полный. На камбузе был повар, второй повар, пекарь,буфетчик. Прачка - или машинист по стирке белья. Обязательно помополит - помощник капитана по политчасти. На судне существовала комсомольская первичная организация, и партийная ячейка, обычно, на переходах и собирались различные собрания, для отчета проведенной работы помополита. Также на общесудовом собрании выбирали профсоюзный судовой комитет, неизменным председателем которого обычно был начальник радиостанции судна.

Задача судового комитета, разбирать судовые конфликты, если они случались, и распределять ежемесячные денежные премии, организовывать социалистическое соревнования, между подразделениями судна. Проведение свободного времени моряков, а оно в те годы было, была большая судовая библиотека, киноустановка, настольные игры. К праздникам, большим, таким как Новый год, и День Рыбака, обычно устраивали концерт самодеятельности. Среди сотни человек экипажа, всегда находились таланты. И еще в те годы в море в основном ходила молодежь, так средний возраст экипажа был 21-24 года. Чуть постарше были командиры служб, это капитан-директор - кэп, мастер, старший механик - дед.

У нас было три лицензии на вылов рыбы в трех разных районах. Впереди был переход через Атлантический океан.

Чем дальше мы уходили на Запад, тем хуже становилась связь с Мурманским радиоцентром, приходилось искать свободные рц, куда можно было передавать сводки, и частные радиограммы, хорошо выручал радиоцентр Калининграда и Клайпеды. На переходе почти каждый день мы переводили часы, но радисты то на судне живут все равно по московскому времени. Все РЦ работают по Москве, т.е. все наше расписание, обязательных сроков связи в московском времени.

Только мы прибыли в зону Канады, поставили первый трал, на горизонте появился самолет, он сделал круг над нами, потом развернувшись, резко снизил скорость, и буквально пролетел над самыми мачтами, выбросив нам на палубу, пачку листовок. Все конечно наблюдали за его полетом. Увидев, что на палубу упали листовки, на палубу помчался помполит, с криком ничего не трогать! Он в силу своей специфики сразу подумал о враждебной акции. А это были просто листовки, на пяти языках, и карта района, где проходят трансатлантические кабеля связи.

Помысел мы вели пелагическим тралом, поэтому в свободное от вахты время, я с навигатором проводил на палубе, а в чем было дело? Для контроля раскрытия трала, к его верхней подборе, навешивается выносная акустическая антенна, которая через тонкий кабель и специальную лебедку, связывает антенну с поисковым прибором. На мостике штурман, по прибору видит, как опускается трал, и самое главное раскрылся ли он. Если на эхолоте видно косяк рыбы, например на глубине 200 метров, то травят 600-800 метров стальных ваеров, и столько же метров кабеля ИГЭК. На другом приборе сигнал от выносной антенны, показывает нижнюю и верхнюю подбору трала, также косяк рыбы, если он попадает в трал. Приборов наполнения мешка трала, тогда еще не было, так что определить, сколько рыбы в трале, только по показаниям прибора, примерно, считая, сколько косячков рыбы зашло.

Пелагический трал, это довольно большое устройство, с множеством разных частей. При раскрытии трала 50-60 метров только в высоту. Ну, в общем, когда трал выбирают, на палубе оказывается куча различных веревок, тросов, и среди них «наш» кабель связи. Он состоит из центральной жилы, по которой идет сигнал, изоляционного слоя и защитной стальной оплетки.



Вот эта оплетка и вводила моряков-палубников в заблуждение, они считали, что это просто стальной кабель. И обращались с ним соответственно. Основные повреждения кабеля были на палубе, то перегнут его, то случайно ударят кувалдой, и все. Кабель приходиться ремонтировать, а это довольно таки сложная, и трудозатрадная операция. Существовало много различных способов восстановления его. Я приходил на промысловую палубу, помогал Александру ремонтировать кабель, и заодно перенимал опыт. Так как вполне понимал, все это мне пригодится, когда я стану начальником радиостанции. Вот такое отступление.

Рейс тем временем продолжался. Мы пришли к канадским берегам, приняли на борт канадского инспектора, который должен следить за нашей работой в их зоне. Он немного говорил по-русски, сначала стеснялся или боялся нас, советских людей. Но очень быстро привык к нам, своими глазами увидел, что народ у нас добрый и веселый. Питался он с нами, в кают-компании. Ему очень понравилась наша русская кухня, но сначала он ел все без хлеба. Мы в кают-компании, поинтересовались, а что ж, хлебушек не ешь, у нас хороший пекарь, и хлеб делает вкусный. Инспектор объяснил нам, если мы его правильно поняли, хлеб в Канаде дорогой, и он боится привыкнуть кушать все с хлебом, как мы. Но со-временем и он все ел с хлебом.

Инспектор ходил на рыб фабрику, что то записывал, смотрел, какая попадается рыба, ее размер. У него с собой была очень толстая книга - справочник, всех рыб, которые известны. Я этот справочник, с цветными иллюстрациями посмотрел, удивился, сколько же разных рыб в океане. Больше никогда я такого полного справочника по рыбам не встречал.

Месяц он пробыл с нами, и расставался с сожалением, по всему видно было, что ему понравилось находиться на борту нашего судна.
Ведь в те годы "холодной войны", представление о советских людях, формировалось западной прессой совершенно не реальное. А встретившись с нами в реальности, почти всегда иностранцы были удивлены несоответствием их представлением о нас. В дальнейшем я встречался с инспекторами, и норвежскими и шведскими, и даже японскими, и реакция у них всегда была одинаковая, с начала они с осторожностью, и даже со страхом приходили к нам на борт, а узнав и увидев поближе советских людей, конкретно их представлением резко менялось.

Канадец уехал домой, а мы сменили район промысла, ушли на банку Флемиш-кап, на добычу окуня. Окунь здесь ловился крупный, красивый. Моряки для себя отбирали «золотистый» окунь, делали балык, в машинном отделении мотористы запекали его в пергаменте – очень вкусно. Работали мы спокойно, каждый день выполняли план, и рейс постепенно перевалил за свою половину.

Немного расскажу о тех временах, на судах флота, в то время не было еще ни спутниковой аппаратуры, ни однополосных радиопередатчиков, и с домом поговорить естественно не было никакой возможности. Только радиограммы, приходили исправно. Скажу, что и этой возможностью не все пользовались, просто в силу какой-то, может стеснительностью, просто писали письма и ждали ответ. Так, что иногда спустившись на нижние палубы, вдруг встречаешь незнакомого человека. Можно было отходить целый рейс в пять месяцев, так и не узнать весь экипаж. Повторюсь, что экипаж судна был около ста человек.

Тогда на берегу у нас было почтовое отделение N 1, на улице Траловой. Которое регулярно отправляло почту в море, это были письма, посылки, периодические издания, журналы газеты. В Баренцево море, например Мурманрыбпром, раз в две недели отправлял почтовое судно, им был старый траулер, непригодный уже для ловли рыбы. Траулер брал почту на суда, работающие в Баренцевом и Норвежском море. Он развозил почту по промыслу две недели, заходил в Мурманск, загружал почту и выходил снова.

Мы получали большие пачки газет и журналов, посылки и письма. Приходили и так называемые звуковые письма, была такая услуга, родные записывали свои послания близким, в ДК Кирова, и на магнитофонной пленке отправляли в море.

В дальние же районы промысла, туда, где работали мы, почта также отправлялась регулярно, на танкерах доставляющих дизтопливо на промысел, на транспортных судах, которые регулярно приходили для выгрузки нашей рыбопродукции.

Конечно же, мы не одни работали на промысле, здесь всегда были большие группы судов Севрыба, Запрыба, и судов с Черноморского рыбфлота. Каждый день проводились советы капитанов судов, где обменивались информацией о рыбалке, решались хозяйственные вопросы. Всем промысловым районом руководил штаб промрайона. Те, кто ходил в это время, наверняка помнят такие фамилии, как Олиниченко, Цымбалюк – начальники этих штабов.

А знаете, какой самый главный рыбопоисковый прибор на судне?

УКВ – радиостанция, именно по ней штурмана обменивались информацией, кто, где и сколько поднял, в трале рыбы. Наводили друг друга на более производительные участки в море.

На промысловом совете, начальник промрайона, отмечая лучшие подъемы рыбы,

И в конце совета предлагал лучшим судам, поработать на пеленг. Я, например, записывал номера судов, поднимался на мостик, и на радиопеленгаторе, пеленговал суда, и выдавал пеленг-сторону, где находилось судно.

Штурман на промысловом судне, кроме того, что должен был наловить рыбы, всегда держал контроль над своим местоположением. А это не то, что сейчас - глянул на GPS, нанес координаты на карту. Вахтенный штурман постоянно следил за курсом судна, скоростью судна, определялся по радиомаякам, и в конце вахты, при пересмене наносил точку на карте, передавая вахту сменному штурману. А еще надо было поднять трал, следить за окружающей обстановкой – крутились, в общем. Недаром, говорят рыбак - вдвойне моряк.

Работы в то время в радиорубке хватало на всю вахту. Судно типа БМРТ, обязано было обеспечить 16 часовую вахту в эфире. Обычно моя вахта была с 12 до 16, и с 20 до 24 часов. Кроме основной работы, обязательно один приемник был включен на аварийную частоту бедствия и вызова – 500 Кгц.

На этой частоте можно было вызвать любое судно, перейти на запасную, и работать с судном. На этой же частоте в случае бедствия подавался и сигнал SOS. Когда в радиорубке не неслась вахта, включался автоматический приемник сигналов бедствия. Если сейчас вспомнить, то вся вахта была расписана буквально по часам. Утром совет, срок приема НАВИП, НАВАРЕА, Циркулярных сроков, сроки с радиоцентром, по отбору своей корреспонденции. В 1978 году, все это еще делалось в «ручную», радистам волей, неволей пришлось освоить печатную машинку, рукой уже было просто невозможно все записать. Единственно, что еще помогало, были уже у нас датчики кода Морзе. Отобрав с радиоцентра за день частные радиограммы, обычно вечером во время ужина, и пересменой вахт, я шел в радиоузел, и по общесудовой трансляции объявлял, кому есть РДО.

Расскажу еще об одном «пережитке» прошлого, которого потом не стало. Судовая лавочка. Что это такое? На судно из магазина потребкооперации, по заявке второго штурмана, доставлялись разнообразные товары.

На судне, же был моряк, который заведовал магазином, по-нашему, лавочкой, и моряка называли – лавочник. Покупали в лавочке под запись, потом, на берегу, второй штурман высчитывал из зарплаты. Купить можно было все: продукты питания- конфеты,печенье,мёд,варенье и другие нескоропортящиеся продукты. Карандаши,ручки,тетради. Одежда и обувь.

Мы, например, комсостав, в начале рейса сбрасывались по десятке, и на весь рейс брали конфеты и печенье. И на чай в 15 часов, и ночной чай, в кают-компании всегда было с чем попить чаю, а уж попить чайку моряки умеют.

--------------*******--------------

Закончив промысел окуня, на Флемиш-кап, нам предстоял обратный переход, в Баренцево море. Капитан, Василий Иванович, дал радиограмму на берег, запросил добро на заход в иностранный порт, для отдыха экипажа. В тот момент, для судов, например тралового флота, был заходным порт Абердин. Суда идущие с Запада на Восток, заходили туда. Мы тоже ожидали, что заход назначат в Абердин.

Буквально, на следующий срок связи, мы получили ответную радиограмму, в которой сообщалось, что нам и МБ-0372 «Таруса», «добро» сниматься с промысла, и следовать на отдых в порт Эдинбург, с последующим переходом в Баренцево море.

Нас вызвал по УКВ-связи капитан МБ-0372, и говорит Василию Ивановичу, мол, я в порт ничего не давал, а от Ревнивцев (генеральный директор флота) получил указание следовать в Эдинбург. Василий Иванович, объяснил, что это он делал запрос, и мы парой идем на заход.

Поднят последний трал с уловом. На судне наводиться порядок, все убирается, моется, где надо подкрашивается. Переход предстоит дней семь.

Опять переводим судовые часы, теперь уже в другую сторону. На переходе же отыгрываются учебные тревоги. Нам также предстоит отметить День Рыбака.

Помполит выявляет таланты и желающих выступить в концерте самодеятельности. А таланты, как им не найтись. Кто играет на гитаре, и поет. Рыбмастер Чирва, украинец – прочитал очень смешные стихи про тещу, на украинском языке. Все свободные от вахт, собрались в салоне команды, настроение хорошее, впереди заход в инпорт. Доктор - наш, судовой врач, весь рейс был без работы, никто не болел, травм не было, если только кто иногда попросит какую таблетку от головы.

Народ молодой здоровый, какие болезни. Он вызвался играть на аккордеоне. Где-то в середине концерта, вышел, с аккордеоном, сам себя объявил – матросская песня! Народ притих в ожидании, он положил голову на аккордеон, растянул его со скрипом и замолк… прошла минута, он опять – матросская песня, все ждут, опять растянул меха, опять замер, народ в напряжении, кто то тихонько захихикал, но еще тишина, док замер, как будто сосредотачивается. Третий, раз объявил, так пафосно – матросская песня, и растянул меха аккордеона, и опять замер и замолк, тут, как говориться зал грохнул хохотом. Это был срыв. У нашего дока поехала крыша, как сейчас говорят.

Человек тронулся умом. Вот такая трагедия случилось. Но ничего страшного не произошло, просто тихое помешательство. По указанию капитана, за доктором, просто установили наблюдение. Он не был буйным. Как я писал выше, всё-таки, я правильно заметил в его глазах, что то такое, вот оно и проявилось, а концерт его, просто был как бы толчок.

В свободе его никто не ограничивал, относились к нему доброжелательно, но с осторожностью. Почему то его помешательство случилось на почве преследования КГБ? Странно, вроде поводов не было. Как то заходит, на моей вахте в радиорубке, Виктор, дай мне наушники, я - на. Приходит штурман, я ему рассказываю про дока. Он говорит, да он поднялся на пеленгаторную палубу, воткнул провод от наушников куда-то и слушает. Его спрашиваю, ты что делаешь? А он тише, говорит, передают списки нашего экипажа. Мне он начал приносить телеграммы, сначала Главному врачу Севрыбы, потом министру здравоохранения, на следующий день спрашивает отправил - я, конечно, отправил не беспокойся.

Капитан дал шифрограмму в порт. Нам ответили, что по приходу в район Баренцева моря, переправят его на берег, отходящим судном, а пока просто наблюдать за ним. Телеграммы он приносил мне каждый день, писал уже в Москву, различным большим чиновникам, я их, конечно, не отправлял, а складывал с ящичек, ему же говорил, не беспокойся все отправлено, он уходил, и писал новую….

Переход заканчивается. И мы впервые за многие месяцы видим землю, зеленые берега, это Великобритания. Наше судно прошло узкими проливом Петленд-Ферт между Шотландией и Оркнейскими островами, в проливе очень сильное течение образует даже водовороты, этим мы сократили свой путь. Капитан же Тарусы, решил обогнуть Оркнейские острова, а мы повернули на юг, и на полсуток раньше их, подошли к заливу Ферт-оф-Форт, где нас уже ждал лоцманский катер. Лоцман пересел с катера на наш борт, и мы пошли в Эдинбург, столицу Шотландии. После того, как мы несколько месяцев не видели землю, свободные от вахт стояли на палубе и вглядывались в берега, погода стояла отличная. И вот мы подходим к самому порту, оказывается, что бы зайти на акваторию порта, надо пройти шлюз. Под руководством лоцмана, мы заходим в шлюз, за нами закрываются створки, и он заполняется водой.

Выровняв уровень воды, открываются входные створки, и мы заходим в акваторию порта. Сделано так очевидно для того, что бы большие отливы и приливы не влияли на выгрузку и погрузку судов, стоящих в порту.

Для меня это был первый заход в иностранный порт, и вообще впервые я оказался заграницей.

На судно прибыл агент, для оформления документов судна. Вся эта процедура длилась не долго, и вот уже второй штурман выдает валюту. Ни каких пограничников, таможни мы не видели, все было просто. Судно стояло у причала, а мы готовились к прогулке по городу. Здесь подошел и наш напарник по переходу МБ-0372. Они на переходе шли впереди нас, но отстали, огибая острова, и шлюзовались с помощью буксира, капитан видно не рискнул самостоятельно заходить в шлюз.

Какая процедура схода на берег тогда была: создавались группы по 5-6-7 человек, подходили к помполиту, вот мы идем все вместе, помополит назначал старшего по группе, обычно это был старший по возрасту или из комсостава. Начальник радиостанции Александр Муст, нам с навигатором сказал, не спешите, пусть все уйдут, тогда мы пойдем втроем.



На судне оставались только вахтенные. Из порта был свободный выход, никакой охраны мы не увидели. Сразу начинался старинный город.



Мы целый день бродили по улочкам, разглядывая старинные здания и памятники. Когда уставали ноги, заходили в бар, а их здесь было очень много. В то время моряки не носились по магазинам, денег выдавали совсем не много, на отдых хватало, а что бы купить, что то дорогое, большое нет.



Покупали сувениры, я тогда впервые купил себе куртку-канадку. Огромные магазины тоже поразили меня, заходишь в такой, а там от автомобиля до любой мелочи, все найдется, у нас в стране еще не было таких торговых центров. Возвращались на судно уставшие, но довольные. Увольнение было разрешено только до 20 часов. И все группы должны были вернуться до этого времени.



На входе всех встречает помополит – спиртное запрещено, и он проверяет пакеты, что бы не принесли на борт, но разве моряка этим возьмешь? Все равно покупали и проносили на борт. Главное пьяным не попасться, а то можно было лишиться и визы.



Гуляя по городу, услышал и игру на шотландской волынке, и увидел шотландцев в пиджаках и юбках… Королевский замок, нависающий над городом, но туда мы уже не пошли, устали, на обратном пути, встретили группу палубных матросов, решили зайти в бар попить пивка. Зашли в первый, попавшийся на пути, пиво там было на любой вкус и цвет. Уселись все за один большой стол, заказали пиво, моряки тут же на столе, на простой газете разложили балык из окуня, на закусь. Официант выразил удивление, и его угостили балычком. Орешками и сухариками, мы как то не привыкли закусывать пиво. Здесь можно было и курить, и когда я спросил пепельницу, ее не было на столе, официант показал, что просто стряхивай пепел на пол, и окурок туда же. Неудобно даже как то стало. Но потом когда покурил и бросил окурок, тут же подошел человек с веником и совком и все убрал, и так каждый раз, в зале было чисто.



Да, когда заходили в пив бар, в группе моряков был парень, из какой - то нашей среднеазиатской республики, на входе попытались его не пустить. Но, мы за него заступились – это наш русский! Для заграницы еще долгие годы, после развала СССР, все мы были русскими.



В последний день захода, после прогулки по городу, с группой моряков, скинулись, у кого, сколько осталось мелочи, хватило на одну бутылку виски или водки, уже не помню, но крепкого напитка, уселись на пригорке в парке, и пустили бутылочку по кругу, что бы каждому досталось. Проходящие по тропинке люди как то странно на нас посмотрели – потом спрашивают, вы русские что ли? Ну да, это моряки с другого нашего траулера шли.

Последний вечер стоянки судна. Уже все на борту, стоянка прошла без происшествий, утром сниматься и уходить в море. Сидим в каюте пьем чай, время уже 23 часа открывается дверь, заглядывает помполит Козловский Анатолий, майора не видели? он у вас не был? Нет.

Оказывается, что случилось, майор - старший мастер лова, так его на судне называют. Вечером подошел к первому помощнику, и отпросился у него сходить на соседнее судно, Невьянск. Мол, надо по работе переговорить с их майором. Помполит отпустил его. И через некоторое время, сам пошел в гости, тоже к помполиту, сидел у него почти до 23 часов. Потом говорит, пойду майора нашего заберу, он у вас. Удивлённый взгляд коллеги, как у нас? Это наш, у вашего в гостях. Оказалось, что их обоих нет. Помполиты быстро создали группу «быстрого реагирования» из желающих прогуляться.

И отправились на поиски. Долго майоров искать не пришлось, сразу на выходе из порта, в первом же стрипбаре, были обнаружены оба моряка, они сидели с пивом и какими то подружками. А получилось вот как, еще днем они приметили, что в этом баре, есть сцена, значит, есть вечером и стриптиз, решили они, и сговорились, как незаметно покинут судно. Задали задачу помполитам, что теперь делать, в то время это был серьёзный проступок, нарушение правил. Я подсказал нашему, да замните дело, не распространяйтесь, моряки не заложат, а так вы и себе карьеру испортите, это же и вам в вину поставят - плохая работа с экипажем. А товарищ Козловский, я часто в рейсе беседовал с ним, был карьерист, по натуре. То есть, он в свои 35 лет мечтал о большой своей карьере, и мог себе этим случаем подпортить «послужной список». Кстати, впоследствии через много лет, он все-таки дорос до заместителя Генерального директора флота.

На заходе, мы на весь экипаж, за счет части скоропорта, и культмассовых денег, закупили по коробке конфет Макинтош, и по бутылке виски. На закупку скоропортящихся и свежих продуктов выделялась валюта, и ежемесячно на судно закупали свежую капусту, картошку овощи. И другие продукты, по заявке шеф-повара. Но всегда находилась возможность сэкономить валюту, и, оформив закупку продуктов, часть удавалось выкроить и на эти деньги покупалось, что то на весь экипаж. На заграничных судах, также выделялись деньги и на культмассовые мероприятия, но это были сущие копейки, их тоже обычно пускали в общую кассу на закупку подарков.

-------****-----

Рейс продолжается, переход судна на север, в Баренцево море, к родным берегам. Вот мы уже и в группе судов, работающих на мойве. Нам осталось совсем немного, набрать груз и в порт. На первом же идущем траулере, мы отправляем доктора П…ук, в порт Мурманск, не знаю, понял ли он, почему отправляют его в порт. В дальнейшем, встречая через пару лет, бывших членов нашего экипажа, я узнал, что доктора вылечили, он снова ходил в море. Как сложилась его дальнейшая судьба, я не знаю.

В рейсе мы хорошо сдружились, экипаж сложился, сработались с капитаном и штурманами, капитан Василий Иванович, звал всех в следующий рейс. Я то, оставался, потому, что мне до первого своего отпуска необходимо было отработать 11 месяцев. Остальные ребята собирались на выходные и в отпуск, остались только те, кто планировал еще идти в рейс, каждый по своим обстоятельствам. В последний момент в рейс не пошел и капитан, возникли какие-то проблемы на берегу, да и стоянка опять же планировалась всего неделю.

Виктор.

Часть I первый рейс на МБ-0371.

pro-more.ru/poezia/5106-po_...edniy_list

Владислава БроницкаяПо рассказу О Генри «Последний лист» Он грозился шедевр, сотрясающий мир, сотворить, На подрамник натянутый , много месяцев чист.. Рвался землю объять, красоту ее

1.

pro-more.ru/novosti/5105-dn...denb_53_55

Дневник экспедиции. День 53. Пора экономить3 фев, 2014 в 16:29С каждым днем взятые на борт припасы истощаются. Жалею, что не прихватил с собой больше еды и газа. У меня на борту несколько ящ

1.

pro-more.ru/novosti/5091-s_...r_konyuhov

С Рождеством Христовым!7 янв, 2014 в 0:18От всего сердца поздравляю вас с Пресветлым праздником! В этот день миру явился наш Спаситель, Иисус Христос! Рождество Христово одинаково дорого все

1.

pro-more.ru/novosti/5089-ak...t_pomoschi

Академик Шокальский ждет помощи. Две недели длиться эпопея со спасением Академика Шокальского из ледового плена у берегов Антарктиды. Сейчас на борту судна остался только русский экипаж судн

1.

pro-more.ru/poezia/5086-moy...bledenela/

Владислава БроницкаяМоя лестница в небо обледенела,Моё время стекает по ней прямо в бездну,Мои руки немеют, я вся посинела,Я, наверное, скоро исчезну…Ледоруб закатился куда-то в провалы исто

pro-more.ru/4995-ne-za-pros...grehi.html

Владислава Броницкая Не за прошлой ли жизни грехи,В этой боль и тоску повелели?Сотворив, я сжигаю стихиО тебе…Чтобы с кровью горели, Чтобы в тридцать - седой голова,Чтобы в сорок – разорвано

pro-more.ru/4994-ya-uronila...rzhis.html

Владислава Броницкая Я уронила сердце. Держи, держись.Я уронила сердце на звездный путь.Я уронила сердце в самую высь.Я уронила сердце в самую глубь. Боже, прошу я, не выстынь и не простынь,

pro-more.ru/4992-chto-zh-ne...avnym.html

Владислава Броницкая Что ж, неравенству быть непоправным?Ливнем слезы льются обильным…Боже, сделай, что б равный с равным,Боже, сделай, что б сильный с сильным… Что б не падать бы в несовпад

pro-more.ru/poezia/4991-ne-...grehi.html

Владислава Броницкая Не за прошлой ли жизни грехи,В этой боль и тоску повелели?Сотворив, я сжигаю стихиО тебе… Чтобы с кровью горели, Чтобы в тридцать - седой голова,Чтобы в сорок – разорван

pro-more.ru/poezia/4974-net...m-byt.html

Владислава Броницкая У него - тьма обличий,И столько имен на руках,Сколько их у испанских всех королей…От отрав безразличийОн в мой превратился страх,И напрасно молить его: «Отпусти, пожалей

pro-more.ru/4968-v-tishi-su...linik.html

Ирина Адонаева. - Господи, почему Ты не посылаешь нам хороших, мудрых государственных людей, которые выведут страну из хаоса?- Я посылаю, а вы их убиваете во чреве. В тиши сугубо женских

pro-more.ru/poezia/4966-gde...ryvom.html

Владислава Броницкая Где ты, тот, кто сорвет эдельвейс над обрывом?Где ты, тот, кто со мной и за мной на край света?Где ты, тот, кто спасет от сердечного срыва?Где ты, черт побери? Где ты,

pro-more.ru/4950-mne-prisni...zhelo.html

Владислава Броницкая Мне приснилось, что ты заболел тяжело… Смерти страшен оскал, но я скалюсь в ответ,Всех проклятье Гаргон, ужас всех Хиросим - Мой оскал – тыщи сил, мой оскал – сотни скал

pro-more.ru/ekologiya/4931-ozera.html

Озера Воды рек и ручьев, дождевые потоки заполняют углубления земной поверхности, образуя озера. Водоемы возникают также во впадинах, вырытых ледниками, и в карстовых воронках. Бывают и иск

pro-more.ru/4908-centr-rekl...rechu.html

Центр Реклама- приглашает на встречу. Центр Реклама - запустил и развивает сервис мультимедийной контекстной рекламы ВИДЕО СЛОВО. Сервис уже работает и если Вы занимаетесь продвижением свое

pro-more.ru/4899-tayny-sarg...morya.html

Саргассово море. Саргассово море с давних пор считается мистическим и «нечистым». О нем складывались легенды и моряки в далекие времена старались обходить его сторонкой. Это необыкновенное