Ночь. Такая же, как и до нее,
похожая на предыдущие, как две капли воды. Теплая, красивая, оживленная
легким бризом. Плотно укутанная тьмой чернильного неба, усыпанного
мерцающими светлячками звезд, к созвездиям которых я все никак не мог
привыкнуть небесный узор совершенно другой здесь, на Южном полушарии
неба. И Млечный Путь кажется ближе и отчетливее. Южная летняя ночь
это воплощение грез многих, царство мечты и вдохновения; здесь так
легко уйти от реальности, исчезнуть, убежать от всего света и в первую
очередь от себя пускай хоть ненадолго... Море, небо и темнота
поглощают, унося далеко-далеко, туда, где любой хоть раз в жизни хотел
побывать, даже если это желание и пряталось где-то глубоко в тайниках
подсознания
У меня оно скрывалось именно там. Счастье, что я смог его выпустить на
волю, отворив для себя двери в манящий новый мир Я к
нему еще не привык. Здесь все так незнакомо и притягательно. Один
лишь воздух наполняет жизнью потерянную душу.

Насколько долго я
таил в себе эту жажду, я начал понимать только здесь, когда немного
протрезвел от первых впечатлений, завладевших чувствами и разумом. Я
влюблен в то, что вижу и ощущаю, я хочу, чтобы это не заканчивалось,
чтобы не давало ходу мыслям, послужившим последним толчком, забросившим
меня сюда. Я не жалею я никогда ни о чем не жалею. Я просто не хочу
думать о чем бы то ни было, кроме пьяной южной ночи, звезд, моря и
легкости на душе, парящей над землею вместе с летним бризом. Оставьте
мне это; оставьте меня таким мне большего и не надо
Я не встретил здесь еще ни одного рассвета. Спать я ложился как раз до
зари, а просыпался около полудня. Я знал луну, солнце и все звезды,
кроме утренней. Но по рассвету я не скучал пока еще не успел
Впрочем, я всегда предпочитал закаты. Мне нравилось само время; меня
завораживали цвета невообразимые радужные переливы, золотое и
багряное сияние, похожее на сонату в пылающем море, торжественная
грусть.
И никто из внешнего мира меня не тревожил наконец-то я
познал то, что можно назвать покоем. Созерцание, грезы и вдохновение
вот все, что мне требовалось на тот момент. И хотя я сегодня днем,
после того как достаточно повалялся в постели, а потом яркие и жаркие
лучи полуденного солнца выгнали меня в прохладный душ, был у
редактора, я не особо запомнил содержание нашего с ним разговора. Да,
в общем-то, я слушал не слова, а то, как он их произносит к
произношению мне тоже предстоит привыкнуть. Надолго я не задержался и
ушёл, думая не о редакторе и не о нашей беседе, а о том, где я сегодня
буду гулять, перебирая в памяти известные мне места, в которых в то
время должно быть как можно меньше народу.
Однако, вернувшись, я
успел передумать: вместо того, чтобы отправиться исследовать очередные
нехоженые мною тропы, я остался дома, сел в солнечно-тенистом садике
с ноутбуком на коленях и принялся ожесточенно лупить по клавишам.

Я не хотел об этом думать но мысли не спросили у меня разрешения, без
спросу ворвавшись и нарушив то подобие душевной гармонии, которое
позволило мне почувствовать себя здесь ангелом в райском саду без
тревог и печалей. Те, кто меня знал, сказали бы, что это не по мне и не
для меня ну так что же, иногда это единственное, что может помочь
забыться и не навредить тебе самому Видимо, слишком многого хотел
как всегда. Полное спокойствие можно обрести лишь в гробу. А пока живу
эти мысли и боль, которую они приносят на своих сильных крыльях и
оставляют во мне, будут существовать, и никуда от них не денешься. Они
ведь куда более живучи, нежели покой.
И помимо воли они вылились
на монитор, как всегда у меня бывало. Кому мне еще поведать свои
сокровенные тайны, как не компьютеру Не людям же.

Теплый вечер
освещался последними лучами заходящего солнца. Окно моей комнаты
выходило на восток, и мне было видно лишь спокойное море вдалеке, на
волнах которого уже отыграли шальные блики. А ближе - деревья и
невысокие дома, в которых уже начали включать свет; большие окна яркими
пятнами выступали из вечера.
Слышал я только мерный шум прибоя,
шелест легкого бриза в верхушках деревьев, да гул нахлынувших разом
мыслей. И чем дольше я стоял у окна, тем глубже погружался в мир
грез, который с наступлением сумерек оживал и подчинял себе реальность.
Я не замечал времени: оно обтекало меня, не трогая; я словно застыл в
одной точке, позабыв обо всем вокруг и существуя лишь в собственной
вселенной. Мне не удалось вырваться из мягкой, но смертельной хватки
воспоминаний; зыбучие пески прошлого затягивали с головой. Если у меня
и был шанс освободиться, то я им вовремя не воспользовался; я зашёл
слишком далеко в своем бесконечном стремлении к познанию мне неведомого
- и теперь вокруг трясина моего собственного восприятия.
Я ощущал это почти физически. А перед глазами на реальном фоне пейзажа возникал
фантастический, призрачный образ того человека, кому не суждено было покинуть мои
мысли. И образ этот постепенно заполнял собою весь мир.
Я могу жить без тебя, строго говоря. Но могу, потому что на самом деле ты всегда со
мной, хотя и не подозреваешь об этом. Ты, особенно в такие моменты,
способен стать моим миром. Ты мое вдохновение, моя муза. Ты лезвие,
перерезавшее мою жизнь пополам - до тебя и после. После тебя - это
значит всегда с тобой. Хочешь ты этого или нет, но ты - часть меня.
И где же ты, моя неотъемлемая составляющая?
Там сейчас ночь. Спишь? Учишься? Отдыхаешь с друзьями?
Или - кто знает! - ты перечитываешь то, что я когда-то для тебя писал... Самый последний вариант.
В небе зажглись первые звезды - яркие, как твои глаза.
Где ты...
Я встряхнул головой, тщетно пытаясь отогнать наваждение, и отошёл от
окна, чтобы включить дипресивную музыку и налить себе ликера - побольше
льда.... И опять к окну. Так хорошо... Никуда не нужно идти. Никто меня
не ждет. Только я - и мысли о нем теплым летним вечером, когда бриз и
море успокаивают душу, пусть вначале и разбередив ее застарелые раны.
Из тяжело-сладкого, как дурман, полусна меня вывело ставшее
тревожно-отчетливым] ощущение присутствия. Я так отвык от любой формы
неодиночества, что каждая попытка вторжения в мой нетронутый разумом и
чувствами других людей мир становится для меня явным, порою даже
резким, похожим на сигнализацию, предупреждающим звуком. "Опасно,
кто-то рядом!", - беспокойно выстукивает сердце.
Так и в этот раз.
Кровь резко отхлынула от мозга, приколачивая меня к полу и на доли секунды
лишая возможности пошевелится, обернуться... Пульс настолько участился,
что дыхание перехватило, а в кончиках пальцев началось легкое
покалывание. Присутствие заполняло собой атмосферу.
Да, я же не запирал дверь...
Я сжал стакан с такой силой, что он подвергся серьезной угрозе быть
раздавленным. Медленно, прочувствовав движение каждого мускула, я
обернулся, отрывая взгляд от вида за окном и сквозь темную комнату
переводя его на...
О боже...
В первый момент я практически уверился в том, что у меня галлюцинации. В моем состоянии они были бы естественным спутником.
Словно фантом материализовался в сумраке, наполняя сердце мистическим ужасом и
одновременно восторженным благоговением - и неизвестно, какое из этих
чувств было сильнее - оба били по нервам отбойным молотком, трепеща
яркими, разноцветными вспышками перед глазами.
Он стоял посреди комнаты с небольшим чемоданом на колесиках и смотрел на
меня взглядом, не поддающимся описанию. О, какие же у неё чудесные
глаза... Зеленый свет звезд, затягивающая глубина широких зрачков,
растерянность, любопытство, удивление, опасение, решимость и робость -
все переплелось в этом дивном взоре восхитительным узором чистых,
искренних эмоций.
- Ты... - губы мои прошелестели еле слышно, боясь
спугнуть видение. Я сделал шаг вперед - и остановился: вдруг мираж
растает при приближении?
И тогда он оставил чемодан на полу,
легким движением сбросил рюкзак... шаг, два, три - и вот он, так
близко, как никогда... Малыш...

Если все это реальность, то у меня
сердце остановится - оно отвыкло так бешено колотиться. Оно идет на
предельном ходу, гоняя по жилам бешеную кровь.
Но когда мы обнялись, оно не остановилось, а застучало в унисон с твоим, бьющимся почти так
же часто. Ты тоже волновался... И твое волнение наполняло меня
желанием обнять тебя еще крепче - и не отпускать, что бы ни
случилось... Твое тепло, запах твоих волос, легкий аромат розового
масла, трепещущее тело, хрупкость которого скрывает душевную силу...
У тебя хватило воли и смелости, чтобы приехать. Но как ты меня нашёл? Ты
появился неожиданно, как второе пришествие, - сюрприз мне хотел
сделать? Но для этого нужно было знать, что я здесь, что я нигде не
пропадаю (а этого от меня вполне можно ожидать). Или ты просто
понадеялся на удачу и решил рискнуть?
Все эти вопросы я задам тебе позже. А сейчас... Сейчас важно только то, что ты здесь, сейчас, со мной.
И, несмотря на то, что я уже давно привык изливать свои чувства в
письменном виде, моего словарного запаса и умения выражать мысли не
хватает, чтобы отобразить эти радужные переливы, заполыхавшие в душе с
твоим появлением. Если бы я и ждал тебя а, может, ожидание и
пряталось где-то в подсознании, - гамму чувств при встрече с тобою
невозможно было бы преуменьшить. А неожиданность сыграла свою
дополнительную роль; и если бы я мог в тот момент думать, у меня бы
возникли нешуточные опасения по поводу состояния моего рассудка. К
таким эмоциям у него попросту нет иммунитета.
- Ты настоящий? на моем лице, должно быть, была безумная улыбка; я все никак не мог
выпустить его из объятий, веря и не веря происходящему. Я то крепко
прижимал его к себе, то слегка отстранялся, чтобы посмотреть в глаза
но все же спохватился: он и впрямь может подумать, что я сошёл с ума.
Впрочем, это умозаключение не было бы далеким от истины.
Я медленно разжал объятия, отступив на шаг, чтобы вновь посмотреть на него
теперь уже с такого расстояния. И увидел улыбку немного растерянную,
но такую знакомую, светлую, почти счастливую
- Настоящий, - ответил он, и звуки ее голоса внесли свой вклад в мой духовный
экстаз. О, как давно я не слышал твой неповторимый, немного детский
голос Говори, говори Хотя и мне самому хотелось очень многое сказать.
Но смогу ли? Я не мог найти слов, лихорадочно пытаясь хоть немного
привести в порядок кружащиеся в бешеном хороводе мысли.
- Как ты
меня нашёл? наконец спросил я, когда мне показалось, что еще немного
и я насквозь прожгу его взглядом. Расскажи мне Расскажи все! Боже,
я так давно тебя не видел
- И я тебя, - улыбнулся он в ответ, начиная постепенно осваиваться. Сейчас расскажу С чего начать?
- Для начала присядь, - я проводил его к дивану у стены; там было еще темнее. Свет включить?
- Да и так хорошо, - махнул рукой он. Только можно что-нибудь попить, а то рассказывать не смогу.
- Конечно. Что желаешь? я вспомнил, что свой стакан оставил на
подоконнике; мне и самому сейчас не помешало бы сделать еще пару глотков
- Что угодно, только можно холодненькое?
Я в мгновение ока вернулся с пакетом сока и со льдом на приготовление
свежевыжатого не хотелось тратить драгоценное время встречи, которая
казалась первой. Первая встреча с мечтой.
Я сел на диван не слишком близко к нему, чтобы смотреть на него и чтобы желание задушить его в объятиях не побороло меня.
- Помнишь, ты отправлял некоторые письма по электронке сразу нескольким адресатам? Мне и своим друзьям? начал он.
Я кивнул, начиная понимать.
- Так я узнал их адрес. Так что видишь, связаться с ними было довольно
просто. Я сказал, кто я, и проблем с получением твоих точных координат
у меня не возникло ты же никому не запрещал сообщать свое
местоположение? он слегка усмехнулся.
- Нет, я не обдумывал все так досконально, - я улыбнулся в ответ. Если бы я действительно
хотел замести следы Но что об этом говорить теперь. Тогда мне просто
хотелось убежать от всего на свете. А сейчас ты, несмотря ни на что,
здесь
Со мной.
- У тебя каникулы? я старался звучать как можно непринужденнее не знаю, насколько хорошо у меня получалось. И
как ты отпросился?
Онамахнула рукой.
- Да, каникулы Ну, я наплел про то, что еду по программе. Но это же ложь во благо - Опять
эта усмешка. Когда он научился так усмехаться?
- Будем надеяться, что да. Я попытался выбросить тревожные мысли из головы. Потом
что-нибудь придумаем. Ну а сейчас мне хотелось просто пожить моментом.
Мы говорили долго. Он рассказывал о своей жизни, об учебе, о том, чем
сейчас занимается, чем живет Я о том, как устроился, нравится ли
мне здесь, о местах, которые я посетил Не стал говорить лишь о том,
что иногда мне кажется, будто я живу им.
Когда он легонько зевнул, я поглядел на часы время, оказывается, уже было за полночь.
Он же, наверное, устал с дороги, а я не позволяю ему отдохнуть хотя бы
в первый день приезда точнее, в первую ночь.
- Ты же спать хочешь, наверное, - спохватился я, - а я тут тебя своей болтовней утомляю.
Завтра у нас еще будет время. И послезавтра.
И тут наконец-то до меня дошло, что я не задал еще один важный вопрос.
- Ты надолго ли приехал? Ах, пусть это будет надолго
Он пожал плечами.
- Вообще-то я сказал, что программа рассчитана на месяц. Интересно, на
самом ли деле мои глаза зажглись радостью, или это только ощущение
такое было
- Но если это слишком долго, можно сказать, что ее сократили, или еще что-нибудь более правдоподобное придумать
Тут я не удержался:
- Если придумывать, тогда уж то, что ее продлили для самых талантливых студентов.
Он поднял на меня глаза и посмотрел прожигающим насквозь взглядом:
- Да, пожалуй, так тоже можно сделать.
Почему его голос показался мне странным?
- Вот видишь, - улыбнулся я, стараясь не выдать того, что во мне сейчас
бурлила смесь волнения, восторга и непонятного предвкушения, - у нас
еще как минимум месяц, чтобы рассказать друг другу все. Ну или почти
все - Так что не мучай себя вынужденной бессонницей. Завтра мы
продолжим беседу.
Ну а мне уж точно предстоит бессонная ночь,
подумал я. Слишком много эмоций в одночасье. И, в придачу ко всему,
слишком сильных.
- Как скажешь, - он вновь пожал плечами, и на
этот раз в ее голосе проскользнуло явное разочарование. Тогда мне
нужно будет в душ.
- Сейчас все устрою, - я поднялся с дивана и
поспешил в спальню, где из шкафа достал большое полотенце, халат и
пижаму. Критическим взглядом оглядел кровать: небольшая, довольно
скромная, но для меня вполне удобная. Интересно, как ему будет спаться
здесь? К каким кроватям привык он? Мягким, жестким, большим,
маленьким? Надо узнать у нее все, сделать это место как можно более
комфортным для нее Но подробности потом. Сейчас нужно было отправить
его в душ, а потом узнать, какие подушки и одеяла он предпочитает. Хотя
по собственному опыту знаю: человеку, как следует уставшему в дороге,
практически все равно, где спать. Главное сам сон, а не декорации к
нему.
Пока в душе шумела вода, я устроил себе постель на диване,
принеся в комнату подушку и пару простыней. Мне-то уж точно все равно,
в каких условиях спать особой привередливостью я не отличаюсь. Тем
более когда есть какое-то подобие постели пол, например, - чистые
простыни и тишина чего еще можно желать? К тому же, сейчас идеальное
время: тепло, но не жарко.
Хотя, когда я прислушался к шуму воды в ванной комнате, моя уверенность насчет последнего поколебалась.
Я уселся на диван и стал ждать, не зная, что еще сделать; все, на что я
еще был способен в данный момент, так это бесцельно мерить шагами
комнату.
Наконец в душе воцарилась тишина и я невольно напрягся.
Дверь открылась, бросая полоску света на черные тени комнаты, - и вот
появился он, ступая бесшумно, как кошка. В распахнутом белом халате и
бледно-голубой пижаме под ним, с пушистыми светлыми волосами, хрупкий
и воздушный, он был так похож на ангела, что сердце замирало...
Я вскочил на ноги, пожалуй, быстрее, чем требовалось.
- Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Да, она уже стала его Мысль действовала на меня успокаивающе и волнующе одновременно.
Он, не говоря ни слова, последовал за мной.
Включив свет, я указал ему на кровать:
- Вот, посмотри, будет ли тебе удобно
- Конечно, будет, - ответил он, беглым взглядом окинув комнату и остановив его на мне. Мне везде будет удобно.
Так я и предполагал.
- Ну тогда - я поколебался с секунду. Можешь ложиться. Настольную
лампу видишь вдруг понадобится. Завтра можешь спать сколько угодно. Я
никуда не планирую идти, и если вдруг встанешь раньше меня (грядет
бессонная ночь в лучшем случае, Морфей навестит меня под утро),
разбуди, не стесняйся. Общение с тобой для меня дороже, чем утренний
сон, - я улыбнулся.
Он прошёл к кровати и сбросил с плеч халат на ближайший стул.
- Тогда спокойной ночи, - сказала он, не улыбнувшись в ответ.
- Спокойной
- Подожди, - он устремил на меня взгляд серьезных глаз, - помнишь,
когда мы тем летом в парке гуляли, я тебя про счастье спрашивал?
Я кивнул. Помнил, конечно. Тогда я не знал, что такое счастье так ему
и сказал. Слишком уж абстрактное понятие, чтобы охватить его разумом.
- А сейчас? он не сводил с меня глаз, так, что мне стало немного не
по себе от его пытливости, - Ты убежал на поиски счастья так сейчас
ты счастлив?
Забыв убрать с лица улыбку, я лишь пожал плечами.
Я забывал себя в будоражащей нервы музыке, тихой, слышной только мне
чтобы не разбудить его. Он словно проходила сквозь меня, растекаясь по
венам вместе с кровью, наполняя мозг мягкими, гипнотизирующими звуками.
Я не хотел думать, я отключил способность к мышлению, насколько это
было возможно. Стоя лицом к окну и глядя вдаль, на редкие огни и на
блеск волн вдалеке, на полную луну, яркую до слепоты в черном небе, на
море, ее серебряное продолжение они уже и не мыслились отдельно
Почти не моргая. Глаза начинали болеть, и ощущение, наверное, было
сходно с ощущением подступающих слез.
Как же я люблю темноту и тишину за окном, когда нет никого, кто мог бы помешать тебе
медитировать, кто мог бы вывести тебя из этого полунаркотического
состояния опьянения собственными эмоциями. Как давно я не позволял
себе просто чувствовать, не ограничивая поток чувств трезвым голосом
рассудка
Так давно, что отвык от этого наверное, поэтому
надолго меня не хватило, и скоро я впал в свое привычное состояние
размышления. Но на этот раз они были гораздо интенсивнее и больнее,
пронзая сознание насквозь тысячами крохотных осколков воспоминаний,
событий и фактов, безумным калейдоскопом мелькавших в голове.
Он здесь. Нас разделяет только стена комнаты.
И гораздо более толстая, неумолимая стена неведения. И невозможности просветить.
Он же не узнает. Я не найду в себе силы сказать да это и к его же благу.
Зачем обрушивать такую лавину на человека, нашедшего способ и
решившегося преодолеть такой путь, чтобы найти друга? Того, которого он
считал другом считает. А если скажу, что будет?
А будет разочарование. Или испуг. Или отказ осознать.
В итоге я потеряю то, что есть сейчас. Доверие. Такое сильное, такое
детское, позволившее ему не усомниться в выборе сроков, не поколебавшее
его уверенности в том, что он всегда будет здесь желанным гостем, для
которого найдется все необходимое. Что он всегда встретит поддержку и
гостеприимство, везде, где бы я ни находился.
Все это было правдой чистой воды. Только тут была еще одна деталь, о которой ему
нельзя было знать которую он не захотел бы понять.
Его приезд с шокирующей ясностью ударил меня, словно кувалдой по голове, осознанием
того, как сильно я его люблю. Что все это время не сыграло роли врача
напротив, тоска по нему стала еще сильнее. И понять это до конца можно
было лишь увидев его воочию.
Меня вдруг окатило холодной волной страха, когда я подумал о том, каким мучительным будет для меня срок
его пребывания у меня дома. Смесь боли и головокружительной радости.
Радость от того, что он рядом. Боль от того, что он рядом, а я должен
играть перед ним роль. Все время притворяться, ни на секунду не
расслабляясь, не позволяя ему заглянуть вглубь моих мыслей. Увидеть то,
что я испытываю. Господи, как же я этого боялся Что будет со мной
тогда? Узнаю ли я, что такое потеря?
Нет. Даже думать об этом не хочу Но думается, против воли моей думается! Это вечное, неотвязное
[что еслиk Что если мечты сбываются? Даже такие, даже мои?
Пальцы помимо воли впились в подоконник до боли, которой я не чувствовал,
будто находясь не здесь, в темной комнате, будто вылетев в окно и
поднявшись прямо туда, где должно быть небо словно паря наверху,
потерявшись, не находя его
И сердце мое будто рухнуло с этой высоты, когда я услышал нет, почувствовал, - легкие шаги, незримое,
невесомое присутствие, будто шорох легчайших ворсинок перьев невидимых
крыльев
Я нашёл в себе силы обернуться его образ словно светился
белым сиянием в ночи, почти невыносимо для моих глаз. Я встал спиной к
окну, бессознательно держась за подоконник, как за соломинку, как за
остатки трезвого рассудка. В комнате был будто бы он один. Себя я не
видел я слился с ночью, окутывая его так же, как вездесущая тьма
Прочь, ассоциации, оставьте меня вы слишком близки к моему сердцу
Поэтому у вас есть шанс одержать победу. А это бы одновременно означало
мое падение вниз, со скалы в бесконечную пропасть.
- Не спишь? я вздрогнул, когда тихий голос прорезал реальность, полоснув ножом по сердцу.
Только не выходить из роли только оставаться собой, той собой, которого он знает
- Скоро уже буду ложиться, - мне показалось, что улыбка у меня получилась
вымученной. Немного музыку послушать решил Тебя случайно не она
разбудила?
Он отрицательно покачал головой.
- Просто не спится. Дорога это всегда много впечатлений.
- Но это и всегда усталость, - заметил я.
- Не сейчас. Этот раз исключительный.
О да. Воистину.
Он приблизился ко мне еще на пару шагов; я вцепился в деревяшку до
хруста в суставах, чуть не ломая ногти. Как будто бы ко мне
подкрадывалось что-то страшное, несущее неотвратимую гибель а я не
мог сдвинуться с места, предпринять что-то, чтобы спастись, включить
разум, инстинкт самосохранения Боже, о чем я? Это же он! На него ли
мне смотреть, как на опаснейшую из угроз?
Хотя нельзя было отрицать, что в какой-то мере все так и было.
- Красиво как за окном, - задумчиво произнес он, когда уже подошёл совсем близко и смотрел в ночь за меня или сквозь меня
- Думаю, мне здесь понравится.
Помолчав некоторое время, так, что я слышал только тишину в комнате, его легкое
дыхание и бешеный стук моего сердца, он добавил:
- Мне уже нравится.
Его глаза встретились с моими и этот пристальный, такой близкий взгляд
приковал меня к месту, растворяя сознание, вливаясь в меня, становясь
моей частью. Момент казался мне вечностью, время словно остановилось,
чтобы затянуть меня в водоворот небытия, разверзнутый одним лишь ее
взглядом, уничтожающей побочную, ненужную действительность. Зачем еще
что-то, когда есть он?
- У тебя такой странный взгляд, - его дыхание опалило душу, тихий голос зазвенел колоколами в сознании.
Чувства обострились в тысячу раз, каждая деталь приобретала вселенское
значение. И когда его руки легли мне на плечи, я на миг перестал
существовать слишком много эмоциональной нагрузки на потерянное
сердце.
Понадобилось огромное усилие воли чтобы не сжать его в
объятиях, не выдать себя с головой, не оттолкнуть навсегда Я вдруг
почувствовал, что дрожу, меня мелко трясло от переизбытка чувства,
запертого во мне столько времени, не находящего выхода того, чему не
суждено быть выпущенным наружу. Но, свет и тьма, я все еще пытался
улыбаться!
Однако в глазах моих было написано слишком многое. Это
он не мог не увидеть, волей-неволей но, я уверен, видеть он
способен, особенно когда сам того хочет. Он слишком умён, чтобы быть
слепым. Даже роль невидящего ему плохо удается - при его
непосредственности трудно лицемерить.

- Немного безумный, - шепотом продолжил он, продолжая обнимать меня за плечи, приблизив ко
мне лицо почти вплотную Что же ты со мной делаешь?! Можно ли в такой
ситуации оставаться собранной и действовать хладнокровно, будто в тебе
не бушует ураган, сбивающий с ног и разносящий в щепки благие намерения?
Как-то это произошло В следующий момент я прижимал его к себе так крепко, что
чувствовал биение его сердца сквозь хрупкую грудную клетку. Пальцы мои
лихорадочно перебирали его шелковые волосы, и я шептал ему на ухо
пылающие в ночи слова:
- Ты решил окончательно свести меня с ума? не отпущу его. Не смогу.
- Нет, я решил тебя счастливым сделать, - прошептал он в ответ, и в тоне его не было ни капли насмешки.
Я не мог больше не верить. Любимый, мечта моя, безумие мое ты
зажигаешь меня, как звезду. Ты учишь меня летать. Счастье что это?
Покажи, душа моя, я уже на грани понимания, еще чуть-чуть, еще один
взмах невидимых крыльев и мы увидим его вместе, и я почувствую то,
чего никогда не знал.
Губы его были мягкими, нежными так, что мне
немного страшно было его целовать, с размаху обрушивая на него свои разом
вырвавшиеся на свободу чувства. Но мысль эта мелькнула в отдалении и
скрылась, оставляя только невыносимое упоение, неземной восторг,
грозящее сбить с ног головокружение и его близость, горячую, плавящую.
Сначала он просто позволял себя целовать я не уверен, что этот
поцелуй не был его первым; одна из тех черт, что меня всегда в нём
поражали, было сочетание неординарного ума и потрясающей невинности,
два качества, умудрявшиеся не просто сосуществовать, но и гармонично
сочетаться в нём, - потом, привыкнув к ощущениям, начал отвечать И
тогда я с головой погрузился в поцелуй, в одно-единственное,
бесконечное действо, в котором сливались все долгие, кажущиеся вечными
дни, проведенные вдалеке от него, сросшаяся со мной тоска, неутолимая
духовная жажда, мечты и грезы, муки и экстаз все, что было им. И
после этого, раз почувствовав вкус его губ, дыхания, любопытства,
невольной страсти неопытной юности, я уже не смог бы остановиться
даже под страхом смертной казни. Испытать это до предела, пройти до
конца, прочувствовать все, что предоставлял мне этот блаженный момент
а разве не из таких моментов состоит жизнь, настоящая жизнь, а не ее
суррогат, лицемерное подобие? И наше дыхание стало единым, сердца
бились в такт, пульс ударял током и хотелось еще и еще, только не
останавливаться, только не сейчас, только не смотреть на то, что
вокруг, что впереди, что позади Позабыть будущее и прошлое, проживать
миг до его абсолютного исчезновения, чтобы дать тебе почувствовать мою
безграничную любовь к тебе, чтобы дать возможность себе сказать,
выразить, донести до тебя - и вознестись на небо в блаженстве, в
уверенности, что ты понял, что ты знаешь о том, кто ты для меня:
жизнь, восторг, свет, солнце, тоска, ночь, луна, звезды,
головокружение, страх, безрассудство Ты все. Ты воплотил собою
целый мир в этом моменте и жизнь дала нам обом, тебе и мне, возможность это
ощутить. Снова жить тобою на этот раз целиком и полностью. Люблю,
люблю шептали ли это мои губы в кратких перерывах между поцелуями?
Думал ли я об этом, не облекая мысли в слова но так, что думы мои
звучали громче, чем отчаянный крик? Стань моей вселенной, будь ей, ты
можешь, ты способен, твой мир достаточно богат, чтобы сотворить
блистающую галактику с тысячью возможностей для нас двоих И он
создал микрокосм, создал, и я позабыл, кем являюсь, я растворялся и
парил, стремительно летел вниз и взмывал к вершинам поднебесной,
умирал от счастья и оживал вновь и вновь Я любил тысячью сердец, я
расцветал, я был собою, не осознавая своей сущности.
- Как же я тебя обожаю Я думал, это никогда не случится
Слова, как же мало вы значите. Вы не способны передать даже сотой доли
значения пламенеющей души. Вам можно придать форму лишь в момент
трезвости, только тогда вы будете звучать красиво и стройно но смысл
в вас будет уже не тот. Любое облечение в словесный образ несет в себе
неизбежное искажение первородного чувства. Но порою мы не можем не
говорить, даже если все это понимаем порою нам просто нужно сказать, и
речь служит нам исповедником она нужна не собеседнику, а твоему
собственному сердцу. Оно ведь непривычно к таким наводнениям А слова
как водоотводные каналы. Какая-то польза от них все-таки есть
Ты уже ничего не говорил в ответ твоими глашатаями были биение сердца,
неровное дыхание, жесты, свидетельствующие о полном единодушии с моими
желаниями И как же мне этого было достаточно! Как хорошо я понимал
язык твоего тела! Ах, он был гораздо богаче, чем слова. Если бы только
мы всегда так хорошо понимали друг друга
Очередная обрывочная мысль
была захлестнута приливной волной ощущений чувственных и
эмоциональных, перекрывавших все, что еще осмеливалось существовать
помимо них. И я с неведомой мне доселе готовностью позволил себе
утонуть под толщей ирреального и иррационального. Ты ты! Тот, от
которого я сбежал знал ли ты это, мой проницательный ангел? Мог ли
ты догадываться, что я не в состоянии был и дальше выносить твое
драгоценное мне присутствие рядом, в зоне досягаемости но
одновременно в такой безнадежной дали от меня? Я слишком долго терпел,
слишком долго сдерживаясь, подавляя в себе все, что только было
возможно Я не смог бы убить любовь, продолжая жить. Я медленно
терял рассудок, по мере того, как ты все сильнее завладевала моими
мыслями. И здравой крупицы во мне хватило для того, чтобы осознать:
пора менять окружение, пора поставить себя перед новыми препятствиями,
заставить жизнь бросить себе очередной вызов что угодно, что способно
было бы отвлечь меня от тебя, недосягаемой мечты, о которой было больно
даже думать. Больно, сладко и безумно.
Так я и сбежал от
ставшего привычным мира, от тебя от себя. И у меня почти получилось
начать новую жизнь если бы только декорации могли затмить то, что
проходило красной нитью через всю мое существо
Но здесь я страдал меньше было слишком много барьеров, которые я усердно пытался взять;
мысли о том, что я должен и здесь заявить о себе, вели меня вперед, не
позволяя раствориться под невероятно сильным напором моей главной
слабости. Однако стоило мне немного остановиться, когда появилось время
для размышлений ты вновь отчетливо встал перед моими глазами, словно
сопровождая меня, куда бы я ни направился в ходе своих мыслей.
А когда ты приехал стоит ли удивляться тому, что я в итоге потерял
голову, как бы ни пытался противостоять наваждению? Ты знал, на что
идешь; ты знал, чем рискуешь, приближаясь ко мне и уничтожая остатки
здравого смысла во мне. Поэтому я не хотел думать, что будет завтра. Я
жил моментом и ты тоже. И любовь моя наконец-то разгорелась пожаром,
когда ты плеснул туда топлива, и теперь ее было точно не остановить.
Да, я был счастлив. Наконец-то. Хоть раз; ибо ради таких мгновений
жизни не жалко Мгновений, когда золотые волосы нежным шелком струятся
сквозь пальцы, одним ощущением посылая дрожь по всему телу; когда
темно-зеленые глаза, почти черные из-за расширившихся еще сильнее
обычного зрачков, горят огнем предвкушения, невольного соблазна и
неотвратимого достижения спонтанной цели; когда мягкие губы, влажные и
слегка припухшие от поцелуев, безмолвно просят еще, с каждым разом
становясь все смелее и смелее, избавляясь от остатков робости с
возрастающим пониманием того, что бояться тут нечего это же я, тот,
который скорее умрет, чем причинит тебе боль, тот, который готов
сделать все, что бы ты ни захотел, любой ценой, любыми усилиями
Счастье чувствовать, как ты отбрасываешь опасения, позволяя желаниям
полностью завладеть собой, проживая момент до конца, так, как это
делал я, сходя с ума каждую секунду вновь и вновь, пьянея до
непередаваемого состояния от твоего горячего дыхания Только ты и я.
Между нами ничего постороннего, способного отвлечь друг от друга,
сдержать, заставить остановиться. Мы слишком долго к этому шли и
слишком далеко зашли, - чтобы пытаться все взвешивать сейчас. Время
подождет. Оно остановилось только для нас.
- Теперь ты знаешь?...
-
Знаю, любимый. Счастье не абстрактно оно вполне осязаемо, его можно
держать в объятиях. И я буду его держать так крепко, чтобы никогда уже
не упустить.
- А оно теперь никуда от тебя не денется. Уж это я могу тебе обещать.

............................................................................................
История на этом не кончается, она длится ещё долгие годы.
А концовка.... пусть для каждого она будет своя...


Вечно, не ваш
SOLUS (Will Sterben)








настроение: Задумчивое
хочется: Настальгировать
слушаю: Ave Maria