КОГДА НАПАДАЕТ ТЕМНОТА.

Почти каждый хотя бы раз в жизни испытывал странное, тревожащее, не поддающееся доводам рассудка чувство. Оно приходит ко всем — стоит только оказаться в темноте. И как бы ни был современный человек рационален, в нем невольно начинает пробуждаться атавистический страх предков, что бились за искру огня и поддерживали его всем становищем—лишь бы отогнать тьму.

Происшествие в Арле

В насыщенных июльских ароматах сонно купался провинциальный французский Арль. Было около полудня, когда мадам Жене аккуратно отжала молоточек входной двери в доме семьи Котильонов и замерла на пороге в ожидании. Мирей Жене было 54. Она пользовалась заслуженным доверием горожан, и к ее услугам — квалифицированной медицинской сестры и опытной сиделки — частенько прибегали жители Арля. Вот уже пару месяцев Мирей с полной ответственностью ухаживала за младенцем Патриком — первенцем Котильонов.

В тот день —16 июля — все шло как обычно. Жене покормила и переодела малыша, уложила в колясочку и покатила привычным маршрутом в тенистый парк на прогулку. На игровых площадках и гравиевых дорожках было на редкость безлюдно: слишком горячее солнце погнало арльцев на берег Роны. Кроха Котильон вскоре сладко засопел, и только мадам Жене решила присесть передохнуть, как вдруг... померк свет. Не постепенно, а как-то сразу. Словно кто-то в небесной выси нажал на невидимый выключатель.

Мадам Жене гордилась своим трезвомыслием. И в этот раз она смогла сохранить ясное сознание. Не растерялась: глубоко вздохнула, закрыла глаза, досчитала до десяти. Открыла, но... тьма никуда не делась. Тогда она на ощупь нашла в коляске малыша, подняла его и крепко прижала к себе. И только после этого мадам Жене осознала, что находится словно вне реальности. Куда-то исчезли шум шин и звук клаксонов. Не было ни шелеста листвы, ни птичьего щебета. Она помнила, что только что вдалеке бил церковный колокол и оборвался на полуноте, будто его срезали.

Позже в участке жандармерии сиделка скажет, что, по ее ощущениям, эта черная пустота длилась где-то с четверть часа, а потом так же внезапно исчезла. И мадам Жене будто вернулась, но куда?! Уже не было ясного дня — стоял поздний вечер. А скамья, на которую она, казалось, всего пару минут назад присела, в буквальном смысле обледенела. Под колючим ветром, кутаясь в теплые пальто и шарфы, мимо пробегали редкие прохожие.

Мадам Жене навалила на малыша все дополнительные припасы распашонок и пеленок и понеслась к дому Котильонов. Возле дома она увидела полицейские машины, ленту оцепления и встревоженных соседей. Схватила ребенка в охапку и опрометью бросилась внутрь.

Гостиная была полна. На диване — растрепанные и заплаканные — сидели Котильоны. Вокруг суетились медики. Рядом тихо переговаривались люди в официальных костюмах.

Появление Мирей с ребенком на руках для всех стало шоком. Выяснилось, что их не было уже трое суток. Их безуспешно пытались найти полицейские Арля, спешно прибывшие из Парижа агенты, специализирующиеся на киднеппинге, и многочисленные дружины добровольцев.

Чьи-то сильные руки выхватили у нее ребенка, а саму Мирей быстро препроводили в жандармерию. Допрашивали долго, но она ничего не могла сказать в свое оправдание, твердила лишь о внезапной тьме. Провели и психологические тесты, только они картины не прояснили.

Возможно, этот странный случай так бы и списали на счет внезапно помрачившегося сознания бездетной немолодой женщины, если бы ученые не вспомнили, что истории о всепоглощающей тьме имели место и ранее.