Уж сколько раз твердили нам,
Что чувства добрые кончаются хреново!
Вороне как-то Бог... читатель, дальше сам,
Поскольку до лисы там все как у Крылова.
Лиса обычная, но несколько жирней,
И "Федерация" написано на ней.
Плутовка, видя сыр, раскидывает сети:
Подходит не спеша
И говорит вороне: "Хороша!
Ты жрешь тут сыр, а там больные дети!
Благотворительность — что может быть святей?
Не любишь ты больных детей?!
Покуда ты тут ешь, я собираю средства.
Немедля кинь мне сыр и облегчи им детство".
Ворона же сидит недвижна и смирна,
Сжимает в клюве сыр, не говоря ни слова:
В публичное добро не верила она,
А может, помнила Крылова.
Лиса вертит хвостом: "Нас знает Петербург!
Публичный твой отказ довольно непристоен.
Слетай на мой концерт: там будет Микки Рурк!
Да что там Микки Рурк — там будет Шэрон Стоун!
Какие люди-то поехали ко мне!
Ты их вообразить могла в своем краю хоть?
А я тебя впущу по бросовой цене:
Полсыра — рядом сесть и весь кусок — понюхать!
За то, чтоб их нюхнуть хотя б из-за угла,
Я сорок лет назад два сыра б отдала!"
Лиса и так, и сяк — а все молчит ворона!
Крепка была ее воронья оборона.
"Вот сволочь! — думает лиса.—
Я тут стараюсь полчаса!
Ну погоди же ты! И не таких ломали.
Я покажу тебе комедь.

Да там передо мной сам Путин будет петь
И песнь о Родине сыграет на рояле!
Ведь я знакома с ним. Он лично говорил,
Что с детства хочет спеть "I found my thrill",
Что слезы у него текут от этой песни!
И тазом сделает вот так, как Элвис Пресли".
Ворона, что скрывать, была потрясена.
"Как! Путин будет петь! — воскликнула она.—
Как-как он там споет?" — она переспросила,
И в тот же самый миг лишилась, дура, сыра.
Он выпал — с ним была плутовка такова.

Читатель! Не ведись на громкие слова.
Коль хочешь ты помочь несчастному дитяти,
Пойди и помоги, и лучше молча, кстати.
А если где поет премьер всея Руси,
Ты сыра своего туда не относи.
А то, что он поет,— кого оно колышет?
Все власти русские резвы не по летам:
У нас уже бывал генсек, который пишет,—
А сыр и ныне там!