1 октября. 11.35 — обрушение стены. К двум часам дня последствия катастрофы были ясны. Школа оцеплена. Учителя по инерции рвутся в школу. То закрыть класс, где остались детские куртки, то прибрать портфели, оказавшиеся около столовой, да мало ли за чем… Явление автоматизма, как сказал бы Юнг.

…Есть статья Конституции, которая говорит о неотъемлемом праве человека на жизнь. Охранять это право — обязанность государства. А где оно? А эти — учителя-то — они здесь. Рядом. Близко.

«Мы своих детей им отдали. Они не сохранили жизни наших детей». Так было в Беслане. Так случилось в Беляевке.

— Мы живем с ощущением вины. Мы виноваты в том, что остались живы, — вот центр мироощущения сегодняшнего учителя в Беляевке.

И вот 14.45 того же дня. Первого октября. Прокуратура вызывает учителей на допрос. Всех. Разом.

Свыше тридцати человек идут в прокуратуру через все село. Не придя в себя. Учителя проходят село, пронзенные взглядами односельчан. Проходят как сквозь строй.

Это неправда, что разбивали окна в домах учителей.

Правда в том, что под испепеляющими взглядами к прокуратуре шли не администрация Беляевки, не руководители отдела образования, не министр образования области и не губернатор Оренбурга Чернышов. Шел учитель.