- А читать по-русски можете?

- И читать, и писать. Вашу газету читаю.

- Нравится?

- По большей части. Передайте привет Елене Вайцеховской. У нас с ней давние отношения.

Несколько месяцев назад Джонни Вейр неожиданно объявил, что возвращается в любительское катание, как будто спохватился о чем-то, что там забыл. Может быть, просто соскучился по эпатированию почтенной судейской публики? Не сказать ведь, что главный возмутитель спокойствия в фигурном катании за последние годы остепенился. Во всяком случае, удивлять он продолжает всех вокруг.

Нынешний Джонни – человек открытый и доброжелательный. Не скрывает ни своей ориентации, ни всех вытекающих из нее последствий. Женился вот недавно. На русском, разумеется. Теперь его зовут Джонни Вейр-Воронов. Завел себе щенка. Его зовут Артем Викторович Вейр-Воронов. Вот у вашей собаки есть отчество? Если нет, то поздравляю: вы – не Джонни. И кроссовок, как у него, у вас тоже, наверное, нет.

ФЕНИКС В АКВАРИУМЕ

- Как у вас с возвращением в большой спорт? Процесс идет?

- Далеко уже зашел. Обе программы – короткая и произвольная – собраны, работаю над четверными. Надо еще пару фунтов веса сбросить, а потом все лето будет физподготовка – буду вгонять себя в форму.

- Нашли новые болячки, о которых не подозревали?

- Да какие там новые! Вспомнил те, о которых забыл. Но, знаете, я же теперь старше и к тренировкам подхожу по-другому. Со стратегией.

- Программы, говорите, готовы…

- В целом, да. Красоту мы пока не навели, но скелет уже есть.

- Что можете о них рассказать? Музыка, например, – не секрет?

- Музыка будет особенная. Скажу только, что музыку для короткой программы мне персонально дала леди Гага.

- Серьезно…

- О, да. Короткая программа будет клевая. А для произвольной… Я решил взять пример с фигуристов 50-х и 60-х годов, когда произвольная программа была гораздо длиннее и включала в себя отрывки разных произведений. У меня то же самое, но в современной интерпретации и быстром темпе. Будет много разной классики – те вещи, которые все знают. А тема программы – феникс. Как он возрождается из пепла.

- Намек на себя?

- Еще какой. Расскажу на льду свою историю.

- Два года вы жили в свое удовольствие – ели, что хотели, занимались, чем угодно. Что же обратно в спорт-то потянуло?

- А я ужасно рад, что отдыхал два года. Мне было необходимо уйти из катания и немного пожить без него. Фигурное катание – это ведь один большой аквариум.

- Аквариум?

- Ну да. Живешь, как рыба за стеклом. Все тебя видят, все про всех все знают, сплетничают постоянно. В хоккее, наверное, то же самое… В общем, убежал от этого и был очень рад. Женился вот. Моя жизнь вообще до крайности прекрасна. Я убедился в том, что фигурное катание – это не единственное, что я могу делать. И живу я на свете не только для него. Такой у меня теперь и будет подход: я здесь, на льду, потому что я этого хочу, а не потому что у меня нет другого выбора.

BABUSHKA ТАРАСОВА

- И какой вы будете на льду? Мы увидим прежнего Джонни Вейра или уже какого-то нового?

- Надеюсь, что вы увидите поумневшего Джонни Вейра. В молодости много и по-разному ошибаешься – куда же без этого? Я был страшно капризный, кроме себя, никого не слушал. А когда ты такой, то уходишь в себя, и в плохие дни, когда ничего не получается, ты остаешься один – вытащить тебя некому. Теперь мне таким быть незачем. Все, что я мог сделать для фигурного катания в США, я уже сделал. Если у меня сейчас ничего не выйдет, я спокойно уйду из спорта и буду счастлив. Так что новый Джонни Вейр будет более спокойным и расслабленным. Надеюсь, это поможет мне стать фигуристом посильнее, чем я был раньше.

- А это точно поможет? Вдруг воля к победе исчезнет?

- А я никогда не был столь уж заряженным на борьбу. Я не такой боец, как Плющенко, который дерется, как пес, за победу в каждом соревновании. Может быть, это потому, что он русский, а я американец, и нам не приходится, как вам, страдать и бороться за все на свете. А может, это просто я такой. Не из тех, кто готов перерезать сопернику глотку ради победы… Вот вы в России хоккей любите, и менталитет у вас, наверное, оттуда. Забить гол, помочь команде… Я же не могу отвлечься от того, что фигурное катание – это вид спорта, в котором твою судьбу решают 14 совершенно чужих людей гораздо старше тебя.

- Когда-то Джордж Формэн сказал мне, что русские боксеры – более голодные и злые, чем американские.

- Так и в фигурном катании российская система – гораздо более серьезная. Особенно это касается тренеров старой советской школы. Либо ты добиваешься успеха, либо ты ничто.

- Вас не шокировало первое столкновение с этой школой? Татьяна Тарасова ведь наверняка не миндальничала.

- Именно это мне и нужно было… Понимаете, мой первый тренер, Присцилла Хилл, научила меня всему, что я знаю. Но она была очень любящим и нежным человеком, даже слишком. А Тарасова надрала мне задницу. Зато вне катка она была просто babushka: старалась накормить меня, причесать. Галина Змиевская – такая же: на льду она – самый крутой и сложный человек на свете, тогда как в обычной жизни у нас прекрасные, теплые отношения.

- А в чем, собственно, особенность русской школы фигурного катания, с вашей точки зрения? Что это значит – кататься, как русские?

- Это я могу объяснить, потому что именно русскую школу я всегда очень внимательно изучал. Еще с детства, по телевизору. Особенность в том, что у русских все очень драматично. Американцы как-то более консервативны в движениях. У русских же все на драме – костюмы, музыка, техника. Как и в хоккее, русские любят скорость. Движения руками и ногами очень широкие, с большой амплитудой. Американцы куда сдержаннее.

- В былые времена вы давали имена элементам ваших костюмов…

- За это не беспокойтесь! Я такой же странный, как и раньше. Надо будет дать имя программе или костюму – дам. Почему бы и не поразвлекаться? Самое худшее – это относиться к чему-либо слишком серьезно. Какой смысл делать что-то, что не приносит тебе удовольствия?

- Вообще-то такое впечатление, что все ваши странности рассчитаны заранее…

- Рассчитаны? Нет. Я на самом деле очень странный человек и не возражаю против этого.

- Другие возражают.

- Фигурное катание – старый вид спорта. Точнее, не старый, а, скажу так, престарелый. Там бал правит традиция, и всем рулят довольно пожилые люди. Которые, кстати, не слишком заинтересованы в спортсменах-геях. Хотя фигурное катание в Америке имеет репутацию довольно “голубого” вида спорта. Только это предпочитают замалчивать, чтобы никого не расстроить.
Но я давно решил, что нет в жизни ничего более важного, чем право быть таким, какой я есть. И получилось, что, с одной стороны, я не чувствовал необходимости все время соответствовать норме. А с другой – совершенно точно знаю, что мои спортивные результаты сильно из-за этого пострадали.

МНЕ – ДУШ, ПЛЮЩЕНКО – ПЛАТИНА

- Как думаете, если бы вас судили без предвзятости, на каком месте вы оказались бы на Олимпиаде-2010 в Ванкувере?

- Ух… Знаете, сколько времени прошло, пока я нашел в себе силы посмотреть выступления всех остальных? После Ванкувера у меня было разбито сердце. Я был в депрессии и потерял всякий интерес к фигурному катанию… Ванкувер был пиком. Да, точно: это был пиковый момент в моей жизни. Самый эмоциональный, самый драматичный, самый прекрасный. Я ушел со льда под невероятным кайфом. А как только появились оценки, сразу стало ясно, что меня засовывают на шестое место. Ничего себе, думаю, это как же все остальные выступили? А за кулисами подходят репортеры и докладывают: этот упал, тот остановился посреди программы и свалился на лед, третий поджег сам себя искрами из ноздрей. Почему же тогда я не финишировал выше?.. В общем, только через семь-восемь месяцев посмотрел запись всех выступлений, уже чуть-чуть успокоившись. Думаю, я был в Ванкувере третьим.

- Похоже, вы пережили разочарование легче, чем Плющенко.

- Еще бы.

- Как отнеслись к его реакции – мол, он заслужил платиновую медаль и так далее?

- Фигурное катание забирает у человека всю его жизнь без остатка. Плющенко три года отдыхал после Турина, и если он вернулся в это пекло, то уж точно не ради второго места, так? Если это единственное, о чем ты думаешь каждый день, единственное, ради чего встаешь каждое утро, а оно не дается тебе в руки… Тут кто угодно затосковал бы.

На самом-то деле я с Женей в куда более близких отношениях, чем с Эваном Лайсачеком, и болею за него гораздо сильнее. Понятно, что с точки зрения пиара в Америке он себе здорово навредил… Но каждый переживает разочарования по-своему. Галина (Змиевская. - Прим. С.М.), например, после того как меня опустили на шестое место, пошла и наелась в “Макдоналдсе” картошки-фри. Чтобы она себе такое позволила, должна была пребывать в крайней депрессии. Я пошел плакать в душ. А Женя стал говорить о платиновой медали. Кого что утешает.

- С Лайсачеком, который тогда стал чемпионом, отношения по-прежнему, скажем так, отравлены?

- Я его уже давным-давно не видел. Да и та отрава, что была раньше, по большей части была изготовлена американским телевидением и журналами. Ну и федерацией фигурного катания, конечно. Без сомнения, мы друг другу не нравились. Но вот когда я женился, он одним из первых прислал мне поздравления, что меня прямо-таки шокировало. Видимо, мы оба повзрослели. Нравиться друг другу мы не обязаны, но теперь я больше уважаю то, чего он достиг.

- И вот теперь вы решили вернуться в фигурное катание. Как думаете, у вас будет больше шансов? Судьи более либеральными не стали?

- Думаю, стали. Надеюсь на это. Но если нет, с ума от горя не сойду. Кстати, наша национальная федерация сейчас ведет себя по отношению ко мне лучше, чем когда-либо прежде. Видимо, там поняли, что я один могу поддерживать в Америке популярность фигурного катания. Эван выиграл Олимпиаду, но ни один человек уже не помнит, кто он такой. Да, я могу вернуть популярность нашему виду спорта… Надеюсь, федерация заявит меня на те соревнования, на которых мне необходимо выступить. Подскажет, как кататься в угоду судьям, а не только публике. А то в последние два года я слишком уж привык выступать для людей, которые аплодируют мне за то, что я трясу для них задницей.

- И как, сможете угодить судьям?

- С ними будет трудно. С ними и Жене было трудно, когда он вернулся. А я ведь далеко не так популярен, как Женя в России… Впрочем, жаловаться не на что. В целом в Америке меня любят и ценят. Федерация это знает и видит, что я ей нужен.

ОТКУДА У ПАРНЯ РОССИЙСКАЯ ГРУСТЬ?

- В Сочи вы будете, по меркам фигурного катания, уже стариком. Если вообще туда попадете.

- Да, мне будет 29. Но ведь я начал кататься только в 12 лет! Значит, у меня будет 17 лет стажа. Но многие из моих соперников катаются с двухлетнего возраста и, значит, подвергали свой организм нагрузкам даже дольше моего. И почему бы мне не попасть в Сочи? В Америке конкуренция сейчас слабая.

- И на что можете там рассчитывать?

- Это соревнование, и значит, я поеду побеждать. А как же иначе? Если ты едешь, зная, что не выиграешь, то зачем ехать? Сиди дома… Но в целом просто буду счастлив в Сочи побывать. Три Олимпиады – это уже серьезный успех.

- Особенно учитывая вашу любовь к России.

- Конечно! Россия – мое вдохновение. Это касается и тренеров, и музыки, и вообще культуры и традиций фигурного катания. Завершить свою карьеру в России – это мечта. К тому же я буду выступать под моей новой фамилией – Вейр-Воронов.

- Откуда это взялось, кстати? Вы ведь родом из деревни в Пенсильвании. В тех краях много разве что сектантов-амишей, тогда как русских вообще нет.

- Не знаю. Просто это во мне. Некоторые почему-то увлекаются математикой. У кого-то невесть откуда хобби появляется. А вот я с пяти лет страшно интересуюсь Россией. Что это за страна? Почему ее все вокруг меня не любят? Почему на Красной площади стоят такие красивые здания? Что такое коммунизм? Меня очень привлекали все эти загадки.

- И как? Нашли что-то в русской культуре, что вас поразило больше всего?

- Даже самый несчастный из русских, у которого нет денег и нормальной работы, будет вести себя так, будто он Путин. Это очень по-русски – всегда ставить себя таким образом. Уважаю это. В Америке народ как-то боится делать то, что нравится, боится кого-то обидеть или разозлить. Русским на это плевать. Лишь бы они чувствовали себя хозяевами жизни, и все вокруг им это говорили… Да и вообще история России меня завораживает. Она очень романтичная, со всеми взлетами и падениями… Красная площадь – самое красивое место в мире. Всякий раз, когда хожу по ней, ахаю и охаю.

- Коллекционеров Чебурашек в Америке, надо думать, немного.

- А теперь Чебурашка есть и у нашего щенка.

- Сколько же их у вас?

- Ну вы же знаете, что права на Чебурашку купили японцы. Так что всякий раз, как еду в Японию, возвращаюсь с чемоданом подаренных мне Чебурашек. Они у меня всех цветов и размеров. Японцы к тому же – страшные фантазеры и одевают их невесть во что. У меня есть Чебурашки на коньках, в моих костюмах… Наверное, я могу обеспечить Чебурашками пять или шесть начальных школ.

- Странная все-таки игрушка. Он и сам об этом в песне поет…

- Но он очень милый. Он мне потому и нравится. Никто не знает, кто он, откуда взялся, как попал в ящик с апельсинами. Зато все его любят.

- Давайте-ка я устрою вам опрос на предмет русской культуры. Какая, например, ваша любимая русская книга?

- У меня есть маленький сборник стихов Пушкина, который я всегда с собой ношу.

- Пушкин труден в переводе. Есть любимые цитаты?

- Мне запомнилась одна, но по-моему она из Толстого. Upon the brink of a wild stream he stood and dreamed a mighty dream.

- “Стоял он дум великих полн” – это как раз Пушкин.

- Что, я облажался? Ну да, Пушкин.

- Любимое кино?

- Moskva slezam nye verit .

- Хороший выбор. Любимая знаменитость?

- Алла Борисовна Пугачева. Обожаю ее. Просто потому, что я и сам в глубине души – старая русская женщина. Еще Сергей Лазарев.

- Старая русская женщина?

- Многие мои друзья – пожилые русские дамы. Мои тренеры, их подруги, мой зубной врач и ее подруги. Мы любим говорить друг с другом про сумки и шубы, как правильно делать салат оливье…

- Вот, пожалуйста, следующий вопрос: любимое русское блюдо.

- Моя свекровь делает невероятно вкусные pirozhki с курицей. Очень люблю оливье и черную икру.

- Любимый русский спортсмен?

- Женя, Ирина Слуцкая и Светлана Хоркина, гимнастка. Обожаю ее. Дива!

КАК Я БЫЛ БОРИСОМ  ЕЛЬЦИНЫМ..

- Вот пытаюсь себе представить российского спортсмена, который так же обожает Америку, как вы – Россию. Думаю, ему пришлось бы непросто. А как вам быть русофилом в Америке?

- Американцы часто задают мне тот же вопрос, что задали вы: “Почему? Откуда это взялось?” Им это просто интересно. А в России такого, как я, наверное, просто растерзали бы, даже не дав объясниться.
Но должен сказать, что я много понаделал глупостей. Например, надел свитер с надписью “СССР”, когда разминался перед выступлением на Олимпиаде в Турине. Это был подарок от Татьяны Тотьмяниной – просто как талисман. Наверное, федерация была бы более счастлива, если бы, сидя с тренером после выступления, я говорил по-английски, а не по-русски. А то мало ли кого
я там обсуждаю перед камерами? Ну и много других таких моментов было, от которых не все оказались в восторге. Но в целом людям нравится то, что я представляю Америку в ее лучшем качестве – свободе быть тем, кем хочу, и любить то, что хочу.

- Что, в Америке это многим нравится?

- Ну не всем, конечно. Но тут виноват и я сам. Раньше я был очень агрессивным нонконформистом, просто швырял это людям в лицо. Не понимая, какой это может вызвать резонанс. Ехал на Олимпиаду в Турин, не представляя, сколько людей будет на меня смотреть. И, конечно же, многие реагировали очень резко. Были даже угрозы физической расправы. Приходилось регистрироваться в отелях под чужими именами. Часто пользовался именем “Борис Ельцин”.

- Как вам угрожали? Звонили?

- Звонили, писали. Один раз пришел факс с угрозой: “Будь мужчиной и умри”. Причиной был мой костюм, одним из элементов которого был мех. Все эти протестующие против меха – долбанутые на всю голову… Да и сейчас мне много чего пишут. Религиозные группы, гомофобы… Но хуже, когда действительно пытаются до меня добраться. Сейчас, например, меня преследует одна фанатка. Абсолютно нездоровый человек. Угрожает мне, Воронову, одной моей знакомой, про которую она вообразила, будто та моя любовница. С сумасшедшими трудно…

- Кстати вот… Вы знаете, как в России с гомофобией. Не страдает от этого ваша любовь ко всему русскому?

- Мне больно, что такие, как я, люди не могут нормально жить в России. Мне больно, что тем, кто защищает в России их права, немедленно затыкают рот… Но что поделать? Быть геем – это не американская культура, и не русская, и не китайская, и никакая другая. Нас везде примерно поровну. Будь у меня выбор, я бы даже не размышлял: жил бы себе со стандартной ориентацией и не мучился. Это ведь настолько легче! Но у меня нет выбора, и его нет ни у кого другого. Да, мне больно, что Россия не признает мой образ жизни и ненавидит его. Но я все равно люблю Россию. И все равно жил бы в России, если бы мог. По крайней мере в Москве.

- А что, в Москве и Питере у вас проблем нет?

- Никогда не было! Ни разу! Разве что однажды в Москве у меня пытались украсть сумку. Ходил как-то в Москве в гей-бар. Там были и другие знакомые мне фигуристы, которые пошли туда просто из интереса. Охрана там была – ой-ей-ей. И музыку не включали до трех ночи, чтобы не привлекать внимание… Грустно. Насколько современной становится Россия, но в этом плане – средневековье. И прогресса нет никакого… Но сколько бы я ни считал себя русским, я все-таки не русский и не могу ни с чем в России бороться.

- Ваша мать плакала, когда вы раскрыли ей правду про себя?

- Конечно. Все родители, когда узнают, что их дети геи, тут же начинают себя винить – будто это какая-то их ошибка. Но при чем тут мама? Я с шести лет был таким… Сейчас все замечательно – и с ней, и с родителями Виктора. При том что ужиться со мной непросто.

КОНИ, ЛЕДИ ГАГА, “ШАНЕЛЬ”

- Никогда не пытались изменить свою манеру катания, сделать ее более мужской?

- Еще как пытался. В свое время я работал с Мариной Анисиной, олимпийской чемпионкой Солт-Лейк-Сити в танцах на льду. Она придумала для меня очень интересную программу: в короткой я играл шахматную фигуру, в произвольной – вообще Иисуса. Марина хотела, чтобы я катался современно, остро, по-мужски. То есть, чтобы я поубавил элегантности и прочего балета. А мне именно это нравится. Мой кумир – Михаил Барышников. В общем, не получилось… По правде, у меня в тот момент был довольно паршивый период в жизни. На личном фронте случилась неприятность, я был в депрессии, и катание от этого сильно пострадало.

- По вашим словам, кататься на коньках вы научились в 12 лет, что невероятно поздно. При этом я слышал, что вы сделали аксель уже в первую неделю.

- Сделал! Посмотрел внимательно по телевизору, потом пошел на замерзшее кукурузное поле рядом с домом и прыгнул.

- С приземлением на одну ногу?

- Все как полагается… А что? Я из такой американской глубинки, что бояться как-то не привык. Боюсь только акул и большие толпы народу. Пауков тоже. А падать на лед – вот еще. У нас там в Пенсильвании столько снега и льда зимой было, что каждую зиму вся задница превращалась в сплошной синяк. А до этого я и вовсе занимался конным спортом.

- Прыгали через препятствия?

- Да. При том что я был совсем малыш. Сидеть на животном размером с автомобиль и прыгать через препятствия – вот это страшно.

- И как получалось?

- Очень неплохо… Поначалу я увлекся соккером, но это было совсем не для меня. Команда, беготня, пот, все зачем-то пинают мяч… Нет, спасибо. Пробовал себя в лыжах, потом пересел на лошадь. Очень близко подошел к национальной сборной своего возраста, но как только открыл для себя фигурное катание, все остальное отправилось лесом.

- Леди Гага вам музыку дарит. Дружите с ней?

- Насколько это возможно – дружить с суперзвездой. Она меня поддерживает, интересуется моей карьерой. А однажды я сидел в ресторане ее мамы, и она, мама, мне сказала: “Как было бы здорово, если бы ты катался под музыку Гаги!”

- Гаги?

- Нет, конечно, она назвала ее Стефани. В общем, мама позвонила дочке, и та прислала мне запись мелодии.

- А костюм тоже с Гаги скопируете?

- А что, может быть, стоит.

- Судьи будут в восторге.

- (Смеется.) Посмотрим. Я просто хочу получать удовольствие. Если это будет людей раздражать или заставлять их думать, смеяться или плакать – ну и здорово. Выиграю я или закончу на 20-м месте – кто знает? Зато я сделаю именно то, что хотел, и ничего другого. Наверное, время выиграть олимпийскую медаль для меня уже прошло. Но развлечь людей, изменить вид спорта, изменить собственное мнение о себе – это все я вполне еще могу.

- Когда-то вы сказали, что, катаясь, уходите в какой-то свой мир мечты. И хотите увести туда же зрителя. Как выглядит этот ваш мир?

- Как внутри облака. Еще там летают блестки, и стоит запах “Шанель № 5″.

- Не скажу, что удивлен.

- Это мой мир. Он легкий, блестящий и хорошо пахнет.

Слава МАЛАМУД
Ист-Рутерфорд – Вашингтон
http://www.sport-express.ru/newspaper/2012-06-06/8_1/?view=page