как правило, нужный нам по зарез человек оказывается в НУЖНЫЙ момент неДОСТУПЕН. Ты готов ему отдать вего себя без остатка, как он когда-то того хотел, но именно в ЭТОТ МОМЕНТ он не готов. SORRY DUDE. YUA LOST IT.

Simplicity. Долой сложные эмоции и спутанные мысли. Хватит перверсий и психозов. Ite, missia est. Я пресытилась испражнениями западной мысли. Поворачиваю на Восток. Туда, где о смерти почти не говорят, но принимают ее как вечернюю ванну. Где нет плохих новостей, но есть великое сострадание. Нет, это не эскейпизм. Это удаление грязи, которую притащили в дом желанные, но уже надоевшие гости.
И даже если я сворачиваю не в том направлении, я знаю ЧТО я там найду.

В последнее время везет на общение с незнакомцами. Они подсаживаются за мой столик в кафе, пытаются договориться о встрече во время совместного простаивания в пробке, галантно открывают двери и предлагают добросить до дома.
Солидные, крайне обеспеченные мужчины с хорошо завуалированной тоской в глазах. Всегда интересные собеседники на первые пятнадцать минут. На шестнадцатой, умело снимаешь с них лоск, и занимаешься психотерапией на общественных началах.
Диалог 1.
Минута третья.
- Давай так. Мы с тобой взрослые люди. Мне нужна постоянная женщина, и я хочу, чтобы это была ты.
- Для чего тебе нужна женщина?
- Ну, для секса, конечно. Потом мне на всякие мероприятия ходить нужно, в рестораны там. На отдых съездить. Вот ты куда ездишь? Я кроме Лазурного берега ничего не признаю.
…Минута пятнадцатая.
- Понимаешь, я прихожу, обнимаю ее, и чувствую: она мне изменяла. Не так целует, иначе держится. А не признается.
- А ты ей в Европе изменял?
- Да, изменял (улыбается).
- Подумай, а не проецируешь ли ты на нее свою вину от общения с другой женщиной?
Длительная пауза. Он ОСОЗНАЕТ. Он соглашается.
Еще бы не согласился. Я сама была на его месте. Но мне проще: я – латентный шизофреник.

Диалог 2.

- Тебе надо уезжать отсюда на Запад. Я вот свою дочь в Швейцарию отправил. В России ведь жить нельзя – все злые. Вот тебе сегодня сколько раз нахамили?
- Не помню. Кажется, вот уже много месяцев мне не хамят.
- Да ладно.
- Угу.
Не помню, потому что думаю о том, что молодая операционистка, сидящая на ресепшне в банке, наверняка закончила институт с отличием. Она пять месяцев искала работу, воодушевленная прогнозом своего быстрого карьерного взлета, но вот уже год сидит и ставит штампы «принято к уплате» на платежных ведомостях. И я сочувствую ей. Не могу ничего изменить в ее жизни к лучшему, но не стану делать ее существование здесь еще большим адом.
И я уже не слышу ее дерзкого, отрывистого высказывания, вижу лишь ее разочарование, усталость и неудовлетворенность своим положением - ненавидит то, чем занимается по восемь часов ежедневно. Она не хамит мне - она страдает.

Я оставляю своих незнакомцев обескураженными, задумчивыми и разочарованными: они надеялись на легкий флирт…

Читаю "Удушье". Вот уже двадцать минут внимание равномерно распределяется между тесктом и мухой, кружащей вокруг меня.
Я - звокофоб. Я хочу устранить источник-раздражитель этого мерзкого, пробирающего до костей звука. Я замахиваюсь над ней зажатым в руке журналом и... отбрасываю его.
Сегодня я опять не убью и не способствую убийству. Потому что зная, скольким на этом свете я мешала и мешаю жить, учусь у них терпению и сочувствию.
А может, они просто боялись наказания?

...Муха улетает.

Хочу заботы. Хочу, чтобы каждый пятнадцать минут меня спрашивали, не хочу ли я пить/есть/спать. Чтобы бежали за пледом, стоит мне чуть покрыться мурашками. Чтобы напоминали о необходимости выпить таблетку и укладывали спать с тихими словами любви. Хочу, чтобы это продолжалось три, шесть, пятнадцать, нет, сто двадцать месяцев нашей любви. Как у них... у тех, которых я встретила во вторник...

Никогда не любила котов. Наглые и заносчивые твари. Со мной они рассчитались по-своему: изгадили машину. Капот, крышу, лобовое стекло... Пока я оглашала двор беззвучными ругательствами, один особенно жирный экземпляр с вызовом пялился на меня и, подозреваю, свое г**но, с выражением: "какие пра-ааблемы, ну па-аамоешь машину, не переломишься". Не помню чем в него запустила, но под окнами решила ее больше не ставить - опасаясь еще большей мести. Помню, подумала, что сегодня за руль садиться не стоит, однако желание смыть следы позора заставило меня двинуться в сторону мойки, и что же - на втором же перекрестке водитель грузовика подрезает меня слева и резко тормозит, пока я выруливаю на левую полосу...
И вот стою я у грузовика, смотрю на свою изгаженную, расцарапанную машину, и так мне погано становится...
Отошла только в мойке. Посмотрела на нее чистую, с нетронутого левого боку, и улыбнулась. И еще раз подумала: все-таки SHIT happens...

Я одна. Чертовски хорошо. Научиться бы до конца расслабляться, а не думать, что все это - лишь затишье перед бурей.
Ведь если верно расставить паруса и разобраться с весами - катастрофы можно избежать, не так ли?
Да и что мне в итоге грозит? Даже одиночества я перестала бояться. Сижу и жду сатори.

В стакане - ликер Brogans, на дисплее бука - "Последнее танго в Париже". Диск битый, и я так и не узнаю, чем оканчивается сия поучительная история с откровенными эпизодам и еще более откровенным переводом. Ловлю каждую минуту этой ночи. "Господь есть". Хм. Возможно. В существовании змия-искусителя тем не менее уверена на все сто. Смотрю этой ночью ему в глаза и пытаюсь побороть соблазн надкусить яблоко. The Verve... Bitter Sweet Symphony... - гимн, который я потребую сыграть на собственных похоронах. "(You) try to find somebody then you die..." Can't change my mode.

Вчера не хотела ехать домой. Никуда не хотела. Хотела курить и сидеть в машине. Курить не стала, впрочем, как и сидеть тоже. Поехала в дождь на сотне км в час и на светофоре чуть не вынесла впереди идущую машину в центр перекрестка - осел на окушке вдарил по тормозам на мигающий зеленый. Проскользила и уткнулась ему в зад. Ноль эмоций - странно. На меня не похоже. Хотя нет. Очень даже похоже.
Весь вечер хотела позвонить одному человеку - кажется мне его не хватает. Знает ли он? И догадывается ли ОН? И нужно ли мне это?

в сущноти ведь приятный процесс... но почему тогда любой обман каждый норовит охапрактеризовать данным словом? Быть может, потому что склоняя женщину к сексу, мужчина так или иначе обманывает в ее ожиданиях?.. или по крайней мере он думает, что обманывает. Женщины отнюдь не против хорошего секса. Впрочем, неважно. Вчера меня пытались на***ть. Неприятно. Особенно, когда ты платишь за это приличные деньги. Уже три раза пожалела о том, что связалась с этим мерзким щеголем, но деваться некуда - договор. Но я вижу лазейку и, возможно, ей воспользуюсь. Щелкну его по носу. На**у его.

Эксгибиционизм чистой воды. По крайней мере так это выглядит на старте.
Одна надежда: среди тысяч меня не заметят, пройдут мимо.
Стирать исподнее на глазах у праздных зевак - вульгарно. Делать то же на глазах у близких - мерзко. Выбираю первое и надеваю чадру. Я сама. Для себя. Уйди.